Глава 6
Уютный человек
Саймону подарили белую вислоухую крольчиху по кличке Дора. Всего за месяц она научилась пользоваться лотком и только изредка жует одеяла или запрыгивает на стол, чтобы стащить сахар из сахарницы. К счастью, когда крольчиху впервые выпустили из плетеной корзинки, Нельсон даже не поднял голову. Он продолжает не обращать внимания на Дору, разве что ему уж очень хочется за ней погоняться. Тогда пес скребет когтями по полу. Но крольчиха и ухом не ведет. Нельсон замирает и небрежно оглядывается через плечо, чтобы проверить, что никто не видел его собачьего поведения.
Вонни думала, что возненавидит крольчиху, но быстро полюбила ее. Похоже, на крольчиху тоже действует силовое поле. Как-то раз Саймон оставил дверь открытой, и Вонни нашла Дору на крыльце, явно напуганную холодным открытым пространством перед нею. Вонни подняла ее и почувствовала, что крольчиха дрожит. Она посадила Дору на кухонный стол и насыпала ей в блюдечко сахара. Недавно Вонни обнаружила, что может выходить из дома и ехать почти куда угодно, но только с Андре. Она понятия не имеет почему, но когда Андре рядом, силовое поле исчезает. К началу декабря она не только научилась ездить с Андре в школу Саймона, но и сумела отвести сына в класс. Андре начинает верить, что Вонни излечилась. Он радуется, видя, как Вонни спокойно помогает ему собираться, чтобы доставить мотоцикл в Провиденс. Но когда он подходит к дверям, Вонни паникует и умоляет его остаться.
Джоди стоит на бабушкином крыльце, откуда кажется, что Андре уходит навсегда Она не сдержала данное себе обещание рассказать правду Вонни, и на мгновение ей кажется, что этого не потребуется. Джоди неподвижно стоит и ждет, что Андре подбежит и схватит ее за руку. Она почти испытывает облегчение, когда видит, что Вонни уговорила его остаться.
Разрушить брак соседей ей помешала корзина яиц, которую великан приносит каждую неделю. Сначала она боялась его подарков. Она хотела, чтобы он вышел из тени, открыто ее домогался, раз уж взялся за дело, напугал ее темной ночью. Она не чувствовала себя в безопасности в собственной постели. И она все еще не может понять, чего он добивается. Что, по его мнению, он покупает за яйца? Возможно, он ни на что не рассчитывает в ответ. Осмелев, она рано встает и ждет на кухне в надежде застукать его, но всякий раз опаздывает. Ей кажется, что она слышит его по ночам, но это всего лишь еноты роются в помойных баках. Зима выдалась дождливая, вместо снега - скользкие полосы льда; и великан не оставляет следов. Если бы не яйца, она решила бы, что его и вовсе не существует.
Сидя за рулем на уроках вождения, Джоди дважды проезжает мимо сарая с лотком, но он заколочен на зиму, а дома великана с дороги не видно. Оба раза ее ругают за превышение скорости, и теперь мистер Дэвис, учитель вождения, перед началом урока всегда говорит ей: "Тише едешь - дальше будешь".
Многие знакомые ребята уже подали заявки в колледжи; по субботам они готовятся к вступительному экзамену. Джоди по субботам ходит на рынок, делает заказ и ждет, пока курьер подбросит ее до дома с покупками. Иногда она заглядывает к Гарланд, они смотрят фильмы на видеомагнитофоне или лежат на кровати и курят. Джоди с легкостью хранит свои секреты, слушая, как Гарланд изливает сердце. Она чувствует себя виноватой, оттого что позволяет Гарланд верить, будто они лучшие подруги, хотя на самом деле та совсем ее не знает. Гарланд всегда поступает как принято. Она знает, что будет работать у отца, когда окончит школу; она, наверное, выйдет замуж за Роба Норриса, если сумеет его разговорить. Если бы великан носил ей странные подарки посреди ночи, она бы позвонила в полицию и попросила его арестовать. Или рассказала бы отцу, владельцу хозяйственного магазина, и тот поставил бы на великана свой самый большой стальной капкан.
