- О том, что, как наставница, ты за нее отвечаешь. Если она так и не сможет заарканить жертву, расплачиваться придется тебе.
- Что? Это же смешно!
- Таковы новые правила.
- Я получу выговор за ее выкрутасы?
- Выговор? За то, что один суккуб не смог научить другого укладывать парней в койку? Это настолько нелепо… не знаю даже, случалось ли подобное прежде. И что с тобой сделают, тоже не знаю. Самое малое - вынесут порицание. Переведут работать под старшим суккубом.
- Я сама старшая.
Он пожал плечами.
- Но если она врет… - начала я.
- Это придется доказать.
Я протерла глаза.
- Полный бред. За что Нифон меня так ненавидит? Душу мою уже купил… чего ему еще надо, ради всего святого?
Я ждала очередной шуточки. Но Хью промолчал и демонстративно отвел взгляд.
- Что еще такое? Хью!
- Не знаю, Джорджина. - По имени он называл меня редко. - Иногда мы заключаем договоры, к которым с виду не подкопаться. А потом вдруг выясняется…
- Что ты имеешь в виду?
- Работал я с одной чертовкой, когда жил в Далласе. Ракель ее звали. Она заключила как-то договор с парнем, которого бросила жена из-за того, что он оказался стерильным. Не мог иметь детей.
Хью зачем-то проиллюстрировал сказанное, указав на низ живота.
- Я знаю, что такое стерильность, умник. Дальше.
- Он продал душу с условием, что его бывшая жена тоже не сможет иметь детей. Обозлился и жаждал справедливости. Наказать ее хотел, как она его наказала. Ну и вот, наша сторона устроила ей воспаление, от которого фаллопиевы трубы отказали, матка рубцами покрылась… не знаю толком, что там было. Ваши женские дела.
Я закатила глаза. Сплошное притворство - Хью знал о "женских делах" побольше меня, поскольку за свою долгую жизнь успел поучиться медицине.
- Жестоко, - сказала я. - Но парень этого и хотел, как я понимаю.
- Да. Казалось бы, дело сделано… но дальше все пошло не так. Или так - с какой стороны поглядеть. Яичники у нее еще работали, производили яйцеклетки, только выносить ребенка она не могла. Тогда они с новым мужем нашли суррогатную мать. Сдали что надо, смешали коктейльчик в чашке Петри, и суррогатная ребенка выносила. Бэмс!
- Жена таки ребенка получила. - Я призадумалась. - Ого. Наука нанесла поражение аду. Правы были философы Просвещения…
Хью усмехнулся.
- Всему виной была глупость. Кое-кому - Ракель, я имею в виду, - следовало хорошенько подумать, выбирая инфекцию как способ добиться бесплодия. Ракель облажалась. Парень возбудил процесс - по причине нарушения контракта - и получил свою душу обратно.
- Вот это да, - сказала я. - Держу пари, шуму было много. И что нынче поделывает Ракель?
Он поморщился.
- Думаю, лучше нам не знать.
Я согласно кивнула.
- Но какое отношение это имеет ко мне? Редкий случай…
- Ха, такое бывает чаще, чем ты думаешь. Просто те, кто продает душу, неувязок обычно не замечают. Зато если черт заметит или начальство… они готовы небо с землей местами поменять, лишь бы утрясти дело.
- Так ты предполагаешь, что Нифон затеял дурить меня с Тауни, поскольку нашел в моем контракте какую-то неувязку?
Хью развел руками.
- Не знаю. Знаю только, что, если появление черта на горизонте связано со столь великими хлопотами не пойми о чем, то это "не пойми что" должно быть очень серьезным. Может, и не настолько, как у Ракель, не нарушение контракта, но тем не менее.
- Мой контракт заключен давным-давно, - пробормотала я. - Все умерли, кого он касался. Будь там что не так, я бы уже, наверное, заметила.
- Не знаю, - снова сказал Хью. - Возможно, я тороплюсь с выводами.
- А ты не мог бы сам взглянуть? На этот контракт?
- Нет, - ответил он быстрее, чем я договорила. - Ни в коем случае.
