Пьета окинула оценивающим взглядом новую модель. Ничего плохого о ней сказать было нельзя. Николас нарисовал вполне миленькое платьице без бретелек, с более широкой юбкой, чем она изначально задумала. Пышные пионы усохли до микроскопических маргариток из тафты, бесследно исчезли оборки и рюши. Платье приятное, но бесконечно скучное. Интересно, как мне удастся уломать невесту надеть его? - подумала Пьета.
- Да, меня в это время здесь не будет, - беспечно добавил Николас. - Так что ты сама ее встретишь. Не волнуйся, дорогая, ты справишься.
Спорить с ним не имело никакого смысла. Это никогда ни к чему не приводило. Но все утро ее буквально трясло при мысли о надвигающейся встрече с разочарованной невестой Микеле. Пьета давно взяла себе за правило никогда не запихивать клиентку в платье, в котором ей некомфортно, тем более если оно ей просто не нравится. И пускай другие дизайнеры навязывают свои творения, но Пьета больше всего ценила доверие клиентов; она всегда пыталась проникнуть в душу невесты, чтобы создать по-настоящему "ее" платье.
Ожидавшая в гостиной Элен обрадовалась Пьете не меньше Николаса.
- Ой, как хорошо, что вы наконец вернулись, - воскликнула она, как только Пьета опустилась рядом с ней на большой белый диван. - А я тут воюю с вашим боссом. Он вам уже рассказал?
- Воевать с ним - не очень удачная идея, - иронично улыбнулась Пьета. На коленях у нее лежал презентационный комплект, который они готовили для каждой невесты: серебристая папка, перевязанная белой ленточкой из тафты, с образцами тканей и копиями рисунков, отпечатанных на такой же серебристой бумаге.
- Почему бы вам еще раз не взглянуть на него, а потом мы примерим образец из хлопчатобумажной ткани.
- По-моему, в этом нет никакого смысла. Все равно оно мне не понравится.
Пьета притворилась, будто не слышала этих слов.
- Примерив образец, вы составите полное представление о форме платья, а мы потом сможем правильно подогнать его по вашей фигуре, - сказала она и, по своему обыкновению, добавила: - Но предупреждаю, оно будет смотреться довольно просто и не будет сидеть на вас так же, как платье в его окончательном виде.
Она протянула Элен презентационный комплект, и девушка с недовольным видом взяла его в руки.
- Я не хочу это платье, - сказала она, переворачивая страницы с рисунками. - Я хочу то, которое вы для меня нарисовали.
- Но Николас Роуз считает… - Пьета замолчала. Все, решила она, с меня хватит. - Послушайте, все это, конечно, очень мило, но ничего не выйдет. Это моя вина, зря я вам показала тот эскиз. Ничего похожего на это платье никогда не выйдет из этого салона.
- Что ж, если так, то и не надо, - решительно проговорила Элен. - Вы сможете сшить его для меня в свободное от работы время. Держу пари, вы частенько этим занимаетесь, чтобы подработать, а?
- Нет, я не…
- У нас еще куча времени, - перебила ее Элен. - Мы с моим женихом еще не назначили дату, так что не торопитесь, работайте в вашем привычном ритме.
- Если об этом узнает Николас, он тут же меня уволит, - сказала Пьета.
- А как он об этом узнает? Его-то я уж точно не позову к себе на свадьбу.
- Я просто не могу. Извините.
- Но могли бы вы, по крайней мере, об этом подумать? Пожалуйста, - взмолилась девушка. - Спешки никакой нет, я ведь уже вам сказала. У нас с моим женихом сейчас много чего происходит в жизни, и нам нужно время. Но для меня это и вправду очень, очень важно, так что, пожалуйста, не принимайте решение здесь и сейчас.
- Хорошо, я подумаю. - У Пьеты не осталось сил спорить. - Но предупреждаю сразу: я редко меняю свое решение.
Элен улыбнулась:
- Но с другой стороны, всякое бывает, верно? Пожалуй, я скрещу пальцы.
Когда Николас вернулся с обеда, он по-прежнему держался в высшей степени любезно.
