Сам Володя, похоже, никогда не был сильно загружен работой, потому что во времени и пространстве перемещался свободно – ему ничего не стоило приехать в Москву среди недели – как тогда, во время аварии, например. Аня говорила, что в Белогорском НИИ, где работают ее родители и муж, после перестроечной научной катастрофы многие просто числятся по инерции, приходят раз в месяц получить три копейки, а настоящие деньги зарабатывают в других местах. Кто на бухгалтера переучился, у кого торговля пошла, у кого бизнес посерьезнее. А если имеешь возможность проживать наследство, это вообще, наверное, удобный вариант. И живешь, как хочется, и вроде при деле. Не очень-то достойно для мужчины, но это, наверное, стереотип – что мужчина должен быть добытчиком, самостоятельной величиной. Много ей таких попадалось? Бывший муж больше искал работу, чем работал, для Ильи вся жизнь – игра, полет фантазии. Может, она и сама бы с удовольствием жила на ренту, если бы представилась возможность, несмотря на всю любовь к профессии. А что – спала бы, сколько хотела, водила бы Иринку за ручку, ходила по салонам…
– У меня, понимаешь, по воскресеньям турецкая баня, никак нельзя пропустить, – объяснила Карина, перезвонив уже с улицы. – Ай, нет, все перепутала – не баня, а фитнес, программа на целые сутки, педали кручу. Ой, опять перепутала! На самом деле я хожу на ролевые игры, мы там играем в эльфов, гномов, рыцарей. Иногда выезжаем в лес помахать картонными мечами. Я переодеваюсь в хоббита. Поэтому ты уж ничего на воскресенья не затевай!
Конечно, по телефону реагировать труднее – не видишь ни смеющихся глаз собеседника, ни того, как он корчит рожи, – и Володя, что называется, повелся. Съел и турецкую баню, и фитнес, и лес, и только на хоббитах начал переспрашивать. Илья бы сразу ее расколол! Карине даже неловко стало: наверное, что-то не то с ее чувством юмора, хотя всегда было то… Что же ей, заранее объявлять, что смеяться надо после слова "лопата", или уж совсем не шутить? Но оно само собой получается как-то. С Плотниковым они постоянно устраивали всякие розыгрыши. А Володя такой серьезный, во все верит, пустяки его не смешат. Наверное, это тоже особенность мужчин постарше. Сейчас посмеялся, но больше над собой:
– Кариночка, я ведь потому и беру всякие билеты, чтобы тебя профессионально развлекали. А если без мероприятий, то со мной можно только уснуть… Ну, то есть… – Дальше он пытался как-то переиначить эту двусмысленность, запутался, а Карина перебила:
– Вов, на самом деле воскресенье – Иринкин день. Я ее или к себе забираю, и мы идем куда-нибудь, где детское счастье – в зоопарк там, на кукольные спектакли. Или в Белогорске остаемся, чтобы по электричкам грипп не собирать. В общем, я приходящая мама. И по воскресеньям ничего не может быть, кроме "Знайки".
– А "Знайка" – это же рядом с Белой Горкой? – оживился Володя. – Бывший санаторный садик для ослабленных детишек, да? Так это от меня в двух шагах! Хочешь, я буду тебя подвозить? Я по воскресеньям все равно ничего…
– Нет, спасибо. Мы можем увидеться в любой другой день.
Прилив благодарности за спасение прошел, и Карина поспешила восстановить все табу, особенно касающиеся малышки. Никаких подвозов, никаких знакомств с чужими дядями, никакой игры в семью. Володя – это Володя, а Иринка – это Иринка. Если все четко выстроить, не будет больше ни душевных травм, ни самообмана. Вот только резковато она меняет правила общения – Володя молчит, ищет, что сказать. Нашел:
– Тогда заходи хоть чаю выпить на обратном пути. Рядом же.
Надо смягчить предыдущую резкость.
– Зайду.
Белая Горка под снегом стала еще наряднее, с зелеными облачками сосен и игрушечными домиками, которые карабкались по склону. Летние тропинки протоптали заново, даже ту, головокружительную, по которой Карина тогда героически лезла. Нет уж, восхождение повторим в другой раз! Нормальные герои всегда идут в обход… А родничок – молодец, бежит, не замерзает! К нему народная тропа тоже не заросла.