Джоди пригласили домой на Рождество оба родителя, но она не хочет ехать. Не хочет выслушивать жалобы матери на отца. Не хочет, чтобы отец подарил дорогущий браслет, пытаясь загладить свою вину за слишком редкие встречи. Джоди знает от братьев, что у отца кто-то появился. Меньше всего она хочет, чтобы отец попросил свою подружку забрать вещи из квартиры, боясь, как бы Джоди не наткнулась на красный лак для ногтей в его ванной или серебряный ремешок в шкафу среди галстуков. На социологии Джоди пишет родителям, что не может оставить бабушку одну в такое время года. В этом есть доля правды. Джоди нашла на чердаке коробку елочных украшений. В ней лежат голубые стеклянные шары и серебряный ангел. Она стаскивает картонную коробку вниз.
- Они все пыльные, - говорит Элизабет Ренни, когда Джоди кладет ей в руку украшение.
Она помнит, как покупала их в "Вулвортсе" в Хайаннисе, когда Лоре было десять или одиннадцать лет.
- Я протру, - обещает Джоди.
Она рвет пополам старую футболку и садится на пол по-турецки. Отпихивает кошек, которые решили, что это коробка новых игрушек для них. Джоди уверена, что купила бабушке идеальный подарок: мешочек сафлоровых семян. Она видела, как Элизабет Ренни печально наблюдает за редкими птицами, прилетающими этой зимой поесть хлебных крошек и семян. Кардиналы, которых так легко заметить на снегу и льду, не вернулись. Отец Гарланд поклялся Джоди, что еще ни один кардинал не устоял против сафлоровых семян. Подарки от семьи Джоди уже прибыли: шерстяной свитер и шелковая блузка от матери, жесткий золотой браслет от отца, пластмассовые сережки в форме золотых рыбок от братьев. Она знает, что не должна была открывать подарки до Рождества. Теперь она ничего не получит в сам праздник. Бабушка, разумеется, не может сходить в магазин. Джоди видела, как она пытается читать каталоги "Товары почтой", но с досадой отбрасывает их в сторону, не в силах разобрать мелкий шрифт.
Элизабет Ренни не праздновала Рождество уже несколько лет. Кекс с цукатами и шарф от дочери раз в год - не повод для праздника. Но теперь она начинает напевать "Белое Рождество" высоким дрожащим голосом. Джоди перестает полировать очередное елочное украшение, слушает и аплодирует.
- Когда-то я считала, что умею петь, - говорит Элизабет Ренни.
- Спой еще, - просит Джоди.
- Нет уж, - отказывается Элизабет Ренни. - Я выставляю себя на посмешище не чаще одного раза за вечер.
Она поднимает стеклянный шар и подносит его к свету. Ее отражение колышется и кажется жидким. Она готова поклясться, что всего мгновение назад была ровесницей Джоди. Они с сестрой Морин, которая умерла восемнадцать лет назад - больше, чем Джоди живет на свете, - всегда подвешивали красные носки в ночь перед Рождеством. Утром они находили в них маленькие подарки, которые приносили до смешного много радости: ленточки, сухофрукты, бутылочки чернил, черепаховые гребни для волос. Элизабет Ренни завернула два таких гребня, украшенные серебряной филигранью, в белую папиросную бумагу. Это ее подарок на Рождество, хотя он сильно отличается от фиолетовых пластмассовых штучек, которые носит Джоди.
У Элизабет Ренни всегда были длинные волосы. До того как она начала слепнуть, собственное отражение иногда пугало ее. Ребенком она боялась старух; цеплялась за юбку матери, когда в гости приходила пожилая тетка. Теперь она понимает, что выглядит в десять раз хуже, чем когда-либо выглядела та. Вполне возможно, что соседский мальчонка считает ее ведьмой. Она не помнит, называла ли хоть раз тетку ведьмой в лицо или ей только так кажется. Сегодня вечером ее отражение почти прекрасно и отливает на свету то серебряным, то темно-синим.