- Итак, она примерила образец? - поинтересовался он.
- Вообще-то нет. - Пьета знала, что его это расстроит. - Она решила ненадолго все отложить.
- Правда? - удивился он. - А сколько у нас еще времени до свадьбы?
- В том-то все и дело, они отменили первоначальную дату, а новую, похоже, еще не назначили. И теперь я сомневаюсь, что это вообще когда-нибудь случится.
Николас с утомленным видом покачал головой.
- Но почему девушка ничего нам не сказала? Я полагаю, она испугалась, что мы попытаемся взыскать с нее кругленькую сумму за проделанную работу, а потому устроила весь этот переполох, заявив, что ей не нравится платье. Она решила все отменить. Бедняжечку бросил жених.
- Может, так оно и есть, - согласилась Пьета. Она вдруг осознала, что за время всех их разговоров с Микеле он только один раз упомянул о своей невесте, да и то сто лет назад, когда Пьета его поздравляла. Все это очень странно.
В тот день, пытаясь сосредоточиться на работе, она то и дело вспоминала о предложении Элен. Это несчастное платье с пионами прямо-таки требовало, чтобы его сшили. Она хотела перенести его со страниц альбома, придать ему объем и форму, помочь Элен подобрать к нему туфли и сережки, посоветовать ей, из каких цветов составить букет. И в то же время она вдруг осознала, что вовсе не хочет, чтобы девчонка, нарядившись во все это великолепие, пошла к алтарю с Микеле.
В тот вечер Пьета вернулась с работы усталая. И все-таки, сидя у себя в комнате и вдыхая доносившиеся из кухни ароматы готовящегося ужина, она достала альбом и принялась рисовать. Из-под ее карандаша вышло платье с асимметричной бретелькой из шелковых пионов с нежно-розовым ободком, с подолом, спереди подхваченным пышной оборкой и скромно приоткрывающим ножку. Она вспомнила каждую деталь платья Элен, даже подобранную для него ткань.
Воодушевленная, Пьета нашла свои старые наброски, сделанные ею для коллекции, которую она когда-нибудь создаст. Немало воды утекло с тех пор, как она видела их в последний раз, и теперь они показались ей слишком уж строгими и чопорными. Слишком в манере Николаса Роуза.
Она достала чистую бумагу и дала волю воображению. Выходившие из-под ее карандаша платья были смелы и романтичны. Не каждая невеста отважилась бы надеть такое; но всякая женщина, любившая моду так же, как Пьета, непременно заинтересовалась бы ими. Пьета вдруг страшно разволновалась. Может, это и есть ее фирменный стиль? В свадебных салонах она точно никогда ничего подобного не видела.
Услышав, как папа снизу кричит ей, что ужин готов, Пьета с неохотой отложила карандаш. Днем она так и не успела поесть и теперь основательно проголодалась. К тому же, что бы он там ни сготовил, пахло из кухни просто божественно.
Это была лазанья - первая папина лазанья с того момента, как он вернулся домой. И хотя листочки теста для нее он достал из кладовки, а соус был собственноручно заморожен им еще несколько недель назад, Пьета восприняла это как знак, что к отцу вновь возвращаются силы.
Всю последнюю неделю или около того отец передвигался по дому шаркая, как глубокий старик. Из-за головокружения и слабости он сделался сварливым. Его дурное настроение отражалось на всех, хозяйство тоже пришло в упадок. Но теперь, вытаскивая лазанью из духовки, отец выглядел бодрым. Он взирал на противень с искренним удовлетворением.
- Какая жалость, что твоя сестра этого не видит, - рокотал он. - Ты только полюбуйся, какая прелесть.
- Очень красиво, - согласилась Пьета.
- На вкус она будет столь же прекрасна, как и на вид.
Пока он раскладывал кушанье по тарелкам, Пьета осведомилась как бы невзначай:
- Пап, Адолората, случайно, не сказала тебе, куда она отправилась?
- Нет, но я подозреваю, она где-то с Иденом, решила немного передохнуть. Может, начал сказываться стресс, связанный с подготовкой к свадьбе, а?
Пьета изобразила удивление.
