- Друзья работают вместе для достижения общей цели, - говорит он.
- Что-то типа охоты на Книгу, - соглашаюсь я.
- Друзья доверяют друг другу. Они не баррикадируются друг от друга. - Он смотрит на руны.
Руны появились из меня. Я сама создала мой круг. Он этого не знает. Я откидываю их ногой в сторону. Мне интересно, забыл ли он про копье. Поскольку он питался Невидимыми, любой малейший укол приговорит его к медленной, страшной смерти, которой умирал Мэллис.
Когда я выхожу из круга, он медленно оглядывает меня сверху вниз.
Его мысли словно отзываются в моем теле: убить ее/трахнуть ее/изнасиловать и связать/изучить ее таланты? Дорого же стоит мужчине убийство красивой женщины, с которой он еще не спал. В особенности, если он сходил с ума по ее сестре.
- Друзья не пытаются действовать силой друг против друга, - говорю я, выразительно глядя на амулет.
Он наклоняет голову, и амулет исчезает у него за пазухой.
Я с улыбкой протягиваю руку. Бэрронс был хорошим учителем. Держите друзей близко…
Дэррок принимает ее, наклоняется и оставляет на моих губах легкий поцелуй. Мы оба скованны напряжением. Одно резкое движение с его или моей стороны - и мы бросимся друг на друга, пытаясь убить. Мы оба это знаем. Он расслабляется. Я ощущаю, как слабость наполняет мое тело. Мы как два скорпиона со змеевидными хвостами, пытающиеся спариться. Его прикосновения, это не более чем заслуженное мной наказание. Я приговорила Бэрронса к смерти.
Я раскрываю губы под его губами, но скромно, мои зубы сжаты. Я выдыхаю ему в губы. Ему это нравится.
…а своих врагов еще ближе.
Позади нас Темные Принцы начинают звенеть, как темный кристалл. Я помню этот звон. Знаю, что будет после него. Я сжимаю его руку.
- Никаких Принцев. Никаких повторений.
Дэррок поворачивается к ним и бросает резкую команду на языке, который неприятен для моих ушей.
И они исчезают.
В тот момент, когда я больше не знаю, где они и как близко они находятся, я тянусь за копьем. Его тоже нет.
Темные Принцы не могут перемещаться в Зеркалах просто так. Дэррок говорит мне, что это довольно рискованно для них, как бы они не пытались. Заклятие Крууса все портит.
Я говорю ему, что камни не лучше, что в какое бы измерение я ни попадала, если их достать, проклятие пытается вытолкнуть их, вернуть сине-черные, покрытые рунами камни в горы ледяной тюрьмы Невидимых, из которых они были высечены.
Я удивлена, что он этого не знает и признаюсь в этом.
- Ты не понимаешь, какова жизнь при дворе Видимых, МакКайла. Те, у кого сохранились настоящие знания, воспоминания из прошлого, рьяно защищают их. Существует столько версий Былых Дней и противоречивых историй о нашем происхождении, сколько есть измерений в Зале. Мы видели только тех Невидимых, с которыми сражались в день битвы Короля и Королевы, когда Король убил нашу Королеву. С тех пор мы пьем из котла постоянно.
Он идет вдоль края обрыва с неестественной плавностью и грацией. Эльфы двигаются как царственные хищники с лоснящимися шкурами, рожденные с полной уверенностью в том, что они никогда не умрут - они редко умирают и лишь при особых обстоятельствах. Он не утратил этой надменности, или возможно, он вновь ее перенял у Невидимых, которых поедал. Он не носит алое одеяние, которое тогда меня так напугало. Высокий, мускулистый, он был одет как отдыхающий в костюм от Версаче, с длинными светло-серебристыми волосами, собранными на затылке. Он без сомнения сексуален. Своей силой и уверенностью он напоминает мне Бэрронса. Я не спрашиваю, почему они пьют. Я понимаю. Если бы я нашла котел и выпила из него, это бы стерло всю боль и позволило мне начать жизнь с чистого листа. Я не могу убиваться по тому, чего я даже не помню. И то, что они пьют, означает, что в какой-то степени эльфы могут чувствовать. Если не боль, то, по меньшей мере, значительный дискомфорт.
- Так как же мы выберемся отсюда? - спрашиваю я.
Его ответ вызывает во мне внезапную дрожь, чувство чего-то более обширного и необъяснимого, чем дежавю - словно я уже знаю ответ.
- Белый Дворец.
Глава 4
В ночь, когда рухнули стены, я забилась в угол, и моей единственной целью было дожить до рассвета.
Я не знала, выживет ли мир вместе со мной.
Я думала, это была самая долгая ночь в моей жизни. Я ошибалась.
Вот самая долгая ночь в моей жизни, когда я иду бок о бок со своим врагом, скорбя по Иерихону Бэрронсу и утопая в осознании собственной вины.
