- Возможно, но я надеялся совершить нечто большее. Вы поможете мне в этом? - И, когда Эйлис энергично закивала, он продолжал: - У вас, наверное, найдутся знакомые в Лондоне, которые помогут выпустить фильм на экран. Я, признаться, стеснен в средствах. Часть картины посвящена деятельности южных повстанцев - Народно-освободительной армии Судана, а главная - поставкам оружия. Я впервые показываю, что их вооружение - американское, причем новейшее, и получено совершенно незаконно, контрабандным путем.
- Ну, в таком случае я вряд ли смогу вам помочь. В суданских политических делах я совершенный профан, - созналась Эйлис.
- Я обнаружил, что грузовики с гуманитарной помощью от Евросоюза с изображением голубки мира внутри лаврового венка на самом деле поставляют оружие повстанцам. На моей пленке зафиксировано, как этой гуманитарной помощью повсеместно торгуют на рынках.
- То есть помощь голодающим идет налево? - возмутилась Эйлис. Джип затормозил, пропуская переходившее через дорогу стадо коз.
- И те же самые люди, которые воруют гуманитарную помощь, наладились поставлять оружие южанам, используя при этом грузовики Евросоюза. Только поймите меня правильно - я не хочу становиться ни на чью сторону. Я просто стремлюсь к тому, чтобы война не унесла миллионы жизней голодающих южан. Надо кричать, бить в набат, тогда правительство Судана будет вынуждено начать переговоры с повстанцами и южанам вновь начнет поступать гуманитарная помощь. - Джип медленно двинулся вперед. - Я люблю эту страну и хочу всколыхнуть общественное мнение. Видите ли, миска риса - это полумера. Людям надо бросить оружие и вернуться на свои поля.
Джип въехал на неровную, всю в рытвинах площадку, где парковались машины.
- Ну, на сегодня хватит политики! Лучше я покажу вам гробницу Маади, а потом здешний соук.
Омдурман не корчил из себя европейского города. С пыльных кривых улочек и закоулков неслось по-звякиванье колокольчиков на упряжи верблюдов и рев ослов, тянувших перегруженные тележки. Чиненые-перечиненые драндулеты непрестанно гудели, пугая коз, совершенно свободно разгуливавших по улице среди мусора и нечистот. Эйлис задержала дыхание - так странен был экзотический запах тмина, куркумы, шафрана и чего-то совсем уж непонятного и очень сладкого.
- Откуда этот сладкий запах?
- Это патока, которую здесь примешивают к табаку, называется такая смесь - гук, - пояснил Остин, указывая на сидевших на корточках мужчин с длинными трубками наподобие водяных шлангов - без курения гука какой же базар!
Здешние мужчины все сплошь были в длинных рубахах чуть ли не до земли. Одежды развевались, давая прохладу. Головы мужчин украшали белые тюрбаны. Одежду женщин составляли короткие и узкие платья, поверх которых надевались туабы - многометровые полотнища, которыми просто-напросто обматывали голову и тело.
Возле гробницы, купол которой ярко блестел на солнце, вилась очередь жаждущих войти внутрь.
- Давайте тоже встанем, - предложила Эйлис.
Остин покачал головой:
- Иностранцам туда нельзя. Я просто хотел показать вам ее снаружи. Для суданских мусульман - это святыня, посетить которую почти то же самое, что совершить паломничество в Мекку.
Обойдя вокруг величественного сооружения, они направились в центр города, в Соук-эль-Кебир. Легкие передвижные столы и прилавки были разгорожены висящими коврами и полотнищами материи, и все это вместе образовывало рынок, над которым на столбах был водружен не дающий прохлады тростниковый тент.
- Здесь продается все на свете, - сказал Остин, когда они битых два часа пробродили по рынку.
Стайка женщин с плошками в руках стояла за кунжутным маслом. Штук шесть верблюдов в шорах были привязаны к жердям. Животных гонял тяжелой плеткой по кругу старик. Безостановочным своим кружением верблюды двигали приспособление, выжимавшее масло из семян кунжута. Драгоценная жидкость стекала по желобу в обсаженный мухами лоток.