- Наверное, ты прав, - пробормотала она.
Папа сбрызнул салат оливковым маслом и лимонным соком, а мясные тефтельки поставил на плиту пропитываться соусом.
- Сегодня у нас на ужин два блюда, - объявил он. - Я приготовил нежнейшие маленькие polpette, потому что от этой кошмарной больничной стряпни я совсем обессилел. Подумать только, эти бедняжки в больнице вынуждены изо дня в день питаться такой дрянью. Вспоминай о них, Пьета, когда будешь наслаждаться моей прекрасной лазаньей.
Лазанья и впрямь была хороша. Тонкие коржи таяли во рту, а соус бешамель придавал блюду приятный сливочный привкус.
- Бесподобно, - похвалила мама, сумев на сей раз осилить больше, чем обычно.
- Это тяжелое блюдо, но людям оно нравится, - с радостью согласился отец, подкладывая добавки на тарелку Пьете. Она попыталась было отказаться, но он даже слушать ее не стал.
- Молчи и ешь, - приказал он, и она не осмелилась противоречить.
И только когда они принялись за второе блюдо, мама решилась заговорить.
- На днях к нам заходила Гаэтана Де Маттео, - произнесла она так, будто сообщала какую-то пустячную новость.
Пьета в упор посмотрела на мать. Это совсем на нее не похоже: говорить о том, что может огорчить отца.
- Она была здесь? В нашем доме? - растерялся отец.
- Да, именно так, - подтвердила мать, спокойно продолжая есть.
- Но зачем? Что она хотела?
- Она рассказала нам об Изабелле и ее ребенке.
- А! - Отец недовольно хмыкнул. - Моя сестра была глупая девчонка, а теперь она глупая женщина. - Он раздраженно возил тефтелькой по тарелке. Его хорошее настроение как ветром сдуло.
- Но пришла она не за этим, - продолжала мать. - Она пришла к нам с просьбой.
- Гм! - снова хмыкнул отец, делая вид, будто ему все равно.
- Она думает, что пришло время забыть прошлое.
Отец отшвырнул вилку и резко отодвинул от себя тарелку с нетронутой тефтелькой.
- Не надо так, Беппи. Послушай меня, одну минуточку послушай, - по-прежнему спокойно продолжала мать. - Все, что она хочет, это чтобы мы время от времени могли позволить себе купить кусочек пекорино у них в лавке, а они - изредка наведываться к нам в "Маленькую Италию". А случайно столкнувшись в церкви Святого Петра или на улице, не испытывать неловкости.
- Но зачем?
- Затем, что так ведут себя все цивилизованные люди.
- А зачем нам вести себя как цивилизованные люди?
- Ох, Беппи, я знаю, он ранил тебя намного больнее, чем кто-либо, но…
- Stai zitta! Я не хочу обсуждать эту тему.
- Не надо затыкать мне рот, Беппи. И пожалуйста, не надо на меня кричать. Настало время положить конец вашей вражде. Никто не говорит, что мы с Джанфранко должны становиться друзьями. Этого никогда не произойдет. И все-таки можно оставаться цивилизованными. Это, по крайней мере, мы можем сделать.
Пьета, не говоря ни слова, переводила взгляд с отца на мать. Теперь, когда она знала все об их прошлом, они казались ей совсем другими - более уязвимыми, менее уверенными в себе.
- Мне кажется, мама права, - решилась наконец она. - Спору нет, он человек ужасный, но почему мы должны вымещать это на его жене и сыне? Мне они показались вполне нормальными.
В ответ папа даже не потрудился хмыкнуть.
- Послушай Пьету, она говорит разумные вещи, - увещевала его мать.
Он с шумом отодвинул стул.
- Ну что ж, отоваривайся у Де Маттео, дочка. Это твои деньги, ты сама их зарабатываешь. Отдавай их ему, если тебе так этого хочется. Но вот что я тебе скажу: ты испортила мне ужин!
Пьета проводила взглядом отца, пулей вылетевшего из кухни.
- Не очень у нас получилось его убедить, - заметила она.
