Сев на пол, я постаралась взять себя в руки. Бесполезно. Ну почему у меня все не так, как у обычных людей? Конечно, ответ напрашивается сам собой - я сама далеко не обычная. Меня слегка зазнобило, хотя в комнате было очень тепло. Лихорадочная дрожь все сильнее била меня, унося последние иллюзии. Неужели мне больше не восторгаться летним жарким солнышком, не бегать по хрустящему зимнему снегу в новомодных сапожках, не любить, не радоваться и не надеяться на счастливое будущее?!
Я понимала, что все обитатели этого дома неизлечимо больны и эта болезнь называется безумием. Она очень тяжела, запущена и практически не поддается лечению. От жуткого состояния безысходности хотелось просто умереть. Мне показалось, что у меня медленно останавливается сердце, словно оно шло, как часы, а затем сбилось с ритма и попало в тесный, утыканный шипами капкан.
Возможно, придет время, и меня когда-нибудь отсюда выпустят. Наверняка мальчик наиграется и заставит отца приобрести себе новую игрушку. Но когда это произойдет? Страшное ощущение неизвестности угнетало еще больше.
Я снова вернулась к мысли, что для того, чтобы обезоружить врага, нужно усыпить его бдительность. Меня спасет побег. Это единственный путь. По крайней мере, другой просто не укладывался в моей голове. Другого спасения быть не может.
Не помню, в каких сновидениях провела ночь. Запомнила только один сон. Он приснился под самое утро. Поистине дивный сон, согревающий тело, вызывающий трепетное, ни с чем не сравнимое чувство… Мне снился Любимый Мужчина, но, к моему удивлению, это был не Денис. Я даже не сомневалась в том, что никогда не видела его раньше, но я ощущала такое редкостное родство душ, которое мне еще не доводилось переживать. Мне было спокойно. Ни глупой ревности, так бессмысленно унижающей человека и говорящей о запущенных комплексах… Ни чувства одиночества, которое проявляется именно в те моменты, когда ты вовсе не один… Ни сожаления, ни грусти, ни каких-либо сомнений. Только невероятное спокойствие любви… С ума сойти! Если бы кто-то раньше сказал мне, что любовь бывает спокойной, я бы никогда не поверила. Оказывается, бывает…
Я сама ее видела… Пусть даже во сне… Он, этот мужчина из снов, дарил мне цветы - полевые и самые изысканные. Он готовил мне завтраки. И эти завтраки были такими же разными, как и мой мужчина… По вечерам мы сидели при свечах, слушали классическую музыку и неустанно любили, согревая друг друга не только телами, но и истосковавшимися душами. У нас не было запретов в любви и в ее неземных наслаждениях. У нас была любовь без границ. И опять это спокойствие. Умиротворенное и такое долгожданное…
Мой мужчина из снов баловал меня, как маленькое дитя, и делал мне подарки, такие же разные, каким он умел быть сам. Я смотрела на него со слезами на глазах, и трепетно думала о том, как же долго я его искала. Как долго… Ошибалась, падала, разочаровывалась, но все же вставала с колен и продолжала поиски. Наверно, это был грустный сон… Грустный оттого, что я нашла любовь не в реальной жизни, как мечтала, а в своих снах.
А это значит, что мой мужчина придуманный, и я даже не знаю, существует ли он в реальной жизни… Но он нежно обнимал мои плечи, пристально смотрел мне в глаза и обещал вечную любовь и такое же вечное счастье. А я закрывала глаза, на которых виднелись слезинки, улыбалась и думала о том, что теперь мне не страшно жить, потому что я не одна, потому что нас двое… А двоим легче победить неудачи и справиться со всеми жизненными неурядицами…
Бог мой, какое спокойствие… Неужели бывает такое спокойствие, когда ты не один? Когда вас двое… Такого не было даже с Денисом. Странно, но именно во сне я задумалась о том, люблю ли я его по-настоящему. Да, я наслаждалась его близостью, была ему благодарна за то, что он меня понимает и боготворит, переживала, ревновала, но никогда не была с ним спокойна. Никогда… Чего-то не хватало. Не хватало огня в душе, который бы мог гореть и не давал угаснуть чувствам.
