Придирчиво оглядев собственное отражение, принцесса осталась довольна. Благодаря платью или непривычно распущенным волосам сейчас она выглядела куда взрослее, чем обычно. Старше, уверенней в себе.
Однако в этот вечер не одна Эллери выглядела иначе.
Королева казалась еще более ослепительной, чем обычно. Тщательно убранные в высокую прическу светлые локоны подчеркивали тонкую шею, пара завивающихся прядей кокетливо обрамляла правильные черты лица, на котором как два драгоценных камня сверкали глаза. Так могла выглядеть только очень счастливая женщина. Судя по любящему взгляду супруга, он точно так же, как и все придворные, любовался женой.
Поклонившись, Эллери, как того требовали приличия, поблагодарила хозяев за предоставленные ей удобства - и отдельно за великолепный наряд - и отошла в сторону, незаметно оглядывая придворных, надеясь отыскать знакомую фигуру мужчины. Увы, среди присутствующих Бродяги не наблюдалось.
Впрочем, спустя пару разговоров с приятными молодыми людьми, окружившими юную красавицу плотной толпой, Эллери отошла от этого мимолетного разочарования.
Забывшись, она кружилась в танце со случайными кавалерами, наконец-то ощущая себя в родной стихии. Танцы, флирт, всеобщее внимание, беседы - это было привычно и знакомо, это была среда, в которой прежде ей не было равных.
Принцесса стояла, предаваясь очередной легкомысленной беседе и смеясь над чьей-то шуткой, когда буквально напоролась на взгляд знакомых синих глаз.
Бродяга - или же правильней - Сапфо стоял посередине зала, рядом с сестрой, которая, повернув голову, что-то радостно и настойчиво ему говорила. Но судя по непривычной растерянности широко распахнутых глаз, он сейчас едва ли слышал сестру.
Эллери знавала много взглядов, поэтому сейчас могла с уверенностью опознать царящее во взгляде своего недавнего спутника Восхищение. С большой буквы.
Казалось, принцессе было не привыкать к этому чувству - но тогда почему так стремительно заалели девичьи скулы? Эллери на мгновение смущенно опустила взгляд, моментально позабыв про всех своих случайных собеседников, чтобы в следующий миг вновь взглянуть на интересовавшего ее мужчину.
Наемнику понадобилась всего пара секунд, прежде чем на его лице воцарилось привычное равнодушное выражение. Но этих пары секунд хватило королеве.
Эллери осознала это, когда ее величество медленным движением начала поворачивать голову, намереваясь отыскать глазами причину такой вопиющей невнимательности брата.
Ведомая каким-то неизвестным ей шестым чувством, девушка слегка отступила назад, прячась за широкой спиной собеседника. В следующий миг она отругала себя за ребячество, одновременно не понимая, что именно сподвигло ее на такой странный поступок.
За весь оставшийся вечер Бродяга ни разу к ней не подошел. Как ни старалась девушка игнорировать этот возмутительный факт, но глаза, словно действуя отдельно от разума, продолжали следить за ним весь вечер.
Как ему был к лицу богатый камзол темно-синего цвета, так идущий к насыщенной синеве глаз! Она впервые видела его при полном параде, без знакомого темного плаща, в одеждах, соответствующих его происхождению. Темный воротник гармонировал с цветом волос, модный крой подчеркивал широкий разворот плеч. Мелкий узор по краю рукавов, пуговицы, в ярком сиянии свечей переливающиеся золотом, - эти детали были созданы для него, уготовлены, предназначены, словно кисть - художнику, а перо - поэту. Эллери смотрела во все глаза и понимала, что сейчас язык бы не повернулся назвать этого мужчину наемником. Его место было здесь - в сияющем богатством и роскошью зале, среди толпы придворных, в которой он ничуть не терялся, а, напротив, выглядел еще более величественно.