В тот вечер во дворе выгружают елку. Двое мужчин на потрепанном грузовике - ландшафтные дизайнеры, которые зимой торгуют рождественскими елями. Они пообещали Джоди доставку и привезли елку прямо на лужайку, но на крыльцо поднимать отказались. Саймон и Андре видят отъезжающий грузовик: в этот момент они собирают спрятанные в сарае подарки, чтобы отнести их в дом и упаковать.
В нынешнее Рождество им есть что праздновать. Со времени обследования Саймон вырос на два дюйма и целый размер одежды. Под елкой лежат четыре новых костюмчика, комбинезон и два свитера - с оленем и с черными кошками. В последнее время Вонни и Андре не в силах отказать в чем-то сыну, и Саймона часто удивляет их снисходительность. Андре не успевает остановить сына, и тот бежит к соседям, машет рукой и зовет Джоди. Андре жалеет, что не схватил мальчика, едва тот тронулся с места.
На Джоди джинсы, грубый зеленый свитер и высокие ботинки. Джоди с Саймоном восхищенно глазеют на елку. Всего несколько дней назад в магазине в Эдгартауне Андре выбрал серебряную цепочку, собираясь подарить ее Вонни. На цепочке висел маленький колокольчик. Когда он поднял цепочку, колокольчик еле слышно прозвенел. Такой звук услышишь, только если стоишь очень близко. Андре понял, что кулон - идеальный подарок для Джоди, быстро положил его на место и купил Вонни пару синих эмалевых сережек. Они прекрасно будут смотреться с высокой прической.
- Эй, Саймон! - кричит Андре через двор.
Он готов на все, лишь бы не идти к соседям.
- Эй, Джоди! - кричит он, немного подумав.
Джоди поднимает глаза и без энтузиазма машет рукой.
- Эта елка больше, чем наша, - сообщает ей Саймон.
- Она казалась меньше, когда я ее выбирала, - поясняет Джоди.
Джоди хватает елку за ствол и тянет. Ветки скребут по земле, но дерево даже не трогается с места.
- Может, позовешь на помощь великана? - предлагает Саймон.
Джоди смотрит на него.
- Наверное, мне подарят Заботливого мишку на Рождество, - объявляет Саймон.
- Какого еще великана? - спрашивает Джоди.
- Не знаю, - говорит Саймон.
Они смотрят на елку. Хотя изо рта у них идет пар, на Рождество со снегопадом можно не рассчитывать.
- Великаны вечно где-то шляются в самый нужный момент, - говорит Джоди.
Саймон кивает.
- Они боятся людей.
- Саймон, пойдем, - кричит Андре.
Они собирались спрятать подарки в кухонные шкафчики, пока Вонни заворачивает свои на веранде. Андре последние пару дней доставлял заказы Вонни - за неделю перед Рождеством она продает больше керамики, чем за весь год. Он извинялся перед владельцами магазинов, которые спрашивали, почему больше не видят ее: она работает день и ночь, чтобы закончить заказы, у нее болит горло, болит голова, она в отпуске. В этом году Вонни боялась, что не сможет ходить по магазинам за рождественскими покупками. Андре пришлось ждать ее у магазинов, поставив машину у входа, на случай если в нем возникнет необходимость. Он установил жене четкие временные рамки: в каждом магазине - не более шести минут и бегом обратно в пикап. Предполагается, что он не в курсе, что она ему купила. Но из обувного она вышла с такой большой коробкой, что в ней совершенно точно мужские ботинки.
- Мой папа может тебе помочь, - говорит Саймон Джоди.
- Да ладно, - отвечает Джоди. - Я справлюсь.
- Папа! - кричит Саймон и машет руками вверх и вниз, как будто сам себя заводит.
Андре сует руки в карманы и идет через лужайку.
- Смотрю, ты любишь рождественские елки, - говорит он Джоди, старательно глядя мимо нее на дерево.
- Я точно выбрала другую, - отвечает Джоди.
Поразительно, но ее голос совершенно спокоен.
- Иди сюда, помощник, - говорит Андре Саймону.