От Иринкиной школы сюда идти действительно минут пятнадцать, не больше. Дом-корабль стоит на приколе, застыл, сугробы поднялись до окон. Калитка не заперта. Рядом с ней вышагивает голубь – красивый, породистый, кофейного цвета, кружевные крылышки как молочная пенка.
А по сугробам к дорожке скачет тот самый рыжий пес. Какой несуразный: поджарый, голенастый, с длинным вытянутым туловищем и квадратной лопоухой головой. Как будто собран из разных запчастей – такса, гончая, эрдель – и дворняга, много дворняги! А морда радостная! Вот так сторож. Кажется, он хочет поиграть. Несется, высоко вскидывая лапы, голубя чуть не сшиб.
– Здорово, красавец! Помнишь меня? – Карина присела на корточки, чтобы рыжий не опрокинул ее в сугроб, и, сняв меховую варежку, протянула руку: – Можно тебя погладить?
– Можно-можно, это же не кот, – ответил за него Володя, появившийся на крыльце. – Этого на кошачьи консервы будут переделывать, а он не перестанет улыбаться. Такое существо – всех кидается облизывать, особенно соседских кошек. Его уже все знают, чуть он за калитку – сразу врассыпную.
Когда Карина поднималась на крыльцо, ей показалось, что сбоку из-за ступенек выглядывает еще одна мохнатая морда. А в прихожей караулил уже знакомый Кошаня. Заглядывает в глаза, переминается на мягких лапочках, а морда самая что ни на есть пиратская – кривой нижний клык торчит наружу. Изготовился прыгнуть…
– Берегись! – Володя попытался перехватить кота в полете, но тот уже расположился у Карины на руках, а она смотрела недоуменно:
– Чего берегись? Киса как киса. Вы и в прошлый раз на него все наговаривали…
– Так он столько народу сожрал живьем! – Володя продолжал не доверять коту и, провожая гостью в комнату, не спускал с него глаз.
В гостиной оказался накрытый стол, на столе – торт. Вот те раз. И радостная тетя Зина-хомячок:
– Как раз чайник вскипел! Наконец-то мы не одни будем Володины именины праздновать!
Карина бросила на Володю укоризненный взгляд: мог бы предупредить! Очень приятно угодить на семейное торжество да с пустыми руками! Но он отмахнулся:
– Да не помню я никогда обо всяких там именинах. Мне и дня рождения хватает. А коллегам и тете Зине просто нужен лишний повод, чтобы вкусно поесть. На работе уже в пятницу все съели.
– Торт лишним не бывает, – возразила Карина, и тетя Зина, довольная ее поддержкой, начала суетиться, угощать и заодно расспрашивать про дочку:
– Жаль, что вы ее с собой не взяли!
– А у них сейчас репетиция – спектакль готовят к Новому году. И меня не пустили посмотреть, это будет сюрприз для родителей.
Тетя Зина, полагая, что мамашкам всегда приятно поговорить о детях, продолжила:
– Я их часто вижу, этих детишек, – мимо иду, а они гуляют. Ваша какая же будет?
– Если увидите, что кто-то прыгает с высокого дерева или вылезает из кучи песка чистенький и непомятый, – значит, это моя.
И Карина скорее принялась за торт, надеясь, что хозяйка умолкнет, чтобы дать ей поесть. Но та не умолкала:
– Веселые детки, нарядные, и воспитатели их забавляют, а я все думаю – как же они, бедные, по дому-то скучают, наверное.
– А у нас своего дома нет, – отозвалась Карина, – а по чужим квартирам особо не поскучаешь.
Володя попытался что-то вставить, должно быть, перевести разговор на другую тему, но тетя Зина не унималась:
– Ну, так по мамочке!
