Разумеется, я знала ответ, но по-прежнему боялась сказать. Мне на помощь, как всегда, пришел Анастасио. Он налил Беппи большой стакан виски и тихо произнес:
- Твой друг Джанфранко, кто же еще.
Беппи резко вскинул голову, вытаращив глаза.
- Джанфранко? Но ведь его даже нет в Риме.
Анастасио многозначительно вскинул брови. Потом повернулся ко мне и сказал:
- Кэтрин, по-моему, вам с Беппи есть что обсудить. Пусть он спокойно допивает свой виски, а потом почему бы вам не пройтись вокруг пьяццы разок-другой? А я и один здесь управлюсь.
Делать было нечего: я накинула свое новенькое синее пальто и невольно потерлась щекой о мягкий меховой воротник. Разумеется, я страшилась этого разговора, но в то же время сознавала, что Анастасио прав. Пришло время Беппи узнать правду о своем друге.
Мы сели у фонтана. Когда мы приходили сюда в последний раз, наше настроение было намного радужнее. Рассказывая Беппи о неуклюжей попытке его друга провести со мной ночь в машине, я видела, что Беппи разъярился не на шутку. Таким бешеным я его еще не видела.
- Почему ты раньше молчала?
- Я боялась.
Он вполголоса выругался:
- Cose da pazzi! Видишь, что ты наделала? Если бы ты сразу все мне рассказала, с моей сестрой ничего бы не случилось.
- Мне очень жаль.
- Жаль? Да уж, тебе жаль, кто бы сомневался.
Он говорил непривычно едким тоном, будто во всем, что случилось, винил меня, будто я сама всеми правдами и неправдами добивалась внимания Джанфранко. Эта вопиющая несправедливость причинила мне боль, но спорить было некогда.
- Может, ты все им объяснишь и они возьмут тебя обратно? - спросила я.
Он покачал головой:
- В этом бизнесе человеку дается один-единственный шанс. Теперь мне в большие отели путь заказан. Держу пари, они уже повсюду обо мне раззвонили. Может, где-нибудь в траттории мне еще и дадут место. - Он снова уронил голову на руки. - Какой ужас… Какой позор…
Он проводил меня до пансиона синьоры Люси и ушел, не поцеловав на прощание. На другое утро Анастасио рассказал мне, что Беппи вернулся в бар и осушил бутылку виски. Он не появился ни в тот день, ни на следующий, и я не представляла себе, где его искать. Он снимал комнату вместе с другим официантом из отеля, но я никогда там не бывала, знала только, что это недалеко от Испанской лестницы.
Я чувствовала себя несчастной и виноватой, но в то же время сердилась на него. Все это случилось не по моей вине. Несомненно, когда Беппи немного остынет, он поймет, что сам заварил эту кашу. Ведь это именно он попросил своего друга присмотреть за мной.
Чтобы убить время, я все время занималась уборкой. Никогда прежде зеркала и хромированные поверхности в баре Анастасио не начищались до такого зеркального блеска и из дальних уголков не выметались так тщательно мельчайшие частички пыли и грязи. Я пыталась отвлечься от мыслей о Беппи, снимая с полок все до единой бутылки со спиртным и стирая с них пыль. Я даже заставила Анастасио отодвинуть от стены огромный холодильник, чтобы протереть пол и под ним.
Прошла неделя, а Беппи так и не появился. Я была в отчаянии. Как-то вечером, сидя у себя в комнате, я подсчитывала деньги, пытаясь сообразить, хватит ли мне на билет до дома. С некоторых пор отъезд казался мне единственно правильным решением.
Направляясь к вокзалу разузнать насчет билета, я услышала, как Беппи окликнул меня по имени:
- Катерина, стой. Подожди меня.
Я обернулась и увидела, что он бежит за мной. У меня возникло ощущение, будто у меня открылась незажившая рана. Мне сразу захотелось сделаться невидимой и убежать. Несмотря на то что я мечтала о встрече с Беппи, я запаниковала, как только увидела его. Вместо того чтобы остановиться и подождать, я пустилась наутек, по пути огибая толпы народу и все время слыша, как Беппи у меня за спиной выкрикивает мое имя:
- Катерина, не убегай! Я только хочу с тобой поговорить.