Он указывает сыну на верхушку ели и велит держать ветки - так Саймон будет считать, что помогает. Затем Андре поднимает елку и тащит ее по ступенькам.
- Ты не обязан, - говорит ему Джоди.
- Знаю, - отвечает Андре. - Но я уже начал.
Джоди берется за длинные ветки и помогает пронести елку в дверной проем. Джоди прекрасно представляет, что ее ждет; весь вечер придется сметать с пола иголки. Элизабет Ренни просит быть поосторожнее, чтобы не потянуть спину. Она достает сумочку и роется в кошельке.
- Большое спасибо. - Она протягивает Андре пятидолларовую банкноту.
Андре пятится и мотает головой. Если бы не Саймон, он позволил бы Элизабет Ренни самостоятельно сражаться с елкой, лишь бы не встречаться с Джоди.
- Тогда отдайте мальчику, - говорит Элизабет Ренни, когда Андре отказывается от денег. - Он помогал.
Саймон берет деньги без размышлений.
- Спасибо, - подсказывает ему Андре.
- Спасибо, - говорит Саймон миссис Ренни.
Саймон выбегает из двери, пока у него не отобрали деньги. Элизабет Ренни почему-то чувствует себя лишней на собственной кухне. Между Джоди и Андре явно что-то происходит, и миссис Ренни берет пальто с крючка и выходит вслед за Саймоном на крыльцо. Она закрывает за собой вторую дверь. Оставив внучку и соседа на мгновение наедине, она становится соучастником.
- Что ты хочешь купить? - спрашивает миссис Ренни у Саймона. - Самосвал?
- Не-а. - Саймон балансирует на последней обледенелой ступеньке. - Кровать для крольчихи.
На кухне у Андре и Джоди горят руки от еловых иголок.
- Прости меня, - говорит Андре.
- Ерунда. - Джоди понятия не имеет, за что он извиняется.
- Вовсе нет, - возражает Андре. - Если бы я был другим человеком…
Он умолкает. Бессмысленно говорить и даже думать о подобном.
Джоди видит, что он нервничает. Он все время оглядывается на ее бабушку, которая стоит за дверью и отвлекает Саймона.
- Я собиралась все ей рассказать, - произносит Джоди.
Андре молчит и не шевелится, но совершенно ясно, что он в ужасе.
- Но передумала.
Вообще-то Джоди передумала только сейчас.
- И слава богу, - говорит Андре.
Его бросает в пот.
- Папа! - кричит Саймон с крыльца.
Элизабет Ренни поворачивается к ним с виноватым видом. Разве можно надолго занять разговором такого мальчика, как Саймон, вечером перед Рождеством?
- Счастливого Рождества, - говорит Андре Джоди.
Он почти видит серебряную цепочку у нее на шее, слышит, как звенит колокольчик, когда она наклоняется зашнуровать ботинки или поворачивается на бок в кровати. Он теряет равновесие и, когда Элизабет Ренни заходит в дом, быстро и совершенно неожиданно обнимает Джоди. Потом поспешно спускается с крыльца, хватает Саймона в охапку и бежит через лужайку. Саймон откидывает голову назад и визжит от радости. Облака закрывают луну, пока Саймон подпрыгивает вверх и вниз в отцовских руках. Зайдя в дом, они маршируют на месте, стряхивая снег с ботинок. Нельсон стучит хвостом по полу в знак приветствия. Саймон расстегивает куртку, швыряет на стул и бежит в гостиную к матери.
- Не подглядывай! - кричит Вонни.
Андре стоит в дверях и видит, как Вонни запихивает завернутые подарки под диван. Саймон стоит рядом, закрыв руками глаза. Крольчиха свернулась клубочком на одном из старых свитеров Андре на журнальном столике и дергает ухом во сне.
- Я видел! - ликует Саймон, не отнимая рук от глаз. - Я видел Заботливого мишку!
Вонни смотрит на Андре и улыбается. Когда Саймон ляжет спать, Андре придется отправиться на поиски еще открытого магазина. Они надеялись, что сын забудет про Заботливых мишек, но это не случилось. А поскольку в жизни его ждет немало разочарований, не стоит добавлять к ним еще одно.