Но не она одна не могла отвести от него глаз. Без преувеличения, взгляды всех присутствовавших женщин - жадные, любопытствующие, завидующие, любующиеся - сегодня были сосредоточены на нем, словно притянутые сильнейшим магнитом. А он держался так, словно находился не в королевском дворце, а в компании простых воинов, сдержанно улыбаясь и избегая участвовать во всеобщих увеселениях.
Один-единственный танец Бродяга подарил своей сестре. И то по его привычно сдержанному лицу невозможно было прочесть ни единой эмоции.
Эллери с трудом подавила радостную улыбку, когда ближе к концу вечера увидела направляющегося к ней Бродягу. С предвкушением приглашения на танец она повернулась к нему, и, вероятно, охватившие ее чувства были написаны прямо на лице, потому как, поравнявшись, мужчина с легкой усмешкой произнес:
- Надеюсь, вы не ожидаете, что я приглашу вас на танец.
- Конечно, нет, - она вздернула нос с самым независимым видом, который могла только изобразить. - С чего ты это решил?
- Тогда ваше разочарованное выражение лица, наверное, вызвано недостаточно подслащенной розовой водой, не так ли? - насмешливо подсказал он ей, улыбаясь одними глазами.
- Я рада, что присущее тебе чувство юмора нисколько не пострадало после травмы, - обиженно произнесла она, отворачиваясь. И стоило весь вечер так ждать возможности поговорить с ним, чтобы выслушивать очередные его подшучивания!
Погрузившись в смакование собственной обиды, принцесса опомнилась, лишь когда ощутила, как Бродяга оказался позади нее. Всего на мгновение, но так близко, что, казалось, затылком она могла чувствовать его теплое дыхание.
- Я ведь не в том статусе, чтобы претендовать на танец принцессы, - тихо прошептал он ей, прежде чем отправиться куда-то в сторону. - Надеюсь, ты осознаешь это лучше меня.
Эллери проводила его растерянным взглядом, только сейчас прозревая. Как она могла забыть? Пусть его происхождение не уступало ее собственному, но сейчас он был всего лишь наемником. А она - королевской дочерью.
Узел стянувшей горло обиды немного ослабел.
Эллери вновь поймала себя на том, что ее спутник занимает все больше и больше места в ее мыслях. Это открытие приносило мало радости, ибо не пристало королевской дочери так много размышлять о каком-то воине. Или о менестреле. В период увлечения Майином она мало следовала этому правилу, быть может, именно поэтому ее первая любовь и окончилась так печально и бесславно.
Утомившись от назойливых мыслей, принцесса твердо решила остаток вечера предаваться танцам и веселью.
И у нее почти это получилось.
Подходил к концу очередной танец с напористым молодым мужчиной, пышные черные усы которого закрывали собой большую часть его лица, как вдруг она остановилась, точно натолкнувшись на невидимую преграду.
Вода… Много черной мутной воды, толчками вырывающейся на поверхность. Девушка тонула в ней, задыхалась, беспомощно пытаясь вырваться наружу, перед глазами проносились толщи земли, жижи, кислорода отчаянно не хватало. Где-то высоко над ней, едва заметно под слоем воды серело небо - к нему и стремилось все существо девушки. Сделав последнее усилие, она преодолела последнюю преграду - и живительный воздух заставил ее им захлебнуться. Легкие жгло огнем, точно прежде им не доводилось дышать в полную силу, глаза резал слабый свет, все вокруг казалось новым, непривычным. Хотя все всплывающие картинки - голая земля с провалами болот, набухшее небо, усеянное виноградными гроздьями туч, - были девушке прекрасно знакомы. После единственного, но оставившего такой неизгладимый след посещения Седая Долина навсегда врезалась ей в память.
И только тогда видение ее отпустило.
Смущенно оглядевшись, Эллери поняла, что, по всей видимости, потеряла сознание прямо во время танца. Сейчас она полулежала в мягком кресле, вокруг ее кругом обступили придворные дамы, кто-то обмахивал веером, а в руке недавнего кавалера был зажат бокал воды.