- Но вдруг там есть формулировка, которой я не помню…
- Думаешь, это так просто - зайти в адские архивы и просмотреть чужой контракт? - воскликнул он. - Хрена с два. Если меня за этим поймают, Ракель в сравнении со мной покажется счастливицей.
- Но…
- Нет, - повторил он стальным голосом. - И не приставай. Я люблю тебя, ты знаешь. Ты мне как сестра, и я сделал бы для тебя что угодно. Только не это. Извини.
Я смерила его сердитым взглядом. Он ответил тем же.
- Слушай, хочешь совет? Избавься от Нифона. И от Тауни заодно. Разоблачи их, если они и впрямь что-то затеяли. И Джером с ними разберется.
- Джером неизвестно где! Проклятье… Почему ты не хочешь мне помочь? Как личную жизнь мою улаживать, о чем тебя не просят, на Сета нападать, так ты тут как тут!
Хью прищурился.
- Думаю, это лучшее, что я мог для тебя сделать.
- Спятил? Теперь он только об этом и твердит… что принесет мне горе в конце концов!
- И хорошо, - огрызнулся Хью. - Правильно твердит.
Я собрала остатки трапезы на поднос, встала.
- Ладно, еще увидимся. Спасибо тебе… за все.
Хью пошел за мной к урнам.
- Ты ведешь себя глупо.
- Я никогда так с тобой не поступала, как ты со мной сейчас, - сказала я, сваливая мусор в урну. - Потому что я тебе - друг.
- Дружба здесь ни при чем.
- При чем!
Он поставил свой поднос в общую стопку и посмотрел на часы.
- Слушай, мне пора. Уж извини, что не могу дать ответ, которого ты ждешь. Увидимся у Питера?
Питер, не в силах пропустить ни одного повода устроить вечеринку, собирал всех и на Рождество - сколь бы странным это ни казалось.
- Нет. Я буду с Сетом. Если он, конечно, не порвет со мной из-за твоего прекрасного совета.
Хью закусил губу, удерживаясь от какого-то нелестного замечания. Покачал головой, развернулся и ушел.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Звонка от Данте так скоро я не ожидала. Он сам упомянул, как сложно изготовить амулет против Никты. И я решила, что это потребует изрядного времени - если получится вообще. А после разговора с Хью только укрепилась в недоверии к способностям Данте.
Но он сказал по телефону:
- Защита готова. Сделал все, что мог. Нужен амулет - так приезжай, забери, - и отключился.
Я отправилась на Рэйнервэли и никого, как обычно, в заведении Данте не застала.
- Похоже, дела у тебя перед Рождеством не очень?
- На самом деле, - сказал он, выходя из задней комнаты, - ты бы удивилась, узнав, сколько отчаяния вселяют в людей каникулы. Держи!
Он бросил мне что-то размером с бейсбольный мяч.
Я поймала его, разглядела и почувствовала разочарование. То был сплетенный из тоненьких, темных веточек шарик. Сквозь щели виднелось несколько вещиц внутри - камушек, перышко, еще что-то. Я тряхнула шариком, тот загремел.
- Это он? - спросила я. - Амулет, способный отогнать сверхмогущественное сновиденное существо? Похоже на реквизит к фильму "Ведьма из Блэра".
- Он Никту не отгонит, - ответил Данте. - Ее ничто не отгонит. Но может заставить ее подумать дважды. Действует скорее как… репеллент.
- Цитронелла?
Он закатил глаза.
- Да. Все зависит от энергетического заряда Никты. Если он невелик… амулет, возможно, не даст ей приблизиться.
Я снова посмотрела на шарик. И снова ничего особенного не увидела. В нем не ощущалось никакой силы. Правда, я могла воспринять не всякую ауру. Низшие бессмертные хуже чувствуют неодушевленные предметы, чем люди-медиумы.
Данте мое молчание как будто рассердило.
- Слушай, тебя никто не заставляет им пользоваться, - сказал он резко. - Но я угробил на него кучу сил. И с твоей стороны было бы довольно мило, придержи ты на секундочку свою иронию и скажи мне спасибо.
