Джей Ди презрительно фыркнул. В его таблице бесполезных животных эти странные создания стояли на втором месте. Впрочем, рассеянно поглаживая бок черно-белого самца, Рафферти признал, что в том не было вины самих животных.
- Если ты им не понравишься, они могут в тебя плюнуть.
- А что Люси с ними делала? - спросила Мэри, наблюдая, как Джей Ди засыпает корм в кормушки. Ламы, позабыв о ней, принялись за ужин.
- Деньги, я думаю, - скривив рот, ответил Рафферти. - За год я могу вырастить семью из четырех лам, так что следующее поколение достанется мне совершенно бесплатно. Разводи лам - живность, абсолютно бесполезную, - и весь этот проклятый свет проторит к твоему дому незарастающую тропу.
Мэри посмотрела на Рафферти и вышла вслед за ним за ворота.
- Не все в этом мире должно быть съедобным или имеющим смысл.
Джей Ди лишь хмыкнул и направился к конюшне; его длинные ноги так стремительно поглощали расстояние, что Мэри пришлось следовать за ним чуть ли не вприпрыжку.
- Все это меня немного обескураживает, - сказала она, заправляя волосы за ухо. - Просто не могу представить себе Люси, готовящей корм и убирающей навоз.
- Она этого и не делала. У нее был работник.
- Кто? Где он сейчас?
Широкие плечи Рафферти приподнялись и опустились.
- Просто какой-то рабочий. Их полно ошивается в округе: перехватывают работенку то там, то здесь. Думаю, он смылся после несчастного случая. Видно, посчитал, что мертвая дама вряд ли с ним расплатится.
Новость, которую Джей Ди сообщил ей так, между прочим, встревожила Мэри. Люси застрелили. Батрак, который на нее работал, тут же исчез. Мэри перехватила руку Рафферти, собравшегося открыть дверь конюшни.
- А шериф допросил этого парня?
- В этом не было никакой необходимости. Дантист, или кто он там, во всем признался.
- Но он заявил, что никогда не видел Люси!
- Идиот вместо лося застрелил женщину. Меня ничуть не удивляет заявление этого парня, что он ее не видел.
Рафферти открыл дверь, пропустил Мэри вперед и с грохотом поставил ведра рядом с бочками.
- А как насчет твоего дяди? - не отставала Мэри, поспешая за Джеем Ди, набравшим в полдюжины тарелочек кошачий корм, после чего из всех углов и щелей конюшни к ним устремилось бесчисленное множество разномастных кошек. - Того, который обнаружил тело? Он что-нибудь видел?
Рафферти резко обернулся. Он склонился к Мэри - слишком близкий и слишком большой. Лицо исказила злоба, резкие черты еще четче обозначились в полумраке темной конюшни.
- Вчера вечером я велел тебе держаться от него подальше, - вполголоса рыкнул Джей Ди, резко ткнув указательным пальцем в грудь Мэри. Та лишь ошарашенно моргнула. - Запомни это!
- Почему? - спросила Мэри, с изумлением обнаруживая в Рафферти способность нервничать. - Что ему скрывать? Если он этого не делал…
- Он этого не делал! - сквозь зубы выдавил Джей Ди. - Оставь старика в покое. Он достаточно натерпелся.
Рафферти, обогнув ее, вышел из конюшни. Мэри с трудом глотнула и потерла грудь, куда ее больно ткнул пальцем Джей Ди, смутно сознавая, как сильно бьется сердце. Дюжина вопросов пронеслась у нее в голове: о таинственном Деле Рафферти, о батраке, который благополучно смылся. Мэри отбросила их прочь. Нервозность Рафферти была связана именно с ними, и это извиняло его резкий жест. На самом деле она и не собиралась задавать Джею Ди ни одного из этих вопросов.
Солнце уже скрывалось за вершинами гор на западе, испещрив двор ранчо длинными тенями. Джей Ди стоял рядом со своей лошадью, забрасывая ей на шею поводья и намереваясь уезжать. Сонмы образов бродяг и безликих людей с ружьями пронеслись у Мэри в голове. Жуткий, неопределенный страх проклятости этого места повеял на нее, напоминая, что приближается ее первая ночь на новом месте.