Такого унижения она давненько не испытывала!
Как только силы к ней вернулись, Эллери успокоила встревоженных придворных, сославшись на чрезмерную впечатлительность, пообещала непременно наведаться к доктору и, извинившись перед королем, направилась в свои покои, все еще пребывая во власти чудовищного видения.
Что за злые шутки играет с ней разум? Почему эта проклятая долина который раз лезет к ней в голову?
Пустынные коридоры в этот вечер, уже плавно перетекший в ночь, казались еще более безлюдными, чем обычно.
Решив сократить путь, принцесса вошла в небольшой сквозной зал, в котором обыкновенно устраивали потешные спектакли королевские слуги или приезжие актеры. Как назло, обычно горящие факелы вдоль стен были все, как один, потушены. Эллери замерла на пороге, раздумывая, не вернуться ли, чтобы не передвигаться в кромешной темноте, как вдруг услышала приглушенный женский голос, показавшийся смутно знакомым.
- Тебе успешно удавалось прятаться от меня в моем собственном дворце все эти дни. Зачем ты избегал меня?
По всей вероятности, говорившая находилась наискосок от принцессы, за платяной ширмой, служившей неизменным атрибутом во всех спектаклях.
Ответа собеседника не было слышно, и, заинтересовавшись сильнее, принцесса сделала еще один шаг, становясь ближе к невидимым в темноте собеседникам.
- Почему ты больше не называешь меня по имени? Неужели за все прошедшие годы ты забыл, как меня зовут?
Королева. Это определенно была она, хотя Эллери поняла, почему не сразу узнала этот голос, - сейчас в нем звучало столько нежности и теплоты, сколько ни разу еще не слышала принцесса.
- Произнеси же, как прежде ты произносил мое имя! Мне казалось, что ты перекатываешь его губами, - она прервалась на прерывистый вздох, умоляюще обращаясь к невидимому собеседнику. - Тянешь, смакуешь каждый звук, каждую букву его.
- Я не могу больше этого делать, - спустя паузу отозвался мужчина, и принцесса в ужасе отшатнулась, зажимая руками рот и молясь, чтобы знакомые нотки ей только почудились.
- Почему, Сапфо? - в отчаянии воззвала молодая женщина, не подозревая, что только что разрушила надежды никому не видимой принцессы. - Почему ты ушел тогда? Почему оставил меня одну?
- Не одну. Рядом с тобой появился тот, кому я не побоялся доверить самое драгоценное, что у меня тогда было. И я вижу, что не ошибся, что оставил тебя по-настоящему достойному человеку.
Да, теперь обмануться было невозможно - спокойный, словно равнодушный голос принадлежал наемнику. Но это место, этот разговор, эта атмосфера тайн и запрета - все было неправильным!
- Не говори так, Сапфо! - в голосе женщины зазвучали слезы. - Как можешь ты быть таким жестоким? Я сходила с ума все это время, думала, почему ты это сделал, где ты сейчас, жив ли вообще! - она повысила голос. - Назови меня по имени! Позови меня, как раньше! Риэ-эль.
- Я больше не могу этого делать, Ваше Величество, - наверное, если бы не близкое к шоку состояние принцессы, она могла бы посочувствовать отвергнутой королеве.
- Что изменилось, Сапфо? - его собеседница была в отчаянии, это невозможно было скрыть даже в окутавшей зал ночи. - Почему?
- Потому что того человека, который называл тебя так, больше не существует.
- Я не верю, я не хочу в это верить! Пожалуйста, скажи, что это все - только жестокая шутка! И ты любишь меня по-прежнему.
- Я люблю тебя, - печально отозвался собеседник, и от этих слов сердце принцессы неожиданно пронзила боль. - Люблю, как сестру, как единственную семью, которая у меня осталась.
- Мне этого недостаточно! - в голосе королевы наконец-то прорезался металл.
- Но я не в силах дать тебе большего.
Повисла звенящая тишина, в которой едва слышно раздались уходящие шаги.
