- Заткнись, я сказал! - снова заорал он. Теперь она снова услышала гудение - из травы не более чем в полуметре от нее. Теперь она вспомнила, зачем ползла сюда: сначала надо коснуться Брета, как это ей ни отвратительно, а потом другой рукой взяться за провод.
Она потянулась и схватила его за щиколотку, а другую руку с растопыренными пальцами сунула туда, откуда доносилось низкое гудение
Глава 25
Решетчатая дверь со скрипом распахнулась - он на свободе. И, как был, в арестантской робе с надписью "Тюрьма округа Метамора" на спине, Натан бросился по коридору к выходу.
Следовало отдать Тренту должное, он действовал оперативно: Натану потребовалось всего несколько минут, чтобы убедить его в том, что Ларк в опасности и надо спешить.
На улице Натан вспомнил, что приехал сюда не на своей машине, и выругался от досады, но в то же мгновение патрульный автомобиль остановился перед ним, и дверь распахнулась.
- Залезай, поехали, - сказал Трент. При иных обстоятельствах Натан послал бы его к черту, но убийца гулял на свободе, и с Ларк могло случиться все, что угодно. Поэтому Натан без колебаний сел к Тренту в машину.
Трент, несомненно, тоже понимал, что надо торопиться, - они тронулись и вскоре выехали из города. На шоссе Трент нажал на акселератор, и они помчались со скоростью девяносто миль в час. Оба молчали. Вскоре в свете фар показался поворот на грунтовку, ведущую к ферме Натана, а через пять минут они были уже перед домом.
Во дворе стоял автомобиль Ларк с распахнутыми дверцами, а рядом с ним - голубой лимузин.
- Жиллет, - сказал Трент и выключил фары. - Интересно, что ему здесь понадобилось?
- Он встречался с Мэри-Джейн, - произнес Натан.
- Сукин ты сын, - воскликнул Трент с таким выражением, словно хлопнул себя по лбу. - Мне так хотелось засадить тебя, что я упустил из виду очевидную вещь!
Теперь, когда мотор был выключен, им стало хорошо слышно испуганное мычание коров, доносившееся с восточного пастбища. Что-то там было не в порядке.
Натан распахнул дверцу.
- Проверь дом, а я пойду на пастбище.
- Подожди, - ответил Трент и открыл бардачок. - Возьми кое-что, тебе может пригодиться.
Он достал из бардачка сначала фонарь, а потом черную кожаную кобуру и вынул из нее пистолет. Трент передал фонарь и пистолет Натану.
- Умеешь им пользоваться? - спросил Трент.
- Нет, - ответил Натан. Он сказал чистую правду, хотя только минувшим утром наводил на Трента точно такую штуку.
Трент взял пистолет у него из рук.
- Здесь нет предохранителя, - начал Трент свой короткий урок. - Сначала взводишь вот так, - он показал, как это делать. - А потом жмешь на курок. Понял?
Натан кивнул.
Трент вытащил обойму и проверил патроны.
- Шесть выстрелов, - сказал он, вогнал обойму на место и вернул пистолет Натану.
Чувствуя в руках неприятную тяжесть оружия, Натан поежился.
- Да, Натан, и еще… Натан остановился.
- Я ее не трогал.
- Я знаю, - ответил Натан и крепко сжал рукоятку пистолета. - Иначе ты был бы уже мертв.
Натан поспешил в сторону пастбища, а Трент пошел к дому.
"Надо двигаться, - подумала Ларк, - надо ползти. Надо выбираться отсюда". Силы снова покинули ее, руки подломились, и она упала на мокрую траву. Хотелось отдохнуть, уснуть, и больше ничего.
Внезапно кто-то схватил ее за руку, и от неожиданности она вскрикнула. Чужая рука грубо потащила ее вверх, чьи-то пальцы впились ей в волосы и запрокинули голову назад.
- Проклятая тварь! - прошипел Брет Жил-лет. - Ты ударила меня током!