Я свернула на боковую улочку, ведущую к фонтану Треви, и наткнулась на сплошную стену туристов. Какая-то американка крепко прижала к груди сумочку, будто я собиралась ее выхватить, а ее муж выбранил меня:
- Эй ты, смотри, куда бежишь!
Когда Беппи догнал меня и схватил за плечи, они все как по команде уставились на нас.
- Катерина, почему ты от меня убегаешь? - спросил он, с трудом переводя дух.
Я попыталась высвободиться из его объятий:
- Отпусти.
- Не отпущу, пока не скажешь, почему ты от меня убегаешь.
- А ты думаешь, что можно забыть обо мне на целую неделю, а потом ожидать, что я обрадуюсь до смерти, когда ты наконец соизволишь появиться? - Теперь настал мой черед разозлиться. - Ты не можешь винить меня во всех своих бедах! Это несправедливо! Просто несправедливо!
- Я знаю, знаю. Давай отойдем подальше от этих людей и присядем на минутку у фонтана, а то, похоже, они решили, что мы тут комедию ломаем. - Он выразительно кивнул в сторону сгоравших от любопытства американцев. - Я должен кое-что тебе сказать.
Я позволила отвести себя к деревянной лавочке и неохотно присела рядом с Беппи, уставившись на фонтан и ожидая, что он первым нарушит молчание.
- Прости, что я так неожиданно исчез, но мне нужно было время, чтобы все обдумать. - Он сделал паузу и подождал моей реакции. Я чуть заметно кивнула, и он продолжал: - Знаю, ты ни в чем не виновата, и с моей стороны было глупо валить все на тебя. Я должен был злиться на него, а не на тебя.
- Но неужели ты не видел, что он за человек? Этого я никогда не могла понять! Даже Анастасио ему не доверяет, а он едва его знает.
- Он был моим другом.
- Да, но почему? - Я повернула голову и только тут поняла, как он смущен и подавлен.
- Он был моим другом с тех пор, как я себя помню, - чуть слышно проговорил он. - Мы с ним однолетки и всегда все делали вместе. До того как нам в дом провели воду, он помогал мне водить коз к фонтану на главную площадь. Летом мы ловили угрей, а в начале зимы расставляли силки и ловили певчих птиц, улетавших на юг. Джанфранко был мне как брат. Я так его любил, Катерина! До сих пор не могу поверить, что он на такое способен.
- Но он всегда, всегда тебе завидовал. Именно поэтому он должен был иметь лучшую работу, автомобиль, больше денег.
Беппи покачал головой:
- Это безумие.
- Знаю.
Мы немного понаблюдали за туристами. Они напоминали одну бесконечную процессию и вели себя абсолютно одинаково: таращились с немым восхищением на живописный фонтан и бросали в воду монетку, а потом поворачивались к нему спиной, улыбаясь до ушей, и кто-нибудь их фотографировал. Я уже не принадлежала к их числу. Теперь я чувствовала себя в Риме своей.
- На самом деле Джанфранко нисколько не влюблен в меня, - сказала я. - Он добивался меня единственно потому, что я принадлежу тебе.
- Так ты думаешь, он пытался сломать мне жизнь только потому, что не смог заполучить тебя? - с недоверием спросил Беппи.
- Да, думаю, так оно и есть.
- Что ж, у него это получилось. Он разрушил мою семью, разбил мои надежды… - Он вдруг схватил меня за руку и крепко сжал. - Выходи за меня, Катерина.
- Я ведь уже сказала "да".
- Я хочу сказать, немедленно, на этой неделе. Как только мы поженимся, он ничего не сможет нам сделать. Он не сможет разрушить нашу жизнь, как он уже разрушил все остальное.
- Но я не могу. Что скажут мои родители? Я ведь так и не сообщила им, и потом... - Я замолчала и задумалась.