- Мою иро…
Я чуть не вспылила сама, но сдержалась. Данте, конечно, в списке моих знакомых-циников занимал одно из первых мест, но и я не была девочкой-ромашкой. С тех пор как впервые пришла за помощью, ничего, кроме хлопот, ему не доставила. И, взглянув на него сейчас, заметила, что он бледен и выглядит усталым. Даже если шарик был бесполезен, на изготовление его он и впрямь затратил какие-то силы.
- Ты прав, - сказала я. - Извини. Спасибо. Большое тебе спасибо.
Он вскинул брови. Кое-как сдержался, чтобы не высмеять тут же мою искренность. Только кивнул.
- Не стоит благодарности.
Мы немного помолчали. Похоже, без иронии оба не знали, что сказать.
- Ты… нашла ангелов?
- Нет. Хоть у Бэтмена сигнал одалживай… Джером в отъезде до сих пор. Хью - мой друг-черт - может с ним связаться, но если мы окажемся не правы в своих подозрениях, Джером взбесится не на шутку. - Припомнив разговор в кафе, я нахмурилась. - Хью уже бесится, поэтому не знаю даже, хочу ли я его помощи.
Данте улыбнулся.
- А я думал, суккубы со всеми в нежной дружбе. Или это тоже миф, как крылья и огненные глаза?
- Просто он по-дурацки повел себя с Сетом.
Данте ждал продолжения. Я вздохнула.
- Хью считает наш роман пустой тратой времени. И не потому, что мы не спим вместе. Думает, я буду страдать.
- Для черта - весьма альтруистично. - Он шагнул ко мне, шутливо щелкнул по носу. - Но, ребята, с этими вашими странными представлениями о морали я бы зарекся что-то насчет вас предполагать. А ты сама? Тоже думаешь, что будешь страдать?
- Нет. А если и думаю, это мое дело. Хью незачем обо мне беспокоиться. Да и еще и Сета нервировать!
- Не переживай ты так. Беспокоится - значит, заботится. Относись мы так друг к другу все, в мире было бы куда меньше страданий.
От Данте такого высказывания я не ожидала.
- Возможно. Но и ненужного давления тоже было бы меньше.
Он хмыкнул, взял меня за руку. Перевернул ее и посмотрел на ладонь.
- Набор линий случайный для этого обличья? - спросил он.
Я кивнула.
- Можешь изменить его на первоначальный?
- Ты что, гадать собрался? По мне, так все это фуфло.
- Не все.
Я ждала продолжения, но Данте ничего не добавил. Серые глаза его были серьезны и задумчивы. Что-то в них заставило меня подчиниться, и с превеликой неохотой я превратила руки в те, с которыми родилась.
Ни разу, став суккубом, я не возвращалась в свое истинное обличье. Терпеть его не могла. И даже от такого маленького изменения мне сделалось не по себе. Руки были слишком большими для нынешнего миниатюрного тела и выглядели совершенно чужеродными.
Данте посмотрел на одну ладонь, на вторую. Фыркнул через пару секунд и выпустил обе.
- Удивительно.
Я тут же вернула им прежний вид.
- Что - удивительно?
- Ты правша? - ответил вопросом он.
- Да.
Данте показал на левую ладонь.
- Ее линии рассказывают о тех качествах, с которыми ты родилась. Линии правой - о том, как ты растешь, меняешься и развиваешь дарованное тебе от рождения. Левая - природа, правая - опыт.
- И?
- У тебя они одинаковы на обеих руках. Глубокая линия сердца… означает характер сильный и страстный. Что не удивляет. Но она разорвана на множество частей.
Он коснулся моей левой руки.
- Тебе предназначено было страдать. Коснулся правой.
- И по этому пути ты собираешься идти вечно. Не учишься. Не меняешься.
- Если что-то предназначено, при чем здесь учение и перемены? Разве это не данность?
Осуждение, которое я услышала в его голосе, мне не понравилось. Как будто я была виновата в том, что у меня такие ладони.
- Не начинай, - сказал он. - Я не философ, и все эти дебаты насчет предопределения и свободной воли - не для меня. К тому же гадание по ладони - фуфло.
- Да, - холодно сказала я. - Согласна.
