- Теперь я начинаю понимать, - прошептала я. - Человеком, которого я видела ночью, могла быть и Фатима. Что, если это она украла серьги? Чем больше я думаю об этом, тем больше убеждаюсь, что так оно и было. Разве не она сказала, что всех нас следует… и упомянула детей. Фатима иногда делает глупые вещи. Она не обладает хитростью. Её мысли легко разгадать. Она хочет навредить тебе… и Самиру. Поэтому она украла серьги, положила их в кораблик и хочет, чтобы все считали, что серьги украл Самир.
- Но зачем?
- Чтобы сделать из него вора.
- Но он только ребёнок.
- Тогда, возможно, я ошибаюсь. Что произошло бы, если серьги нашли у него в кораблике? Он сказал бы, что не знает, как они туда попали, но поверят ли ему? Об этом могли бы сообщить паше. Эйда рассказала бы об этом, если снова пошла бы к нему… что вполне вероятно. Возможно, мальчика наказали бы. Паша будет недоволен им. Ты понимаешь, что я имею в виду? Но, возможно, я не права.
- Нет… нет. Не думаю, что ты ошибаешься.
- Я думаю, она может сказать, что их украл Самир, а когда узнали о краже, он испугался и отдал их.
- Тогда что?..
- Давай избавимся от них… сейчас же. Брось их… где-нибудь. Нельзя, чтобы их нашли у тебя. Чем ты сможешь это объяснить? Как они оказались в игрушке Самира? - спросят они. Должно быть, их положил туда сам Самир. Вот что скажут они. Это будет ужасно неприятная сцена. Оставь их… около бассейна. Шкатулка броская, и её скоро обнаружат, тогда Самир не будет иметь к этому никакого отношения. Я уверена, что так будет лучше для него.
- Ты права, - кивнула Николь.
- Тогда, чем скорее ты от них избавишься, тем лучше.
Она осторожно опустила шкатулку около бассейна, и мы не спеша ушли.
Уверена, что это была Фатима. Я стараюсь вспомнить, что я видела ночью. Ей ничего не стоило соскользнуть с дивана, когда все спят… и взять шкатулку.
- Это Фатима. Я знаю. Это была она. О, как я ненавижу эту женщину. Когда-нибудь я убью её.
Шкатулку обнаружили. Эйда сказала, что она не может ничего понять. Она оставила её около дивана. Должно быть, кто-то взял её, потом испугался и выбросил.
Рани решила, раз серьги найдены - на этом делу конец.
На самом деле это было не так. Вражда между Фатимой и Николь возрастала. Теперь почти не оставалось сомнений в том, что Эйда не беременна, и это ещё больше усилило соперничество между матерями Самира и Фейсала. Эйда была мрачнее тучи. Кто-то сказал, что она специально придумала эту историю с серьгами, чтобы привлечь внимание паши и напомнить ему, что однажды она настолько понравилась ему, что он подарил их ей. В гареме постоянно вспыхивали склоки, были и злобные наговоры. Возможно, из-за того, что им почти нечем было заняться.
Николь, несомненно, была благодарна мне. Она прекрасно понимала, какой опасности удалось избежать им с Самиром, поскольку, если мальчика объявили бы вором, любовь паши к нему была бы омрачена, если не потеряна навеки. Николь была уверена, что этот злобный выпад вполне в духе Фатимы.
Она стала более откровенной со мной. Я всегда знала, что между ней и главным евнухом была особая дружба, но теперь она рассказала мне, что они вместе плыли на том корабле, и дружба их началась ещё там. Она не говорила, что они были влюблены друг в друга, но какие-то семена этого чувства, вероятно, были посеяны. Когда её взяли в гарем, в то же самое время его продали паше. Тогда срочно нужны были евнухи, и это решило его судьбу. Он был высок, красив, умен - так что быстро достиг своего нынешнего чина. Николь рассказывала ему обо всём, что происходило в гареме, а он сообщал ей новости из внешнего мира. Оба они добились самого лучшего в той жизни, которую им навязали.
Теперь я знала, как они были близки до того, как попали в плен, и лучше понимала их взаимоотношения. Им потребовалось некоторое время, чтобы быть признанными в этой жизни. Но он всё-таки стал главным евнухом, а она планирует стать, когда настанет время, первой леди гарема.
Наши взаимоотношения с Николь стали более близкими.