Эллери с облегчением поняла, что Сапфо покидал зал через противоположный выход. Иначе его бы поджидал не слишком приятный сюрприз в виде подслушивающей принцессы.
Невидимая в темноте королева осталась на месте. Спустя несколько мгновений в тишине раздались короткие всхлипывания, переросшие в настоящие рыдания.
Эллери неслышно попятилась, старясь не шуметь, хотя едва ли бы плачущая Риэль могла бы услышать ее шаги.
Как только зал откровений остался позади, Эллери со всех ног бросилась в свои покои, а в голове ее крутилась одна только отдающая горечью мысль: таинственная возлюбленная Бродяги, про которую он когда-то рассказывал, и сестра - одна и та же женщина.
Нет, принцесса и раньше встречала примеры союзов, построенных на смешении крови. Никого этим было не удивить, но… Только не в случае с Бродягой.
За время, проведенное вместе, она как-то привыкла думать о нем как о неотъемлемой части своей жизни, надежном спутнике, который был рядом.
Эллери внезапно споткнулась на ровном месте, точно пораженная невидимой молнией.
Этого не должно было произойти! Однако сцена, случайным свидетелем которой ей довелось стать, обнажила истину, еще долгое время бы скрывавшуюся в глубине сердца принцессы.
Он начал ей нравиться.
Не просто как интересный собеседник, с которым никогда не бывало скучно, или как надежный защитник, умелый и отважный воин.
Он начал привлекать её как мужчина.
И, похоже, в этом случае девушка рисковала куда большим, чем то было с Майином.
Именно поэтому принцесса застыла посреди пустого коридора, в нескольких шагах от дверей своих покоев, раздавленная открывшейся правдой, из последних сил борясь со слезами растревоженной гордости и какой-то по-детски наивной обиды.
Глава седьмая. Пепел к пеплу
Всю последующую неделю принцесса избегала Сапфо.
Нет, она, конечно, искренне убеждала себя, что это получалось случайно. Просто всякий раз, когда ей грозила встреча с недавним спутником, у нее вдруг появлялась уважительная причина на побег - неважно, из трапезного ли зала, библиотеки или же музыкальной комнаты.
В глубине души девушка понимала, насколько нелепо себя ведет. Подслушанный разговор, не предназначавшийся для посторонних ушей, никак не желал выходить из головы, пробуждая все больше неожиданных чувств. Иррациональная обида, пробудившаяся еще тогда, в темном зале, напоенном шепотом, окутанном ароматом запретных тайн, росла и пускала корни все глубже в сердце. Принцесса, только недавно простившаяся с первой любовью, с ужасом поймала себя на том, что рискует вновь угодить в эту же ловушку. Вот только если с Майином все представлялось простым и понятным - сбежать, повенчаться, жить долго и счастливо, то Бродяга… Он был недоступен, недосягаем. Запретен. Королевская дочь даже самой себе не могла объяснить истоки появления этого странного ощущения - она просто чувствовала это всей кожей.
И потому, пока не стало слишком поздно, она всеми силами старалась держаться от него подальше. Ради себя самой.
Порой Эллери ловила на себе его задумчивый взгляд - окруженная скоро образовавшейся толпой поклонников, надежно защищенная постоянным присутствием посторонних, даже тогда она не решалась принимать молчаливый вызов синих глаз.
Лишь однажды она позволила себе слабость наблюдать за ним со стороны.
В тот солнечный день громкие крики, доносившиеся с заднего двора, привлекли ее внимание, пока она неторопливо прогуливалась с неизменным сопровождением. Эллери остановилась в резной деревянной беседке, увитой зелеными побегами плюща, откуда открывался прекрасный вид на утоптанную просторную площадку, на которой обычно тренировались воины. Они делали это и сейчас - но на сей раз в их рядах появилась свежая кровь в лице Бродяги.
