Тристан подождал минуту, наблюдая, как судья назначает пенальти по воротам местной команды. Потом обратился к Лиз Крамер:
- Как поживаете, миссис Крамер?
- Спасибо, хорошо. - Ее ответ был вежливым, но тон - холодным. Такое отношение к нему Лиз причинило Тристану острую боль. Лиз Крамер была близкой подругой его матери, часто приходила к ним в гости, и он вспоминал о ней с нежностью. - А ты, Тристан? Доволен, что вернулся домой?
- Мой дом - в Сиднее. Это деловая поездка.
- И ты ею доволен?
Ее голос звучал язвительно. Это означало, что она знает, какие у него цели.
- Не очень.
- Тогда я желала бы знать, почему ты упорствуешь.
- У меня есть причины.
Наблюдая за схваткой на игровом поле, он почувствовал, что Лиз не отводит взгляд от его лица.
- Как твоя мать?
- Выздоравливает.
- Она была больна?
Тристан увидел в ее глазах искреннее беспокойство. Внезапно он осознал, что из всех, с кем он разговаривал с тех пор, как приехал в Иствик, Лиз была первой, кто спросил о его матери. Он решил сказать Лиз правду.
- У нее рак груди. Это были тяжелые для нее годы.
- Мне жаль это слышать.
Несколько минут они молча наблюдали за игрой. Потом Лиз сказала:
- Надеюсь, она нашла счастье, за которым гналась.
Тристан нахмурился.
- Гналась?
- Когда она оставила твоего отца.
- Я бы не стал говорить "оставила". Ведь ее вытолкнули ни с чем.
- Она взяла тебя, Тристан, самую большую ценность, приобретенную в браке. Стюарт долго не мог с этим смириться.
Но все-таки смирился. С помощью красивой новой жены.
В толпе он нашел взглядом Ванессу - как уже находил бесчисленное множество раз за последние несколько часов. Несмотря на море шляп, мешавших ему разглядеть ее, он заметил изысканность туалета и то, что она заколола свои удивительного цвета волосы и спрятала их под красивым маленьким сооружением из кружев и тюля.
Он не искал ее. Но он поднял глаза, и она возникла перед ним, как солнечный свет.
- Ему так повезло, что он нашел Ванессу. Она - сокровище.
Тристан снова взглянул на Лиз и обнаружил, что она видела, за кем он наблюдал.
- Сегодня я это слышал уже не раз, - сухо сказал он. - Сокровище. Умница. Ангел.
- Чувствуешь себя так, будто тебя видят с рогами и с трезубцем?
- До некоторой степени.
С мягким смешком Лиз подняла пустой бокал из-под шампанского и взглянула в глаза Тристану. В первый раз он отметил чувство юмора Лиз, впрочем давно знакомое ему.
- Если тебе хочется сделать первый шаг к спасению, можешь сходить и принести мне новую порцию.
Ванесса чувствовала, что он за ней наблюдает. Снова. Но когда она повернулась в том направлении - а весь день она точно знала, где он стоит, сидит, прохаживается, - то обнаружила, что ее воображение сыграло с ней шутку. Снова.
На этот раз он был поглощен разговором с Лиз Крамер. Тристан наклонил голову к женщине ниже его ростом, и на лоб ему упала прядь волос, слегка окрашенных солнцем. Он выглядел моложе, сердечнее и непринужденнее, чем Ванессе доводилось видеть его до сих пор. Потом кто-то заслонил от нее Тристана, и она отвернулась. У нее учащенно билось сердце, а во рту пересохло.
Ты встревожена, сказала себе Ванесса. И встревожена из-за того, что именно он мог обсуждать с Лиз и с бесчисленным множеством других людей.
И кого ты дурачишь?
Очевидно, не ее практичное "я". Она понимала, что происходящее с ней не имеет никакого отношения к их конфликту и полностью связано с самим этим мужчиной.
Неужели он нарочно не обращает на нее внимания?
