- Понимаю, ты расстроилась из-за Славы, но, поверь мне, все обойдется. Бедная Эмма Вячеславовна. Она души в нем не чает. Слава Богу, ты у меня девочка. Хотя, будь у меня сын, я бы не позволила ему и близко к мотоциклу подойти. Мать с бабушкой совсем избаловали Славу.
По моим щекам текли слезы. Известие о несчастном случае со Славкой оказалось последней каплей, и мои нервы сдали.
Я плакала, уткнувшись в мамино плечо, а она гладила меня по спине и называла ласковыми именами. Потом мама повела меня к себе в комнату, усадила в кресло. Я сидела и смотрела, как она завивает волосы, красит ресницы. Это было непривычное зрелище - в отличие от Марго мама, сколько помню, никогда не следила за своей внешностью. Еще я заметила, что у мамы виноватое и какое-то растерянное лицо. Впрочем, все происходящее вокруг в тот отрезок времени казалось мне нереальным, и я не утруждала свои мозги размышлениями. Наконец мама облачилась в шелковый немецкий костюм с белым отложным воротником, в котором играла на утренниках и выпускных вечерах в своей музыкальной школе, озабоченно глянула на часы.
- Мне пора, Асенька. Будь умничкой. Я скоро приду.
- Куда ты? У тебя же каникулы.
Не знаю, почему я это спросила, - мне было неинтересно, куда идет моя мать. Хотя она всегда была такой правильной и после работы обычно сидела дома с книгой или вязаньем в руках.
- Мне нужно серьезно поговорить с одним человеком. Это очень важно. - Она улыбнулась, глядя куда-то мимо меня. - Я обещала ему и не могу отменить встречу.
Она вышла, оставив в комнате слабый запах "Лесного ландыша". Эти духи очень подходили той маме, какую я до сих пор знала, - нежный, чуть старомодный аромат. Так и должно пахнуть от ведущей безгрешную жизнь женщины.
Когда ее шаги стихли, я подумала, что пора заглянуть в крольчатник. После случившегося минувшей ночью я страшилась встречи с Арсеном, хотя втайне очень хотела его видеть. Мне было стыдно. Да, стыдно посмотреть ему в глаза. Я была во власти дремучей девчоночьей наивности.
В доме не было ни души, и я спокойно собрала в сумку все, что посчитала нужным. Два помидора, несколько бутербродов с толстыми кружочками полтавской колбасы, марципан. Потом насыпала в пол-литровую кружку три полные ложки растворимого кофе, налила кипятку. Уже на подступах к крольчатнику вспомнила, что забыла положить в кофе сахар. Я решила сбегать за ним потом.
- Ау, - тихо окликнула я, шагнув в полумрак крольчатника.
Мне никто не ответил.
Я поставила сумку и кружку с кофе на крышу полуразвалившейся клетки и огляделась по сторонам. Пусто. Тогда я вышла наружу, придвинула козлы, на которых когда-то пилили дрова, и вскарабкалась на них. На крыше тоже никого не было. От нагретого рубероида воняло смолой и какой-то химией.
Я спрыгнула с козел и села прямо в лебеду. Я испытывала самые противоречивые чувства. Главным было разочарование. Но я не хотела себе в этом признаться.
"Он убийца, - думала я. - Потому и слинял. Вполне может вернуться и кокнуть меня. Наверное, испугался, что я проболтаюсь. Но, с другой стороны, если Арсен хотел меня убить, он спокойно мог сделать это ночью. Нет, нет, я не должна так думать. Он просто куда-то пошел. Он вернется ко мне. Господи, хоть бы его не поймали…"
- И что, интересно, делает здесь эта нимфетка? - услышала я озорной голос дедушки Егора. Он стоял в двух шагах от меня. Я обратила внимание, что дедушка Егор был в брюках и белой рубашке. Обычно он ходил по дому в штанах на резинке и пестрой рубашке навыпуск.
- Греюсь. Сегодня холодный день.
- Дома есть кто-нибудь?
- Никого, если не считать меня. Но меня можешь не считать.
Дедушка улыбнулся.
- Ты знаешь, что я не ночевал дома?
- Откуда мне это знать?
- Ты же у нас всезнайка. - Он сделал шаг в мою сторону и протянул мне руку. Я, обрадовавшись, взяла ее и вскочила на ноги. - Ладно, пошли. Напоишь меня кофейком. - Он повернул голову и посмотрел на меня. - Из тебя получится настоящая сердцеедка. Это в тебе по нашей, захаровской, линии. Твой покойный дедушка Петр Михайлович был замечательным человеком и заядлым преферансистом, но чего-чего, а огонька в нем не было. Я бы даже сказал - ни единой искры. Я не знаю, правда, что представлял из себя твой отец, но, судя по всему, он был мужчина хоть куда.
