Из того, что я читала про реинкарнацию, следовало, что после смерти души практически никогда сразу не вселяются в другое тело, и проходит не один год, а десятилетия минимум. Но с другой стороны, во время видения прошлой жизни я обратила внимание на одежду, а самое главное на технику в той комнате, в которой видела себя. По всему выходило, что события происходили недавно. "Если логически размышлять, то поиски необходимо начинать с семидесятых годов, а если ничего не найду, то просмотреть подшивки за шестидесятые. В восьмидесятые лезть не стоит, потому что я родилась в восемьдесят третьем, и хоть какое-то время провела не на Земле".
Пока все эти мысли проносились в голове, я успела принять душ и одеться в джинсы и свитер, а затем остановилась и замерла, пытаясь припомнить ещё хоть что-нибудь, чтобы иметь больше зацепок. "А может сразу поехать к дому? Может подсознание ещё что-то выдаст?".
"Да, так и сделаю! Попытаюсь поговорить с консьержками. А потом уже начну рысачить по библиотекам" - решила я, и выбежала из номера, потому что уж очень хотелось хоть что-нибудь узнать.
В кафешке, в которую я забежала, чтобы позавтракать, кусок в горло не лез, потому что хотелось действовать и, выпив чашку кофе, я решила себя не насиловать и чуть ли не бегом побежала на стоянку за своей машиной.
До Котельнической набережной я добралась относительно быстро, потому что сегодня была суббота, и в пробках почти не пришлось стоять.
Припарковавшись, я вышла из машины и подошла к главному входу. Запрокинув голову, я посмотрела на здание, и мне стало не по себе. "Я падала где-то здесь, потому что когда бежала к балкону, видела и Кремль вдалеке, и открывающийся вид на Яузу" - по телу прошлись мурашки, когда я снова вспомнила своё падение. "Да уж, находиться на месте своей смерти ощущения не из приятных. Лучше-ка зайду внутрь и попытаюсь поговорить с консьержкой".
Потянув на себя тяжёлую дверь, я вошла внутрь и оказалась в просторном холле. Высокие потолки, украшенные лепниной, стены с выложенной мозаикой и мраморный пол поражали своей красотой, и я почувствовала себя букашкой, залетевшей не в свой цветник.
- Вы к кому? - строго спросил мужчина, поднявшийся из-за стола.
Я рассчитывала увидеть какую-нибудь болтливую бабушку-консьержку, а вместо этого на меня подозрительно смотрел мужчина лет пятидесяти трёх, с военной выправкой. "Этот и под пытками ничего не расскажет. Да и вряд ли будет знать о событиях шестидесятых - семидесятых годов. Но попробовать всё же стоит".
- Здравствуйте! Я журналист с сайта "Москва Советская", и пишу статью про сталинские высотки и всё, что с ними было связанно, - я вдохновенно начала врать, придумав и сайт, и профессию. - Сейчас как раз собираю данные про этот дом. Про тех, кто жил в нём, что здесь происходило. Вы не могли бы ответить на некоторые вопросы? Сейчас меня особенно заинтересовал случай с одним известным архитектором и его дочерью, которую выбросили из окна. Вы что-нибудь об этом слышали? - Ничего я не слышал, - холодно ответил консьерж и, смерив меня презрительным взглядом добавил: - Иди отсюда по добру - по здорову. Нечего сплетни собирать. У нас приличный дом. Знаю я вашего брата - в поисках дешёвых сенсаций, какую угодно гадость придумаете. Давай, топай на выход.
Мужчина начал на меня надвигаться и я ретировалась из холла, поняв, что мне ничего не светит. "Облом!" - я сердито топнула ногой, выйдя на улицу. Но уходить от дома почему-то не хотелось. Здание как-то необъяснимо тянуло к себе и, начав прохаживаться возле него, периодически поглядывая вверх, я пыталась хоть что-нибудь вспомнить. Однако никаких дополнительных воспоминаний не всплывало, и тяжело вздохнув, спустя двадцать минут я поплелась к лестнице на набережную.
Спустившись до середины, я увидела сухонькую, щуплую, аккуратную старушку, которая опираясь одной рукой на палку, а второй держала старую тряпичную сумку с продуктами, и пыталась преодолеть ступени. Пройдя несколько, она останавливалась передохнуть и тяжело кряхтя, охала. Бабульку стало очень жалко и, подойдя к ней, я участливо спросила:
- Вам плохо? Может помочь сумку донести?