Проснувшись, я потерла заспанные глаза и чуть было не расплакалась, что не смогла остаться в том сне. Мне захотелось вернуться обратно, вновь стать слабой, чтобы почувствовать силу находящегося рядом со мной мужчины. Я не знаю, как его зовут, кто он и чем занимается. Я твердо знала одно - он Мой Мужчина, он послан мне господом богом, чтобы я обрела душевное равновесие. Как жаль, что мы нашли друг друга только во сне… Наверно, кому-то там, наверху, хочется, чтобы люди страдали, потому что мы очищаемся только через наши страдания. Но у нас слишком много грехов. Слишком много. Наверное, именно поэтому мы постоянно злим кого-то наверху, и он посылает нам постоянные страдания, а светлые долгожданные минуты дарит только в снах.
И все же Денис настоящий, а тот мужчина из снов просто плод моей бурной болезненной, ночной фантазии. И все же, Господи, как хочется заснуть и не просыпаться долго-долго… Как хочется.
Встав с кровати, я подошла к зеркалу и посмотрела на себя. Усталое, изможденное лицо, с какой-то серой отечностью под глазами. Пересохшие губы… Видок еще тот!
В этот момент дверь распахнулась и на пороге "моей" комнаты появился урод. В своих до безобразия неказистых руках он держал объемный пакет, а его расплывшаяся заячья губа говорила о том, что он улыбается.
- При-вет, - пропел он скрипуче и поставил пакет на пол.
Я не ответила и слегка попятилась к стене.
- Это те-бе.
- Что это?
- Тут очень кра-си-вые вещи. В них ты будешь выглядеть как коро-ле-ва.
Посмотрев недовольно на пакет, я судорожно затрясла головой и замахала руками:
- Мне ничего не надо. Вообще ничего. Ни вещей, ни этого сумасшедшего дома и уж тем более такого урода, как ты. Я хочу домой!
- Зачем?
- Зачем хотят домой?! Наверно, затем, что все нормальные люди живут в своих собственных домах. - Я немного помолчала, а затем произнесла уже более тихим голосом: - Я говорю про нормальных людей… А тут одни ненормальные.
- Тебе тут понравится.
- С чего ты взял?! Что мне вообще может тут понравиться?! Неужели человеку может понравиться в дурдоме?! Когда меня найдут, вас всех обязательно сдадут в психиатрическую больницу на принудительное лечение!
Возможно, мои слова произвели на Лешика должное впечатление - он стал проявлять признаки беспокойства: сделал еще более устрашающую гримасу, правда, страшнее было уже некуда, и стал с нарастающей интенсивностью раскачивать головой. Признаться, интенсивность была столь велика, что я стала опасаться за его шейные позвонки, на которых держался здоровенный горб.
- Что ты раскачиваешься как идиот? А впрочем, ты и впрямь идиот! Мне вообще странно, что ты понимаешь человеческую речь.
Я знала, что перегибаю палку, что мои высказывания могут мне дорого стоить, но нервы были на пределе и совершенно не поддавались контролю. Лешик тяжело запыхтел, и я почувствовала, как от него пошли враждебные флюиды. Он посмотрел на меня так злобно, что у меня по спине побежали мурашки, и плавно пропел:
- Я скажу моему па-пе, чтобы он приказал тебя убить. Я те-бя засушу и сде-лаю гербарий. Мертвая ты бу-де-шь очень послушная. У ме-ня уже есть сотня бабо-чек и полсотни стре-коз. А те-перь у ме-ня бу-дешь ты. Я по-ло-жу те-бя под большое стекло.
Как только урод вышел из комнаты, я постаралась унять все нарастающую дрожь, охватившую тело. Я представила себя засушенной под стеклом. От этой малоприятной картинки мне стало совсем плохо. Меня может погубить мое поведение, а это значит, что я должна его изменить.
В конце концов, я нормальная, а они сумасшедшие. Бог мой, мне никогда не приходилось общаться с психически больными людьми! Да еще ладно бы с одним, а ведь их целый дом.