Карина уже приготовилась сентиментальную тему свернуть, как вдруг сообразила: да ведь это не пустопорожняя болтовня. Это же смотрины! Володина тетя беседует с Володиной девушкой, выясняя, насколько она хороша для ее бесценного Володи! Как же не пришло в голову, что тетя может быть в числе заговорщиков, затеявших устроить его личную жизнь! И мелькать время от времени следует не только на людях, но и дома, перед тетей. Какой у Володи вид сконфуженный – наверное, сталкивать их сегодня нос к носу он не собирался. А выпереть теперь тетку из дома, конечно, не может – никуда она не уйдет. Придется по ходу перестроиться. Продемонстрировать, какая Володина девушка заботливая мама, хорошая хозяйка… Черт знает что!
От перспективы провести вечер на допросе Карина приуныла. Но быстро вспомнила, как боролась со скукой, когда так нудно было тащиться в школу, где ждали бесконечные уроки, одни и те же учителя, одни и те же подружки. И она спасалась тем, что начинала играть в девочку, которая идет в школу, – и почему-то сразу становилось интересно, как будто смотришь кино о себе самой…
Карина возликовала: поиграть в смотрины! Тут же мелькнула хулиганская мысль, что сейчас можно наговорить о себе чего угодно, и никто ничего… Но постаралась быстро настроиться на серьезный лад: у положительного Володи должна быть положительная девушка. Иначе тетя Зина начнет с ней бороться и подыскивать другую кандидатку. Обещала ведь прикрыть! И начала подробно рассказывать, как часто Иринка в прошлом году простужалась, и как в "Знайке" ее здоровье наладилось – наверное, сосновый воздух повлиял. Эту тему тетя Зина подхватила охотно, поделившись в свою очередь, как боролась с простудами маленького Володеньки – не обращая внимания на его откровенно хмурый вид.
А Карина поглядывала по сторонам, придумывая, о чем бы еще заговорить – о хозяевах, например, для разнообразия. Но на стенах и каминной полке не было ни фотографий, ни портретов, ни почетных грамот, как у тети в квартире, – ничего, что говорило бы об обитателях дома и о том, чем они занимаются, и за что можно было бы уцепиться. Золотисто-зеленая гостиная была уютной комнатой для отдыха, и только. Даже странно. В Карачарове, едва войдешь, сразу понятно, и какая профессия у хозяина, и какой характер… А тетя Зина все продолжает кудахтать:
– Представляю, как вам тяжело на всю неделю расставаться с такой малышкой! Значит, эта школа лучше, чем московские?
– Я сама работаю в московской школе, – отвечала Карина. – Неплохая школа, ремонт хороший, мебель, оборудование. Иринка туда начинала ходить. Я из-за нее, собственно, и устроилась, чтобы ей там было хорошо. – Образ любящей матери вроде был уже набросан, но две пары глаз смотрели внимательно – мало им, что ли? И она неожиданно продолжила: – И вот один раз Иринка соседа по парте Шнурком называет, а я спрашиваю, что это значит – он на самом деле Костя Коротков. Оказалось, первоклашки друг другу успели дать прозвища. И Иринке тоже.
– А ей какое?
– Таджичка. – Карина спокойно смотрела на смутившихся тетю Зину и Володю. – А она, дурочка, восприняла это как должное. И я ей объяснила, что она не таджичка, а русская. И нашла вот эту школу. Здесь у малышей кличек нет, я это точно знаю. Я об этом с директрисой поговорила заранее… А многие дети, хоть и дома живут, тоже родителей только по выходным видят – те деньги зарабатывают, уезжают рано, приезжают поздно. Или бабушкам внуков подкидывают. Сейчас это в порядке вещей. Да и раньше все матери работали, редко кто мог себе позволить роскошь сидеть дома и воспитывать чадо. Вся страна выросла у бабушек, в садиках и продленке – и ничего.
Стоп, стоп, куда ее несет! Никто о ее настоящих взглядах не спрашивал! Назад, в образ!
Но тетя Зина неожиданно подхватила:
– Точно-точно! Володечка на моих руках вырос! Я сестре помогала его воспитывать, а отец был человек творческий, ему совсем было не до него. – И вежливо поинтересовалась, где Каринины родители.
Карина даже пожалела тетю Зину: как ни повернет, все не в ту сторону.