"Этот голос не похож на голос Брета, - подумала она, - того Брета, которого я знаю. Это не он, а кто-то другой - чудовище, дьявол, сумасшедший".
* * *
Ларк закричала, и у Натана, услышавшего этот крик, застыла в жилах кровь. Он быстро сбежал вниз по крутому склону, скользя по осыпающемуся песку и мокрой гальке, и внизу, на берегу ручья, в свете мощного полицейского фонаря перед ним предстало страшное зрелище.
Ларк, вся залитая кровью, стояла на коленях. Кровь была везде - на ее волосах, лице и одежде, а Жиллет, держа ее одной рукой за волосы, другой поднес к ее горлу нож.
"У него был нож", - вдруг вспомнил Натан слова Ларк о том, что с ней случилось в прошлом.
- Натан, - едва слышно прошептала Ларк, - пожалуйста, уходи.
- Ты слышал, Сенатра? - заорал Жиллет срывающимся голосом, голосом человека, дошедшего до последней черты. - Делай, что она просит. Она не хочет, чтобы ты был здесь.
В этих условиях нечего было и думать о том, чтобы применить оружие. Это было бы рискованно даже в более благоприятной обстановке. "Надо чем-то отвлечь его, - подумал Натан, - попытаться заговорить".
- Зачем ты это делаешь, Жиллет? - заговорил Натан, стараясь, чтобы его голос звучал ровно, несмотря на то, что ему нестерпимо хотелось выстрелить. - Почему ты хочешь ее убить?
- Потому что она меня обманула! - завизжал маньяк.
- Она никого никогда не обманывала, - спокойно возразил Натан.
- Нет, обманула! - крикнул Жиллет. - Она спала с тобой!
- В таком случае тебе нужен я, а не она. Она-то тут при чем? Подумай об этом. Потерпи немного, дорогая, - сказал Натан, обращаясь к Ларк.
- Не называй ее "дорогая", зови ее лучше шлюхой, - огрызнулся Жиллет и резким движением прижал ее голову к своему бедру.
- Ларк! - испуганно воскликнул Натан. Из ее горла раздался клокочущий звук.
- Дорогая, ты меня слышишь? - позвал ее Натан, не обращая внимания на реплику маньяка.
- Да, - ответила она одним движением губ. Надо было что-то придумывать. Быстро. Ум!
Натана лихорадочно заработал в поисках чего-нибудь, что могло бы сбить маньяка с толку.
- А ты знаешь, что Мэри-Джейн, когда ты убил ее, была беременна? - спросил он.
- О чем ты говоришь? - Брет, похоже, ему не верил.
- Она была беременна, - произнес Натан как можно убедительнее.
- Ты лжешь, - ответил маньяк после паузы, и в его голосе послышалось сомнение.
- Нет, это правда, - уверенно произнес Натан. - Трент только что получил из криминалистической лаборатории результаты анализа. Она была беременна.
Натан замолчал, чтобы убедиться, что Ларк еще в сознании и чтобы его последний удар после небольшой паузы стал еще сильнее.
- Ты убил своего ребенка, Жиллет. - Маньяк отпустил руку, и Ларк упала ничком на землю. Подняв лицо к небу и вытянув руки перед собой, он издал жуткий, нечеловеческий вой.
- Нет! - орал Жиллет. - Нет, нет, нет!
Его крик перешел в тихие всхлипывания. Он стал медленно наклоняться, одна его рука опять потянулась к Ларк, а другую, с ножом, он начал заносить для удара.
С момента своей первой и последней, неудачной, охоты Натан больше никогда не брал в руки оружие. Сегодня оно оказалось в его руках второй раз за один день.
Прогремел выстрел, и маньяк рухнул на землю, как тряпичная кукла.
* * *
Звезды мельтешили пред глазами Ларк, словно шустрые светлячки. Кто-то склонился над ней и произнес ее имя испуганным, дрожащим голосом. Наверное, это был уже сон. Наверное, все это было сном. Кошмарным сном. Надо избавляться от него, надо подниматься и бежать. Бежать.
