В тринадцать тридцать пять мне совсем не грациозно пришлось увернуться от неизвестно откуда выскочившего джипа. Машина затормозила. Я собиралась на правах красивой женщины высказать все, что думала и чувствовала в этот момент, но открылась задняя дверца, из полумрака возникла огромная лапа и, схватив меня за шиворот, утянула за собой, как монетку в игрушке-копилке. Джип тут же сорвался с места. Меня прижало силой инерции к кожаному сиденью.
- Здравствуй, ногастая! - сказал обладатель руки, и я узнала в аккуратно подстриженной горилле Пантелея. Того самого бандита, знакомого мне по наезду на финансовую компанию.
Рядом с водителем сидел другой бандит, причем не меньших габаритов. Когда он повернул ко мне улыбающуюся физиономию, мне почему-то вспомнилось полотно художника-абстракциониста со стадом идущих слонов в противогазах.
- Вот и попалась, курочка! Скажи, Слон?.. - и довольный Пантелей прокомментировал мое нынешнее положение.
Я постаралась сохранять спокойствие и клацать зубами, только когда джип подкидывало на выбоинах в асфальте.
- Ребята, - сказала я, понимая, что слова мои тут же вылетают в трубу, - я не знаю ни про какие деньги Ступенко. Я там работала всего ничего. Даже первой получки не дождалась. Любовницей его не была, секретов его не знаю. Вы же знаете, с ним его жена работала…
- Все мы знаем, - успокоил меня Пантелей. - Не дергайся! Ехай себе и отдыхай! Ступу мы давно вычислили, бабу его и бабки… Ха-ха-ха! Прикинь, Слон? Бабу и бабки!.. Тоже скоро вычислим. Ты тут, ногастая, ни при чем. Говорю тебе - не дергайся!
- Так в чем же дело? Зачем я вам нужна?
- Слон, она не знает, зачем нам баба нужна? Ты, ногастая, у Аптекаря работала?
- У какого аптекаря? У Поливанова?
- Ну! У Аптекаря. Что ты там ему задолжала, чем перед ним провинилась - дело не наше. Саныч позвонил нам и сказал, что Аптекарь тебя нам дарит.
- Как дарит? Что я, ему принадлежу, что ли?
- Нет! - затрясся от смеха Слон на переднем сиденье. - Ты не ему принадлежишь, а нам.
- Успокойся, - Пантелей похлопал меня по коленке, - тебе же нужна работа? Мы тебе работу дадим. Хорошая работа - тебе понравится. Сейчас тебя и оформим. Сейчас будем тебя на работу брать…
- А ты будешь у нас брать! - подал голос Слон. - Классная работенка! У нас всякий труд почетен! А тут - одно удовольствие…
- Одно удовольствие! А бывает и больше за один раз… Сегодня как раз будет у тебя субботник. После него твоя работенка тебе покажется курортом. Потерпишь, милая! Дай-ка сюда мобилу! На всякий пожарный! Это тебе Аптекарь подарил? Ничего себе труба! Классная! После субботника назад получишь! А пока пусть у меня побудет.
Конец света! Твой конец, Света!
Мразь - Поливанов! Прямой и простой трудяга! Последняя мразь! Он и его кобыла! Стоп… Для ругани еще будет время, а сейчас надо действовать. Действовать, пока мы едем в центре города, потом будет поздно. Вывалиться головой вперед на асфальт? И все? Точка? А если: попробовать поиграть?
Повернувшись вполоборота к Пантелею, я закинула ногу на ногу, чтобы касаться его колена размером с ночную вазу.
- Мальчики, вы меня не поняли, - защебетала я. - Мне очень нужна работа. Я согласна. Думаете, было легко поливановских охранников обслуживать? А думаете, он мне платил за сверхурочные? Как бы не так! Такой козел! Вы же не будете меня кидать?
Я потерлась ногой о бетонную конструкцию, которая называлась ногой Пантелея.
- Тебя кидать не будем, - заржал юморной Слон, - а вот в тебя…
Я тоже засмеялась, как и положено последней дуре.
На пешеходном переходе джип притормозил. Я посмотрела в окно и увидела… Солоху. Наташка шла со спортивной сумкой через плечо в свой шейпинг-клуб. Мы как раз были в ста метрах от него.