- Если не трудно, детка, то помоги, - с благодарностью ответила она.
Забрав у старушки сумку, я взяла её под локоть, и мы начали наш подъём.
- С каждым днём всё сложнее подняться, - прошамкала бабулька, горестно вздохнув. - А ведь были времена, когда я по этим ступенькам почти взлетала… Эх, молодость… Только постарев, понимаешь ценность силы и здоровья…
- Возможно, - пробормотала я, погружённая в свои мысли и думающая, куда сейчас податься, чтобы узнать побольше про дом, но тут до меня дошли слова старушки о том, что в молодости она чуть ли не взлетала по этим ступенькам и я с интересом посмотрела на неё. "А это может быть шансом!".
- Как я понимаю, вы здесь живёте и, причём давно? - осторожно спросила я, боясь спугнуть излишним любопытством пожилую женщину.
- Да, вот уже пятьдесят девять лет. Нам квартиру в этом доме дали акурат перед смертью Иосифа Виссарионовича… хорошие времена были - добрые, размеренные. Все дружно жили, никуда не спешили. А сейчас… Вон, ты первая, кто за много месяцев подошла ко мне и предложила помощь… а другие всё куда-то бегут… куда-то спешат.
- Так вы, наверное, и жильцов помните многих, да? - с надеждой спросила я. "Хоть бы у бабульки старческий маразм не прогрессировал. Тогда у меня есть шанс получить ответы на главные вопросы".
- А чего ж не помнить? - старушка оживилась. - Раньше здесь люди интересные жили, с которыми было о чём поговорить. Не то что сейчас… Понаехали капиталисты, покоя от них нет…
"Всё ясно. Ярая коммунистка, живущая прошлым" - вынесла вердикт я и улыбнулась.
- Так интересуешься прошлым, аль по делу? - мы остановились передохнуть в пролёте между ступенями, и бабулька пристально посмотрела на меня.
Глаза женщины светились прозорливостью и хитростью, и я поняла, что тут старческим маразмом и не пахнет, и лучше говорить правду.
- По делу, - ответила я.
- Ну, если донесёшь мне сумку до квартиры, то я тебя чаем напою и расскажу, что помню.
- Договорились, - улыбнувшись, я кивнула.
Дойдя до дверей и, открыв их, я пустила бабушку вперёд, а на лицо нацепила маску самоуверенности и высокомерия, чтобы консьержу дать отпор. Увидев меня во второй раз, он нахмурился и кинулся к старушке, пытаясь меня от неё отодвинуть и забрать сумку с продуктами.
- Ты чего это, касатик, козлом запрыгал? - в голосе женщины появились строгие нотки, и она окатила его холодным взглядом. - Уйди с дороги, это гостья ко мне.
- Серафима Павловна, да эта проходимка из газеты, нос свой суёт везде, сенсации ищет, - обиженно произнёс мужчина. - Её надо в шею гнать!
- А тебе какое дело, кто она? Для меня это свободные уши, а не проходимка, - властно ответила она, слегка ударив консьержа палкой по ногам, и я заулыбалась. - Уйди в сторону! Буду я ещё всяких сопляков спрашивать, что мне делать со своими гостями. Лучше лифт вызови!
С ненавистью посмотрев на меня, консьерж потрусил к лифту, а я с уважением посмотрела на бабульку. "Вот тебе и щупленькая, хилая маразматичка. Генерал в юбке! Вон, даже это бывший солдафон боится ей слово сказать". А в том, что консьерж бывший военный я почему-то не сомневалась.
Всё ещё улыбаясь, я вошли следом за бабулькой в лифт и, нажав на кнопку, она неожиданно мне улыбнулась, а потом спросила:
- Что, уже пыталась расспрашивать нашего Назарыча, да?
- Пыталась, - ответила я, и кротко вздохнула.