Я взяла пакет и вытряхнула его содержимое на пол. Передо мной лежали дорогое белье и другие не менее изящные вещи. Облачившись в легкое ярко-лиловое платье, я завязала волосы тугой разноцветной резинкой и подкрасила губы.
Что ж, придется бороться с этими чокнутыми их же методами.
Выйдя из "своей" комнаты, я заглянула в гостиную. В центре комнаты, на нежно-голубом ковре с необычно длинным ворсом сидел урод и рассматривал какой-то красочный эротический журнал. Увидев меня, он быстро отложил журнал в сторону и спросил взволнованным голосом:
- Ты уме-ешь со-би-рать мо-заи-ку?
- Умею, - выпалила я, придав своему лицу самое дружелюбное выражение.
- Тог-да по-шли в мою ком-нату, по-про-буем собрать "Тита-ник".
- Какой еще "Титаник"?
- Са-мый обык-новен-ный. Ты что, не ви-дела этот фильм?
- Видела.
- То-гда по-моги мне со-брать од-ну кар-тинку. Она у ме-ня ни-как не полу-чает-ся.
Глава 5
Нет слов, чтобы передать, что я испытывала в тот момент, когда собирала мозаику вместе с этим уродом. Я старалась не смотреть в его сторону и даже попыталась отвлечься, напевая себе под нос какую-то нехитрую мелодию. Урод внимательно следил за моими действиями и не произносил ни звука. Возможно, резкая смена моего поведения его насторожила и заставила сомневаться в моей искренности. Как только множество разноцветных картонных кусочков сложилось в картинку из моего любимого фильма, урод расплылся в своей заячьей улыбке:
- Здо-ро-во. А у ме-ня ничего не по-лу-чалось.
- Это легкая мозаика. Я собирала в тысячу раз сложнее.
- Я ска-жу своему папе, чтобы он ку-пил тебе много мозаик. Я хо-чу научиться их соби-рать так же быстро и пра-вильно, как ты. А в шаш-ки ты уме-ешь игр-ать?
- Умею. И в шашки, и в шахматы, и в карты. И даже в морской бой.
- Здо-ро-во. Я знал, что нам с то-бой ни-когда не будет скучно.
Неожиданно урод поднял глаза и уставился на мою грудь. Мне стало не по себе. Я поняла, что этот пристальный взгляд не такой уж безобидный и случайный. В этом взгляде читалась похоть. Настоящая мужская похоть, говорившая о том, что в теле урода бушуют самые настоящие мужские инстинкты.
- А у те-бя есть муж?
- Муж?
Признаться, вопрос привел меня в замешательство.
- Мужа нет, но у меня есть любимый мужчина.
- А почему он те-бе не муж?
- Потому что мы еще не успели расписаться. Для того чтобы люди вступили в законный брак, им нужно какое-то время повстречаться, узнать друг друга как можно лучше. Ведь брак - очень серьезный шаг, а в нашей стране слишком много разводов.
- Почему?
- Что - почему?
- Почему много разво-дов?
- Наверное, потому, что слишком много поспешных браков. Мне кажется, что в браке нельзя спешить. Лучше долго искать, чем долго жалеть. Хотя мы с моим другом уверены в своих чувствах и знаем друг о друге достаточно… Возможно, мы уже оба готовы для того, чтобы стать законными мужем и женой.
Урод затряс головой. Я отодвинулась подальше. Глядя на такую рожу, трудно понять реакцию на мои слова. То ли он просто кипел от злости, то ли скалился, а то ли просто воспринял с юмором то, что услышал.
- Это хо-ро-шо, что у те-бя нет мужа. - Урод сел прямо на мозаику и положил мою руку на свою уродливую ладонь.
- Что ж хорошего?
- То, что ты сможешь выйти за-муж за меня.
Эта перспектива привела меня в ужас. Я убрала руку и отодвинулась.
- Я по-го-во-рю об этом со своим па-пой.
- О чем?
Посмотрев на своего потенциального жениха, я почувствовала приступ тошноты и с огромным трудом сдержалась, чтобы не заехать ему по уродливому лицу.
- Но ведь тебе нет восемнадцати?! - истерично воскликнула я.