А ночь все тянется и тянется. Каждый миг мне кажется вечностью. Я шепотом считаю от одного до шестидесяти, снова и снова, отсчитывая проходящие минуты. Я думаю, что когда между мной и его смертью пройдет достаточно много минут, острота боли может притупиться, и я смогу сделать вдох, не чувствуя, как в сердце вонзается нож.
Мы не делаем остановок для еды или сна. В сумке у него есть мясо Невидимых, которое он периодически жует на ходу. Это означает, что он может продолжать идти намного дольше, чем я. Когда-нибудь мне потребуется отдых. Перспектива потерять сознание в его присутствии совсем меня не привлекает.
В моем арсенале есть оружие, которое я к нему еще не применяла. И я не сомневаюсь, что у него тоже есть кое-что в запасе. Наше перемирие хрупкое, как яичная скорлупа, и мы оба на взводе.
- Где Темный Король? - спрашиваю я, надеясь, что минуты потекут быстрее, если я немного отвлекусь. - Это его книга там гуляет на свободе. Я слышала, он хочет, чтобы она была уничтожена. Почему он сам не позаботится об этом? - Я вспоминаю о рыбной ловле и забрасываю свою сеть на Невидимых, надеясь, что туда попадется что-то полезное. Пока я не узнаю, насколько силен Дэррок, и не начну лучше понимать, что творится в моем темном зеркальном озере, я должна буду играть очень осторожно. Я не сделаю ни одного опрометчивого шага, который поставил бы под угрозу мою миссию. От этого зависит воскрешение Бэрронса.
Он пожимает плечами.
- Он давным-давно исчез. Некоторые говорят, что он совсем обезумел и его теперь вряд ли что-то волнует. Другие верят, что он не может покинуть тюрьму Невидимых и лежит, погребенный в гробнице из черного льда, уснув навеки. А кое-кто заявляет, что Короля никогда и не было в тюрьме и что раскаяние из-за смерти его возлюбленной - это единственные оковы, которые его сдерживают.
- Это похоже на любовь. А эльфы не могут любить.
- Спорный вопрос. Я узнаю себя в тебе и нахожу это… захватывающим. Это делает меня менее одиноким.
Перевод: "Я для него зеркало, и эльф наслаждается своим собственным отражением".
- Так вот о чем мечтают эльфы - избавиться от одиночества?
- Немногие эльфы могут выносить одиночество. Некоторые утверждают, что энергия, направленная на самого себя, которая не находит отражения в другом существе или отскакивает от него, попросту рассеивается. И потом не остается ничего. Возможно, они ошибаются.
- Как аплодисменты для Динь-Динь, - усмехаюсь я, - и Зеркала тому подтверждение.
Он многозначительно смотрит на меня.
- Вот из чего сделаны эльфы? Из энергии?
Он снова многозначительно смотрит на меня и становится похожим на В’лейна. Я понимаю, что он никогда не будет обсуждать то, из чего созданы Эльфы - ни со мной, ни с любым другим человеком.
Его мания величия отнюдь не уменьшилась за все то время, пока он был смертным. Напротив, я подозреваю, что она увеличилась. Сейчас Дэрроку знакомы обе стороны, и это дает ему тактическое преимущество над эльфами. Он понимает мотивацию человеческих поступков и становится от этого более опасным. Мысль об энергии я загнала в дальние уголки сознания, чтобы подумать об этом позже. Железо влияет на эльфов. Почему? Потому что энергию, из которой они состоят, можно каким-то образом закоротить?
- Ты признаешь, что у вас есть недостатки? - продолжаю настаивать я.
- Мы не совершенны. Что есть Бог? Давай вспомним ваши убеждения на этот счет. Согласно вашим мифам, он был слишком разочарован своими изначальными достижениями при создании вашей расы, поэтому сделал вторую попытку. Но мы-то, по крайней мере, обуздали наши недостатки. А ваш Бог оставил все как есть. За какие-то несколько тысяч лет ваши представления о сотворении мира стали намного абсурднее наших. И вы еще удивляетесь, что мы, имеющие более миллиона лет за плечами, не помним наши корни.
Во время разговора мы оказываемся совсем близко друг к другу и одновременно осознаем это. Мы мгновенно отскакиваем назад, устанавливая между нами достаточную дистанцию. Так каждому из нас легче предупредить возможную атаку другого. Часть меня находит это занятным.
Принцы еще не появились. И я рада этому. Хотя они больше не влияли на меня в сексуальном плане, их присутствие было очень пугающим. Они заставляли меня чувствовать себя необычайно опустошенной, утратившей что-то важное, виноватой и преданной в том смысле, который я не могла - да и не хотела - понимать.