- Другого я и не ожидала. Надо дать ему время. Он столько лет ненавидел Джанфранко, и…
- Он упивается своей ненавистью, так?
- Это неправда. Может, я и рассказала тебе о том, как все произошло, но тебя там не было. Тебе не понять, что он чувствует. И у него достаточно оснований ненавидеть Джанфранко.
Пьета очистила тарелки от объедков и приступила к мытью посуды. Когда она отскребала противень от присохших остатков соуса и теста, ее мысли снова закрутились вокруг привычных проблем. Если папе неприятно даже говорить об Изабелле, что с ним будет, когда она, празднично разодетая, появится на пороге церкви Святого Петра?
Той ночью, когда Пьета, свернувшись калачиком у себя на постели, пыталась уснуть, с нижнего этажа доносились непривычные звуки: родители о чем-то спорили. Они говорили на повышенных тонах, и, хотя слов она не могла разобрать, она слышала, что громче кричала мама.
- Они никогда раньше не спорили, - сонно пробормотала Пьета, закрывая глаза и натягивая на голову одеяло. - Что, черт возьми, творится с этой семьей?
23
Адолората вернулась домой: чемодан битком набит колбасой и моцареллой из молока буйволиц, тряпки вперемешку с продуктами.
- Мы с Иденом решили махнуть в Рим на предсвадебные каникулы, - объявила она всем. - Когда мы пришли на курсы у Святого Петра, нам сказали, что было бы неплохо перед венчанием съездить на несколько дней в Италию.
Пьета помалкивала до тех пор, пока они не остались одни в швейной мастерской, чтобы проверить, как сидит на Адолорате платье после пяти дней итальянского чревоугодия. Вот тогда-то она и произнесла те слова, которые подготовила заранее, еще только поняв, что задумала сестра.
- Не могу поверить, что ты такая глупая, - прошипела она, помогая сестре облачиться в платье. - Неужели ты не понимаешь, как расстроится папа, когда поймет, что ты его обманула?
- Но Изабелла такая милая, просто прелесть, - оживленно затараторила сестра. - И она потрясающе стряпает. Она приготовила мне знаменитое римское блюдо с маленькими артишоками. Я намерена включить его в наше меню в качестве специального…
- Адолората! - не выдержала Пьета. - Мы можем хотя бы одну минуту поговорить о твоей свадьбе? Ты ее пригласила?
- Ага.
- И она приедет?
- Угу.
Пьета терпеливо застегивала на сестре многочисленные пуговицы, но сама так и кипела от ярости.
- Что ж, в таком случае тебе лучше рассказать обо всем папе. Хоть как-то его предупредить. Не думаю, что он очень этому обрадуется.
- Это моя свадьба и мои проблемы, - беспечно ответила Адолората. - Так что перестань указывать мне, что делать. У меня есть план, понятно?
- Какой план?
Адолората ничего не ответила. Она разглядывала себя в зеркало, поворачиваясь в разные стороны, чтобы полюбоваться на свое отражение.
- Я уж и забыла, какое оно красивое. У тебя и в самом деле талант, ты об этом знаешь? И почему ты по-прежнему работаешь на этого идиота Николаса Роуза, у меня просто в голове не укладывается.
- Знаю, знаю. - Пьета присела за стол для шитья. - Я сама всю неделю задавала себе этот вопрос, потому что, если честно, он меня уже достал. Наверное, мне и вправду следовало бы послать его ко всем чертям.
- Ну так почему бы тебе не уйти от него и не открыть свое дело? По-моему, сейчас самое подходящее время. И ты наверняка сможешь увести у него пару клиентов, чтобы было с чего начать, а?
Пьета рассказала сестре о платье с пионами и о сделанных ею набросках для собственной небольшой коллекции.
- Так чего же ты ждешь? Действуй, сестра! - подзадоривала ее Адолората. - Ступай завтра утром на работу и скажи ему, что увольняешься.
- Да, но что, если…
- Не думай о том, что может пойти не так. Тебе надо поверить в собственные силы. Ты сшила мне великолепное платье без всякой поддержки со стороны Николаса Роуза. Папа всегда говорил, что готов одолжить тебе немного денег для начала. Ты можешь найти подходящую мастерскую, разместить объявления в журналах для новобрачных, а это платье с пионами станет твоим первым заказом. Попробуй для разнообразия подумать об этом как о приключении, а не как о головной боли.