Я уберегала её сына от ситуации, которая могла бы подорвать её шансы. Мне было ясно, что она приняла меня как друга и хотела отплатить мне за то, что я для неё сделала.
Я пыталась заставить её понять, что между друзьями не должно быть мыслей о расчётах. Она отвечала, что понимает это, но, если сможет сделать что-нибудь для меня, она это сделает. И она знала, что больше всего на свете я хочу убраться подальше из этого места. Когда-то она испытывала такие же чувства, и это давало ей возможность лучше понять меня.
Первое, что она сделала, это принесла мне записку. Думаю, она рассказала своему другу, главному евнуху, историю с серьгами и заручилась его поддержкой, и ради неё он помог переправить мне это.
Записка попала ко мне так же, как и в первый раз. Оставшись совершенно одна, я прочитала её.
"Не теряй надежды. Через своего друга я узнаю, что происходит по другую сторону стены. Если подвернётся случай, я буду готов. Ты тоже должна быть готова. Не отчаивайся, у нас есть друзья. Я не забываю о тебе. Нам улыбнётся удача".
Каким утешением было читать это. Иногда, под влиянием пессимистического настроения, я спрашивала себя, как он сможет это сделать? Потом я убеждала себя, что он придумает что-нибудь. Я должна продолжать надеяться.
Николь очень бдительно следила за Самиром. Я вдруг заметила, что тоже наблюдаю за ним. Мы с ним стали друзьями. Он знал, что я много времени провожу с его матерью и между нами существует какое-то особое понимание. Мне казалось, что ему хотелось получить в нем свою долю.
Это был очаровательный ребенок: симпатичный, здоровый, и, любя всех людей, он считал, что его тоже все любят.
Когда я в одиночестве сидела у бассейна, он подошёл ко мне и показал свой корабль. Мы вместе запустили его в плавание, и он следил за его движениями мечтательными глазами.
- Он приплыл издалека, издалека, - сказал он.
- Откуда же? - спросила я.
- Из Мер… Март…
Охваченная внезапным озарением, я догадалась:
- С Мартиники!
Он счастливо закивал.
- Он направляется в местечко во Франции. Это Лион. Там есть школа.
Я предположила, что его мать рассказала ему свою историю, поскольку вдруг закричал:
- Пираты! Они хотят захватить нас, но мы им не позволим, правда? Бум, бум. Убирайтесь прочь, ужасные пираты. Мы не любим вас. - Он отмахивался ручонкой от воображаемых кораблей, потом повернулся и улыбнулся мне. - Теперь всё хорошо. Не бойся. Они уже уплыли. - Самир указал на дверь и сказал: - Инжир.
- Ты любишь инжир? - спросила я.
Он энергично закивал.
Пришла его мать. Она слышала его последние слова.
- Когда дело касается инжира, он становится настоящим жадиной, правда, Самир?
Он передёрнул плечиком и кивнул.
Позднее я об этом вспомнила.
* * *
Я сидела у бассейна и размышляла о том, как быстро проходят дни, и гадала, когда вернется паша. Могу ли я снова надеяться на спасение? Больше не удастся фокус со снадобьем, как в прошлый раз. Рани сразу заподозрит, если Николь предложит дать мне что-нибудь. А если я выпью это, какое действие оно произведет на меня, откуда может Николь разбираться в этих отравах? Более того, я подозревала, что на этот раз Рани сама приготовит возбуждающее снадобье. Она не глупа. Вполне возможно, она догадывается, что произошло. Была ли ещё надежда? Может ли Саймон предложить мне что-нибудь, кроме слов утешения?
Ко мне подошёл Самир. Он держал в руке инжир.
- О, - сказала я. - Какой замечательный инжир, Самир.
- Да, - улыбнулся он. - Мне дала его Фатима.
- Фатима? - Я задрожала от тревожного предчувствия. - Дай это мне, Самир, - попросила я.
Он спрятал инжир за спину:
- Это не твоё, это моё.
- Просто покажи мне.
Отступив на шаг, он протянул руку и показал инжир.
Я хотела забрать инжир, но Самир развернулся и побежал. Я кинулась за ним.
Тут показалась Николь, и мальчик угодил прямо в её объятия. Она, смеясь, подхватила его на руки и взглянула на меня.
- Фатима дала ему инжир.
Николь побледнела.
