- Мама, может, я могу чем-то помочь? - первой прервала молчание Пьета. - Хочешь, я поеду в больницу вместе с тобой? И сама поговорю с доктором - чтобы убедиться, что операция действительно пойдет папе на пользу?
- Нет-нет, нельзя надоедать доктору. Он занятой человек. Да и твой отец сам этого хочет. Ему надо снова поверить в собственные силы. Он настроен решительно.
Они оставались на кухне еще некоторое время. Пьета заварила матери чаю и разогрела обнаруженный в холодильнике суп, но та не проявила никакого интереса ни к тому, ни к другому.
- А как насчет свадьбы? - спросила Пьета, наблюдая, как она безучастно помешивает ложкой суп. - Может, Адолорате следует ее отложить?
- Не знаю. Если операция пройдет нормально, Беппи пробудет в больнице еще несколько дней. К свадьбе он полностью поправится. Но если…
- Все пройдет нормально, - с нажимом произнесла Пьета. - Иначе и быть не может. Так что пока будем придерживаться намеченного плана, да?
- Да. - Мать по-прежнему вяло помешивала суп. - Если ты думаешь, что так будет лучше.
- Оставь это. - Пьета забрала у нее тарелку с нетронутым супом, поставила ее в раковину и принялась вытирать кухонным полотенцем запачканный стол. - Поднимись на минутку наверх и посмотри, сколько я успела сделать. По-моему, платье действительно неплохо смотрится.
Как только они вошли в мастерскую, мать не удержалась: схватила иголку и села за стол. Пьета устроилась рядом, и обе молча приступили к работе, одолеваемые одними и теми же тревожными мыслями: они пытались представить себе мир без Беппи.
- Тридцать лет мы прожили вместе, - проговорила Кэтрин и, помолчав, добавила: - Трудно поверить, что время пролетело так быстро.
- Расскажи о вашем первом свидании, - попросила Пьета, прилаживая на место бисеринку. - Держу пари, ты жутко волновалась.
- Волновалась? Еще как! - Пьете показалось, что мама уже куда охотнее делится с ней своей историей. Бегство в прошлое теперь приносило ей явное облегчение. Когда она заговорила, ее лицо просветлело.
Накануне нашего первого свидания я действительно очень волновалась. И не потому, что это было мое самое первое свидание: до этого я встречалась с двумя симпатичными парнями-британцами. Но они вели себя так правильно: сначала заходили поздороваться с моими родителями, а потом доставляли меня домой в положенный час. Да и потом, с ними я никогда не чувствовала себя так, как с Беппи. Мне он очень-очень нравился, и мне отчаянно хотелось, чтобы он чувствовал то же самое.
Одри и Маргарет с нетерпением предвкушали мое свидание, но я паниковала.
- Не могу же я гулять с ним весь день одна! О чем мы с ним будем говорить? - то и дело спрашивала я.
- Он поведет тебя на выставку, так что у вас будет на что поглядеть и о чем поговорить, - заметила Одри и прибавила с хитрой улыбкой: - Да и потом, может, вам и не захочется все время болтать.
Чтобы решить, что надеть, мы разложили на кроватях все наши вещи. Я остановила свой выбор на юбке в цветочек, нарядной голубой блузке и босоножках, купленных на рынке. Мы носили их по очереди.
- Давай-ка я тебя снова накрашу, - предложила Одри.
Но я покачала головой:
- Нет. Я хочу выглядеть так, как выгляжу всегда.
В ту ночь я то и дело просыпалась, вспоминая Беппи, его сухощавую фигуру, темно-карие глаза и конечно, его улыбку, обнажавшую ровный ряд снежно-белых зубов, - как я потом выяснила, таких крепких, что он мог разгрызть самый твердый орех.
В то утро я проснулась ни свет ни заря. Я страшно нервничала. Приготовления не отняли у меня много времени, хотя я провела целую вечность перед зеркалом: подводила брови одним из карандашей Одри, красила ресницы, мазала губы розовой помадой, а потом все стерла. У меня еще оставалась куча свободного времени, так что я заглянула к Анастасио, чтобы выпить чашечку кофе.