Опираясь на руку Остина, Эйлис поспешила прочь. Жаль несчастных животных, обреченных пр. это тяжкое, монотонное кружение, но боже мой, а сами суданцы, ютившиеся в своих хибарах, а их голодающие дети - их разве не жаль? Для многих и многих жизнь горше смерти. Как же невероятно повезло ей, Эйлис!
- А там что происходит? - спросила Эйлис. Она была рада отвлечься от мрачных размышлений. Впереди около лавочки толпились люди, и каждый тянул к продавцу руку с суданскими фунтами. Подойдя поближе, Эйлис разглядела, что нарасхват шли какие-то странной формы мешочки с длинными ремнями.
- Эта такие чехлы на вымя верблюдицам надевать, - объяснил Остин, - чтобы верблюжонок не мог сосать матку и не отвлекат ее от работы.
Они шли вдоль лавок, где продавали золотые и серебряные украшения: кольца, браслеты, серьги лежали в корзинах или висели над прилавком.
- Выгоднее всего здесь покупать серебро, - сказал Остин. - Чудесная ручная работа, очень тонкая.
Поторговавшись, Эйлис купила себе широкий серебряный браслет и похожие для Линды и Ренаты.
- А это что? - она кивнула в сторону лавчонки, где на прилавке не было ничего, кроме маленьких весов.
- Это Абдулла. От него лучше держаться подальше: это местный меняла и крупнейший мафиози. Видите эти поставленные в ряд мешочки? В них золото. Он может скупить здесь все. - Остин кивнул в сторону темнолицего человека, колдовавшего над весами: - Готов держать пари, что и оружие повстанцам поставляют через Абдуллу. Он опутал своими щупальцами всю страну.
- Неужели? Каким же это образом? - удивилась Эйлис. Она вспоминала, где могла слышать имя Абдуллы.
- Ну, это проще простого. Три четверти ввозимых товаров здесь идет через Порт-Судан. И там всем заправляет Абдулла. Если прибавить к этому, что он контролирует и два важнейших рынка - в Омдурмане и в Кассале, - то вы поймете, какую мощную теневую сеть он создал.
И вдруг возле лавки Абдуллы Эйлис увидела пепельного блондина, в котором тут же узнала Стивена. Она хотела было окликнуть его, но осеклась, увидев с ним Брэда. В карман Стивена перекочевал маленький мешочек с золотом.
- Это не ваш приятель там? - спросил Остин.
- Да. - Эйлис вспомнила, где слышала имя Абдуллы. Его упомянул вчера в кафе Брэд, вскользь сказав, что у Стивена с Абдуллой какие-то дела.
Брэд и Стивен шли им навстречу, смеясь и болтая.
- Привет-привет! - Брэд весело ощерился. Казалось, его ничуть не взволновала встреча, лишь глаза настороженно блеснули.
- Мы тут подбирали кое-что для реквизита, - сказал Стивен. Глаза его бегали.
- Мы идем смотреть дервишей, - сообщил Остин.
- Превосходно, я с вами, - сказал Брэд. - Пора и мне хоть одним глазком взглянуть на туристские достопримечательности. А у Стивена сегодня какая-то вечерушка в английском посольстве, так что я свободен и могу поужинать с вами.
Стивен поспешил распрощаться и ретировался. Эйлис не вслушивалась в разговор, погруженная в мысли о Стивене. Не может ли он быть причастен к той афере с билетами? Наверное, стоит посоветовать Марку это проверить. Потом она вспомнила бумаги Брэда и решила, как только представится случай, изучить их поподробнее.
Возле мечети уже собралась целая толпа. Раздалась барабанная дробь, ударили в литавры, и появились одетые в пестрые лохмотья дервиши. Они пели и размахивали в воздухе какими-то зелеными полотнищами. Так с пением и танцами они вклинились в толпу, образовав круг. Барабанная дробь участилась, еще и еще - и дервиши как одержимые закружились, закрутились в вихре.
- Когда они остановятся? - спросила Эйлис.
- Когда совсем обессилят или же когда зайдет солнце.
Они глядели на дервишей минут двенадцать. По пути к машинам Брэд сказал Эйлис, что итальянцы должны прилететь завтра рейсом из Франкфурта.