- Он у него в руке, мне не удалось отнять его.
Она ловко выхватила у него инжир, и личико его тут же сморщилось.
- Всё в порядке. Я найду тебе другой.
- Но это мой. Мне дала его Фатима.
- Ничего, - голос её слегка дрожал, - у тебя будет другой, ещё больше и лучше. А в этом завелись червяки.
- Дай мне посмотреть! - восторженно воскликнул Самир.
- Сначала я раздобуду для тебя хороший.
Николь сунула мне в руки инжир.
- Сейчас вернусь.
Она увела Самира и через несколько минут вернулась одна.
- Ну и что ты думаешь? - спросила я.
- Она способна на всё.
- Я тоже так думаю.
- Розетта, я хочу это проверить.
Забрав у меня инжир, Николь присела на камни и задумалась. В этот момент показалась одна из собачек Фатимы.
Николь неожиданно рассмеялась и позвала песика. Он подбежал и посмотрел на неё. Она протянула ладонь, и собака мгновенно проглотив инжир, уставилась на неё, ожидая добавки.
- Зачем она дала ему инжир? - спросила Николь.
- Может, ей стало стыдно за серьги, и она захотела загладить свою вину?
Николь усмехнулась и снова взглянула на собаку. Животное с явными признаками недомогания заползло в угол.
Николь торжествовала.
- Она злая… злая. Она хотела убить Самира. - Как мы можем быть в этом уверены?
- Вот доказательство, которого вполне достаточно. Взгляни на собаку.
- Может, это объясняется чем-то другим?
- Пока он не проглотил инжир, с ним было всё в порядке.
- Ты думаешь, что она посмела бы зайти так далеко? Что её ждёт, если замысел раскроется?
- Смертная казнь.
- Она подумала об этом?
- Фатима никогда не думает наперед. Она заботится только о том, как избавиться от Самира, чтобы Фейсал стал любимцем паши.
- Николь, неужели ты всерьёз веришь в то, что говоришь?
Собака тем временем уже каталась по земле. Мы в ужасе смотрели на неё. Вдруг лапы её застыли, и она повалилась на бок.
- Это мог быть Самир, - прошептала Николь. - Если бы ты не увидела его с этим инжиром… Я убью её за это.
Тут подошла Эйда.
- Что случилось с собакой?
- Умерла, - ответила Николь. - Она съела инжир.
- Съела… что?
- Инжир.
- Как она могла от этого умереть? Это же собака Фатимы.
- Да, - сказала Николь. - Пойди и скажи ей, что собака съела инжир и умерла.
Я по-настоящему встревожилась. Раньше я несколько пренебрежительно относилась к их соперничеству, но когда доходит до покушения на убийство, тут уже не до шуток.
* * *
Было совершенно очевидно, что дело этим не кончится. Николь была не из тех, кто позволит, чтобы такое прошло безнаказанно.
Когда Эйда сообщила Фатиме о смерти собаки и причине, та, конечно, догадалась, что Николь подозревает её. Ведь именно она дала Самиру инжир, которым отравилась собака.
Между Николь и Фатимой началась открытая война. Все только и говорили о смерти маленькой собачки Фатимы, которая погибла, проглотив инжир.
Рани была сильно обеспокоена. Она ненавидела, когда в гареме возникали проблемы. Ей нравилось думать, что она может поддерживать в своём царстве порядок. Тем временем Николь и Фатима бросали друг на друга взгляды, полные ненависти. Все понимали, что в любую минуту могут начаться неприятности.
Я умоляла Николь быть осторожной. Самым лучшим для неё было бы рассказать о своих подозрениях Рани или главному евнуху. Они разобрались бы с Фатимой.
- Я сама хочу разобраться с Фатимой. Они могут не поверить. Скажут, что собака сдохла от чего-нибудь другого. Они не захотят, чтобы паша узнал о попытке убийства в гареме.
Меня охватил ужас.
- Он скоро вернётся, и тогда ему станет об этом известно.
- Нет. Такого ему никогда не расскажут. Более того, они попытаются как-нибудь всё уладить до его приезда. Но я этого не допущу. Она хотела, чтобы моего сына объявили вором, а когда это не удалось, пыталась отравить его.
- И оба её злодеяния провалились.
- Да. Слава Богу. И благодаря тебе. Когда-нибудь я отплачу тебе добром за добро. А ей злом за всё, что она причинила мне. Расплата обязательно настанет.