Нет, ответила миз Прагматик. Он делает то, что собирался делать. Общается, знакомится, разговаривает. И абсолютно ничего не узнаёт. Что он может обнаружить? Да ничего, кроме слухов и шепотков о ее скрытности.
Вспомнив о разговорах, о которых ей рассказали подруги, она на время позабыла о Тристане. Впрочем, быть предметом сплетен - в этом для нее не было ничего нового: когда Ванесса росла, на нее показывали пальцем. У этой девочки брат вроде чудака. Вы слышали, что ее папочку снова арестовали вчера вечером? В их семье - такие неудачники. Ей было все равно, что говорят о ней другие. Но ей не хотелось, чтобы ее подруги считали ее скрытной и недоверчивой.
И она очень сожалела о том, что потеряла дар речи, когда должна была рассказать им о причине своего таинственного поведения.
Тристан направился к ней с бутылкой "Вдовы Клико" в одной руке и двумя бокалами - в другой. Одетый просто, в светло-серый костюм и белую рубашку с открытым широким воротом - как сотня других мужчин в толпе, - он привлекал к себе внимание своим атлетическим сложением, своей осанкой, тем, как он двигался - с изяществом и решительностью спортсмена.
Ее потряс взрыв чувств, как будто хлопнула пробка от шампанского и пузырьки заиграли у нее в венах.
Нехорошо, Ванесса. Совсем нехорошо.
Она снова повернулась к Фелисити и Риду, Эмме и Гарретту, Джеку и Лили… и обнаружила, что, пока она занималась самоанализом, они двинулись дальше.
- Я заметил, что у тебя нет шампанского. - Уголок рта Тристана изогнулся в полуулыбке.
- Спасибо, - сказала она немного хрипло. - Спасибо, нет.
- Эта бутылка прямо из тайника Лиз Крамер, только что открыта. Без газа. Честное слово бойскаута.
- Ты так говоришь, но ты не похож на бойскаута. Могу ли я верить твоему слову?
Казалось, она с ним флиртовала. Она, Ванесса Котцур Торп, не флиртовавшая никогда в жизни.
Он наполнил один из тонких бокалов, потом передал ей бутылку.
- Возьми, - сказал он. - Чтобы я мог защитить мою честь бойскаута.
Их пальцы легко соприкоснулись, когда она брала бутылку. Он поднес бокал ко рту, взглянул ей в глаза поверх бокала и сделал долгий, медленный глоток.
Продолжая глядеть ей в глаза, не говоря ни слова, он протянул ей бокал, и в ее крови зашевелилось искушение. Ей хотелось взять у него бокал, коснуться его губами там же, где касались губы Тристана, почувствовать его жар на ледяном бокале.
Больше того, ей хотелось встать на цыпочки и слизнуть с его губ золотистую влагу. Поцеловать его так, как и в первый раз.
- Ты все еще не веришь мне?
Ванесса облизала губы.
- Не в том дело. Я не собираюсь пить.
- Ты ведешь машину?
- Я не пью.
Она снова принялась смотреть на игровое поле, притворяясь, будто наблюдает за ходом игры.
Сегодня Тристан, казалось, расслабился и наслаждался происходящим скорее как событием светской жизни, а не возможностью получать сведения о ней. Может быть, он принял близко к сердцу ее просьбу, высказанную ею, когда они покинули "Марабеллу"?
А может быть, он ожидал подходящего момента.
Шум игры слышался близко от боковой линии, и воздух сгустился от запаха пота, земли и жарких схваток между игроками. Ванесса моргнула и сосредоточилась на игре. Из-за нарушения правил раздался свисток судьи, и в результате начался горячий спор: кто перешел чью линию из-за мяча.
- Тебе нравится здесь, на матче поло? - спросила она с неподдельным любопытством.
- Мне нравится игра.
- Но не остальное?
- Сегодня я провожу время лучше, чем думал. Я не предполагал, что так много людей меня вспомнят или захотят со мной познакомиться. Учитывая твою популярность, я думал, что могу оказаться парией.