- Глухой номер, - бабка поморщилась и покачала головой. - Всегда молчит, как партизан, даже посплетничать с ним нельзя. За это его и не люблю. Сын мой его сюда после выхода на пенсию пристроил, вот теперь и мучаюсь я. А раньше хоть сидели консьержки, с которыми можно и поговорить было… Эх, жизнь… Ну ничего. Сейчас он сделает пару звонком и станет весело, - женщина хитро сверкнула глазами и ещё шире улыбнулась.
Я только открыла рот, чтобы спросить, что она подразумевала под весельем, после каких-то звонков, как лифт остановился.
- А вот и мой этаж! - жизнерадостно провозгласила бабушка и направилась к металлической двери, доставая на ходу ключи.
Через пять минут мы уже сидели на большой и уютной кухне, и я с удивлением оглядывалась вокруг. Я думала, что попаду в квартиру, где всё дышит стариной, а вместо этого увидела апартаменты с дорогим евроремонтом, и самыми последними новинкам в технике.
- Детка, тебе чай или кофе? - заботливо спросила старушка, подходя к кофемашине.
- Кофе, - ответила я и ещё больше удивилась, когда она проворно начала управляться с дорогим агрегатом.
"Ты посмотри, я маму до сих пор не могу нормально научить пользоваться мобильным телефоном, а эта бабулька похлеще любого бармена в кофейне с такой машиной справляется" - с улыбкой подумала я, глядя на кучу кнопочек и рычажков, на которые нажимала женщина. "Она очень не проста! Ох, как не проста!".
Спустя две минуты передо мной стояла чашка ароматного кофе, и я с наслаждением сделала глоток. "Первым делом, как куплю себе постоянное жильё, приобрету хорошую кофеварку, а то к пойлу, что приходится пить после отъезда из дома, я никогда не привыкну".
- Как вкусно, - произнесла я. - Божественный напиток. Спасибо вам. Это первая нормальная чашка кофе за последние несколько дней.
- Да не за что! А теперь давай, рассказывай, кто тебя интересует? - сделав себе капучино, старушка уселась напротив меня. - Только скажи сначала, как тебя зовут?
- Катя…
- А я Серафима Павловна, - с достоинством представилась она. - А теперь сантименты в сторону и перейдём к делу. Итак?
Бабулька мне всё больше нравилась и вызывала уважение. Несмотря на возраст и внешнюю старость, чувствовалось, что в душе она молода, да плюс ко всему и хитра, и точно знает, чего хочет.
- Меня интересует - жил ли в вашем доме архитектор, у которого была дочь Варвара, тринадцати лет? - я сразу перешла к делу и, задав вопрос, затаила дыхание.
В глазах женщины промелькнула печать и я поняла, что она помнит таких. "Боже, выходит, на самом деле я видела свою прошлую жизнь!" - пронеслось в голове, и я шумно выдохнула.
- Жил. Над нами, двумя этажами выше. Соболин Василий Зиновьевич. И девочка у него была - Варенька, - печально произнесла старушка. - Трагическая история вышла.
- А вы могли бы про неё рассказать? - взволнованно попросила я.
- А зачем тебе? - женщина настороженно посмотрела на меня. - Откуда интерес? Это потому что хозяева собираются квартиру выставлять на продажу? Квартиру их, что ли купить хочешь? - Эээ… Не я, а мои знакомые. Вот попросили меня разузнать про неё, - соврала я. - Беспокоятся, что девочку практически в ней убили…
- Бог с тобой! Какое убийство?! - бабулька всплеснула руками и испуганно посмотрела на меня. - Варенька сама выбросилась, когда узнала, что её мама наложила на себя руки…
- Сама? - переспросила я, чувствуя, как меня охватывает злость.
"Получается, меня вытолкнули, а потом ещё и крайней сделали? И никто не понёс наказание? Значит, я не зря сюда вернулась!".
- Да, сама. Василий Зиновьевич так тяжело переживал трагедию, - Серафима Павловна нахмурилась и бросила печальный взгляд в окно. - Даже переехал отсюда в загородный дом, и на притяжении двадцати девяти лет почти не появлялся здесь. Квартира пустая все эти годы стояла…
- Двадцати девяти лет? - удивлённо переспросила я. - Всего двадцать девять?
- Да. Как сейчас помню - это случилось тридцать первого мая восемьдесят второго…
- Какого… мая? - ошеломлённо спросила я. - Тридцать первого? Вы уверены? И точно в восемьдесят втором?