Я налила кофе и себе тоже. Чуть-чуть полегчало. Я даже подумала о том, что, если Арсен исчез, это к лучшему. Можно вляпаться в такую историю…
Я вздохнула, вспомнив то, что случилось прошлой ночью. К щекам прихлынула кровь. Внизу живота что-то вздрогнуло и заныло.
- Варечка очень осуждает меня за то, что я бросил семью, - слышала я словно издалека голос дедушки. - Женя, твоя мать, тоже. Я понимаю. На семейных устоях, как ни верти, все общество держится. Но с какой стати, позвольте, именно я должен его держать? Я что, атлант? - Он задумчиво размешивал в чашке кофе. - Никакой я не атлант - я дедушка Егор. "Из-за лесу, из-за гор ехал дедушка Егор", - пропел он неожиданно высоким фальцетом, перегнулся через стол и сказал, глядя на меня в упор: - А лучше всего, чтобы окружающие не видели ни лица твоей жизни, ни ее изнанки. Для этого всего-навсего нужно быть великим актером, но ведь жизнь и есть ни на минуту не прекращающийся спектакль. Сегодня играем греческую трагедию, завтра - русский водевиль. Играем одинаково увлеченно и профессионально. Как ты думаешь, я прав?
Он протянул руку и погладил меня по голому плечу. Я почему-то вздрогнула.
- Да. Если все принимать всерьез, и в самом деле можно сыграть в ящик. Или кого-то убить, - сказала я. - Как ты думаешь, почему люди так любят друг друга обманывать?
- Потому что они слишком серьезно воспринимают жизнь. Знаешь, кто самый умный человек на земле? Никогда не догадаешься. Цирковой клоун, с лицом, размалеванным красно-белой краской, и в больших неуклюжих башмаках. Он говорит людям: смейтесь над собой, облегчайте душу. Только не стройте постных рож. Тот, кто часто смеется, никогда не возьмет в руки топор или нож и не поднимет его на ближнего. Мошенниками и убийцами бывают люди с постными скучными физиономиями…
Он говорил еще, время от времени касаясь своей рукой моего обнаженного плеча, и я каждый раз вздрагивала от его прикосновения. Я погрузилась в свои нерадостные думы. Мне вдруг пришло в голову, что я должна увидеться с Арсеном и сказать ему, что люблю его. Иначе то, что произошло между нами ночью, можно назвать одним отвратительным словом: разврат.
- Ты пользовался моей лазейкой? - осторожно поинтересовалась я.
- Да. Я через нее вышел и вошел. Потом еще раз вышел и еще раз вошел. Замечательное изобретение. Правда, немножко узковато, но если вобрать живот и…
- Ты никого не видел в саду?
- Не обратил внимания. Был погружен в собственные переживания.
Дедушка встал, громко отодвинув стул.
- А вот и Варечка. - Я тоже услышала, как хлопнула входная дверь. - Внимание, занавес. Попрошу всех актеров, участвующих в сцене, занять свои места. - Дедушка Егор застегнул воротничок рубашки, пригладил рукой волосы. - Ну, я пошел, - бодрым голосом заявил он. - Спасибо тебе, Сашенька, за компанию.
- И куда ты, интересно, намылился? - поинтересовалась из коридора бабушка.
- Купить "Мурзилку". Не знаешь, Варечка, в киоске на Маяковской продают "Мурзилку"?
Бабушка что-то проворчала. Похоже, она была не в настроении.
* * *
Марго нашла меня в саду. Я взобралась на теплый бетон фонтанчика и пялилась бессмысленно на крольчатник.
- Жанку зарезали, - сообщила Марго, присаживаясь рядом и обдавая меня запахом духов и свежего пота. - Ты не знаешь, где Женька?
- Понятия не имею.
- Ты слышала, что я сказала?
- Зарезали Жанку.
- Похоже, для тебя это не новость.
Марго наклонила голову и попыталась заглянуть мне в глаза, но я опустила веки.
- Я почти не знала ее.
- Ты про нее спрашивала. Вчера. С чего это вдруг?
- Да так. Встретила недавно на Бродвее.
- Говорят, просто плавала в крови. Ей перерезали кухонным ножом горло, а потом выпотрошили живот. Представляешь?.. Да проснись же ты наконец. - Марго принялась меня тормошить, и я от неожиданности до крови прикусила язык.
- Отстань. Мне больно. - Я почувствовала, как по подбородку сбегает тоненькая струйка слюны.
Марго достала из сумки платочек и вытерла мой подбородок.