Тристан и Ванесса вдвоем чувствовали себя не так уж легко и расслабленно, но прежнее напряжение отступило… сменилось другим.
Ванессе вспомнился тот единственный раз, когда она сидела на лошади. Уроки верховой езды были подарком ко дню рождения от Стюарта, но, когда инструктор подсадил ее в седло, она не получила никакого удовольствия от ощущения, что она наездница. Она очень сожалела, что больше не касается земли, что не знает, будет ли продолжаться это возбуждение или она свалится на землю, опрокинется на спину.
Ванесса искоса бросила осторожный взгляд на Тристана и обнаружила, что он наблюдает за ней. У нее бешено забилось сердце. Хмурясь, она быстро отвела взгляд. Так ты опрокинешься на спину, объявила миз Прагматик.
- Тебя тревожит то, что они могут подумать? - спросил он.
- Они думают, что я братаюсь с врагом.
- Я не враг, Ванесса. Твой настоящий враг - это человек, написавший то письмо.
Во время прогулки по игровому полю в перерыве между таймами Ванессу и Тристана разлучила Делия. Больше Ванесса его не видела. Нет, неправда, она не могла его не видеть, но больше она с ним не разговаривала, - пока не направилась к своей машине в конце дня. А тогда Тристан внезапно подошел к ней.
- Тебе понравился второй тайм? - спросила она. - Я потеряла тебя во время перерыва.
- Я не знал, что перерыв сводится к этому.
- К прогулке по полю? Это освященная временем традиция и идеальная возможность пообщаться. Разве ваши австралийские футбольные матчи не предусматривают этого?
- В нашей традиции общения на первом месте - дети. В перерыве между таймами все они собираются на поле, чтобы ударить по мячу.
- По-моему, при этом шума больше, чем когда гуляют по полю.
- Да, намного.
- Похоже, ты прекрасно чувствовал себя в этом обществе.
- И ты тоже, Ванесса. Ты словно родилась для этой жизни.
- Мои родители работали у таких, как те, что здесь присутствуют. Некоторое время я наблюдала за этой жизнью.
- И мечтала так жить?
Она пожала плечами.
- Какая девушка не мечтает? Это мечты Золушки.
Они остановились возле ее машины, последней машины, оставшейся в одном из рядов на стоянке. Ванесса принялась искать в сумочке ключи, а он спросил:
- Почему мой отец? - Он обвел рукой стоянку, все еще полную "бентли", "порше", "мерседесов". - Ты хотела такой жизни, но любой мужчина, которого бы ты выбрала, обеспечил бы тебе такую жизнь. Почему мой отец?
Ее ошеломил этот вопрос и его подтекст. Она, Золушка, заманила в ловушку богатого мужчину из-за детской мечты. Ванесса упрекнула себя за глупость. Она же знала, что он так думает, с тех пор, как заговорила с ним в первый раз.
- Мне не встречался мужчина добрее, великодушнее и думавший о других больше, чем Стюарт Торп.
- Как насчет иных твоих нужд, Ванесса?
Она медленно покачала головой. Она намеревалась держать в секрете платонический характер их отношений с покойным мужем, чтобы не умалять достоинства Стюарта как мужчины и не давать повода для сплетен.
- Ты молода, - упорствовал Тристан. - Разве ты не хотела иметь семью?
- Нет.
Она уже вырастила своего брата, приняв на себя заботу о нем, когда сама была почти ребенком. У нее не осталось эмоциональней энергии для своих детей.
- Нет, - повторила она более твердым тоном. - Я не хотела иметь семью, и мне не нужен был любовник. Твой отец дал мне все, что я хотела, все, о чем я когда-либо могла мечтать, и даже больше. И он решил завещать свое имущество мне. Почему ты не можешь принять эти факты? Почему не можешь вернуться в Австралию и оставить меня в покое?
Глава седьмая
Вернуться в Австралию и оставить ее в покое?
Нет, Тристан не мог так поступить. Он всегда доводил дело до конца.
Ему нужно было все знать о Ванессе, но еще до того, как он подошел к ней на стоянке после матча поло, он признался, что главный его мотив стал другим.