Возможно, Беппи прав. Если мы поженимся, Джанфранко не сможет нам навредить. Ему придется оставить нас в покое.
- Что ж, ладно, давай поженимся как можно быстрее, - со вздохом сказала я. - На этой неделе, если получится.
Свадебного платья у меня не было. Вместо этого я отправилась в магазин на Виа Кондотти и купила шерстяной брючный костюм кремового цвета - в расчете на то, что смогу потом еще не раз его надеть.
Беппи заехал за мной к синьоре Люси, одолжив у кого-то мотороллер, и мы поехали в бюро регистрации. Краткая церемония на итальянском прошла очень быстро. Мы и глазом моргнуть не успели, как уже расписались в регистрационной книге. Свидетелями у нас были Анастасио и официант, с которым Беппи по-прежнему делил комнату.
Потом мы отправились на Пьяцца Навона, и Анастасио сфотографировал нас на фоне нашего любимого фонтана. Вернувшись в бар, мы выпили по бокалу охлажденного просекко за наше с Беппи будущее. Это был счастливый день невзирая на то, что я не совсем так представляла себе нашу свадьбу.
Первую брачную ночь мы провели порознь. Синьора Люси ни за что не пустила бы мужчину в одну из своих комнат, даже если теперь это был мой муж. И все же я чувствовала себя совсем иначе с тоненьким золотым ободком, согревающим мне палец, и свежими воспоминаниями о данных Беппи клятвах в любви и верности до гроба.
Наутро мы встретились в баре, чтобы выпить кофе и обсудить планы на будущее. Беппи по-прежнему сидел без работы, и у него кончались деньги. А я тем временем переживала из-за родителей: как я объясню им свой поступок? Казалось, будто мы уже испили чашу радости и теперь у нас оставались одни проблемы.
- Возвращайся домой и повидайся с домашними, - предложил Беппи. - А я останусь здесь и попытаюсь что-нибудь найти.
- Я без тебя не поеду, - упрямо заявила я.
- Но у нас не хватит денег на два билета.
- Давай поедем автостопом. Я ведь именно так добралась сюда, помнишь?
Он неодобрительно прищелкнул языком:
- Может, трем хорошеньким девушкам и не составит труда ловить попутки, но нам с тобой это будет не так-то просто.
Я потеряла терпение:
- Хорошо. И что же тогда нам делать?
- Ума не приложу, Катерина. - Он взмахнул руками. - Хотел бы знать ответ на все твои вопросы, но… Даже если бы у меня было чем заплатить за билет на поезд, как бы я, по-твоему, смог уехать в Англию, а мою семью оставить здесь? Я не могу бросить маму.
- Я теперь тоже твоя семья, Беппи, - напомнила я ему. - И принадлежу тебе так же, как они.
- Да, да, я это помню.
Я надавила на него еще сильней:
- К тому же твоя мама и Изабелла рассчитывают на суммы, что ты им посылаешь, разве не так? Как они будут жить, если ты перестанешь их поддерживать? А в Англии, если мы поселимся с моими родителями, нам не придется платить за жилье. Найдем хорошую работу, будем откладывать и что-то им отсылать.
Казалось, он сдался:
- Уж и не знаю, Катерина. Прямо не знаю.
- Рим никуда от тебя не денется. Поедем ненадолго в Англию, - взмолилась я. - Пожалуйста.
- Ладно, - уступил он. - Если мы придумаем, как мне туда попасть, я поеду… Только ненадолго.
Анастасио был занят, обслуживая клиентов, но, должно быть, слышал наш разговор, потому что когда он подошел к нам, чтобы принести еще кофе, то задержался на минутку и сказал:
- Могу я кое-что вам предложить?
Беппи пожал плечами:
- Ну конечно, что за вопрос.
- Один мой старый друг держит греческий ресторан в Сохо. Если я напишу ему, может, он будет в состоянии найти тебе какую-нибудь работу.
- Спасибо, но мне сейчас даже дорогу оплатить нечем, - сказал Беппи.
- На дорогу я тебе одолжу.
- Почему вы это делаете? - Беппи, еще недавно такой доверчивый, теперь, похоже, никому не доверял.