Пришлось рассказать в нескольких словах, что родители похоронены в таджикской земле, что они были уже очень пожилыми, и то, что других подкосило – гражданская война, резня девяностых годов, нищета, – их добило окончательно. Нет-нет, грабежа и издевательств они избежали, отсиделись в селе, у маминой сестры. Та много лет работала учительницей и была там единственной русской и муалиме – самым уважаемым и авторитетным человеком. Можно считать, что еще повезло. Мама была рядом со Свято-Никольским собором во время взрыва, но не пострадала, а сердце – кто его знает, отчего оно не выдержало. Может, больше от лозунгов "Русские, оставайтесь, нам нужны рабы" и от того, что они стали людьми второго сорта.
Хорошее дело – игра. Обо всем этом рассказывала положительная Володина девушка – а сама Карина, пожалуй, не смогла бы. Но замалчивать историю семьи не годится – у положительной девушки должна быть хорошая родословная, приличные родители. Тем более что это действительно так…
– А как же, вы говорите, квартиру там продали, и хорошую? – продолжала тетя Зина удивляться Карининой бездомности и с недоверчивым удивлением выслушивала, что полученной суммы хватило только на дорогу до России. – Что же вы тогда у Антонины Петровны не живете! – возмутилась она. Оказалось, тетя Зина прекрасно знает Каринину белогорскую тетку. – Такая дама принципиальная. Бессменным парторгом была у нас в НИИ!
Это, должно быть, похвалы.
– И сама, главное, чуть не круглый год живет на даче, а квартира пустая стоит! Что же вы скитаетесь по чужим углам, как будто без роду без племени! Единственная племянница самой Антонины Петровны!
Возмущение было таким искренним, что пускаться в объяснения явно не стоило, чтобы еще больше не увязнуть. Например, сообщать, что у Карины даже нет ключа от тетиной квартиры, и когда тетя разрешает иногда у нее переночевать, то оставляет ключ у соседей. У Аниной мамы, Светланы Даниловны, живущей напротив. И так унизительно всегда его забирать и возвращать… Хотя и Антонину Петровну можно понять: мало ли, что Карина – дочь ее родного брата, может, она проходимка какая-нибудь, кто ее знает, сомнительную компанию приведет, вещи вынесет, подушкой накроет. Тетя с самого начала держала бедных родственников на расстоянии, и они так и не сблизились. А редкие официальные визиты совершенно не прибавляли тепла.
Но тете Зине было достаточно информации, в том числе невысказанной, чтобы представить истинное положение вещей. А когда в разговоре просочилось, что Карина к тому же понятия не имеет, где теткина дача, которая оказалась здесь же, неподалеку, на Белой Горке, она и вовсе исполнилась праведного гнева:
– Ну, не ожидала от нее! А сама урожай не знает, куда девать! Яблоки в этом году мешками закапывала!
Вот еще номер – выходит, Карина нажаловалась-таки на тетку. А тетя Зина теперь запросто может раззвонить о недостойном поведении бывшего парторга! И Карина поторопилась нейтрализовать ситуацию:
– У нас никаких претензий! Она же единственный родной человек. Какая есть – и ладно, и спасибо. Прописала нас у себя – это большое дело. А что же мы об именинах забыли? И об имениннике? И о торте?
Тетя Зина, всплеснув руками, потащила остывший чайник на кухню, но быстро вернулась с очередным вопросом:
– А у вас, Кариночка, когда именины? Такое имя необычное… Оно вообще православное?
Карина рассмеялась:
– Я не таджичка! А имя это интернациональное, оно в разных странах встречается. Это мама хотела мне дать какое-нибудь редкое имя. Она работала переводчицей в "Интуристе", одно время много общалась с болгарами, и ей очень нравилось имя Рада – но папа был против. Тогда мама начала предлагать варианты один чудней другого, и на Карине он сдался – и не слишком вычурно, и на русскую Арину похоже… А именины бывают только у католических Карин. Есть отдельное мнение, что у православных именины в августе – но это не точно, и я не отмечаю никогда.