Данте, к моему удивлению, вдруг обнял меня и притянул к себе.
- Будь осторожна, суккуб. Тебя сейчас окружают опасности. Со всех сторон. А я тоже не хочу видеть, как ты страдаешь.
Я не стала отстраняться, положила голову ему на грудь.
- С чего ты стал вдруг таким милым? Все еще надеешься уложить меня в постель?
- Всегда буду надеяться.
Он поцеловал меня в лоб. Потом в нос. И в губы.
- Но ты мне и просто нравишься. Поэтому поберегись.
Я поехала домой, дивясь по дороге странному поведению Данте. И не заметила, думая о нем, как добралась. В квартире ни Винсента, ни ангелов опять не застала и решила заглянуть в "Изумрудный город". У меня был выходной, но, зная, сколько там сейчас работы, я подумала, что от помощи никто не откажется. Мне же просто надо было отвлечься.
Перед закрытием магазина позвонил на мобильник Сет и спросил, не могу ли я забрать его от брата. Собственную машину он оставил в Куин-Энн, поскольку до кинотеатра, а потом и до дома его подвез Терри. И я, покончив с делами, отправилась за ним.
Терри и Андреа встретили меня тепло, напомнили, что ждут нас с Сетом на Рождество, о чем я и без того не забыла. К нашему роману они относились как к чему-то хрупкому и могущему разбиться в любой момент - каким он и был на самом деле - и пытались защитить его изо всех сил.
Девочки мне обрадовались, налетели, засыпали вопросами и новостями. Все, кроме Кейлы, которую отчего-то еще не уложили спать, хотя было довольно поздно. Она молчала, что неудивительно, поскольку, не считая нашего последнего с ней разговора, Кейла молчала почти всегда. Но обычно она подбегала ко мне вместе с сестрами. Сегодня же осталась сидеть на диване. И пока Сет одевался, я подошла к ней сама.
- Привет, - сказала, присаживаясь рядом. - Как дела?..
Я к ней даже не прикоснулась. Но Кейла отпрянула так, словно ее обожгло. Сползла с дивана, выбежала из комнаты. Маленькие ножки затопали по лестнице наверх.
Я взглянула на остальных с удивлением.
- Что я такого сделала?
- Понятия не имею, - озадаченно ответила Андреа. - Вроде бы все было в порядке.
- Нашло, видать, что-то, - сказал Терри. - С детьми такое бывает. Особенно с девочками.
Он взъерошил Кендалл волосы, та взвизгнула.
Все тут же забыли о Кейле. Начали прощаться со мной и Сетом, но я осталась в недоумении. Малышка всегда мне радовалась, а в последний раз и вовсе выказала небывалое доверие. Отчего же сегодня смотрела на меня с таким страхом? Обычные детские капризы? Или она заметила то, чего сама я видеть не могла, - след какого-то потустороннего присутствия? Не выдержав, я попросила разрешения подняться к Кейле и попытаться поговорить с ней еще раз.
Она сидела в спальне, забившись в угол кровати, прижав к себе единорога. И при виде меня, остановившейся в дверях, глаза ее стали как блюдца, в которых плескался страх.
- Эй! - сказала я. - Ты в порядке?
Молчание. Только глаза распахнулись еще сильней.
- Я не подойду к тебе, - добавила я, - обещаю. Но скажи, пожалуйста… что ты видишь? Почему боишься меня?
Прошло несколько секунд, и казалось уже, что она не ответит. Но Кейла вдруг заговорила - еле слышно:
- Ты плохая. Почему ты такая плохая?
Чего-чего, а этого я не ожидала. Думала, что она, возможно, увидела призрачную ведьму, парящую у меня над головой… Сердце сжалось. Да, я была злом - служительницей ада. Моей вечной задачей было соблазнять и развращать мужчин. Но больнее, чем любое обвинение - в самых мерзких и нечестивых поступках, - ударило меня слово "плохая", услышанное от маленькой девочки. И, не сказав ничего больше, я отвернулась и пошла вниз.
В машине я рассказала Сету, как провела день, не найдя ангелов.