- Мальчики, а резинки у вас имеются? Ну, в смысле, презервативы?
- Резинок не держим, - ответил Пантелей.
- Давайте я сбегаю вон к тому киоску, куплю резинок со вкусом апельсина и еще пачку сигарет? А вы меня подождете…
- Нашла лохов! - Пантелей ткнул кулаком в переднее сиденье. - Слон сходит! Слон, возьми ей там всяких презервативов штук пятьдесят и сигарет!
Мой план с треском провалился. Слон медленно вылез из джипа. Машина почти подпрыгнула, освободившись от такого балласта.
- Прикинь, Хопа, - заржал Пантелей стукнув ладонью по плечу водителя, - какую жопу Слоняра…
Дальше он не успел договорить. На слове "Хопа" я задрала ногу повыше, а на "Слоняре" ударила сверху вниз, целясь каблуком-шпилькой в огромную стопу Пантелея. Звук, который издал Пантелей, как раз мог издать только что названный им орган.
Я рванула дверь и ногу одновременно. Дверь поддалась, но моя туфелька, видимо, застряла во вражеской ноге. Освобождаясь на ходу от второй, Золушка выскочила из машины и босиком помчалась в ту сторону, откуда должна была идти Солоха. За мной уже слышался тяжелый топот. Меня преследовал Слон. Африканское сафари!
Неожиданно передо мной возникло изумленное лицо Солохи.
- Наташка, выручай, - выдохнула я и почувствовала, что падаю, зацепившись за какую-то торчащую из асфальта трубу.
Тут же я услышала звук рухнувшего на землю чего-то фундаментального. Слон, я знала, не смог пробежать мимо Солохи невредимым. Я вскочила на ноги и сразу почувствовала острую боль в разбитом колене. Кое-как поднялась. Дальше я могла только ковылять.
В этот момент я увидела бегущего ко мне водителя, которого Пантелей назвал Хопой. Он был в нескольких метрах от меня. Только огромное тело едва шевелящегося Слона заставило его притормозить.
- Эй, парень! - услышала я спокойный голос Солохи.
- А? - повернулся к ней Хопа.
Мелькнула Солохина нога в белой кроссовке. Раздался громкий шлепок. Хопа с выражением трагической маски в древнегреческом театре согнулся напополам. Потом крошечная Солоха, безмятежно осматриваясь среди поверженных ею титанов, еще что-то такое сделала, подпрыгнула, пнула, хлопнула, и я сама почувствовала ее маленькую сильную руку на своей талии. Она тащила меня в какую-то дверь, через зал какого-то кафе, мимо барной стойки, по коридору подсобки, через запасной выход, а потом, как говорится в старых советских фильмах, "огородами и к Котовскому".
- Привет, Чернова! - крикнула мне на бегу Солоха. - "Мягкий" у тебя путь! Ничего не скажешь!
- Мягче не бывает, - ответила я.
ГУВЕРНАНТКА И ГУБЕРНАТОР
Вот уже неделю я жила среди рыцарских замков, индийских джунглей, китайских пагод, древнерусских теремов и древнегреческих храмов. Светила и звезды были рядом со мной, стоило только протянуть руку. В любую минуту я могла сделать полнолуние, выкатив на небо немного пыльную луну. Спала я на том самом ложе, где Дездемона приняла смерть от руки мавра Отелло.
Завтракала я сегодня, сидя на носу пиратского фрегата. Ела йогурт и жевала яблоко, положив ногу с перевязанным коленом на пороховую бочку. К вечеру я и вовсе обнаглела - села на английский трон, поджала под себя здоровую ногу и стала раскачивать свисавшую с ветки голову анаконды.
- Дядя Яша, а куда вы сегодня ходили таким щеголем? - спросила я владельца всего этого чуда в Стеариновом переулке, где я нашла лучшее убежище от пошлости и жестокости этого мира. - Неужели на свиданье? Кто она, ваша Прекрасная Дама?
- Ну что вы, Светлана? - старичок замахал на меня руками, но было заметно, что ему мои слова приятны. - Какая может быть Прекрасная Дама, если вы здесь? Я ходил на свидание с избирательной урной. Вот и все свидание!
