Глава 8
На следующее утро Кэрли довезла Эрика и Шона до школы и поехала к своей матери. Сегодня утром она сделала несколько попыток поговорить с Андреа, даже принесла завтрак на подносе в ее комнату с тем, чтобы остаться вдвоем. Но как только девушка поняла, что мама не изменила свое решение об ее отъезде в Англию, она замкнулась в себе. Кэрли могла с таким же успехом разговаривать с собакой. Остаток утра прошел в напряженном молчании.
Барбара открыла дверь до того, как Кэрли успела позвонить.
- Я увидела, что ты подъезжаешь.
Обняв дочь, она прижала ее к своему розовому сатиновому платью. Несколько долгих секунд они стояли так, затем Барбара спросила:
- Надеюсь, то, что ты хочешь сообщить мне, будет лучше выражения твоего лица.
- Намного хуже, мама.
Барбара взяла дочь под руку и повела в дом.
- Ты уже позавтракала?
- Я ничего не могу есть, - ответила Кэрли. - А Вэлли дома?
- Он ушел полчаса назад, если он тебе нужен, я могу вернуть его домой за пару минут.
Кэрли села у горящего камина и протянула руки к огню.
- Нет, не надо, - сказала она. - Он и так довольно быстро узнает о том, что происходит.
- Я не думала, что мне придется вытягивать из тебя что случилось.
- Извини.
Кэрли сложила руки и зажала их между коленей.
- Я все думаю, как лучше сказать тебе об этом, но так ничего и не придумала.
- Тогда говори прямо.
Кэрли все еще колебалась, думая, что произнеси она эти слова вслух, они приобретут еще большее значение и важность.
- Андреа думает, что Дэвид ее отец. Она хочет поехать в Англию, чтобы жить вместе с ним.
Ноги перестали держать Барбару, и она беспомощно опустилась в кресло, стоявшее рядом с камином.
- Вчера я видела Дэвида в магазине Тэрнера и почувствовала, что происходит что-то, но никогда бы не подумала, что все зашло настолько далеко.
- Дэвид не говорил, что видел тебя, - сказала Кэрли.
- Боже милостивый, как Андреа узнала, что Итен не отец ей?
- Позавчера вечером он много выпил и затеял спор с Дэвидом, а она невольно услышала их.
Жизнь всегда найдет, как проучить беззаботных и неосторожных.
- Как вы могли быть столь беспечны и непредусмотрительны?! - воскликнула Барбара. - Вы же хотели уехать с мужем из города, как только узнаете, что приехал Дэвид.
- Игра в прятки вряд ли помогла бы. Я должна поступать с учетом того, что есть на самом деле.
Кэрли встала, сняла куртку и бросила ее в кресло.
- Этого не могло случиться в прошлом году. Тогда ничто не смогло бы убедить мою дочь уехать.
Она повернулась к камину и пристально посмотрела в яркое пламя.
- Она изменилась. Я перестаю ее узнавать. Раньше мы были так близки.
- По мере роста человек меняется и все больше познает самого себя. Этого не случится, если ребенок все время будет держаться за юбку матери.
- А какой была я?
Барбара встала и обняла дочь за плечи.
- Случалось, я была не уверена, заговорим ли мы когда-нибудь с тобой в нормальном тоне и достойных выражениях.
- Я не помню…
- Время - лучшее лекарство. Все, что нам пришлось пережить, было для тебя естественным и правильным, а для меня - одни мучения.
- Как я смогу общаться с дочерью, если нас будет разделять расстояние в четыре тысячи миль?
Кэрли еще крепче обняла свою мать, как бы желая, чтобы жизненная энергия и опыт матери передались ей.
- Я вспомнила, наверное, где-то читала, что дети часто воспринимают фантазии как реальность. Андреа, должно быть, показалось очень заманчивым представить себя вдруг дочерью самого Дэвида Монтгомери.
- Она думает, что наконец-то узнала, почему отец относится к ней как-то по-другому, чем к Эрику и Шону. Я пыталась сегодня утром поговорить с ней, но она упорно не хочет общаться со мной. Андреа считает, что я предала ее, а Итен и Дэвид невинные, сторонние наблюдатели.
- Сейчас она думает, что ее все обманули - она на самом деле не такая, как все ей внушали вокруг, - уверенно сказала Барбара. - Поэтому Андреа должна кого-то обвинять. Лучше всего тебя, кого же еще? Кроме того, какая же девушка, родившаяся и выросшая в таком захолустном маленьком городке, как Бекстер, не ухватилась бы за возможность иметь своим отцом такого человека, как Дэвид? Он богат и знаменит, живет в прекрасном замке в заморской стране. Это ли не мечта?
Машинально Барбара начала искать в карманах платья сигареты, хотя бросила курить еще два года назад.
- Теперь понятно, почему ты так плохо выглядишь.
Она приподнялась, взяла лицо дочери в свои ладони и нежно поцеловала.
- Дэвид считает, что мы должны ее отпустить, - сказала Кэрли и присела на бортик камина.