Одри была уже там. Она окинула меня взглядом знатока.
- Выглядишь просто отлично.
- Спасибо.
Увидев, что я вне себя от волнения, она принялась отпаивать меня кофе с молоком и кормить булочками, пока не настало время идти. Тогда она подтолкнула мне через стойку свои темные очки:
- На, поноси их сегодня. Они тебе очень идут.
Да, и повеселись как следует.
Беппи уже ждал меня на площади, нетерпеливо шагая взад-вперед. Я замедлила шаг и, смешавшись с толпой, немного понаблюдала за ним. Очевидно, ему тоже пришлось поработать над своей внешностью: его темные непослушные волосы были приглажены бриолином, а белая рубашка с коротким рукавом тщательно выглажена. И все-таки я никак не могла собраться с духом и сделать несколько шагов ему навстречу.
Потом он поднял голову, увидел меня и просиял улыбкой, разом преобразившей его лицо.
- Bella Катерина, вот ты и здесь. - Он звонко расцеловал меня в обе щеки. - Я так рад, что ты пришла. Я до последнего момента немного переживал - вдруг ты не придешь.
- Итак, где же эта выставка? - спросила я.
- Нам придется подъехать туда на метро. Не беспокойся, это совсем несложно.
Он настоял, чтобы заплатить за мой билет, и, в то время как поезд, грохоча и раскачиваясь, мчался по туннелям, взял меня за руку, но очень нежно, и я почувствовала, что в любой момент смогу отнять ее, если захочу.
Мы сошли с поезда на станции "Эспозиционе".
- Это "выставка" по-итальянски? - поинтересовалась я.
- Да, правильно, - кивнул он, снова ослепив меня своей улыбкой.
Я думала, он поведет меня в какой-нибудь музей или картинную галерею, но, когда мы вышли из метро, я немного растерялась. Это была современная часть города, с широкими проспектами и новыми многоэтажными домами. Музеев там и в помине не было.
Он провел меня в небольшой скверик и остановился у скамейки возле фонтана. Потом, картинно взмахнув рукой, он достал что-то из кармана, развернул и положил на скамейку. Я очень удивилась, увидев, что это была карта мира.
- Ну вот, готово. Пожалуйста, садись, - произнес он галантным тоном, но с улыбкой от уха и до уха.
- Я что-то не поняла. Где же выставка?
- Мы с тобой на "Эспозиционе", и я показываю тебе мир. Видишь? - Он показал на карту и начал хохотать, но, увидев выражение моего лица, сразу перестал: - Прости, Катерина, это была шутка. Но тебе она не показалась смешной, да?
- Нет, не очень. - Сначала я хотела повернуться и с возмущением удалиться, но не была уверена, что сама найду дорогу обратно. - Из-за тебя я чувствую себя дурой.
- Прости, - повторил он. Он уже больше не улыбался. - Мне так хотелось провести с тобой этот день. Джанфранко говорил мне, что я не должен этого делать. Он предупреждал меня, что ты рассердишься. Но я был уверен, что мне удастся тебя рассмешить.
- И все-таки я не понимаю. Почему мы не пошли к Колизею или к Испанской лестнице?
Он состроил гримасу:
- Ну, туда все ходят, все туристы. И я решил придумать что-нибудь более оригинальное, чтобы убедить тебя провести со мной время и понравиться тебе.
Не придумав ничего лучшего, я села на его карту мира. Беппи пристроился рядом со мной. Я видела, что ему не терпится снова взять меня за руку. Его пальцы тихонько поползли вдоль карты по направлению к моей руке. Я наблюдала за тем, как они остановились и безнадежно застыли посреди синего пятна, обозначавшего морское пространство. Тогда я не выдержала и расхохоталась. И уже не могла остановиться. Беппи некоторое время терпел, а потом тоже начал смеяться. Мы хохотали, пока по нашим щекам не потекли слезы, и прохожие не начали старательно отводить глаза.