- И за кого же вы голосовали, дядя Яша? - спросила я и замерла в тайной надежде услышать его имя.
- За Лунина, конечно. Какие тут могут быть; сомнения? Честность и благородство. А вы. Светлана, читали "Письма из Сибири" декабриста Лунина? Нет? На филфаке сейчас декабристов не проходят? У меня есть, можете полюбопытствовать. Что-то есть у нашего Лунина от его однофамильца-декабриста. А может, это его предок?
- Был бы предок, в биографии на избирательном пункте обязательно отметили. На всю, губернию раструбили!
- Ну, Светлана, напрасно вы так! Я же говорю вам, что Сергей Лунин до конца был благороден. Даже на диспуте с этой Поливановой. Я специально ходил посмотреть в гости к своему старинному приятелю. У меня-то телевизора нет… Она всячески Лунина провоцировала, играла-таки на провокацию, а он был спокоен и выдержан. Ни разу не коснулся личности, говорил по пунктам программ, со знанием дела, грамотно так, толково.
Я похолодела. Перед глазами откуда-то возникла картинка: среди телевизионных декораций два тела, бьющихся в судорогах сладострастия. И ритмично двигающийся, знаменитый на всю страну круп Людмилы Поливановой…
- Светлана, вам больно? Вы побледнели! Надо перевязать ногу…
- Что вы, дядя Яша! Ваша мазь творит чудеса, - я взяла себя в руки и улыбнулась. - Я уже почти не чувствую боли. Это я еще по привычке.
- Да! Мазь эта чудодейственная. Старинный бальзам драчунов и дуэлянтов. Помните, у юного гасконца была какая-то целебная мазь от его матушки? Не исключено, что эта самая. Я вам дам ее рецепт! Такие рецепты не должны забываться! Что?
- Дядя Яша, принесите мне, пожалуйста, "Письма из Сибири", если вам не трудно?
- Сейчас, сейчас… Молодцом! Надо сразу же обращаться к книгам, к первоисточникам, если вдруг на ум приходят исторические и литературные параллели и ассоциации. Иначе никогда не стать образованным человеком…
Старичок удалился в бутафорский лес, в джунгли театральных декораций, в самом конце которых находилась его великолепная библиотека.
Зачем я попросила эту книгу? Чтобы помучить себя? Чтобы напомнить, что я разошлась с ним на перекрестках мироздания, разбежалась во время бандитской погони, так и не попав на свидание? Единственная ниточка, которая связывала нас благодаря современной сотовой связи, осталась у бандитов. Весь первый день я пыталась вытащить из памяти заветный номер телефона, чтобы все ему рассказать, объяснить. Повторяла различные сочетания цифр. Все напрасно. Поэтому-то я и пошла когда-то на филфак, что ненавидела эти цифры. Вот в очередной раз они меня и предали.
Дядя Яша вернулся с толстой книгой подмышкой и со стареньким приемником в другой руке.
- Вот тебе книга. А вот нам радио. Надо же послушать, кто победит на выборах. Хочется, знаете, победить, азарт какой-то молодой охватывает. Почему-то переживаю я за моего кандидата, как на президентских не переживал.
- Дядя Яша, а ведь уже почти полночь. Предварительные итоги уже известны. Включайте быстрей!
- Легко сказать! Этому приемнику лет двадцать. Он вам, Светлана, ровесник. Правда, батарейки я недавно покупал. Так… Сейчас мы… Так…
В тишину царства древних и волшебных вещей проник звук радиоэфира. Застучала бешеным ритмом музыкальная волна. Потом послышались позывные местного информационного канала.
"К этому часу уже известны предварительные результаты выборов губернатора областей. В выборах приняло участие семьдесят процентов избирателей…"
Ну же! Ну что они тянут?!
"…Подчеркнем, что на этот час располагаем только предварительными данными. Но, по мнению специалистов, результат для всех очевиден…"
С ума можно сойти! Так издеваться над людьми!