- Подожди минутку, - задумалась Барбара, - здесь чего-то не хватает. Я понимаю позицию Итена, даже могу понять Андреа, мечтающую иметь как красивый подарок знаменитого отца на короткое время, а что Дэвид? Согласится ли он с этим?
- Он делает это как одолжение старому другу.
- Опомнись, кому ты здесь это говоришь. Какая у него настоящая цель?
Кэрли приподняла голову и пристально посмотрела на мать.
- Я сказала ему всю правду - или, по крайней мере… почти всю.
Барбара опустила руки в пустые карманы.
- И он так это все и оставит? А не попытается ли Дэвид выведать у тебя, кто же на самом деле является отцом девочки?
- Я отказалась это сделать, и он не стал возражать.
- Значит, он все еще любит тебя, не так ли?
Кэрли сжалась под взглядом матери.
- Почему ты это спрашиваешь?
- Потому, что это единственное объяснение. Ради чего еще он может претендовать на Андреа, зная, что она не его дочь.
От мамы ничего невозможно скрыть.
- Господи, сколько же я натворила глупостей, - воскликнула Кэрли. - Я поставила Дэвида в ложное положение. Теперь все зависит от того, захочет ли он оставаться отцом Андреа. Ведь в целом мире нет никаких стоящих объяснений, почему он должен делать это.
Барбара нежно потрепала волосы дочери.
- Довольно. Ты вышла замуж за Итена с тем, чтобы Дэвид смог в жизни идти своим путем. Даже если он думает, что ты поступила неверно, то во всяком случае, не может осуждать твои поступки. Если же он захочет помочь тебе теперь, то никто и ничто на этой прекрасной божьей земле не заставит его поступить иначе.
- Пострадает не он, а его жена.
- Перестань выдумывать новые неприятности.
- А что, мне делать, если Итен поведет себя по-другому?
- Девочка моя, перестань мучить себя. Ты сделала все, что могла, чтобы твой ребенок рос и воспитывался в любящей семье. Кто же мог предвидеть, что Итен будет досаждать тебе тенью Дэвида все эти годы.
- Я никогда не была достойной женой Итену.
- Ой, какой же должна быть достойная жена?
Кэрли беспомощно развела руками.
- Лучше, чем я.
- На деле это означает, что ты должна была любить Итена так же, как любила Дэвида.
Барбара чуть пригнулась, чтобы поглядеть в лицо своей дочери.
- Или, можно сказать, как продолжаешь любить Дэвида.
Кэрли разглядывала складки на своих широких брюках.
- Дэвид Монтгомери был лучшей частью моей жизни. В то время я еще верила в сказки со счастливым концом. Я никогда не вышла бы замуж за Итена, если бы не забеременела тогда.
- Ты имеешь в виду, если бы не была изнасилована, - уточнила Барбара.
- Это не главное. Важно то, что Итен никак не может забыть, что я забеременела в девушках.
- Он знал, в каком ты положении, когда предложил тебе выйти за него замуж. Я не вмешивалась… У него был свободный выбор - жениться или отказаться от тебя. Можно предположить, что здесь все в порядке. С другой стороны, в случившемся грехе нет твоей вины. Ты создала для мужа и детей хорошую семью и комфортабельную жизнь. Невозможно требовать большего.
- Тогда скажи мне, почему мой муж пьет, а дочь собралась уехать жить к человеку, которого она знает меньше недели?
- Ты не сказала, как ты сама себя чувствуешь и что думаешь о своей жизни…
- Речь не обо мне. Я не в счет.
- Где-то я уже слышала однажды эти слова? - сказала Барбара недовольным голосом. - Движению феминисток действительно не хватает чего-то, чтобы их голоса зазвучали со всей силой.
Кэрли подбросила в камин полено и подвинула его щипцами в горячие угли. Как только оно загорелось, она поставила на место каминный экран.
- Я ценю все, что ты говоришь, но я пришла сегодня сюда не за этим, мне нужна помощь физическая, а не моральная поддержка.
- Что мне сделать для тебя?
- Помоги мне найти способ удержать Андреа.
- Ты не считаешь, что надо просто ей сказать, что Дэвид не является ее отцом.
- Мы обе знаем, почему я не могу сказать это.
- Мне надо немного подумать.
Кэрли бросила щипцы и обняла мать.
- Ты всегда приходишь на помощь, когда мне это очень нужно.
- Пусть надежда не покидает тебя, любимая, - нежно ответила мать.
- Андреа загнала тебя в угол. Ты должна сделать все, как это бывало и раньше, чтобы защитить девочку, даже если сейчас речь идет об ее отъезде.
- Как я смогу это сделать? Даже если Дэвид одержим мыслью удочерить Андреа, он не имеет понятия, что значит быть отцом юной девушки. Очевидно, что его супруга не хочет иметь собственных детей. Что же она подумает, когда ее муж предстанет перед ней с дочерью-подростком?