- Потому что я знаю, что ты мне все вернешь.
Беппи нахмурился:
- Это очень великодушно с вашей стороны, но я не могу этого принять.
Анастасио присел на пустой стул за нашим столиком:
- Послушай, Беппи, однажды мне тоже помог один человек. Так у меня появился этот бар. А теперь я хочу выручить тебя. Может, однажды и ты кому-нибудь поможешь. В жизни так и должно быть, хотя люди не всегда так поступают.
Я заговорила, прежде чем Беппи успел раскрыть рот.
- Спасибо, мы принимаем ваше замечательное предложение. И я обещаю, что мы вернем вам деньги так быстро, как только сможем. Правда, Беппи?
Он нехотя кивнул. Я понимала, что он совсем не горит желанием уезжать, а тем более принимать деньги от человека, которого едва знает.
- Спасибо, - проворчал он.
- Пожалуйста, - ответил Анастасио. Потом он встал и вернулся к своим клиентам.
17
Я написала родителям и сообщила им, что возвращаюсь домой. Представляя, как они читают мое письмо в темной полуподвальной кухоньке, пропахшей жарким и тушеной капустой, я приписала еще одну, последнюю строчку. "Я приеду не одна, - написала я. - Я возвращаюсь домой вместе с мужем".
Пока достаточно, решила я. Остальное мы обсудим, когда окажемся в одной комнате. Я этого жутко боялась, но, с другой стороны, теперь мы с Беппи женаты, и никто уже ничего не изменит. Отныне нам ничто не угрожает.
Через неделю мы сели на поезд. Кто-то напугал Беппи, сказав, что зима в Англии очень холодная, и он купил на блошином рынке поношенную шинель. Она была серая, побитая молью и размера на три больше, чем следовало.
- Я покидаю Италию, Катерина, - скорбно заявил Беппи. - Кто знает, когда я теперь вернусь?
Мы забронировали два спальных места, и он немного повеселел, узнав, что мы будем в вагоне одни. Вечером вошел проводник и выдвинул из стены шесть спальных полок. Каким-то образом нам удалось втиснуться на одну из них. Это была наша первая ночь, проведенная вместе.
Когда я утром проснулась, Беппи лежал на полу. Наверное, ночью вагон трясло и Беппи свалился на пол, но так устал, что, свернувшись калачиком, заснул там же, где приземлился.
Надо сказать, мы оба очень устали. Тревоги последних недель, опасения, связанные с Джанфранко, размышления о том, сможем ли мы остаться вместе, подействовали на нас сильнее, чем мы думали. Так что эта поездка стала для нас праздником, своего рода медовым месяцем, которого у нас никогда не было. Нам оставалось только болтать, таращиться в окошко да время от времени наведываться в вагон-ресторан, вцепляясь друг в друга всякий раз, когда поезд начинало раскачивать.
- Как там, в Англии? - изводил меня расспросами Беппи. - Есть ли у вас ореккьете? А красное вино? Мне там понравится?
- Ты сам скоро все увидишь, - неизменно отвечала я. Временами, когда мы молча любовались мелькавшим за окном ландшафтом, я начинала тревожиться, что он возненавидит дождь и холод, что унылая лондонская серость проникнет ему под кожу, сделает его несчастным.
Когда мы приехали, дождь лил как из ведра. Беппи схватил наши вещи, и мы побежали к навесу автобусной остановки. Было так странно снова оказаться дома, услышать голоса, говорящие на родном языке. Знакомые запахи и звуки казались мне теперь иностранными, и я сразу же почувствовала, как сильно буду скучать по Италии. От этого моя тревога только возросла. Удастся ли Беппи приспособиться к новой жизни?
Однако мне показалось, что он немного ожил. Пока наш автобус лавировал среди потока автомобилей, Беппи буквально забросал меня вопросами.
- В какой стороне отсюда Сохо, где друг Анастасио держит ресторан? - спросил он.
- Вон там, - показала я. - По правде говоря, это совсем недалеко отсюда.