- Но над сценарием можете начинать работу уже сегодня вечером. Мелани уже прилетела сегодня днем из Испании.
- Мелани Таренхолт! - ахнула Эйлис.
- Верно, крошка! Как же без нее?
Глава 35
Сидя в вестибюле "Суданского Клуба", Эйлис все ждала и ждала, пока далеко за полночь в отель, пошатываясь, не вошел Стивен.
- Эйлис, что вы здесь делаете?
- Вы отлично знаете, почему я здесь. Почему вы скрыли от меня, что в картине снимается Мелани Таренхолт, что именно ее игра опять является камнем преткновения.
- Я не сказал о Мелани, потому что ее участие в картине - секрет. - Стивен плюхнулся в кресло рядом с Эйлис. - После того, что произошло в Мексике, она не может позволить себе второй раз провалиться.
- Неужели вы рискнули своими деньгами, пригласив ее опять сниматься? Невероятно! - Эйлис ждала, что Стивен как-нибудь объяснит ей эту нелепость, но, не дождавшись, встала и пошла к выходу.
Стивен нагнал ее со словами:
- Все не так просто. Давайте поговорим.
Они прошли на террасу с видом на бассейн и сели в плетеные кресла.
- В моем детстве...
- Мне неинтересно слушать вашу биографию.
- Я буду краток. А вы постарайтесь поставить себя на мое место. Мой отец совершенно не уделял мне внимания, не общался со мной, никуда не брал меня - ни разу. До моего поступления в Билброу-Холл я был уверен, что никому до меня нет никакого дела. Но потом я встретил Джейсона. - При упоминании Джейсона глаза Стивена как-то странно заблестели. - Постепенно мы с Джейсоном сблизились... Не могу передать вам, как много он для меня значит.
Эйлис кивала, чувствуя, как проходит ее злость. Она очень хорошо представляла себе одинокого мальчика, глубоко травмированного пренебрежением отца. Ей ли не понимать этого... Ведь трудно вообразить, во что могла бы превратиться ее жизнь, если бы мама после развода с отцом не смогла окружить ее двойной любовью и двойным вниманием.
- У Джейсона, как и у меня, были девушки, но ничего серьезного - до Мелани. Вначале она была нужна Джейсону как прикрытие, потому что он боялся, что одна девка, забеременевшая от него, может устроить ему неприятности, подняв шум. Тогда-то он и оплатил Мелани ее косметическую операцию. А она отблагодарила его тем, что тут же бросила его ради хлыща, который мог помочь ее карьере. - Стивен покачал головой. - Для Джейсона это явилось жесточайшим ударом. Он буквально сходил по ней с ума.
- Правда? - Эйлис удивляло неподдельное страдание в голосе Стивена.
- Джейсон понял, что единственный способ удержать Мелани - это способствовать ее карьере.
- Поэтому вы и заняли ее вначале в "Возможном случае", а теперь в "Мщении"?
- А что мне было делать? У меня не оставалось выбора. Мелани я ненавижу, но... - он помялся. - Я люблю Джейсона. После того как Мелани повздорила с режиссером, Джейсон перестал со мной разговаривать. Впервые за двадцать лет мы с Джейсоном справляли Рождество раздельно. - Голос изменил Стивену.
- О! - Эйлис наконец-то сообразила, в чем тут дело. - Но как же роман с Мелани?
- Джейсон - бисексуал. - И, помолчав, Стивен добавил очень тихо: - Простите, что я не рассказал вам этого еще в Лондоне. Но я обычно ни с кем этим не делюсь. - Глаза Стивена наполнились слезами, он устремил взгляд вдаль, на пустынный бассейн. - И это еще не все. Мой отец умирает. Он думает, что я не понимаю этого. Хорошего же он мнения о моих умственных способностях! Наплел мне какую-то чушь. Даже сейчас, когда он при смерти, он не хочет поговорить со мной по-человечески. Я должен докончить картину и доказать ему, что мне можно доверить "Хантер филмс". Пообещайте, что останетесь, что поможете мне!
Кто бы мог подумать, что Стивен знает о состоянии отца и, более того, что он, оказывается, переживает по этому поводу!
- Я сделаю все, что в моих силах, но при одном условии.