- Рафферти, подожди! - позвала Мэри, рысцой бросившись от конюшни к Джею Ди.
Рафферти вскочил в седло и устроился в нем поудобнее. Положив руки на луку седла, он спокойно ждал.
- Послушай, - сказала Мэри, кладя свободную руку на теплую шею коня. - Я ничего не знаю о ламах, кроме того, что они кажутся мне очень… одухотворенными. Я понятия не имею, что мне делать с этим имением и с ними. Вся эта история случилась так быстро, что я даже не уверена, не сон ли это.
Джей Ди не ответил, а лишь спокойно сидел и смотрел на Мэри из-под широких полей шляпы.
- Я говорю о том, что мне необходима хоть какая-то помощь.
Мэри хотела, чтобы Рафферти ответил на ее вопросы. Она должна достичь определенного спокойствия, поняв причину неожиданного ухода Люси. Но в чем Мэри не осмеливалась признаться даже самой себе, так это в желании снова видеть Джея Ди. Да, он был вспыльчивым, упрямым психом, но все же обладал несомненной привлекательностью. Взять хотя бы эти маленькие трещинки в непробиваемой броне его суровости: ласковое отношение к животным, трогательное беспокойство, чтобы Мэри этого не заметила, нежность, с которой он обнимал ее, когда она плакала… К тому же, напомнила себе Мэри, у Джея Ди была связь с Люси.
- Если ты не возражаешь… - Мэри запнулась, неуверенная, не нарушает ли она местный этикет. Ей бы не хотелось, чтобы разговор обернулся нежелательным образом и Рафферти неправильно истолковал ее предложение, как это делали все мужчины в ее прошлой жизни. - Это только на неделю или на две. Я заплачу…
- Не нужны мне твои деньги! - обидевшись, резко отрубил Джей Ди. - Я не беру денег с соседей.
С одной стороны, в нем кипело страстное желание послать Мэри ко всем чертям. Рафферти не нравились чувства, которые она пробуждала в его душе. Ему не нравилось место, откуда приехала Мэри и ее компания. Но теперь Мэри стала владелицей той земли, которую очень хотел получить Джей Ди. Если он ей не поможет, она обратится к кому-нибудь другому.
Мэри, нахмурив брови, в напряженном ожидании смотрела на Рафферти.
- Я присмотрю за скотом. - Джей Ди надвинул поля шляпы на глаза, натянул поводья, и Сержант мгновенно отреагировал на этот жест, с готовностью вскинул голову, ожидая следующей команды. - Только я не хочу брать за это деньги.
Мэри обреченно пожала плечами, снова почувствовав себя гостьей в этой новой для нее стране:
- Поступай, как тебе угодно.
- Да, мэм, - кивнув, пробормотал Джей Ди. - Именно так я обычно и делаю.
Обхватив урну руками, Мэри поднялась по ступенькам веранды и села на пороге, прислонившись спиной к бревенчатой стене и устремив взгляд на холм, на котором за деревьями скрылся Рафферти. Ей следовало подумать о том, как поступить с этим ранчо и ламами и что делать с этой тревогой, тугим узлом связывающей душу при мысли о смерти Люси.
Солнце скатилось еще глубже за горы. Тени наползали на Мэри со всех сторон. Тревога терзала душу.
Убийца, который никогда не видел свою жертву. Скрывшийся бродяга. Джей Ди Рафферти, который не хотел, чтобы она стала его соседкой. Стиль жизни, стоящий бешеных денег. Бессмысленное последнее письмо.
- Ты должна ответить на множество вопросов, Люси, - крепче прижимая к груди урну, пробормотала Мэри. Глядя на склон холма, она внезапно почувствовала, как кто-то тоже смотрит на нее.
Он наблюдал за женщиной в армейский перископ, подстраивая валик угломера под правильное освещение. Плотно прижав к плечу ружейный приклад, он прислонился к стволу пихты - безмолвный, замерший, слившийся с окружающей природой: его можно было принять за камень или дерево. То была та "растворенность", что так долго позволяла ему выжить.
Хотя нельзя сказать, чтобы это было так уж хорошо.