Кто-то нежно опустил ей руки на плечи, и голос Натана произнес:
- Ларк, дорогая, не двигайся. Ты можешь пораниться.
- Надо бежать, - пробормотала она, вздрагивая.
- Мы здесь! - крикнул кому-то Натан. - Вызови "Скорую", ей необходима медицинская помощь!
Сверху ему что-то неразборчиво ответили.
- Он хочет убить меня, - прошептала Ларк.
- Я знаю, дорогая, - ответил Натан, и по его голосу она поняла, что он тоже чем-то глубоко потрясен. - Не бойся, он уже не сможет сделать тебе ничего плохого.
- Нет, может. Он где-то здесь, он прячется, слушает.
- Нет, дорогая, он уже мертв.
- Но как?
- Я убил его.
- Ты?
"Это я во всем виновата", - подумала она. У нее перехватило горло, горькие слезы потекли по ее лицу и закапали в черную ледяную воду. Холодная дрожь охватила ее тело.
Далекий, но смутно знакомый голос в стороне что-то опять сказал про "Скорую помощь".
- Ей холодно, - крикнул Натан через плечо. - Принесите одеяло.
Волна подхватывала и уносила ее прочь, далеко-далеко. Она почувствовала щекочущее прикосновение шерстяной ткани.
- Натан.
- Что, родная?
Но почему это он назвал ее так - "родная"? И что значат эти новые, незнакомые интонации в его голосе?
Она чуть приоткрыла глаза. Светлячки исчезли, они больше не плавали у нее перед глазами. Натан черной тенью возвышался на фоне звездного неба.
- Я люблю овец.
- Овец? - удивился он.
- Но я не люблю шерсти.
Он усмехнулся, потом вдруг громко, неудержимо расхохотался, пока этот смех не перешел в какой-то странный звук. Казалось, Натан сдерживал рыдания. Но ведь этого никак не могло быть.
* * *
Санитары уложили Ларк на носилки и понесли к машине. На прощание он успел поцеловать ее и погладить по спутанным, запекшимся кровью волосам. Стоя на краю обрыва под приятным освежающим ветром, он наблюдал за двумя отъезжающими медицинскими каретами - одна из них увозила Ларк, другая - тело убитого маньяка.
"В это время года надо осторожней ездить по траве, - подумал он, - семена созрели, а они - смерть для радиатора".
- Ничего, она поправится, - сказал Трент, стоящий у него за спиной.
"Знакомые слова", - подумал Натан. Люди говорили точно так же накануне смерти его отца, а потом накануне смерти его матери.
Натан достал из кармана пистолет и посмотрел на него, удивляясь, как это люди умудрились изобрести такую вещь.
- Давай, - сказал Трент и забрал пистолет из его рук.
- Ненавижу оружие, - сказал Натан.
- Я тоже.
- И хорошо делаешь.
- Я считаю оружие злом, но злом необходимым. И ты все сделал правильно. Ты спас ей жизнь.
Натан посмотрел вслед удаляющимся автомобилям. У его ног под свежим ветром шелестела высокая трава.
- Я надеюсь, что так оно и есть. Очень-очень надеюсь.
- Иди домой. Ты ужасно выглядишь.
- Нет, я поеду за ней в больницу.
Трент не стал возражать, скорее всего, понимая, что Натана не удастся переубедить.
* * *
Не заходя в дом, Натан сел в свой грузовичок и отправился прямо в окружной госпиталь.
- Допуск разрешен только ближайшим родственникам, - сказали ему в приемном покое. - Мы уже известили ее родителей.
Медсестра посмотрела на часы.
- Раньше утра они сюда не успеют, а к этому времени операция уже закончится.
Операция! А он надеялся, что все обойдется ушибом или, самое большее, несколькими стежками.
- Хирург, доктор Марта Францис, должна прибыть с минуты на минуту. Мы не уверены, но доктор Бейли подозревает у больной сотрясение мозга. Необходимо принять какие-то меры для того, чтобы снизить внутричерепное давление.