Именно по этой причине он спросил Ванессу, почему она выбрала его отца.
Когда он увидел ее улыбку, ему чертовски быстро понадобилось себе напомнить, почему ему нельзя сесть в ее машину, отвезти к нему в отель и сделать ее своей.
Судя по ее ответу, по ее твердости, Ванесса искренне любила своего мужа. Или была прекрасной актрисой.
И если он ошибался насчет ее отношений с его отцом, неужели он ошибался и насчет других вещей?
Всю ночь подобные вопросы и противоречивые ответы не давали ему заснуть. На рассвете он отправился в бассейн отеля и проплыл сто кругов. После этого Тристан собирался вернуться в свой номер люкс и заняться работой, как обычно по утрам в понедельник.
Но вместо работы он покатил в пригород, переулок Уайт-Бёрч. Тристану нужны были факты.
Не только о Ванессе, но и об отце, с которым он не говорил с тех пор, как уехал из Иствика в двенадцатилетнем возрасте.
Он подъехал к уединенному и тихому особняку и нашел Ванессу в саду.
Солнце взошло меньше часа назад, утро было пока таким же пастельным, как ее отливающие платиной волосы. И таким же прозрачным, как ее ночная рубашка желтовато-розового цвета. Образ ее был мягким и воздушным, Тристана приковала к месту ее красота. Их разделяло двадцать ярдов газона и многочисленные розовые кусты, но он почувствовал, что она внезапно замерла, заметив его присутствие.
Он приблизился к ней.
Она запретна. Она любила твоего отца. Она пять лет была его женой.
В одной руке, скрытой под перчаткой, она держала букет цветов с длинными стеблями, в другой - тоже защищенной перчаткой - ножницы смертоносного вида.
- Надеюсь, я не слишком тебя испугал.
- Я думала, что это Глория, что она приехала пораньше.
Он понимал, что их влечет друг к другу. Она чувствовала то же самое, что и он, - Тристан видел это в ее глазах, догадывался по легкому румянцу ее щек.
- Я хотела поговорить с тобой о том, что я сказала вчера… или о том, чего я не сказала. О твоем отце. О завещании. Может быть, у тебя сложилось впечатление, что Стюарт не хотел, чтобы ты что-нибудь получил. Это не так.
- Он оставил мне тысячу долларов. Чтобы показать, что он меня не забыл.
- Он сделал бы тебя бенефициарием, Тристан, если бы ты приехал его повидать, когда он просил. Проигнорировать его письмо - это было жестоко. Он был твоим отцом, и он умирал. Неужели ты не мог поступиться своей гордыней и позвонить?
- О каком письме идет речь?
- Он хотел тебя увидеть или по крайней мере поговорить с тобой, объяснить свою позицию в истории ваших отношений. Я предложила ему написать - для него это было бы легче, чем попытаться объяснить все по телефону. - Она пристально уставилась на него. - Ты не получил письмо? И когда я пыталась позвонить…
Он не отвечал на ее звонки, потом - на ее все более настойчивые сообщения. А потом было уже слишком поздно. Его отец был уже час как мертв.
- Если он так хотел поговорить со мной, почему, черт возьми, он не сделал это раньше?
- Потому что он был таким же гордым и упрямым, как ты! Он излил в том письме свою душу, и, когда ты не ответил, когда он не получил в ответ ничего, кроме холодного молчания, он сдался.
- Но ты не сдалась.
Он понял это по ее глазам. Она настояла, чтобы Стюарт написал письмо. И звонила, когда его отца поместили в больницу. Ванесса хотела помирить их: мужа, которого она любила, и его единственного сына.
- Именно тогда он решил насчет завещания. Он сказал, что у тебя в Австралии своя жизнь. Ты добился успеха. Тебе не нужны его деньги, и тебе не нужен он сам.
Она была права. В тридцать лет он уже не нуждался в отце. А только с горечью вспоминал те годы, когда тосковал по отцовской поддержке.