- Каком же?
- Окончив картину, вы поедете и повидаетесь с отцом. Что бы вы ни думали, он вас очень любит.
- Эйлис! - пылко воскликнула Мелани, вплывая на следующее утро в съемочный павильон. - Я безумно рада вас видеть! Уверена, что вы сможете переделать сценарий так, что этот кретин Ансельмо справится и сделает все, как надо!
- Надеюсь, - отвечала Эйлис. Стивен убедил ее, что, переписав роль Мелани, картину можно будет спасти.
- Эйлис, - позвал ее Брэд.
Оставив Мелани, Эйлис подошла к письменному столу, за которым Брэд все читал свой старый номер "Плейбоя". Никак она не дождется, чтобы Брэд ушел по делам и она просмотрела бы папки с документами!
- Да, в чем дело?
- Хотите побыстрее убраться из Судана?
- Вы же знаете, что хочу.
- Не ждите Ансельмо. Исправьте роль Мелани. Сделайте из нее то, что она обычно играет на телевидении.
Эйлис хотела было что-то возразить, сообразила, что совет этот, кажется, весьма дельный. Ей совершенно необходимо доказать Найджелу, что Стивен способен завершить картину. Человек, посвятивший всю жизнь созданию замечательной киностудии, заслуживает того, чтобы почить в мире. Пусть хоть на смертном одре он уверится в том, что Стивен сможет возглавить студию. Несомненно, львиную часть работы станет делать Джайлс, но Найджелу об этом знать ни к чему. Как и о том, что сын его гомосексуалист.
Эйлис прождала весь день, но Брэд сидел как пришитый, ну и черт с ним. Она обещала Остину встретиться с ним.
Эйлис нашла репортера в кафе на набережной с видом на Голубой Нил.
- Завтра я уезжаю, - сказал Остин. - Поймаю грузовик до Порт-Судана, а там грузовым транспортом - до Англии. В порту досматривают из рук вон плохо. Спрятать пленку мне будет нетрудно.
- Понятно, - сказала Эйлис, беря из рук официанта меню. Жаль, конечно, что Остин уезжает, но этого следовало ожидать.
- Нильский окунь должен вам прийтись по вкусу. Очень свежий и в подливке с красным перцем. А я возьму тушеные бараньи потроха. Когда еще теперь доведется это попробовать.
Им принесли заказ, и Эйлис с удивлением увидела, как Остин, отломив кусочек хлеба, подбирает им подливку. Видимо, здесь это принято.
- Я как-то глупо себя чувствую, - сказала Эйлис. - Здесь я единственная женщина с покрытой головой.
- Это потому, что они все проститутки.
Эйлис окинула взглядом зал:
- Не знаю, по-моему, это обычные девушки.
- Война между Эфиопией и Эритреей погнала тысячи людей в Судан. Большинство разместились в приграничных лагерях беженцев. Кто смог, двинулся на север, в Хартум, в надежде найти тут работу. А эти девушки занялись проституцией - больше здесь заработать нечем. Они пользуются большим успехом, потому что не обрезаны.
Эйлис замерла, не донеся кусок до рта:
- Что-что?
- Не обрезаны. Суданские мусульманки в возрасте десяти лет подвергаются обрезанию.
- Каким же образом... то есть зачем же это?
- Это делает какая-нибудь деревенская старуха - удаляет клитор и большую часть половых губ, больших и малых. Единственная цель местных женщин - доставлять удовольствие мужчине.
- Но это же варварство!
- Это старинный обычай, насчитывающий не одну сотню лет. Были попытки уничтожить его, но это не так-то просто. Иностранок же здесь считают развратными.
- Но это, наверное, жуткая боль! Представляю себе, как орут и брыкаются эти девочки!
- Вовсе они не брыкаются, - возразил Остин. - Девочкам нравится быть в центре внимания. Этим обрядом отмечается их совершеннолетие, а после их ожидает праздничная трапеза.
Под впечатлением от всего услышанного Эйлис молча доканчивала свой ужин. За чаем она рассказала Остину об очередном осложнении с фильмом - режиссер отказывается вернуться на съемки. Как раз перед ее уходом в съемочный павильон ворвался мечущий громы и молнии Стивен и сообщил эту новость Брэду.