- Боже мой! - воскликнул Натан.
Закрыв глаза, он, чтобы не упасть, прислонился к ближайшей стене.
- Что-то ты плохо выглядишь, - продребезжал в ушах Натана знакомый стариковский голос.
Открыв глаза, Натан увидел стоящего перед ним доктора Бейли, который рассматривал его с выражением довольного веселья.
- Дай-ка я посмотрю твою ключицу, - сказал доктор и, отвернув воротник Натана, пощупал его повязку.
Натана передернуло от боли.
- Как там Ларк, доктор? - обеспокоенно спросил Натан.
- О, она в хороших руках! - воскликнул старичок, лукаво покосился на Натана и, уходя, распорядился: - Сестра! Сделайте ему ледяной компресс.
Сестра быстренько поставила Натану на сломанную ключицу компресс со льдом, сделала в плечо укол болеутоляющего и дала проглотить какие-то две пилюли, которые были, как оказалось, сильным снотворным.
* * *
Натан проснулся в комнате ожидания, когда яркий полуденный свет потоком лился через окно. Его шея ныла, все-таки спал он сидя. Лед в компрессе давно растаял и лужей растекся по груди и животу.
Из коридора справа от него слышался приглушенный разговор. Он зевнул, поднялся, стараясь не шевелить больным плечом, и пошел в направлении голосов.
Он услышал, как кто-то сказал что-то про волосы и о том, что это необходимо было сделать, чтобы снизить внутричерепное давление.
- Ваша дочь скоро поправится. - Эту фразу Натан расслышал абсолютно ясно.
- Слава богу, - почти в унисон отозвались два голоса.
Заглянув за угол, Натан увидел пожилую супружескую пару. И он, и она были уже седые, оба одеты в одинаковые серые свободные брюки. Женщина в белом халате, с которой разговаривали старики, и была, видимо, та самая знаменитая доктор Францис.
Несомненно, перед ним стояли родители Ларк. Они были старше, чем он ожидал, но выглядели весьма благородно и держались внешне спокойно.
- Сначала мы пытались отговорить ее от этой поездки, - сказала ее мать, нервно теребя ремешок своей бежевой сумочки, - но она нас не послушала.
- Не то чтобы мы вмешивались в ее жизнь. Она, конечно, сама давно взрослый человек, - добавил ее отец, - но она испытывает определенные сложности в плане приспособления к окружающей действительности. Мы очень за нее беспокоимся.
- Все ее школьные подруги уже давно замужем, имеют детей. - Мать перехватила эстафету рассказчика из рук мужа. - Но мы до сих пор не знаем, сумеет ли наша дочь преодолеть свои затруднения…
Услышав шаги Натана, она замолчала, не закончив фразы, и обернулась. Доктор Францис, воспользовавшись так кстати подвернувшейся возможностью, извинившись, поспешила удалиться. Когда ее шаги стихли в конце больничного коридора, Натан оказался один на один с пожилой парой, которые выглядели так, словно случайно заблудились в гарлемских трущобах. Полными ужаса глазами они рассматривали его руки, лицо, одежду и снова руки.
Следуя за их взглядом, он посмотрел на себя и только сейчас заметил, что его одежда была вся в пятнах крови. Это была кровь Ларк. Он потрогал свои щеки и вспомнил, что не брился почти неделю, и тут наконец догадался, что выглядит так, как те, от которых они всеми силами стремятся защитить и укрыть свою дочь. Сейчас только не хватало попытаться представиться им и заявить, что он влюблен. в их драгоценное чадо!
Пряча голову в плечи, он быстро повернулся и заспешил, почти побежал, по коридору в противоположном направлении.
"Тюрьма округа Метамора", - прочли пожилые супруги надпись на спине его арестантской робы и впали в столбняк.
- Боже мой! - воскликнула старушка, очнувшись. - Заключенный на свободе. В больнице! Джо, надо сообщить в полицию!
Натан с досадой подумал, что совсем напрасно он пожалел потратить несколько минут на то, чтобы забежать домой и переодеться до того, как отправиться вслед за Ларк в госпиталь.