Великан не знает, как влюбляются другие люди. Они страдают от бессонницы? Теряют аппетит? У них звенит в ушах? Великан легко засыпает в своей большой деревянной кровати, ест на завтрак хлопья и тосты, слышит из другого конца дома, как падают капли из неплотно закрытого крана на кухне. Его жизнь не изменилась: он ухаживает за курицами, убирается в доме, рисует миниатюры. Единственная разница в том, что раз в неделю, глухой ночью, он проходит три мили с корзиной яиц и не возвращается до рассвета. Иногда так холодно, что приходится надевать две пары перчаток, но прогулка неизменно прекрасна. Дорога искрится льдом, кора дубов - самородным серебром. Но обратный путь ужасен, бесконечен и покрыт мраком. По возвращении домой великан лишается сил и спит до полудня.
Великан все время думает о любви. Отца он почти не помнит, но знает, что сходило за любовь у матери и ее дружков. Их страсть казалась грубой и низкой, но, подслушивая разговоры матери с подругами, он подозревал, что кое-что упускает. Она описывала свои любовные связи как экзальтированная девица, хвасталась подарками, угощала соседок шоколадом из коробок с ленточками, осторожно вынимала дешевые сережки из картонной коробочки и щеголяла в них, точно в золотых.
Великан внимательно разглядывал мать, когда она одевалась, чтобы отправиться на свидание или в бар за новым дружком. Она медленно наносила макияж. Три или четыре раза переодевалась, пока наконец не была удовлетворена своим видом. Уходя, часто кричала сыну, чтобы он спрятался, если она кого-нибудь приведет. Но когда она стояла в дверях, готовая уйти, ее вид завораживал мальчика так, что он не мог пошевелиться. Она дышала страстью; ночь была полна таинственных и бесконечных приключений. Великан не пытался воображать себя героем подобных приключений. Кто захочет его полюбить? Кто не убежит от него? Даже в одиночестве он не в силах внушить себе, будто он такой же, как все. Стулья слишком малы для него. Фарфор ломается в его руках.
Великан знает, что дед любил его, но это не утешает. Дед любил все несовершенное. Сломанный стол становился еще большим сокровищем, свитер без заплатки был нонсенсом, и кому нужны планеты, если есть падающие звезды? Великан понимает, что ему повезло найти в детстве любовь. Он знает, каково бояться грома и держаться за руку. Но он ничего не знает о страсти, хотя начинает думать, что страсть скорее связана с надеждой, чем с неукротимыми желаниями. Когда опускаются голубоватые светящиеся сумерки, великан испытывает нечто вроде желания. Мечта быть с сероглазой девушкой делает его одновременно сильнее и слабее, чем на самом деле.
Он говорил себе, что носит яйца к дому Джоди без каких-либо ожиданий, но это не совсем так. Он совершенно уверен, что нормальные люди не испытывают ничего подобного его душевному подъему, когда он входит во двор ее дома. Великан начал делать глупости. Он забывает кофейник на плите, а когда возвращается, тот плюется во все стороны и выкипевший кофе оставляет на дне резиновую черную пленку. Он чинит лоток посреди белого дня, и его видят автомобилисты, которые наверняка вернутся поглазеть с кучей друзей-скептиков.
В сочельник великан идет к курятникам в сумерках; от голубого света у него ком стоит в горле. Холодает, но земля еще теплая, и от нее кое-где парит; туман течет из-под курятников, окружает папоротники. Великан кормит куриц и на обратном пути находит яйцо, которое проглядел утром. Он поднимает яйцо с соломы и сует в карман свитера. В доме он зажигает камин, кладет яйцо на стол и достает краски. Он протыкает скорлупу булавкой и высасывает содержимое. Великан рисует акриловыми красками и самыми тонкими кистями. Он держит над яйцом лупу и прекращает работу лишь на мгновение, когда у него сводит пальцы и приходится отложить кисть, чтобы пару раз сжать и разжать кулаки.