Он вскочил на ноги:
- Что ж, тогда идем. Отправимся туда прямо сейчас.
- Но ведь мы только что приехали. Сначала тебе надо познакомиться с моими родителями.
- Может, я лучше познакомлюсь с ними, когда у меня уже будет работа? Ну же, идем, - настаивал он. - Давай прямо сейчас выясним, есть ли у него что-нибудь для меня.
Греческий ресторан располагался в подвале, и на ведущем к нему коротком лестничном марше сильно пахло дезинфицирующим средством. Спускаясь вниз, Беппи брезгливо сморщил нос. Он полагал, что в ресторанах должно пахнуть обжаренным до клейкой сладости луком, или мясным соком, или на худой конец печеным чесноком. Тем не менее он постучал в приоткрытую дверь и окликнул хозяина по имени.
Как выяснилось, официант им был не нужен, но они искали повара, знающего, как приготовить основные блюда греческой кухни: мусаку, свиные шашлычки на шпажках и говяжье стифадо, подаваемое с обжаренным до хрустящей корочки картофелем и зеленым салатом.
- Легко, - сказал Беппи. - В Риме я постоянно это готовил.
Разумеется, он преувеличивал. В обязанности шефа ранга входило не столько умение приготовить, сколько красиво подать то или иное блюдо. Он поджигал апельсиновый ликер на блинчиках "Сюзетт" или сервировал на столике пасту, перемешивая ее с соусом по выбору и посыпая сверху тертым сыром. Ничего из этого нельзя было назвать готовкой, да и на должности этой Беппи пробыл совсем недолго. - Это совсем не важно, - заверил он меня, когда мы уже сидели в автобусе, сам не свой от радости. - В такие рестораны ходят не затем, чтобы вкусно поесть. Туда ходят, потому что там дешево и порции большие. Я справлюсь, вот увидишь.
Он пребывал в приподнятом настроении, пока наш автобус карабкался вверх по Эссекс-Роуд. И только когда я сказала ему, что мы уже почти приехали, он забеспокоился:
- Твой папа очень рассердится? Что он за человек? Ты мне ничего о нем не рассказывала.
Я тоже не находила себе места. Не потому что боялась, что отец разозлится, нет, конечно. Он был очень мягкий человек, почти никогда не повышавший голос. Но я знала, что он огорчится, а это намного хуже гнева.
Когда мы вошли через парадную дверь, отец посторонился, пропуская вперед маму. Она порывисто обняла меня своими худенькими руками. Я взглянула через ее плечо и увидела, как постарел отец. Его волосы еще больше поседели, а глаза за толстыми стеклами очков, которые он носил уже много лет, смотрели устало.
Они очень тепло встретили Беппи, за что я им очень благодарна. В гостиной нас уже ждал стол, накрытый специально для него: чай, свинина на косточке, белый хлеб с маслом и салат из огурцов. Мама даже положила ему на тарелку бумажную кружевную салфеточку и метнула в мою сторону предостерегающий взгляд, чтобы я не вздумала отпускать реплики по этому поводу.
Именно Беппи оказался за столом в центре внимания. Пока он ел, они, пытаясь понять, что он за человек, засыпали его вопросами о его жизни и семье.
- Теперь, когда вы в Лондоне, чем планируете заняться? - спросил отец.
Беппи ответил, что с завтрашнего дня он заступает на должность шеф-повара, и я увидела, что папа одобрительно кивнул. Для него тяжелая работа составляла весь смысл жизни, и, дав ему понять, что он не бездельник, Беппи поступил мудро.
Целый год мы прожили на верхнем этаже родительского дома. Каждое утро Беппи на автобусе добирался до греческого ресторана в Сохо. Иногда он заканчивал так поздно, что опаздывал на последний автобус, и тогда час с лишним плелся домой пешком, лишь бы не тратиться на такси.
Он поставил себе целью как можно быстрее вернуть долг Анастасио. Как только ему удалось это сделать, он немного успокоился. Он даже пару раз сходил с моим отцом в паб, где выучился играть в дартс и пить теплое пиво.