Жадный взгляд принцессы против воли приник к темноволосой высокой фигуре, выделявшейся даже среди рослых королевских воинов. Он, подобно остальным, был облачен в кожу и металл, призванный защитить от случайных ранений во время учебного поединка, но даже в толпе невозможно было спутать синеглазого воина с кем-то другим. Эллери любовалась его выправкой, горделивой, поистине королевской осанкой и мысленно поражалась своей недавней слепоте.
Его движения были точны и четко выверены. Со стороны поединок напоминал танец - но стиль противников был различным: если соперник Сапфо предпочитал долго кружить вокруг, не приступая к непосредственному нападению, то сам воин действовал стремительно, не тратя времени на лишние движения.
Эллери так залюбовалась сражавшимся мужчиной, что чуть было не пропустила главного.
О появлении нового зрителя свидетельствовали шуршание многочисленных юбок и звонкие голоса придворных дам - королева всегда предпочитала передвигаться со свитой.
Эллери удалось скрыть удивление от этой неожиданной встречи. Вежливо поприветствовав сиятельную особу, так неудачно осчастливившую своим присутствием, принцесса задалась вопросом, для чего королева вдруг изменила своим послеобеденным привычкам.
Сопровождавшие ее дамы деликатно удалились в сторону, как и приставленная к Эллери служанка.
Риэль облокотилась о широкие перила, устремляя задумчивый взгляд в сторону площадки, где не подозревающий о наличии такого количества зрителей, сражался Бродяга.
- А ведь он раньше терпеть не мог держать в руках меч… Его пальцы были созданы для пера или кисти…
… и для ласк нежной девичьей кожи? Кожи Риэль?
Эллери с трудом удавалось сохранять невозмутимый вид, хотя все внутри нее клокотало от непонятной самой себе ярости. На кого она злилась? На Бродягу? Его первую любовь? Или же на себя саму?
Призвав себя мыслить хладнокровно, принцесса решила вступить в разговор - это был реальный шанс узнать больше о прошлом сопровождавшего ее мужчины. Вот только можно ли было надеяться на откровенность королевы?
- Ваше величество, а сколько прошло лет с вашей последней встречи?
- Мне было чуть меньше, чем вам сейчас, когда он привез меня сюда, - королева окинула девушку слегка насмешливым взглядом. - На своей свадьбе я видела его в последний раз.
Принцесса размышляла, что можно еще спросить, не вызывая подозрений, но королева внезапно облегчила ей выбор.
- Удивительно, как вам удалось дожить до этих лет и до сих пор не обзавестись супругом. Ваш отец, должно быть, очень дорожит вами, - Эллери меньше всего ожидала услышать эти слова.
- На самом деле, супруг для меня уже подобран, - с небольшим вздохом призналась девушка, стараясь не смотреть на одержавшего победу Бродягу, который как раз развязывал ремешки воинского одеяния. - И этот брак… пугает меня.
Ветер любовно развевал светлые кудри Риэль, точно играясь. Королева задумчиво смотрела вдаль, розовые губы больше не изгибались в улыбке, напротив, от всего ее облика вдруг повеяло застарелой печалью.
- Я тоже боялась. Но знала, что выбора у меня нет.
Эллери вспомнила подслушанный разговор и невольно подумала - плакала ли Риэль перед свадьбой, умоляла ли брата не выдавать ее замуж? Просила ли забрать ее с собой?
Точно освободившись из плена воспоминаний, королева повернула голову и улыбнулась замершей рядом принцессе:
- Долг превыше всего. Так когда-то учила меня матушка, так говорил Сапфо. И я исполнила свой долг.
Долг…
Сколько раз слышала это слово Эллери от отца, от многочисленных учителей, нянек, даже от всегда все понимающей Ниньи. Но обычно все то, что пытались спрятать за сверкающим фасадом этого высокопарного слова, на деле вовсе не стоило таких жертв. По-крайней мере, так когда-то давно решила для себя юная принцесса и с той поры не позволяла сомнениям подтачивать стены принятого решения.