- В следующий раз я поведу тебя к Колизею, - пообещал он, когда мы наконец отсмеялись. - Или к Испанской лестнице.
- Но больше никаких выставок.
- Идет, - согласился он.
Я снова позволила ему взять меня за руку, и мы говорили, говорили - до тех пор, пока не проголодались. Тогда мы пошли в небольшую закусочную, купили там бутербродов, а потом вернулись в сквер, чтобы еще поговорить. Он рассказал мне, что его отец умер совсем молодым, что его матери пришлось одной воспитывать их с сестрой. Беппи покинул дом, когда его призвали в армию, а потом остался в Риме, работая в отеле вместе с Джанфранко и посылая большую часть заработанных денег матери и сестре.
В свою очередь, я рассказала ему о своей жизни. Она казалась мне ужасающе скучной, - пока, разумеется, я не добралась до того места, где началось мое путешествие автостопом в Италию.
А потом он меня поцеловал - так же нежно, как держал мою руку. Это было чудесно. Потом он обнял меня, и я знала, что, как благовоспитанная барышня, должна отстраниться со словами: "Нет-нет".
Когда начало смеркаться, он отвел меня обратно на станцию, а потом мы еще раз прогулялись вокруг Пьяцца Навона, таращась на богачей за столиками уличных кафе.
- Знаешь, я не такая, как они, - заверила я его.
Он улыбнулся и поцеловал меня в щеку.
- Пока нет, а там кто знает, - сказал он.
С тех пор я только и говорила что о Беппи, и Одри в конце концов заявила, что я просто невыносима. Весь день, пока я в одиночестве шила у нас в комнате, я думала только о нем и только о нем и говорила, едва у меня появлялся собеседник. И дело было даже не в его внешности, а в том, что никогда прежде я не чувствовала себя с парнем так легко. Может, его глупая шутка сломала между нами лед, но я чувствовала себя так, будто могу говорить с Беппи так же легко, как с Маргарет или Одри. В свой следующий выходной он собирался показать мне Римский Форум, и я все время думала: возьмет ли он снова меня за руку, когда мы с ним будем бродить по развалинам?
- Откуда он так хорошо знает английский? - подозрительно вопрошала Маргарет. - Кажется, он говорил, будто родом из какой-то маленькой горной деревушки? Что-то тут не сходится.
Я бросилась защищать его:
- Но ведь он достаточно долго прожил в Риме, так ведь? Может, он много времени проводил с англичанами.
Маргарет вытаращила глаза:
- Держу пари, так и есть.
- Ну и что это, по-твоему, значит?
- Ей-богу, Кэтрин, какая же ты наивная. Неужели не ясно? Ты - не первая англичанка, которой твой ненаглядный Беппи "показывал мир".
- Ладно, тогда я больше с ним не увижусь, если вы так о нем думаете, - заявила я, почувствовав, что вот-вот разревусь.
Одри вздохнула:
- Мы этого не говорили. Просто постарайся не влюбляться в него по уши после первого же свидания, только и всего.
Я пообещала, что не буду, хотя, конечно, было уже слишком поздно. Беппи очаровал меня, и я проводила большую часть времени в воспоминаниях о нашем первом свидании, а оставшуюся часть - в мечтах о втором.
Так что, когда я пришла в назначенное время к фонтану на Пьяцца Навона и увидела там еще и Джанфранко, это меня очень огорчило. Я надеялась, что Джанфранко выпьет с нами кофе, а потом уйдет по своим делам. Но он остался: бродил с нами по развалинам Форума, а потом потащился и в Колизей.
- Надеюсь, ты не против, - сказал Беппи, когда Джанфранко отошел за мороженым, оставив нас на несколько минут наедине. - У него сегодня тоже выходной, и мне не хотелось, чтобы он провел его в одиночестве.
Чем ближе я узнавала Джанфранко, тем меньше он мне нравился. Что-то в его отношении к Беппи меня беспокоило. Он будто смотрел на своего друга свысока. И любил порисоваться, напоминая нам о том, что у него куда более высокая должность и он намного больше зарабатывает. Я не сомневалась, что в их отношениях он играет первую скрипку. Но, похоже, Беппи это не трогало, или, может, он этого просто не замечал.