- Ну да, я хорошо запомнила - тридцать первого, - бабулька обиженно посмотрела на меня. - У меня отличная память.
От услышанного у меня закружилась голова. "Это невероятно! Я появилась на свет ровно через год после гибели Вари - тридцать первого мая восемьдесят третьего. Ровно через год! Разве такое может быть?" - спросила я себя и тут же ответила: "Получается, что может. Ладно, потом подумаю о таком совпадении".
- Так говорите, девочка сама выбросилась? И хозяин уехал отсюда? А он ещё жив? - кое-как взяв себя в руки, поинтересовалась я.
- Конечно. На прошлой неделе видела его, и сын его здесь появляется. Они квартиру к продаже готовят.
- А жена хозяина? Она тоже здесь бывает? - мачеха являлась третьей участницей драмы и я хотела знать и про неё, потому что могло получиться, что это она меня вытолкнула.
- Жена? Нет у Василия Зиновьевича жены.
- Но как же… Ведь он вроде нашёл себе более молодую женщину, и поэтому мать Вари наложила на себя руки…
- Аааа, ты про Лидку спрашиваешь? Тоже мне, жена… - бабулька пренебрежительно фыркнула. - Нет, конечно. Нечего ей здесь делать. Василий Зиновьевич после самоубийства дочери, и пережитого инфаркта почти сразу с ней развёлся. Забрал Эмильчика к себе и увёз в загородный дом. И правильно сделал! Эта змея вечно Вареньку травила, и сына своего настраивала против сестры. Её вообще к детям подпускать было нельзя! Варенька такой хорошей девочкой росла. Всегда здоровалась, уважительно разговаривала, помогала. А уж как на скрипке играла! Мы когда концерты для жильцов на праздники устраивали, она никогда не отказывалась сыграть для нас. А ещё языки учила… А потом вот такое… - Серафима Павловна поджала губы и мне показалось, что ей на глаза навернулись слёзы. - Правда, как Василий Зиновьевич с материю Вареньки, Ариной Наумовной развёлся, девочка изменилась. Стала замкнутой, озлобленной какой-то. Но я её никогда не винила за это. Это всё из-за того, что отец променял её мать на молодуху… Это всё вина отца… Не привёл бы он в дом эту змею молодую, не стала бы она травить девочку, ничего бы этого и не случилось. И Варенька была бы жива, и Арина Наумовна. Но как говорится - старого уже не воротишь.
Слушая воспоминания пожилой женщины, я почувствовала, как внутри всё отзывается болью. "Значит, не всегда я была мстительной и злой. Моё поведение - это всего лишь следствие предательства отца. Уже радует. Но самое интересное во всём этом - что отец развёлся с той тварью. Так может это она меня толкнула? Но почему тогда её не обвинили в моём убийстве? Отец просто развёлся с ней и в отместку за мою смерть забрал сына? Но это недостаточное наказание за убийство. Или он проявил сочувствие к той твари и решил не сажать? Хм, а я вот сочувствия проявлять не буду!".
- Так что, милочка, не было в той квартире никакого убийства, - выдала в заключении старушка.
Я только собралась задать следующий вопрос, как в дверь неожиданно позвонили и Серафима Павловна расцвела.
- О! Назарыч уже нажаловался, что меня какая-то проходимка собирается охмурить и мой сынок или внучок прилетели моментально, - довольно произнесла она и подмигнула мне. - Спасать меня от тебя. По-другому ведь в гости и не дозовёшься.
Поднявшись со стула, она не спеша пошла открывать дверь, а меня начал разбирать смех. "Вот же старая лиса! Двойную выгоду поимела - и поговорила о прошлом, которое так любят вспоминать пожилые люди. И в гости зазвала к себе родственников, использовав для этого консьержа и мнимую угрозу с моей стороны. Вот у кого надо учиться хитрости!".
- Ростик! Как же я рада тебя видеть! В коем-то веке бабушку свою решил проведать, - раздалось из прихожей. - Давай, раздевайся! Буду тебя кормить, чаем поить.
- Бабуль, я ненадолго, - ответил ей приятный мужской голос. - У меня сегодня ещё дел много.
- Каких это дел? Ничего не знаю! Сегодня суббота и у нормальных людей выходной! Нет уж, милок, теперь я тебя не выпущу! В понедельник сделаешь свои дела.