Не знаю, было ли причиной для таких ощущений то, что однажды я находилась под ними, потерявшая чувство собственного достоинства, которое словно вырезали из меня. Или они так влияли на всех людей? Интересно, был ли материал, из которого Темный Король сотворил их, настолько чуждым и ужасным, что они стали для нас эквивалентом космической черной дыры? Их неописуемая красота только ухудшала дело. Их совершенство подобно краю черной дыры, откуда нет возврата. Я вздрагиваю.
Я помню.
Я никогда не забуду. Трое принцев и невидимый четвертый, двигающиеся вокруг меня, во мне.
Потому что Дэррок приказал им. Этого я тоже никогда не забуду.
Я думала, что быть изнасилованной ими - это ужасно, что глубоко внутри у меня вырвали что-то важное, и это изменило мою врожденную сущность. Я ничего не знала о боли и о том, что на самом деле может изменить меня. Сейчас я знаю.
Мы выходим из леса и оказываемся в низине, наш путь теперь пролегает по полям, погруженным в темноту, посеребренную лунным светом.
Сейчас я забываю про свои расставленные сети. В горле застыл комок, и все силы уходят на то, чтобы переставлять ноги, сохраняя при этом бесстрастное выражение лица. Я упорно двигаюсь по моей чертовой жизни в предрассветной темноте, и мне кажется, что это будет продолжаться вечно.
Я тысячу раз проигрываю в голове сцену на скале, представляя себе, что она закончилась по-другому.
Густая трава и тонкие стебли растений доходят мне до талии, а некоторые достают даже до груди. Если в этих зарослях и есть какие-то животные, то они, судя по всему, держатся на расстоянии. Будь я на их месте, то тоже не решилась бы подойти ближе. Вокруг нас все затихает, воздух становится теплее и наполняется запахом экзотических ночных растений, я узнаю аромат жасмина и жимолости.
Оказалось, что в этом месте рассвет происходит так же внезапно, как и закат. Только что небо было темным, в следующую секунду оно розовеет и, наконец, становится голубым. Ночь сменяется днем за считанные секунды.
Я пережила ночь. Делаю маленький, осторожный вдох.
Когда моя сестра была убита, я обнаружила, что при свете дня мое горе непостижимым образом становится легче. Я понятия не имела, почему. Может быть, это происходит просто для того, чтобы поддержать нас, людей, придать нам сил для следующей одинокой и мрачной ночи.
Я не знала, что все это время мы находились на возвышенности, до тех пор, пока наш путь не привел нас на вершину плато. Пораженная, я смотрю на раскинувшуюся передо мной долину.
На холме по ту сторону долины раскинулся он, возвышаясь над землей на протяжении нескольких миль во все стороны.
Белый Дворец.
Снова у меня возникает необъяснимое ощущение неизбежности. Я знаю, что жизнь, так или иначе, привела бы меня сюда. В любой реальности я бы сделала тот же выбор, который привел меня к порогу этого здания.
Дворец возлюбленной Темного Короля, ради которой он убил Светлую Королеву, был так огромен, что разум отказывался это постигать. Я поворачиваю голову из стороны в сторону, вверх и вниз, пытаясь охватить его взглядом. Только отсюда, за много миль от Дворца, можно получить полную картину. Было ли это местом, куда Бэрронс пытался привести меня? Если так, то почему? Лгал ли Риодан, когда нашел меня на вершине скалы и сказал, что путь обратно в Дублин проходил через МЭВ - Межпространственные Эльфийские Впадины, как я называла осколки эльфийской реальности, которые появились в нашем мире после падения стен.
Стены.
Молочно-белые стены отражают солнечный свет и так блестят, что я начинаю щуриться.
Небо за Дворцом (я даже думаю о нем только с большой буквы, настолько он превосходит обычное жилище) приобретает ослепительно синий цвет, который существует только в Фэйри. Это оттенок, который невозможно встретить в человеческом мире. Есть определенные эльфийские цвета, которые состоят из мириадов соблазнительных оттенков, и на эти цвета можно смотреть бесконечно. От неба нельзя оторвать взгляд, так же, как и от Зала Всех Дорог.
Я с трудом перевожу взгляд обратно на Белый Дворец. Я рассматриваю его, скользя взором от основания к вершине крыши, от террасы к башне, от сада к фонтану, а затем к башенке.
Как Лента Мебиуса многоуровневой структуры на пейзаже Эшера, Дворец приковывает к себе внимание. Это огромное здание, и мне кажется, что он постоянно меняет очертания. Это огромное напряжение для глаз и испытание для разума. Но я видела эльфов в их истинном обличье. И теперь я нахожу происходящее… успокаивающим. Я кое-что ощущаю в своем мертвом черном сердце. Я не понимаю, как там может еще хоть что-то жить, но это так. Это не совсем полноценное чувство, а лишь его эхо. Слабое, но неоспоримое.