- Мне уже семнад-цать, - как ни в чем не бывало пропел урод.
- Ты разве не знаешь, что в брак вступают с восемнадцати лет?! Ты еще слишком молод, чтобы думать о женитьбе.
- Я это знаю. Но ведь бы-вают и не-пред-виденные обстоя-тельст-ва.
- Какие еще непредвиденные обстоятельства?
- До-пустим, если ты за-бе-ременеешь.
- От кого?!
Я поняла, что задала весьма неосторожный вопрос. Ответ, вне всякого сомнения, не принесет мне ничего хорошего. Я заранее знала этот ответ и страшно боялась его услышать.
- От ме-ня, - прозвучало как приговор.
- От тебя?!
- А по-чему бы и нет! У ме-ня очень качественное се-мя. Мне об этом ска-зал мой домашний врач. Он сказал, что лю-бой жен-щине, которая бу-дет со мной близка, бу-дет очень тяжело пре-дохра-няться. Семя слишком мощ-ное.
- Бог мой, - пробурчала я и, резко поднявшись с пола, направилась к выходу.
- А как же мо-за-ика?! - послышались мне вслед слова урода. - Ты ведь еще не все соб-ра-ла!
- В следующий раз. Как-нибудь в следующий раз…
- Но я хо-чу сейчас!
- Хотеть не вредно.
- Если ты бу-дешь так со мной разго-ва-ривать, то я ска-жу своему па-пе и он сделает из тебя герба-рий. Ты бу-де-шь ле-жать рядом с моими стре-ко-зами и ба-боч-ка-ми.
- Уж кого нужно засушить, так это тебя, чтобы все поражались, какие ошибки может творить природа, производя на свет таких страшных уродов, - быстро выпалила я и выскочила из комнаты.
На кухне я встретилась с домработницей Еленой Михайловной, которая лениво возилась у плиты. Увидев меня, она улыбнулась:
- Обед скоро будет готов. Может, пока что-нибудь перекусишь? - ласково спросила она.
- Боюсь, у меня еще нет аппетита.
- Тогда выпей чашечку кофе. Это взбодрит.
- От чашечки кофе не откажусь.
Сев в самом дальнем углу просторной кухни, я пригубила горячий ароматный кофе, стараясь сдержать нахлынувшие слезы. Неожиданно я заметила на руке мелкую красную сыпь, и чуть было не ошпарилась кофе - руки у меня затряслись. Услышав мой стон, женщина обернулась и растерянно посмотрела на меня.
- Вам по-прежнему плохо? - тихо спросила она, обращаясь ко мне то на "вы", то на "ты".
- Да, я все еще не могу прийти в себя и оправиться от нервного потрясения.
- Нервы нужно беречь смолоду, потому что в старости они могут очень даже пригодиться. Я думаю, тебе нужно подружиться с Лешиком, иначе могут быть большие проблемы.
- Подружиться?!
- Вот именно. Ты не смотри, что он такой уродливый и совсем не симпатичный. Ты должна знать, что от него многое зависит. Его отец любит свое чадо больше жизни и всегда идет у него на поводу. Он исполняет все его прихоти и старается сделать все от него зависящее, чтобы Лешик комфортно себя чувствовал и не вспоминал про свою внешнюю ущербность.
- Вы считаете, что он ущербен только внешне?! Уроды не только уродливы телом, они уродливы и душой.
- Лешик вполне здоровый, полноценный, умный и физически развитой мальчик, - сказала, как отрезала, женщина.
- Мне кажется, вы его переоцениваете. Представляете, он заявил, что мы можем пожениться и я могу от него родить.
- Он не преувеличивал. В плане физиологии он совершенно нормальный мальчик без каких-либо отклонений. Его отец ждет, что у него обязательно будет наследник. Кстати, хоть Лешин отец и прячет свое чадо в этом доме от назойливых глаз и даже несмотря на то, что мальчик не бывал на улице, а получал знания в этих стенах от учителей, занимающихся частной практикой, он завидный жених, за которого пошла бы любая мало-мальски смышленая женщина.
- Надо же. А мне кажется, что его будущей жене можно соболезновать, но только не завидовать. Да и вообще, я сомневаюсь, что найдется такая дура.