- За тобой бродит какое-то страшное существо, и ты решила забыться за работой? - спросил он шутливо и сердито одновременно. - С тем же успехом могла бы сходить со мной в кино.
- Ох. - Мне сделалось неловко. - Я хотела, чтобы вы с братом пообщались…
- И, - добавил он, - попросту забыла.
- Я о тебе никогда не забываю, - твердо сказала я. - Просто отвлеклась немного.
- Забавно. Приняла бы ты такое извинение, будь на твоем месте я?..
Дома у меня по-прежнему никого не было. Я отнесла амулет Данте в спальню, потом подсела на диван к Сету.
- Терпеть не могу ждать, - сказала я. - И почему со мной вечно так - случается вдруг что-то серьезное, сверхъестественное, а я сижу без дела и чувствую себя ни на что не годной? Постоянно завишу от других.
- Неправда. - Он взял меня за руку, переплел пальцы с моими. - Ты чудесная и талантливая. Просто не все умеешь.
- Хотелось бы мне уметь еще хоть что-нибудь, кроме превращений. Лазерными лучами из пальцев стрелять или… не знаю даже.
- Думаешь, остановила бы этим Никту?
- Нет. Но хоть охладила бы ее пыл.
- А я вот всегда мечтал обладать замораживающей силой.
- Замораживающей?
- Да. - Сет по-актерски широким жестом указал на журнальный столик. - Если уж говорить о суперменских способностях. Махнул рукой - и все покрылось льдом.
- Не снегом?
- Можно и снегом.
- И как снег и лед помогали бы тебе бороться с преступниками?
- Не знаю. Но хоть охладили бы их пыл.
Я засмеялась, прильнула к Сету. С ним и ждать было легче…
- Хочешь есть? - спросила я. - Ясмин и Винсент соревновались тут за звание лучшего шеф-повара.
И мы отправились в кухню и нашли там столько еды, сколько в ней не бывало со дня моего переезда. На столе стояла тарелка с кусками торта - домашней, судя по виду, выпечки. Сет указал на холодильник.
- Если там есть клубника - значит, Бог существует.
Я открыла дверцу.
- Готовься славить Его, - сказала я и вытащила миску с посыпанной сахаром клубникой.
Потом вторую, побольше, прикрытую пластиковой крышкой. Заглянула в нее.
- А это взбитые сливки.
- Аллилуйя, - провозгласил Сет.
Я поставила обе миски на стол, и все сновиденные духи показались вдруг чем-то мелким и смешным. Сняла крышку со сливок. Сет тут же макнул в них палец.
- Дикарь, - укорила я.
- Божественно, - пробормотал он, слизывая сливки.
Макнул в миску другой палец и протянул мне. Я наклонилась, лизнула тоже. Рот наполнился дивной сладостью.
- Ммм. - Я прикрыла глаза.
- Ммм, - откликнулся Сет.
Я открыла глаза.
- Ты о сливках?
- Не совсем.
- Об этом? - На пальце еще оставались сливки, и я взяла его в рот и принялась сосать, лаская языком.
Сет затаил дыхание.
- Спасибо за помывку, - выдохнул он.
- Чистоплотность, говорят, соседствует с набожностью.
- Ой, а на мне еще осталось, - сказал он.
- Правда? Где?
Он снова зачерпнул пальцем сливки.
- Да вот же.
Я слизала и их тоже, посасывая и целуя не только виновный палец, но и все остальные заодно. Закончив, перевернула его руку, поцеловала.
- Все. Ослепительная чистота.
Сет покачал головой.
- Ай-ай-ай.
- Что такое?
- Ты сама испачкалась.
- Где?
Он зачерпнул еще сливок и вымазал мне губы, подбородок и шею.
- Везде.
И не успела я ответить, как он уже прильнул к моей шее, облизывая и целуя ее столь же чувственно, как я ласкала его пальцы. Я даже поразилась - а ведь была не из тех, кого можно удивить подобными вещами. Инстинктивно подалась к нему, запрокинув голову, чтобы не мешать продвижению его губ. Горячий, на редкость умелый язык подчистил все до капельки сливки на шее, затем принялся за подбородок и наконец коснулся губ.