Из прихожей раздался протяжный, мученический вздох, а потом возня и мне опять стало смешно. "Старушенция прёт, как танк и отговорок не принимает. Вот это характер! А парень, похоже, попал!". Но спустя минуту на кухню зашёл мужчина, и мне стало не до смеха.
В воображении я уже нарисовала себе молодого человека, которым бабка крутит, как хочет, а передо мной появился симпатичный мужчина лет тридцати, в дорогом костюме. Каштановые волосы были стильно уложены, щёки и волевой подбородок гладко выбриты, тонкий аромат дорогого парфюма щекотал ноздри, и вообще весь внешний вид выдавал в нём успешного бизнесмена. А холодный взгляд голубых глаз и плотно сжатые губы явно свидетельствовали о том, что мне здесь не рады.
- Ну, чего в дверях стал и дыры сверлишь в моей гостье? - Серафима Павловна юркнула в кухню и с вызовом посмотрела на внука. - Знакомься что ли - это Екатерина, - а потом повернулась ко мне и с гордостью сказала: - Катя, а это мой внучок любимый и единственный - Ростислав.
- Приятно познакомиться, - сдержанно ответила я, ёжась от колючего взгляда мужчины.
- Бабуль, я телефон в пальто оставил, принеси, пожалуйста. Хочу его отключить, чтобы звонками не беспокоили, - ласково попросил внук.
- Сейчас, внучок! Ты пока мой руки и располагайся, - ответила она и вышла из кухни.
- А мне неприятно с вами знакомиться, - наконец-то мужчина снизошёл ответом до меня. - Могу я полюбопытствовать - какова цель вашего визита в квартиру моей бабушки?
Его тон меня задел, и я моментально ощетинилась:
- Не можете. Это касается только меня и Серафимы Павловны, - бросила я и, положив ногу на ногу, принялась допивать своё кофе и делать вид, что его здесь нет.
Прищурившись, мужчина пристально уставился на меня, и клянусь, любой другой уже бы заледенел на месте. "Обломайся! У меня чашка горячего кофе в руках, и я не окоченею. Да и не на ту нарвался".
Видимо поняв, что толку от взглядов нет, он двинулся на меня и угрожающе процедил:
- Так, встала быстро и вышла отсюда. Ещё раз увижу тебя возле своей бабушки, руки-ноги повырываю. Думаешь, раз она старенькая, то сможешь её обмануть и втереться в доверие? Даже не надейся! Я уже таких аферисток тьму перевидал.
Поняв, что он настроен решительно, и лучше на самом деле отсюда уходить, чтобы не раздувать скандал и не вляпаться в историю, я поставила чашку на стол и встала. Но трусливо бежать было не в моём характере и, окинув мужчину презрительным взглядом, я с отвращением прошипела:
- Во-первых - никто в доверие втираться и не собирался, мы просто поговорили. Никаких видов на вашу бабушку я не имею. Во-вторых - Серафима Павловна не какая-то там маразматичная старушка, которая с головой не дружит и может наделать глупостей, а умная и хорошая женщина, в твёрдом рассудке. Да ещё и похитрее вас будет. А в-третьих - если так любите свою бабушку, наймите ей помощницу или домработницу. Она бедная еле по ступеням взбирается, после похода в магазин. А ещё лучше, отрывайте хоть иногда свою задницу от кресла и привозите сами ей продукты, чтобы она не надрывалась. Заодно и проведывать бабушку будете. А то устроили тут из неё сторожа для апартаментов с евроремонтом и трясётесь, подозревая всех и каждого в обмане. Доходчиво объясняю? - я вызывающе посмотрела на ошеломлённого мужчину, а потом добавила, перейдя на "ты": - И если не сделаешь это, я сама тебе руки и ноги повырываю, а потом привезу сюда, чтобы бедная женщина не скучала в одиночестве. Всё, а теперь отвали с дороги, у меня ещё куча дел сегодня.
Гордо вскинув голову, я отодвинула мужчину со своего пути и неспешно пошла в прихожую, чувствуя его взгляд.
- Ой, Катя, а ты куда это собралась? Мы ещё не договорили с тобой, - бабулька расстроенно посмотрела на меня.