- Хитрая бестия, - сказал Остин. - Предпочел поскорее смыться. И правильно: здесь нарастает волна антиамериканских настроений.
- Хочу домой, - призналась Эйлис, рассказав ему о Марке.
- Не рискуйте, Эйлис. Плюньте на этот фильм и выбирайтесь поскорее из Судана, пока еще не поздно.
На крышке серебряной чернильницы Марк нашел записку от Эйлис. Он дважды перечитал ее и, опустившись в кресло, перечитал в третий раз. При одной мысли о том, что она с такой готовностью ринулась на помощь Стивену, его начинала мучить примитивная ревность. Она писала о "серьезных причинах так поступить". Кольцо из соображений безопасности она оставила в сейфе его офиса. Господи боже! Скомкав записку, он отшвырнул ее. Какая невероятная глупость!
Он знал, где она остановилась, но звонить не стал. Скоро она вернется, вот тогда он объяснит ей, что к чему. Хватит ей своевольничать.
Спустя три дня поздно ночью зазвонил аппарат его личной телефонной линии. Марк сидел за столом, разбираясь с бумагами, скопившимися за время его отсутствия. Хотя к телефону достаточно было протянуть руку, чтобы ответить, он не спешил это сделать.
- Кимброу слушает.
Потрескивание на линии, словно кто-то шуршит бумагой, показывало, что звонят из страны, где телефонная связь застыла на довоенном уровне.
- Привет, милый. - Голос Эйлис гулко раздавался в трубке. - Как поживаешь? Как Гу?
- Гу превосходно. - Марк постарался скрыть свой гнев.
- Милый, я знаю, что ты сердишься на меня. Но тебя не было, а мне пришлось срочно уехать. Видишь ли... дайте еще минуту! - И после паузы Эйлис продолжала: - Я хочу объяснить все тебе лично, по приезде.
- Завтра есть рейс "Виндзор эрлайнс". Им и вылетай. Я тебя встречу. - И он бросил трубку.
Когда через несколько часов телефон зазвонил опять, Марк не спал. Ему не спалось - мучило смутное чувство, что во время их разговора в номере Эйлис кто-то был. На звонок он не ответил. На этот раз с языка может сорваться что-нибудь, о чем он после пожалеет. Нет уж, пусть лучше действительно вернется, и они обсудят все с глазу на глаз.
На следующий вечер рейсом из Найроби через Хартум Эйлис не прибыла. Наутро в офисе его ждала записка, Эйлис просила перезвонить. Нет, с него хватит. Женщине, которая признается тебе в любви, говорит, что мечтает о ребенке от тебя, и тут же, наплевав на все, сломя голову мчится на выручку какому-то прохвосту, доверять нельзя. Когда она вернется, ей придется сделать выбор. Больше помыкать собой он не позволит.
- Ну, теперь с Мелани все в порядке, - вынуждена была признать Эйлис.
Переписать текст ее роли так, чтобы и на этот раз она играла саму себя, было действительно удачной идеей. Дело пошло. Теперь впереди замаячило скорое возвращение к Марку. До официальной премьеры остаются два месяца, предстоит последняя шлифовка сделанного - словом, ей пора домой. К тому же через своего поверенного Марк сообщил ей, что, если она не вернется к пятнице, он заменит ее другим продюсером - Бобом Уиксоном. Эйлис много раз пыталась связаться с Марком, но безуспешно. Тогда в ее номере был Брэд и она не могла сказать Марку, что заставило ее полететь в Хартум. Она предвидела, что Марк рассердится, но, что рассердится так сильно, не ожидала.
Промучившись несколько дней, она все-таки решила не возвращаться в Лондон. Боб с легкостью заменит ее. А вернуться сейчас - значило бы растоптать себя в угоду Марку. Допустить этого вторично она не может. Счастье еще, что все произошло именно сейчас. Эйлис решила повременить с браком до тех пор, пока не узнает Марка получше.
- Какого черта меня не поставили об этом в известность? - кипятился Марк. - За что я вам плачу, а?
- Все есть в нашем донесении, - отвечал Винсент Ферьер.