- Не хочешь проведать своего дружка? К нему уже пускают. Первым, как то и полагается, визит нанес следователь.
- Следователь? Почему?
- Пока не знаю. У тебя есть возможность расспросить Славку лично.
- Я… я сегодня не смогу к нему пойти.
- Как знаешь. Интересно, а где все-таки Женька? - Марго встала и, уперев руки в бедра, выгнула спину. - Не нравится мне эта история с Жанкой. Ты когда сегодня домой вернулась?
- Я не посмотрела на часы.
- Жаль. Он довез тебя до пустыря?
- Послушай, Марго, какое это имеет отношение…
- Имеет, Пупсик, имеет. Следователь наверняка выспрашивал у Славки, где он был в ту ночь и с кем.
- Славка не проболтается.
- Как знать. - Марго задумчиво поковыряла между передними зубами кончиком своего малинового ногтя. - Интересно, что он все-таки делал в три часа ночи на Маяковской?
- Может, он поехал домой по…
- Скажи это кому-нибудь другому, но не нам со следователем. Из Парижа в Мадрид не летают через Северный полюс.
- Убийцу нашли? - осторожно поинтересовалась я.
- Шутишь, подруга? Шефу сказали в милиции, что под подозрением сразу несколько человек. Слышала собственными ушами. Жанка была общительной чувихой. А ты, вижу, не умираешь от жалости к Славке. - Марго взяла меня за подбородок. Я заметила, что у нее возбужденно блестят глаза. - Правильно делаешь. Но проведать все-таки советую.
- Завтра, - буркнула я и резко отпихнула от себя Марго.
- Сегодня, Пупсик.
- Нет. - Я встала и в упор посмотрела на нее. Марго выдержала мой взгляд. - Не суй нос в чужие дела.
- Зря ты хорохоришься. - Марго обняла меня и попыталась прижать к себе. - Честно говоря, я не думаю, чтобы у Славки были шашни с этой Жанкой. Уж слишком явно он в тебя влюблен. Хотя, с другой стороны… Короче, кроссворд, в котором мне пока не удалось угадать ни одного слова. Ладно, пойду переоденусь и - вперед. Сегодня у тебя, надеюсь, будет спокойная ночь.
С вечера на улице разыгралась буря с ураганным ветром, молнией и прочими спецэффектами. Но я все равно семь раз побывала в крольчатнике. В ту ночь мне было наплевать на то, что я могла засветиться. Мне в ту ночь на все было наплевать.
Обошлось, однако. Я не слышала, когда вернулись Марго и мама, - вероятно, это произошло во время моего отсутствия.
Я заснула на рассвете. Мне снились высокие заборы, которые я одолевала на ходу, потому что за мной гнался кто-то очень страшный. Потом я заблудилась в лабиринте и стала звать маму. Мама не пришла. Она была где-то рядом, но я так и не смогла до нее докричаться.
Наконец я открыла глаза и уже в следующее мгновение с облегчением осознала, что лежу в собственной кровати под знакомым потолком с трещиной, напоминающей реку Амазонку с притоками. Дверь открылась, на пороге стояла мама. Она, как говорится, вся цвела и пахла. Вид у нее был загадочный.
Она придвинула к кровати стул и села - мама, в отличие от Марго, никогда не садилась ко мне на кровать, так как считала это в высшей степени негигиеничным. Она улыбнулась мне и погладила по руке.
- Сашуля, я пришла к тебе с весьма заманчивым предложением. Готова выслушать?
- Да, - кивнула я и поспешно спрятала ноги под одеяло. Я только сейчас заметила, что они в засохшей грязи.
- Мы тут держали семейный совет и пришли к единогласному решению, что две солнечные недельки на пляже в Гагре обеспечат нам силу и здоровье на год. Рита обещала заняться билетами. Дядя Егор, надеюсь, поживет у нас еще какое-то время, и бабушке не будет одиноко.
- Не хочу на море. Мне и здесь хорошо.
- Ты говоришь так из-за того, что со Славой случилось несчастье и тебе кажется, что ты должна быть с ним рядом?
- Да. - Я облегченно вздохнула. Даже не пришлось ничего придумывать.
- Но Славе какое-то время будет не до тебя. То есть ему, думаю, не захочется, чтобы ты видела его в бинтах и в гипсе. Поверь мне, в подобной ситуации любой нормальный человек предпочитает, чтобы его оставили в покое.
- Я никуда не поеду, - заявила я и отвернулась к стенке.
- Доченька, мы вернемся к этому разговору чуть позже. Ты обдумаешь все как следует и поймешь, что стоит на какое-то время уехать. Кстати, Слава передал тебе привет через Эмму Вячеславовну и попросил, чтобы ты к нему сегодня не приходила. У него все будет в порядке, поверь мне. Врач говорит, Слава родился в рубашке.