Глава 26
Через неделю после этих событий Натан отправился с визитом в местный приют для душевнобольных. Оказалось, что Ларк успела рассказать Тренту о том, что отцом нерожденного ребенка Нэнси был Жиллет.
Многие годы назад Натан сам делал попытку убедить людей в этом, причем попробовал начать со своих собственных родителей, но и они слабо верили ему - настолько убедительно было поведение Нэнси. К тому же Натан был подавлен совершенной ею попыткой самоубийства. Он решил больше "не рыпаться". "Чем меньше будет шума вокруг этого, - рассудил он, - тем лучше".
В приюте сиделка сказала ему, что Нэнси Трент сейчас в музыкальной комнате. Пока он шел по коридору, он услышал, как кто-то "играл" на пианино, с интервалом в несколько секунд ударяя по одной и той же клавише. Когда-то Нэнси Трент была очень одаренной в смысле способностей к музыке, но это было уже очень давно, и с тех пор многое переменилось.
Не вынимая рук из карманов, Натан остановился в дверях и стал смотреть. Нэнси сидела у окна с витражом, и на фоне яркого света он не очень отчетливо видел ее черты.
Почувствовав его присутствие, она обернулась. На ее лице совсем не было выражения удивления - только покорность. Она выглядела одновременно молодой и старой, а вернее, была похожа на состарившегося младенца. Ее лицо сохранило младенческую округлость, как это бывает с теми, кто не живет активной и полнокровной жизнью, но ее глаза были окружены морщинами. Ее волосы, некогда отливавшие угольной чернотой, теперь были пронизаны седыми нитями.
Глядя на нее, Натан почувствовал глубокую печаль, настоящую скорбь.
- Хай, Нэнси, - сказал он, подходя ближе, чтобы лучше видеть ее.
- Адам сказал мне, что ты придешь.
Он действительно накануне говорил с Трентом о том, что хотел бы навестить ее. Трент сказал, что и Нэнси хотела бы его видеть, чтобы извиниться перед ним и тем самым снять тяжесть со своей души.
- Я хочу, чтобы ты знала, я никогда не испытывал к тебе ненависти, - тихо сказал Натан.
Она икнула и покосилась на клавиши пианино.
- Все так странно получилось, - сказала она. - Со временем я сама начала верить в свою ложь. Чем больше людей узнавало мою историю и чем больше говорили о ней, тем больше они мне верили.
- Я всегда к тебе хорошо относился.
- Я слышала про Мэри-Джейн. Я сочувствую тебе.
- В этом нет твоей вины, - сказал он, вспомнив, что на днях пришел к выводу, что вины Мэри-Джейн в происшедшем тоже не было.
Он не любил ее и женился на ней только потому, что считал ее достаточно сильным человеком, который не будет страдать в его обществе.
- Если бы не я, ничего этого бы не случилось, - сказала Нэнси.
- Это было много лет назад, тогда мы оба были еще детьми. А дети часто валяют дурака, впрочем, как и взрослые. Человеку вообще свойственно ошибаться. Не думай об этом.
Но, видимо, ей было необходимо еще поговорить.
- Я хотела заставить тебя полюбить меня. Разве это не глупость? Нельзя никому понравиться насильно.
- Ты мне нравишься. Нет, правда, ты мне нравишься. Хотя и не так, как ты это себе представляешь.
Она робко улыбнулась ему.
- Адам сказал, что скоро ты вернешься домой, - сказал он.
Она вздохнула и внутренне просияла.
- Я могу уйти отсюда прямо сейчас, просто я еще не готова. Я уже так давно здесь. Я привыкла. Мне дают лекарство, которое мне помогает. Мне правда становится лучше. Адам говорит, что я могу переехать к нему в любое время.
- Это было бы прекрасно, не только для тебя, но и для него тоже.
Когда он уходил, она снова вернулась к своей "игре", от монотонных размеренных звуков которой душу Натана захлестнула безысходная скорбь.