- У Лешика в банке приличный счет, который ежемесячно пополняет отец. По крайней мере, его жене не придется работать, а это очень важно в наше жестокое время. Большинство современных женщин пашут сутки напролет без отпусков и выходных дней в надежде встретить достойного мужчину, который взял бы на себя материальные заботы о семье и позволил бы женщине соответствовать ее прямому предназначению.
- А какое прямое предназначение женщины?
- Рожать детей и хранить семейный очаг. В общем, заниматься хозяйством.
- Боже мой, какое страшное предназначение! Я бы не хотела посвятить себя домашнему хозяйству. У женщины должна быть любимая работа, иначе она потеряет уважение мужчины. Хотя в наше время все поменялось. Мужчины боятся самостоятельных женщин. Они предпочитают домашних безропотных куриц, которые уже давным-давно утратили чувство собственного достоинства, защищая свою слабость разговорами о семейном чувстве долга. Наверное, нет ничего унизительнее, чем находиться на содержании у гадкого урода, сделавшего состояние за счет своего отца. Ложиться с ним в одну постель, восхищаться его уродливым телом, внушать ему то, что он самый красивый и желанный мужчина, притворяться, имитировать оргазм, пряча подальше жуткую брезгливость, и рыдать по ночам в подушку, проклиная свою страшную жизнь, успокаивая себя тем, что у тебя есть семья, и не важно, какая она, главное, что она есть, и что твой муж - добытчик и тебе не приходится, как многим другим женщинам, думать о хлебе насущном, а сами по себе деньги стоят того, чтобы ради них многое терпеть. Кому нужна такая жизнь? А за любое терпение приходит расплата. От этого никуда не денешься. Деньги нужны нам для того, чтобы чувствовать себя свободными, полноценными и независимыми, но только не затем, чтобы чувствовать себя терпеливыми.
Я не сомневалась, что домработнице не понравились мои рассуждения. А может быть, они затронули в ней что-то личное. Во всяком случае, она молча отошла к раковине, наполненной посудой, и принялась ее мыть. Допив кофе, я поставила пустую чашку и спросила уже более спокойно:
- Скажите, а у Леши есть мама?
- Нет, - растерялась домработница.
- Но ведь она же была?
- Конечно, была. Не в капусте же его нашли. Говорят, она умерла при родах…
- Обидно.
- За что?
- За то, что она лишилась собственной жизни, подарив жизнь такому ничтожеству. Такое глупое самопожертвование. А вы не знаете, она была нормальная?
- В смысле? - непонятно почему, еще больше растерялась Елена Михайловна.
- Ну, она случайно не отличалась никакими уродствами?
- Говорят, была очень красива.
- Вот как?
- Да, - глухо пробурчала женщина и принялась мыть посуду.
Я уже хотела было встать со стула, но женщина вдруг повернулась и посмотрела на меня в упор.
- Что-то не так? - спросила я, почувствовав некоторую неловкость.
- Ты, правда, артистка?
- Конечно.
- Мне кажется, что я тебя где-то видела, только вот не помню где.
- В кино. Вы, наверное, видели меня в кино.
Женщина напряженно свела брови, словно старалась вспомнить хоть какой-нибудь фильм с моим участием. Неожиданно она вздрогнула, вытянулась, словно струна, и быстро отвернулась к раковине. Я почувствовала неладное, невольно взглянула на дверь и оторопела. На пороге стоял хозяин, жеманно пуская дым из дорогой трубки.
- Здравствуйте, - сказала я, нервно закашлявшись.
- День добрый. - Голос хозяина дома не предвещал ничего хорошего. - Как самочувствие?
- Получше.
- Это самое главное. Каждый человек должен самостоятельно заботиться о своем здоровье. Для меня нет ничего важнее здоровья собственного сына. Я надеюсь, вы с ним поладили?
- Мы пытаемся привыкнуть друг к другу. - Я принялась врать, пытаясь хоть немного разрядить и без того накалившуюся обстановку.
- Ты уверена?
- В чем?
- Ну в том, что вы привыкаете друг к другу?
- А что?