Дэррок смотрит на меня. Я делаю вид, будто не замечаю этого.
- Твоя раса никогда бы не построила вещь такой красоты, цельности и совершенства, - говорит он.
- Как и не создала бы Синсар Дабх, - парирую я.
- У маленьких созданий есть только мелочи.
- Самолюбие больших созданий так огромно, что они не замечают мелочей, - бормочу я. Таких мелочей, как ловушки. Но я не говорю этого вслух.
Но он уже догадался. Рассмеявшись, он говорит:
- Я запомню это предупреждение, МакКайла.
Затем Дэррок рассказывает мне, что после того, как он нашел первые два Зеркала на аукционе в Лондоне, ему пришлось учиться пользоваться ими. Сначала было несколько десятков бесплодных попыток, прежде чем он сумел установить постоянную связь с реальностями эльфов. Оказавшись внутри Зеркал, он несколько месяцев потратил на поиск входа в тюрьму Невидимых.
Когда он говорит о своих испытаниях и победах, в его голосе слышится гордость. Лишенный своей эльфийской сущности, он не только выжил, хотя никто из его расы не верил в это, но и достиг цели, за которой гнался, будучи еще эльфом. Из-за которой его и изгнали.
Он чувствует, что превосходит других представителей своей расы.
Я слушаю и анализирую все, что он говорит мне, нащупывая брешь в его броне. Я знаю, что у эльфов есть такие качества, как высокомерие, надменность, насмешливость и снисходительность. Слушая его, я добавляю еще гордость, мстительность, нетерпеливость и злорадство. Мне нравится этот список.
Какое-то время мы еще разговариваем, внимательно наблюдая друг за другом. Я рассказываю ему о своем детстве в Эшфорде, о моих первых впечатлениях от Дублина и о моей любви к быстрым машинам. Он рассказывает мне чуть больше о своем грехопадении, о том, что он сделал и почему. Мы соревнуемся в стремлении разоружить друг друга в пустой откровенности, которая не открывает ничего важного.
Пока мы пересекаем равнину, я спрашиваю:
- Зачем идти в тюрьму Невидимых? Почему не пойти к Видимому Двору?
- И дать Эобил возможность окончательно прикончить меня? В следующий раз, когда я увижу эту суку, она умрет.
Так, значит, он для этого и взял мое копье - чтобы убить королеву? Он забрал его без моего ведома, так же, как В’лейн. Но как? Он больше не был эльфом. Неужели он съел так много Невидимых, что превратился в мутанта с непредсказуемыми возможностями?
Я вспоминаю тот день, когда оказалась в церкви, окруженная Темными Принцами, тогда я направила копье на себя. Затем последовал бросок копья к основанию алтаря, брызги святой воды, шипение пара. Как он тогда заставил меня отбросить его? И как он теперь забрал его у меня?
- Королева сейчас в Видимом Дворе? - снова забрасываю я свою сеть.
- Откуда мне знать? Я же был изгнан. Меня бы убил первый же Видимый, который, увидев меня, решил бы, что я отыскал путь назад.
- Разве у тебя нет союзников при Видимом дворе? Разве вы с В’лейном не друзья?
Он пренебрежительно фыркает.
- Мы вместе сидели в ее Высшем Совете. Хотя он и говорил о превосходстве эльфов и о нашем праве снова свободно ходить по земле, забыв об ограничивающем нас отвратительном Договоре - как будто люди могут ограничивать своих Богов! - когда доходит до действий, В’лейн, как всегда, становится комнатной собачкой Эобил. Он всегда ею был. Теперь, по вине моих более безгрешных собратьев, я - человек, и они презирают меня.
- Мне казалось, что ты говорил, будто они чествуют тебя как героя за то, что ты разрушил стены и освободил их.
Его глаза сужаются.
- Я сказал, будут. Скоро. Меня будут воспевать как спасителя нашей расы.
- Значит, ты пошел в тюрьму Невидимых. Это было рискованно.
Я говорю это, чтобы заставить его продолжить рассказ. Пока он говорит, я могу сфокусироваться на его словах и на моей цели. Молчание - вовсе не золото, оно смертельно. Это пустота, которая наполняется призраками.
- Мне были нужны Охотники. Когда я был эльфом, я мог просто позвать их. Но, став смертным, мне пришлось идти и искать их самому.
- Я удивлена, что они не убили тебя сразу же, как только увидели.
Охотники ненавидят людей. Чернокожие, крылатые демоны не любят никого, кроме самих себя.
- Смерть не доставляет им наслаждения. Это слишком быстро и окончательно.
В его глазах мелькает тень воспоминаний. Я понимаю, что, когда он нашел Охотников, они делали с ним нечто такое, отчего он долго-долго кричал.