Он машинально вычислил в уме траекторию и место попадания пули. Он выучил баллистические таблицы вскоре после таблицы умножения и знал их гораздо лучше. Сейчас он не использовал данные вычислений. Просто это была хорошая тренировка для мозгов - вот и все. Постоянно смазывай и крути колеса.
Он и прежде приказывал себе держаться подальше от этого места, подальше от блондинки. Но она крепко зацепила его за две последние ночи, и он, в конце концов, решил только узнать, вернулась ли она в дом.
Это была не та женщина, которую он ожидал увидеть. Она тоже была блондинкой, как и та, прежняя, но другой. Совершенно другой! Он мог это утверждать не только по ее одежде, но и по тому, как она двигалась, как сидела. Облегчение нахлынуло на него, расслабив все члены. Винтовка дрогнула в руках, неожиданно потяжелев на тысячу фунтов. Это была не та женщина.
Женщина засмеялась хрипловатым, здоровым смехом, звук которого поплыл по горному склону и сладкой мелодией зазвучал у него в ушах. Совсем не как у той. Та смеялась отрывисто, до горечи резко. Эхо же этого смеха принесло с собой вспышки воспоминаний: словно в голове вспыхнула лампа. Темнота. Собаки. Ружейный выстрел. Вид крови. Запах смерти. Он опустил винтовку и зажал глазницы тыльной стороной ладоней, словно пытался выдавить возникшие перед взором сцены. В душе поднялась паника, намертво схватившая за горло, сдавившая легкие, вызвавшая дрожь. Образы в голове смешались в спутанный клубок давних и совсем свежих воспоминаний: звуки войны, раскаты смеха, стоны раненых и умирающих, приказы, выстрелы, взрывы, зловоние смерти, гнили и болота.
Каждый момент его жизни был подобен ружейному выстрелу: следует встать ровно, сконцентрироваться, задержать дыхание, собраться. Наметить цель, прицелиться, медленно выдохнуть и нажать на курок. Повторить. Вот так он это делал. По одному выстрелу за раз. Никакой рассеянности.
Никаких хорошеньких блондинок с хрипловатыми голосами!
Подхватив винтовку, он выпрямился и принялся подниматься в гору, предоставив ночной тьме поглотить его, как фантом.
Глава 8
Впервые на этой неделе Саманта закончила работу в четыре часа. Теперь в ее распоряжении весь вечер. От этой ужасной мысли у нее свело живот. Ей была ненавистна перспектива торчать в одиночестве в маленьком домике, который они когда-то делили с Уиллом. Теперь, без него, дом такой пустой! Тишина давила на Саманту, и, в конце концов, она не выдерживала.
Что было не так, Уилл? Неужели я слишком сильно хотела тебя? Неужели тебе этого было недостаточно?
Она оказалась слишком настырной, слишком приставучей и навязчивой. Саманта не была ни смазливенькой девушкой, ни достаточно опытной в постельных делах женщиной. Как бы ни злилась она на Уилла за его уход и как ни болезненна ей была его измена, Саманта во всем винила только себя.
Она сняла фартук, аккуратно сложила его, запихнула в свой шкафчик и оглядела бар. Люди приходили сюда хорошо провести время - улыбающиеся, красивые, богатые люди. Парами, Саманта сосредоточила внимание на женщинах, которые, сплошь и рядом, казалось, хранят в глазах какой-то мудрый, совершенно недоступный Саманте секрет жизни. У них было все: мужья, фантастические автомобили, громадные дома и прекрасные наряды. Саманте казалось, что когда эти женщины смотрят на нее, они знают, что у нее ничего нет и сама она - ничья. Дома Саманту ждет только Мошенник - щенок, подаренный ей на день рождения Уиллом, за две недели до того, как он ее оставил.
- Саманта, дорогая, у тебя все в порядке?
Вопросительно вскинув бровь, мистер ван Делен склонился над Самантой. Та проглотила подступивший к горлу ком и пробормотала в ответ, что надеется, у него нет к ней претензий по работе.
- Если тебе нужно с кем-нибудь поговорить или… - настаивал ван Делен.