- Он никогда не забывал, что ты его сын. Чем выше поднималась твоя звезда, тем больше историй он находил в прессе.
- Его сын знаменитый футболист…
- Да нет, Тристан! Он что-то узнавал о тебе как о сыне. Но, конечно же, он выучил все о вашей игре по австралийским правилам и читал все сообщения о матчах. Он смотрел игры по кабельному телевидению.
Однажды ночью я обнаружила, что он сидит впотьмах в комнате, где смотрел игру.
Когда он заговорил, в его голосе я услышала слезы. Потом он мне сказал, что то была твоя двухсотая игра и что в перерыве между таймами показали специальную передачу о тебе. Он был так горд, а я так чертовски сердилась на вас обоих, потому что вы ничего не делали для того, чтобы покончить с разрывом между вами. - Она помолчала, а потом продолжила: - Почему для тебя так важно это наследство? Твой успех в футболе сменился бизнесом. Ты только что продал свою компанию, и, по-видимому, выгодно. Тебе не нужны эти деньги.
- Деньги - не все, герцогиня.
- Тебе нужен этот дом? Он имеет особое значение для тебя?
- Уже нет. А для тебя?
- Он много значил для Стюарта, поэтому я отвечу: да.
- Я спрашиваю о тебе. Ты счастлива здесь, живя этой жизнью?
Она взглянула ему прямо в глаза.
- Да. Я люблю свою работу, которую выполняю безвозмездно. Мне нравится почти все в моей жизни. Мне нравится то, что обо мне заботятся.
- Не говоря уже о вещах, которые можно купить за деньги.
- Меня не волнуют эти вещи.
Разве?
- Ты сказала мне, что любишь свою машину. Твоя одежда - не из дешевого магазина. И как насчет безделушек? - Он подошел к ней совсем близко. - Если вещи не имеют для тебя значения, тогда почему ты так расстроилась, когда та статуэтка разбилась вдребезги?
- Это был подарок.
- От Стюарта?
- Одна женщина из Нью-Йорка, у которой работала моя мать, подарила мне ту статуэтку, когда мне исполнилось двенадцать лет.
- Щедро с ее стороны.
- И да и нет. Для нее это был только добрый жест по отношению к бедной дочке горничной. Но для меня… та маленькая статуэтка стала моим талисманом. Я хранила ее как напоминание о моем прошлом. Впрочем, не имеет значения то, что она разбилась. - Ванесса еле заметно пожала плечами. - Мне она больше не нужна.
Однако тогда он видел, как она горевала.
- Может быть, она тебе и не нужна, но это имеет значение.
- Нет. Значение имеет то, как Стюарт хотел разделить свое богатство. Мы говорили с ним об этом - о благотворительных учреждениях и о лучшем способе помощи, - но все приостановлено из-за твоей юридической претензии. Почему ты упорствуешь?
- Дело в справедливости, Ванесса. В моей матери. Знаешь ли ты, что она ничего не получила после развода с отцом? После пятнадцати лет брака… ничего.
- Так ты себя считаешь ничем, Тристан? И твоя мать так считала?
То же самое он слышал от Лиз Крамер. Она взяла тебя, Тристан, самую большую ценность в этом браке.
- Она считала, что ей повезло, когда она получила полную опеку надо мной.
- Стюарт думал, что он и Андреа начнут переговоры и достигнут соглашения о совместной собственности и совместной опеке. Он не хотел терять тебя, Тристан.
- Тогда почему он не стал добиваться того, чтобы оставить меня у себя?
Ванесса грустно покачала головой.
- Он не хотел забирать тебя у твоей матери.
- Он нас вышвырнул. Он развелся с моей матерью. Это был его выбор, Ванесса.
- У меня сложилось впечатление, что виновата Андреа, - произнесла она после минутного колебания, - что у нее был роман… о котором Стюарт узнал и - простил ее в первый раз.
Тристан замер.
- Что ты имеешь в виду?
- Я имею в виду… Что ты знаешь об этом?
- Ты не думаешь, что мне нужно знать все?
Она кивнула.