Мама встала. Я чувствовала, она хочет сказать мне что-то еще - я всегда чувствую подобные вещи. В любое другое время я бы непременно вызвала ее на откровенность, но сейчас мне было не до того. Наконец за мамой закрылась дверь. Я натянула одеяло на голову, поджала колени к самому подбородку, закрыла глаза.
Мое тело мне больше не принадлежало. Оно жило отдельной жизнью - помимо моей воли меня бросало то в жар, то в холод, странно ныло внизу живота, щипало соски. Возврата в прошлое не было, я поняла это отчетливо. Я страшилась будущего, но я знала, не в моих силах предотвратить непредотвратимое. Мне хотелось верить в то, что Арсена забрали в милицию, когда он вышел утром из крольчатника, или же он сдался сам. Иначе чем объяснить его отсутствие в минувшую ночь? Ведь после того, что случилось между нами, он должен думать только об одном - о следующем свидании. Собственный рассудок пытался доказать мне, что Арсен на свободе, что он из соображений безопасности сменил убежище, что в самое ближайшее время он найдет способ связаться со мной, и так далее.
Иначе моя жизнь потеряет всякий смысл.
Я стиснула зубы, чтоб не разреветься. Я вдруг почувствовала себя взрослой. Взрослым негоже распускать нюни.
- Куда ты? - осведомилась бабушка, когда я направилась к выходу. - Может, поможешь мне вынуть косточки из вишен? Дедушка утром целое ведро набрал.
- Я скоро. Через час самое большее. - Я уже засовывала ноги в материны новые босоножки без пяток. - Мне нужно купить… "Советский экран".
- Не дом, а публичная библиотека. А вырядилась-то как на свидание. Если, не приведи Господь, порвешь юбку, Евгения устроит мне…
Я догадывалась, что может устроить бабушке мама, если я, чего доброго, порву либо испачкаю ее новую роскошную гофрированную юбку. Она была на широкой тугой резинке и потому годилась чуть ли не на все размеры. Сегодня мне хотелось быть красивой. Вдруг меня увидит Арсен?..
Ресницы и губы я покрасила на скамейке в скверике, пользуясь неудобным маленьким зеркальцем. Я делала это машинально - уже три с лишним года занимаюсь этим постыдным для советской школьницы занятием. Потом собрала волосы в пучок, надвинула на лоб соломенную шляпу с большими полями и решительным шагом направилась в сторону собора.
Служба была в разгаре. Народу оказалось немного, среди них я увидела несколько знакомых лиц. Слева от меня стояла Эмма Вячеславовна, Славкина бабушка, и истово крестилась. Она заметила меня прежде, чем я успела сделать ноги.
Вокруг зашикали. Какая-то старушка сказала:
- Шляпу-то сыми. Это тебе не пляж.
Я направилась к выходу. Эмма Вячеславовна резво семенила за мной. У меня не было никакой возможности скрыться, а потому я сделала вид, что рада ее видеть.
- Славик спрашивал о тебе. Можешь его проведать. Он будет очень рад. - Эмма Вячеславовна вздохнула. - Надо же, как не повезло бедному мальчику. Я всегда была против этого проклятого мотоцикла, но Света ужасно его балует. Ясное дело, виноватой себя перед ним чувствует. Раньше надо было соображать - Славик гордый и независимый мальчик и даже с самым золотым отчимом не поладит, уж не говоря об этом Мишане, холера его забери. Давай прямо сейчас пойдем в больницу, а?
От Эммы Вячеславовны, как мне показалось, пахло вином.
- Я потом зайду. У меня… дела.
- Жанночку убили, слыхала? - У Эммы Вячеславовны увлажнились глаза. - Я ее еще совсем крохотулькой знала. Это тот нацмен ее убил. Я их как-то на Революции встретила. В обнимочку шли. Рожа у него бандитская. И что Жанночка в нем нашла? А Лидка Куркина видела, как он Жанночку по щекам хлестал. Ревнивый ужасно. Нацмены все такие.
У меня противно заныло внутри. Я попыталась убедить себя в том, что нельзя верить всем этим бабкиным сплетням. Тем более Эмма Вячеславовна, теперь я поняла, была здорово в подпитии.
- Мне пора. Меня подружка ждет.
- Погоди. Зачем ты в церковь заходила? За Славика Бога попросить?
- Да. - Я отвела глаза в сторону. Ложь в ту пору давалась мне не так просто.
- Золотце мое ненаглядное. - Она поцеловала меня в щеку. - Повезло моему Славику. Я вам и дом отпишу, и все сбережения. Господи, только бы Славик скорей на ноги встал.