Пьета знала, что Адолората права. Ждать больше не имело никакого смысла. Она помогала сестре стаскивать платье, а сама уже думала о том, сколько перед ней открывается возможностей.
- Уходи от него прямо завтра, - подытожила Адолората, отправляясь к себе в комнату. - Обещай мне, что так и сделаешь.
- Погоди, - окликнула ее Пьета. - Что ты там говорила про свой план относительно свадьбы…
Но Адолората лишь заговорщически улыбнулась, на секунду обернувшись.
- Завтра, все завтра, - только и сказала она.
- Сегодня я ухожу от Николаса Роуза.
Пьете казалось, что, если она сообщит об этом достаточному количеству людей, тогда ей волей-неволей придется так поступить.
Мама подняла глаза от тарелки с хлопьями:
- Правда? И ты откроешь собственное дело? То-то папа обрадуется! Беппи, Беппи, сию же минуту иди в дом! У Пьеты для тебя потрясающая новость.
Отец ворвался на кухню, даже не отряхнув с рук землю. На нем были только полинявшие шорты.
- Какая новость? Что случилось?
- Сегодня я увольняюсь с работы и открываю свое дело, - сообщила Пьета.
Забыв о том, что у него грязные руки, Беппи схватил Пьету за плечи и звонко расцеловал в обе щеки.
- Ну наконец-то! Я так рад! - восторженно кричал он, пытаясь счистить черные пятна с белой блузки, но только еще больше размазывая грязь. - Это будет нелегкий труд, дочка, но я знаю, ты об этом не пожалеешь. - И он пустился рассуждать, каким образом сумеет ей помочь.
По дороге на работу Пьета заскочила в лавку Де Маттео, чтобы выпить кофе и купить что-нибудь на завтрак.
- Сегодня я увольняюсь с работы, - сообщила она Гаэтане, принимая из ее рук завернутое в бумажку пирожное. - И открываю свое дело. Буду шить свадебные платья.
- Поздравляю. Если я встречу девушку, собравшуюся замуж, порекомендую ей тебя.
Пьета хотела было спросить ее насчет невесты Микеле, но в лавочку вошел очередной покупатель, и Гаэтана отошла, чтобы обслужить его.
Но одно дело говорить об этом друзьям и знакомым и совсем другое - сообщить эту новость Николасу Роузу. Все утро Пьета провела в хлопотах. Ей следовало оставить дела в идеальном порядке, чтобы ее преемница без труда могла принять на себя ее обязанности. Она прибралась у себя на столе, сложила в свою объемистую сумку несколько личных вещей и переписала телефоны и адрес Элен Сиэли и ее размеры к себе в ежедневник. Как только Николас узнает, что Пьета станет его конкуренткой по бизнесу, он сам захочет, чтобы она немедленно ушла.
Она так нервничала, что ее трясло, но теперь, когда она всем раззвонила о своем уходе, отступать было поздно.
- Николас, у вас найдется свободная минутка? - с замиранием сердца спросила она.
Он посмотрел на часы:
- Да, но только одна минутка. У меня на обед назначена важная деловая встреча.
Пьета едва не задохнулась.
- Я решила… В общем, я увольняюсь… - с запинкой начала она.
- О, Пьета, Пьета, не сейчас, - покачал головой Николас, натягивая малиновый кафтан а-ля Джавахарлал Неру. - Если ты задумала выжать из меня прибавку к жалованью, не могли бы мы обсудить это немного позже, когда я вернусь с обеда, ладно?
- Нет, вообще-то я серьезно. Дело не в прибавке к жалованью. Я ухожу и собираюсь открыть свое дело.
- Вряд ли это разумно. Оставить все, что ты здесь имеешь, и работать на свой страх и риск в какой-нибудь крохотной дорогущей студии, чтобы вскоре прогореть? Не стоит. Николас Роуз нужен тебе, и ты об этом знаешь.