Некоторое время спустя мы прогуливались в саду, и тут к Николь подошла Фатима.
- Ты распускаешь обо мне злые слухи.
К этому времени я уже немного понимала язык и приблизительно знала, о чём они говорят.
- Это не злые слухи, а жестокая правда, - выкрикнула Николь. - Ты пыталась убить моего сына.
- Нет.
- Ты лжешь! Ты хотела убить его отравленным инжиром. А умерла твоя собака. Вот доказательство.
- Я не давала ему инжир. Кроме того, что твой сын вор, он ещё и лжец.
При этих словах Николь вскинула руку и влепила ей пощечину.
Фатима с криком набросилась на неё. Я оцепенела - в её руке был нож. Направляясь сюда, она заранее подготовилась к битве. Несколько женщин завизжали от ужаса.
- Приведите Рани, - крикнул кто-то. - Позовите евнуха. Быстрее!
Фатима вонзила нож в бедро Николь, и шаровары её обагрились кровью.
Прибежала Рани и приказала им остановиться. Следом за ней пришел главный евнух. Он был рослым, сильным мужчиной и оттащил от Николь разъяренную Фатиму, которая брыкалась и вопила. Николь лежала на земле, истекая кровью.
На шум появились другие евнухи, которые ухаживали за садом. Рани приказала им увести Фатиму. Главный евнух опустился на колени рядом с Николь. Он что-то сказал Рани. Потом нежно взял Николь на руки и отнес в дом.
Это было ужасно. Я знала, что рано или поздно между ними возникнет ссора, но что дойдёт до ножей, и представить себе такое не могла. Теперь я сильно беспокоилась за Николь. Мне она стала так близка и была единственным человеком, с которым я могла общаться. Именно благодаря ей жизнь моя здесь была более-менее сносной.
Потом я подумала о Самире. Бедный ребёнок, что с ним будет?
Мальчик был потрясен и пришёл ко мне, ища утешения.
- Где моя мама? - печально спросил он.
- Она больна.
- А когда ей будет лучше?
- Надо подождать, - сказала я и разозлилась на себя: когда я была маленькой, такой ответ казался мне самым неудовлетворительным из всех возможных.
Фатиму посадили под замок. Что же с ней сделают? Это происшествие так легко не закончится. В этом я была уверена. Оставить всё безнаказанным - значит нарушить порядок и законы гарема, а этого ни Рани, ни главный евнух не могут допустить.
Мои скудные познания в языке позволили мне понять, что женщины обсуждают отравленный инжир и нападение Фатимы на Николь. Эйда с её претензиями перестала быть главной темой разговоров.
Рани кипела от бешенства. Фатима, очевидно, имела доступ к её шкафчику с зельем. Интересно, сколько раз прибегали к его помощи, чтобы избавиться от нежелательной личности в гареме? Я представила себе, как паша отдаёт приказание главному евнуху потихоньку убрать того, кто ему не угодил. Такое, должно быть, случалось время от времени. Содержимое шкафчика должно тщательно оберегаться, и Рани не на шутку обеспокоилась. Фатима сумела проникнуть в его тайны.
Главный евнух находился в постоянном контакте с Рани. Я часто видела его в гареме.
Николь лежала в отдельной комнате. Мне разрешили навещать её. Видимо, она сама об этом попросила. Они очень беспокоились о её самочувствии и делали всё, чтобы она скорее поправилась.
Я была в шоке, когда увидела её. На бедро были наложены повязки, на лбу синяки. Она была очень бледна.
- Эта змея прикончила бы меня… если бы смогла… и ей это почти удалось. Как там Самир?
- Он спрашивает о тебе.
Её лицо озарила улыбка.
- Я не хочу, чтобы он видел меня в таком виде.
- Ему всё равно хочется тебя увидеть.
- Тогда, может…
- Я скажу ему. Он будет безумно рад.
- Ты приглядываешь за ним?
- Так хорошо, как только могу, но ему нужна ты.
- Эта злая ведьма под замком. Я знаю. Для меня это большое облегчение.
- Да. Её нет больше с нами.
- Слава Богу. Я не смогла бы лежать здесь, зная, что она на свободе, а я такая беспомощная. Самир уже знает, какой опасности он подвергался?
- Он слишком мал для этого.