Я никогда не знала наперед, будет ли вместе с Беппи поджидать меня у фонтана и важно-надутый Джанфранко. Он тенью бродил за нами по садам Виллы Боргезе и узким улочкам Трастевере. Он стоял рядом, когда я впервые увидела Сикстинскую капеллу, и даже сидел с нами у фонтана Треви. Я притворялась, что безумно рада его компании, но всякий раз, выходя из пансиона синьоры Люси и направляясь к нашему фонтану, молилась, чтобы Беппи пришел один. Я придумывала ритуалы и приметы. Если я выпью одну чашку кофе, а не две, Джанфранко не придет. Если встречу на улице трех монахинь, Беппи будет один. Глупости, конечно, но я начала в них верить.
Когда к нам присоединялся Джанфранко, мы посещали гораздо больше римских достопримечательностей: ходили в музеи и картинные галереи, совершали долгие, по многу миль, прогулки. Как-то раз он уговорил нас выпить по чашечке чая с кексами в помпезном отеле, где он работал. Похоже, он несказанно гордился тем, что привел нас туда. Он достал бумажник и расплатился за всех. Но я чувствовала себя не в своей тарелке, сидя на неудобном стуле с вычурным орнаментом, в окружении высоких мраморных колонн и написанных маслом огромных темных портретов людей, умерших много веков назад.
Когда мы с Беппи были одни, мы сплошь и рядом вообще никуда не ходили. Дойдем, бывало, до фонтана Треви, сядем там и проговорим весь день. Когда опускались сумерки и зажигались фонари, он брал мою руку и говорил мне нежные слова, а я позволяла ему меня целовать. Один раз мы засиделись так поздно, что уличные уборщики прогнали нас.
Одри и Маргарет давно перестали читать мне лекции, но иногда мы втроем лежали в кроватях и говорили о Джанфранко. Мы безуспешно гадали, почему он с таким упорством преследует нас с Беппи. Это жутко напрягало, особенно когда мне больше всего хотелось побыть с Беппи наедине.
- В воскресенье мы снова встречаемся. Он собрался отвести нас на какой-то холм, откуда открывается потрясающий вид на Рим. Пойдешь с нами, Маргарет? - умоляла я.
В комнате было слишком темно, чтобы разглядеть выражение ее лица, но я знала, что она скорчила рожицу.
- Ну пожалуйста, - снова заныла я.
- Ох, Кэтрин…
- Будет весело. Мы накупим мороженого и сделаем классные снимки.
- Но мне даже не нравится твой Джанфранко. Он толстый, и потом, у него вечно несчастный вид. Если я пойду, ему, чего доброго, взбредет в голову, что он мне нравится.
- Нет, не взбредет, - заверила ее я. - Я просто скажу ему то, что всегда говорит Беппи: что у тебя сегодня тоже выходной и мне не хочется, чтобы ты осталась на весь день одна.
Одри издала приглушенный презрительный звук. Она, похоже, лежала накрывшись одеялом с головой, но я знала, что она прекрасно нас слышит.
- Почему бы тебе не попросить таскаться за вами Одри, а не меня? - простонала Маргарет.
- Потому что я знаю, что она нипочем не согласится, - созналась я. - Ну, пожалуйста, Маргарет, пожалуйста.
Она была слишком великодушна, чтобы отказать мне. Так что в воскресенье утром мы встретились с Беппи и Джанфранко у фонтана. Они взяли напрокат у официантов в отеле два мотороллера "веспа", и мы вскочили позади них на сиденья. Я крепко обхватила Беппи и увидела, как Маргарет, покосившись на меня, с явной неохотой проделала то же самое с Джанфранко.
Лавируя между автомобилями, мы неслись по улицам. Джанфранко ехал впереди, изо всех сил нажимая на клаксон. Я забеспокоилась. Мне показалось, что он в очередной раз решил пустить нам пыль в глаза.