- Нет, в самом деле, мистер ван Делен, все хорошо. Просто я устала - вот и все.
Ван Делен поджал губы, из чего Саманта поняла, что он обижен заявлением. Она попыталась улыбнуться, чтобы сгладить неловкость. Ван Делен не купился на ее браваду, но более и не настаивал на исповеди.
Саманта почувствовала, как напряжение оставило ее - точно из воздушного шара выпустили воздух. Она не могла говорить о своих проблемах с ван Деленом. Он хороший и все такое, но всем известно, что ван Делен и мистер Бронсон… ну… гомосексуалисты. Нет, она не сможет говорить с мистером ван Деленом об Уилле. Он, возможно, не поймет.
С сердцем, тяжелым, как сумка, которую она перекинула через плечо, Саманта направилась к боковому выходу и наткнулась прямехонько на Эвана Брайса.
- Саманта!
Улыбка, растянувшая рот Брайса до самых ушей, явно предназначалась одному из старых друзей и заставила Саманту окончательно утратить равновесие.
- Простите, мистер Брайс, - промямлила она. - Я не видела, куда иду.
- Никаких извинений! - притворно нахмурившись, приказал Брайс и положил руку на плечо Саманты. - И зови меня просто Брайс. Как все мои друзья. - Саманта попыталась было возразить, но Брайс легонько сдавил ее плечо, и его блеклые глаза засияли. - Да брось ты! Мы ведь друзья, не так ли?
Саманта понурила голову, вспыхнув краской стыда при воспоминании о том, как рыдала у Брайса на плече. Господи, это же сам Эван Брайс, а она всего лишь какая-то Саманта Нейл. Она не может вращаться в компании друзей Брайса, так же как дворовый пес не может мчаться вместе со сворой борзых.
Брайс, прикрыв веки, следил за реакцией Саманты.
- Пойдем, присоединяйся к нам, - сказал он наконец и потянул ее к своему столику.
- Нет, я не могу.
- Почему? Работу ты закончила, и ничто не мешает тебе присоединиться к нам и немножко выпить, идет?
Причин было множество: она не принадлежит к их кругу, она ему не подходит, она замужем, ей нужно идти домой… Только вот зачем? Пронесшиеся в голове Саманты мысли ясно отразились в ее темных глазах.
- Мне кажется, тебе нужно немного развлечься, - мягко сказал Брайс, приподняв указательным пальцем подбородок Саманты и дав понять теплым и добрым взглядом, что сохранит их общий секрет. - Разве не так?
Саманта посмотрела на людей, сидевших за обычным столиком Брайса у дальней стены. Улыбающиеся, красивые, богатые люди. Смеются. Счастливы. Может же она хоть на минутку стать одной из них! Саманта вспомнила Уилла, почувствовав, что своим решением каким-то образом предает его. Но тут же в голове у нее возник образ блондинки из "Проклятых и забытых"… И она подумала о пустом доме и своей пустой жизни. Ведь она заслуживает чего-то большего, не так ли? Выпивка, друзья - немного времени вдали от мучительного одиночества.
- Да, - кивнув самой себе, согласилась Саманта. - Да, мне бы этого хотелось.
- Хорошая девочка. - Брайс расцвел голливудской улыбкой и повлек Саманту к своему столику.
* * *
Засунув руки глубоко в карманы жакета, Мэри неторопливо шла к "Загадочному лосю". Ей была невыносима мысль об ужине в отдельной кабинке элегантной гостиничной столовой. Даже после душа, смыв е себя запах дыма и пыль, Мэри чувствовала: душа ее пленилась духом ранчо и теперь стремилась к чему-то более незатейливому - простым людям, музыке кантри, музыкальному автомату. Ужин в кафе "Радуга" показался ей великолепной идеей. Жареный цыпленок с белым соусом. Пластинка с записью большого оркестра Лайла Ловетта. Нора Дэвис в розовой униформе и мудрым взглядом на мир.
Прогоняя прочь напряжение дня, Мэри шагала по тротуару. На Мэйн-стрит бурлила жизнь. Перед баром "Проклятые и забытые", словно вереница лошадей, привязанных к ограде, выстроились в ряд большие старые пикапы. Более чем за квартал Мэри услышала голос Гарта Брукса, советующего народу "гладить против шерсти", и звонкий стук бильярдных шаров, заглушавший его "ковбойский" голос.