"…За Сергея Лунина проголосовало шестьдесят два процента избирателей, за Людмилу Поливанову - тринадцать процентов…"
- Победа! Светлана! Это победа! Великолепно! Какой восторг! Надо выпить за нового губернатора! Ничего, что у нас нет хорошего вина. Хотя бы выпьем чаю! Поздравляю вас и себя! Победа!
"… Можно уже с уверенностью сказать, что в первом туре победил Сергей Лунин. Имя нового губернатора уже известно!"
Мне было радостно и тоскливо одновременно. Конечно, я радовалась его победе, в которой была и моя заслуга, и несчастного Димы Волгина. Где он теперь? Что с ним? Да, это была моя победа! Мой ответ семейке Поливановых!
И в эту же минуту я поняла, что мне никогда больше не спешить к нему на свидание, не слышать в трубке его голос, не плыть по прозрачному озеру, глядя на его смущенное лицо. Новая жизненная волна подхватила этого удивительного человека и уже вознесла на такую высоту, что вряд ли он вспомнит некую гордячку-гувернантку, которая так и не пришла на первое свидание, даже не позвонив ему в свое оправдание.
Гувернантка и губернатор! Слишком большая разница!
Это и был конец, Света! Интересно, а есть у дяди Яши театральная табличка "Finita la commedia"?
- Сейчас мы с вами выпьем чайку, Светлана, - говорил дядя Яша, сияя от радости. - Что же вы так грустите? Не печальтесь, все будет волшебно хорошо, вот попомните старика! Волшебно хорошо!
- У меня к вам просьба, дядя Яша.
- Исполню любую просьбу!
- Можно мне в честь праздника надеть вон то платье Марии Стюарт?
- Конечно! Как я сам не догадался попросить Прекрасную Даму примерить наряд, больше подходящий ее истинному образу, чем эти современные джинсы… Прошу вас, Светлана!
У меня не было практики наряжаться в такие платья. Я постеснялась попросить дядю Яшу помочь мне одеться, но, поверьте, без помощи служанки это сделать было крайне трудно. Я провозилась почти час. Когда же я готова была предстать перед старым волшебником во всем великолепии, в дверь сильно и громко постучали.
- Кто бы это мог быть так поздно? - пробормотал старичок и пошел открывать.
Я замерла, к тому же в этом платье я могла двигаться только плавно и медленно.
От входных дверей до меня донесся непонятный возглас. Что там происходит? Я сделала первые шаги в королевском платье, и они были тревожными. Что-то зацепилось за подол. Какая-то стойка, какое-то картонное дерево. Я рванулась, потом еще раз. Потом сильнее. И почувствовав, наконец, неожиданную свободу, я выскочила в проход…
Дядя Яша обнимался с высоким мужчиной и от удовольствия даже притоптывал на месте. Наконец тот поднял на меня глаза…
Его бровь, перебитая перламутровым шрамом на две равномерные половинки, от удивления соединилась, как петербургские мосты через Неву.
Я рванулась, наступила на какие-то сложные юбки, потеряла равновесие и полетела вперед, как во сне протягивая к нему руки. Падая, я ощутила вдруг такую уверенность, что со мной ничего больше плохого не случится, пока Сергей будет рядом. Будто я летела во сне.
Сильные руки поймали меня, легко подхватили и закружили меня среди рыцарских замков, индийских джунглей и китайских пагод.
Мы хотели сказать друг другу какие-то слова, похожие по звучанию, но разные по смыслу. "Гу…" - успела сказать я. "Гу…" - только и сказал Лунин. Губы наши соединились, теперь мы говорили и думали одно и то же…
ДЕТЯМ ДО ШЕСТНАДЦАТИ
Я падала и взлетала опять. Мое падение было нестрашным, потому что тело мое уже, мне не принадлежало. Глагол "отдаться" всегда казался мне грубым, варварским, напоминал о сдаче города на разграбление агрессору и предвещал пир победителей на телах побежденных. Этот глагол превращал женское тело в подручный материал для удовлетворения чужой, посторонней похоти, но за счет тебя - живой, чувствующей, страдающей, предназначенной для совсем иного. Теперь он звучал для меня по-другому.