- Беппи, скажи ему, чтобы он немного сбавил скорость. Мы ведь никуда не спешим, верно? - крикнула я, но он и бровью не повел.
Утро было теплое, обещая погожий денек; легкий ветерок трепал мои волосы, пока мы взбирались на крутой холм. Как только мы добрались до самого верха, я внутренне порадовалась, что проделала этот путь. Мы остановились у старинной каменной балюстрады; оттуда открывался потрясающий вид на Рим. Ничего подобного я еще прежде не видела. Все было как на ладони - купола соборов, фонтаны, полуразрушенные крыши, а между ними серебристая змейка реки. Зазвонили церковные колокола, и их звон эхом докатился до нас.
- Красиво, да? - произнес Беппи.
Я прислонилась головой к его плечу и потянулась к его руке.
- Да, очень красиво.
Джанфранко купил нам в придорожном кафе крепкого кофе с сахаром в бумажных стаканчиках, и мы вместе побрели вдоль балюстрады. Я заметила, что он как будто избегает Маргарет. Он едва смотрел на нее, а когда она задала ему вопрос на своем практически безупречном итальянском, он пожал плечами и что-то невнятно пробурчал в ответ.
Беппи бросил в урну свой пустой стаканчик и крепко сжал мою руку.
- Катерина, я должен тебе кое-что сказать. - Его тон был непривычно серьезен.
- Что?
Неужели он собирается сказать, что не хочет со мной больше встречаться? Неужели к нему вернулась одна из его прежних англичанок? Я прекрасно понимала, что мой голос меня выдает.
- Что произошло?
- У меня не очень хорошие новости, - сообщил он. - Я получил письмо от моей сестренки Изабеллы. Она пишет, что наша мама вот уже несколько недель как слегла. У нее всегда была слабая грудь, отсюда и все беды. Но сейчас Изабелла очень обеспокоена. Она хочет, чтобы я немедленно вернулся домой, в Равенно.
- Надолго?
Он пожал плечами:
- Не знаю.
- Но как же твоя работа?
Он поднял брови:
- Разумеется, они не станут держать для меня место. Но есть и другие отели. Найду себе другую работу, когда вернусь.
- Так значит, ты вернешься?
Я не могла сдержаться, и в моем голосе невольно зазвенела надежда.
Его пальцы легонько пробежали по моему лицу.
- Ну конечно, я вернусь, Катерина. И не волнуйся, я уже позаботился о том, чтобы ты не очень скучала во время моего отсутствия. Я попросил Джанфранко присмотреть за тобой.
Назовите это избитым клише, но я и в самом деле почувствовала, как сердце мое упало.
- Но я совсем не хочу превращаться в обузу, - заверила его я.
Разумеется, я сказала это из вежливости, но Беппи этого не почувствовал.
- Скоро станет жарко и можно будет ездить на пляж, - сказал он. - Джанфранко станет тебя туда возить.
- Но я не хочу ездить на пляж с Джанфранко, - умоляюще прошептала я. - Я хочу ездить туда с тобой.
Я увидела, что Джанфранко метнул в мою сторону мрачный взгляд. Мне было все равно, даже если он меня слышал.
- Местные пляжи - это ерунда, - сказал Беппи. - Вот погоди, ты увидишь, какие у нас пляжи дальше к югу. Когда-нибудь я тебя туда отвезу, обещаю.
- Но не в этот раз?
- Нет, - с грустью сказал он. - Моя мама больна. Она хочет видеть своего сына.
- Когда ты уезжаешь?
- Завтра утром, причем очень рано. Так что сегодня мы попрощаемся. Но Джанфранко приглядит за тобой. Он позаботится о тебе, пока я не вернусь.
Я уже не сдерживала слез. Однако Беппи, похоже, они ничуть не обеспокоили. Он вытер их одолженным у Маргарет носовым платком, а потом расцеловал меня в мокрые щеки.
- Джанфранко приглядит за тобой, - еще раз повторил он.