Мэри подумала, не ошивается ли там и Джей Ди? Но тут же сказала себе, что ей это совершенно безразлично.
Лавки, обслуживающие простой люд, стояли темные и безмолвные, однако модные магазины все еще сверкали яркими огнями, и двери их, подпертые горшками с геранью, были открыты. Но ни один из посетителей этих бутиков не выглядел местным жителем.
Мэри показалось странным, что теперь она тоже могла определить приезжих с первого взгляда. В конце концов, она и сама была приезжей. Но что-то в ее душе протестовало против такого ярлыка. Бродя по улицам города, она чувствовала себя так, словно выросла в Новом Эдеме. Более того: ее все более преследовала мысль, что мать и сестры там, в Сакраменто, всегда относились к ней как к чужачке.
Двадцать восемь лет Мэри билась в попытках стать "хорошей девочкой Дженнингсов" подобно своим сестрам - Лизабет и Аннализе. Но несмотря на все усилия, она так и осталась "этой девочкой Дженнингсов".
Удивительно - но здесь, перед витриной городской почты Нового Эдема, штат Монтана, она не испытывала чувства отторженности.
А Рафферти считал ее чужачкой.
Мэри продолжила свой путь по улице и, повинуясь внезапному порыву, завернула в магазин "Новый век" - просто потому, что он привлек ее огнями и наличием людей. Магазин был крошечный - уютное местечко, обшитое нестругаными кедровыми досками, где негде было развернуться среди книжных полок, витрин с кристаллами, подсвечниками и корзин, набитых полированными камнями. Воздух, словно духами, был наполнен приторным запахом ладана. Из динамиков портативного магнитофона доносились голоса птиц, журчание воды, шум деревьев - природа в ящике. Мэри усмехнулась при мысли: кому это могла прийти в голову идея, приехав в этот земной рай, устраивать прослушивание звуков, его наполнявших, с помощью многометровой магнитной ленты?
- Ну и как, действует обсидиан ?
Оторвавшись от созерцания березовых веточек в плетеной вазе, Мэри обернулась на голос и вздрогнула, встретившись взглядом со смотревшей на нее в упор М. Е. Фралик.
- Простите?
М. Е. драматически округлила глаза за большими стеклами очков, уперлась одной рукой в бок, а другую воздела к небесам, словно призывая богов себе в свидетели.
- До нее не доходит! - воскликнула дама с нетерпеливым отвращением и снова обратилась к Мэри, заговорив с ней тоном, каким разговаривают с непроходимым тупицей. - Камень, который я дала вам вчера. Обсидиан! Он прекрасно действует, блокируя беспокоящие колебания.
- Ах это… - Мэри виновато пожала плечами и, достав маленький камешек из кармана жакета, протянула его к свету. - Вероятно, мне нужно нечто большее, размером с баскетбольный мяч. И все же я вам очень благодарна. Спасибо.
В магазин нахлынула новая порция покупателей, отвлекших внимание М. Е., и Мэри удалось незаметно улизнуть.
Вернувшись в гостиницу, когда луна уже стала подниматься над вершинами Абсарокаса, Мэри отправилась в свой номер за гитарой. Что бы там ни говорил Рафферти, но ей доставила удовольствие вчерашняя ночь, проведенная на свежем воздухе. Только луна, горы и музыка. Это успокаивало в тысячу раз лучше, чем перекатывание какого-то там обсидиана.
Выйдя из лифта, Мэри увидела в холле Кевина Бронсона. Оторвавшись от пачки отчетов, он взглянул на Мэри и приветливо улыбнулся.
- Эй, Люси говорила нам, что вы играете. - Он взмахнул бумагами, указывая на старую гитару.
- Правда?
- Да, она сказала, что вы потрясающая певица. Она считала, что вы даром теряете время, околачиваясь в адвокатских конторах, вместо того чтобы отправиться в Лос-Анджелес, Нешвилл или куда-либо еще и распорядиться своим талантом по справедливости.
- Люси так сказала?