Я отдала свое тело. Отдала ему предпоследнее, что у меня было. Еще была душа, без начала и конца. Но была ли она у меня раньше? Где найти доказательства ее существования? Я заново открывала для себя вечные истины. Я тебя люблю, поэтому и существую. Мое "Я" постижимо, потому что есть Ты. Это и есть моя душа.
Удивительно, но я могу переселяться в твое тело. Оно мне немного великовато и с непривычки кажется жестковатым и даже… смешным. Смотри, какой забавный у тебя, вернее, у меня, то есть у нас с тобой, большой палец на ноге. Давай согнем его! Вот так… На кого он похож? Сразу видно, что ты не читал детских книжек. Он похож на Муми-троля, Муми-папу. А мой, вернее наш, третий слева, не похож. Молчи… Это просто женский палец… Молчи… Опять я вижу пару пяток. Твоих… Моих… Кто-то из нас перевернулся, чье-то сердце застучало быстрее, чьи-то губы стали требовательнее, ладони горячее…
Я постигала тебя от общего к частному. Сначала я была ошеломлена всеобщим, охватывающим весь мир чувством, когда потеряли смысл и время и пространство. Ты обратил внимание, что мы были с тобой на Олимпе? Там давно уже никого нет. Золотые чертоги громовержца пусты, клубятся туманами оставленные богами кубки, стрелы Амура рассыпаны в беспорядке. Ты помнишь, как мы затеяли забавную дуэль этими прозрачными эфирными стрелами, сначала только дурачились, шутливо угрожали друг другу, а потом ранили друг друга, но это было не больно. Только сердца вдруг замерли и забились опять в новом ритме.
Ты помнишь, как нам улыбнулся Будда? Тебе показалось, что он сделал это снисходительно? Нет, я поняла эту улыбку иначе. Так смотрят на счастливых детей, играющих во дворе. Мы с тобой дети. Потому что мы даже это делаем по-детски. Но ведь так и должно быть. Сначала наша любовь должна была родиться, потом мы нянчили ее как младенца. Сейчас у нее наступило детство… Отрочество, юность, молодость, зрелость… Старости у любви не бывает. Бывает мудрость… Смерти нет. Зачем ты спросил про смерть? Вечная жизнь через любовь мне сейчас так понятна, что тут и говорить не о чем. Я могу тебе это доказать без слов… Вот так… Ты чувствуешь? Ты понимаешь? Ты веришь? Ты любишь?
Я обманула Сережу, то есть проснулась первой. Надо же мне, в конце концов, побыть с моей любовью наедине, так сказать, перетянуть на себя одеяло, пока он спит. Доброе утро, мое преображенное тело! Все литературные приметы налицо. Легкое дыхание, коралловые губы, потемневшие глаза, колено с личиком улыбающегося младенца… Назовите мне любую примету влюбленной женщины, достаньте с полки любой запыленный фолиант по этой теме. Я - живая иллюстрация к этой науке. Я - модель любви. Где же вы, художники? У вас есть несколько мгновений, чтобы запечатлеть неосязаемое. Где же вы, композиторы? Запишите шумы моего сердца, дрожь дыхания, шорох волос по подушке. Это - музыка любви, без примеси музыкальных инструментов.
Я иду готовить завтрак любимому человеку. Это событие такого масштаба, что все прогрессивное человечество пододвинулось в этот момент к телевизорам, прильнуло к радиоприемникам. Слушайте, люди! Только что были перемешаны деревянной ложкой нарезанные помидоры и огурцы. Смотрите, люди! На стол пролито несколько капель молока. Млечный путь, скопление белых звезд… Здесь, в нескольких каплях, целые миры, возникшие от дрожания руки влюбленной женщины. Вот вам модель сотворения мира. Кто же создал его? Разве непонятно? Любовь…
Включаю телевизор. Ожидаю, что в мире должны произойти какие-нибудь потрясающие события. Например, в этот день на всей планете не зафиксировано ни одной смерти, ни одной слезинки ребенка не пролито на эту Землю.
Знакомая мне лично рыжая телеведущая, которая ушла из ток-шоу и вела теперь авторскую публицистическую программу "Дедовщина", довольно язвительную и нелицеприятную для многих действующих политиков. Сейчас она была в камуфляжной форме с сержантскими погонами.