– Тогда присоединяйся к моим именинам, – предложил Володя, – мне не жалко. Будем каждый раз вместе праздновать. А тетю Зину – к твоей тетке отправлять, – добавил он позже, провожая Карину на электричку, и пояснил: – Она тоже на даче круглый год живет, у наших тетушек участки рядом и общий забор. А ко мне она заявляется, чтобы дом паутиной не зарос, а я не умер с голоду.
И еще объяснил, словно извиняясь за назойливость тети Зины, что та всегда кого-нибудь опекает и иначе не может. Сейчас остался единственный объект – он, Володя.
Две сестры, Зина и Зоя, никогда не разлучались, но жизнь их протекала совершенно по-разному. Младшая, едва окончив школу, вышла замуж, а старшая на это так и не решилась. Казалось, ей просто некогда: бурная общественная деятельность сначала в институте, потом на работе в НИИ, и младшенькую не оставишь, у той ребеночек сразу родился – да она сама еще ребенок! Ей учиться надо, а кто с Володенькой поможет и с хозяйством – уж ясно, что не муж-оболтус, творческая, видите ли, натура! И на работе без нее пропадут и не справятся, во всяком случае, не распределят, как она, путевки на отдых и места в детских садиках – так, чтобы все справедливо и все довольны. Тетя Зина была профсоюзным лидером и вместе с Антониной Петровной активно налаживала жизнь коллектива, забыв про собственную, а еще – жизнь сестры, а теперь – племянника.
Карина поняла, что это не просто старушка, которая везде сует свой нос, а человек, профессионально занимающийся чужими делами.– У нее вся стена в почетных грамотах, обоев не видно, – добавил Володя, и она, вспомнив теткину комнатку, понимающе улыбнулась.
ПОСТОЯНСТВО ПАМЯТИ
Голубь "кофе с молоком" снова пасся рядом с калиткой, неторопливо переступал босыми ножками, несмотря на мороз в двадцать пять градусов. А Карина спешила, накинув меховой капюшон и закрыв им все лицо до самых глаз. У крыльца ее встретило такое же мохнатое существо с так же далеко упрятанными глазами и залаяло басом. Тут же вышел Володя с улыбкой для Карины и повелением замолчать для лохматого.
– Еще одна дворняга! – изумилась Карина. – Черная! Где ты их таких набрал? Почему у тебя в собаках одни дворняги?
– А я и сам дворняга, – невозмутимо отвечал Володя, проводя ее в прихожую и помогая снять куртку. – Отец занимался нашей родословной и раскопал, что мы самые что ни на есть мужики, из бывшего села Благовещенского, где теперь музей-усадьба. И предки были мужики, и их предки – никакого разнообразия. Некий Голован в самых древних бумажках числится – наверное, соображал хорошо или просто башка была большая. И когда после перестройки все запели про поручика Голицына и корнета Оболенского и начали искать дворянские корни или на худой конец купеческие… Рассказывать, что бабушка перед смертью открыла заветную тайну о происхождении – мы, мол, не из простых… В общем, есть один деятель, который родословные известным людям рисует, древа там всякие – он и к нам приезжал. Нажился, шельма, – народ почему-то повелся на эти цацки, в дворянское собрание всем захотелось, в благородные, в ряженые. Я думал, отец пенделя ему даст вот с этой лестницы – а он только хохотал как сумасшедший, а потом напоил древодела и сам с ним напился. И не захотел быть дворянином.
– Вот молодец! – смеялась и Карина. – А расскажи еще, какой он был, твой отец!
Но Володя ответил лаконично:
– Да вот такой и был. Ты бы с ним общий язык нашла: тебе бы его приколы понравились, ему – твои.
Карина немного смешалась, соображая, как это расценить, а Володя уже рассказывал, что тети Зины на сей раз нет и никто не будет донимать расспросами, а есть Рыжий, которого из-за мороза взяли в дом – его всегда пускают, когда под тридцать градусов, шерстка короткая. А Бублик мохнатый, в конуру ему положили много сена, и он мороза не боится – а в доме, наоборот, от любого шума вздрагивает, сам не спит и другим не дает – лает-заливается всю ночь. Ему лучше на своем месте.
Рыжий немедленно показался и стал приветствовать Карину бурными прыжками – уронил подушку с дивана, смел хвостом газеты со столика.