Кэрли чувствовала, как слезы, с которыми она боролась все утро, жгут ее глаза.
- Что я буду делать, если моя дочка уедет? У меня разорвется сердце, если я потеряю ее.
- И у меня тоже, - тихо сказала Барбара.
Глава 9
Дэвид мельком посмотрел на часы на приборной доске "Тауруса". Прошло уже полтора часа после приземления Виктории, но она так и не произнесла ни одного слова. Они находились в тридцати минутах езды от Бекстера, но еще ничего не было решено.
- Нам надо поговорить обо всем, - наконец, начал Дэвид.
- Ты не имел права говорить этой девочке, что она может жить с нами, не посоветовавшись сначала со мной.
- Случилось так, что эта девочка - моя дочь!
Господи, что он делает? Не сошел ли он с ума? Что он собирается делать, если Андреа на самом деле будет жить вместе с ними?
- Нонсенс. Все это для меня слишком большая шутка.
Виктория расправила юбку своего элегантного костюма от "Жоржа Рич".
- Должна сказать, Дэвид, что несколько удивлена. Почему ты не настоял на анализе крови? Как ты узнал, что ребенок действительно твой?
- Я знаю ее мать.
- Это еще ни о чем не говорит, - Виктория окинула мужа взглядом. - Тебе не трудно будет пояснить?
- Мы любили друг друга, и девочка была зачата.
- И эта женщина ждала столько лет, чтобы сказать тебе об этом… - Виктория нахмурилась. - Я, кажется, забыла, как это… А, вспомнила: "она хотела быть уверенной, что ты осуществишь свою писательскую карьеру".
Дэвид устало вздохнул.
- Сарказм заведет нас в никуда.
- Извини меня. У меня мало опыта в таких ситуациях. А как же я должна вести себя?
- Хорошо, - уступил Дэвид, - может быть, будет излишне ожидать, чтобы ты была счастлива от появления Андреа. Я не очень тронут фактом, что являюсь отцом. Но нельзя не видеть, что с появлением девочки произойдут, очевидно, какие-то изменения в укладе нашей жизни, поэтому хочу спросить тебя. Виктория, можешь ты предположить, что хотя бы часть этих изменений будет положительной и приемлемой для тебя?
Почему он спорил так настойчиво, отстаивая возникшее не по его инициативе положение. Дэвид не был сторонником объявить себя отцом пятнадцатилетнего ребенка.
- Я не понимаю, как ты можешь быть так жесток. Неужели тебе не ясно, что присутствие этой девочки в доме будет постоянным напоминанием для меня? Каждый раз при виде ее я буду вспоминать детей, которых потеряла.
Дэвид вздрогнул. Он никак не мог убедить себя, что два выкидыша, случившиеся у Виктории еще в начале их семейной жизни, не были результатом сделанного ею еще давно аборта, а ссылки на "сердечные боли", которые она время от времени испытывала, свидетельствовали лишь о ее нежелании попытаться еще раз родить ребенка.
- Я хочу, чтобы ты все-таки подумала о возможности приезда к нам в Лондон Андреа.
- Дэвид, у тебя какая-то странная избирательная память. Вспомни, мы уже обсуждали как-то возможность усыновления чужого ребенка. С тех пор мое мнение остается неизменным. Я довольна своей жизнью. Мне много приходится трудиться над расширением круга наших друзей, углублением отношений с ними, над поддержанием установившегося уклада нашей жизни.
- Это то, что я вряд ли смогу забыть.
- Тогда почему же ты?..
- Так, черт возьми, что же ты хочешь, чтобы я сделал?
Дэвид искал выход своим чувствам, но не в состоянии был найти его. Он испытывал огорчение и расстройство, которые были вызваны тем положением, в котором он оказался. Кэрли была сама по себе со своими тревогами, а Итена это вообще уже не беспокоило.
Виктория выпрямилась и приняла строгую осанку.
- Дэвид, говори в нормальном тоне или вообще не говори.
- Я хотел, чтобы ты, Виктория, послушалась меня и осталась дома, - сказал он, теряя контроль над своим плохим настроением.
- Как было бы удобно. И что же ты тогда бы сделал? Появился с ребенком на руках и представил ее мне как "свершившийся факт"?
- Твои слова неостроумны. Если Андреа поедет с нами в Англию, то придется выполнить сотню разных формальностей, прежде чем можно будет вывезти ее из страны.
- Что ты подразумеваешь под "если"? - спросила Виктория, ухватившись за неопределенность сказанного. - У меня создалось впечатление, что приезд этой девочки к нам дело уже решенное. Означает ли твое "если", что, может быть, ничего не состоится?
- Решено было только то, что она приедет к нам, а когда и как еще не обсуждалось. Насколько мне известно, сегодня утром после моего ухода Андреа вроде изменила свое решение, но выбор за ней.
Виктория была разгневана.
- Выбор целиком за ней, а я не могу сказать и слова, не правда ли?
- Можешь ты понять мое положение наконец? Не могу же я сказать своей единственной дочери, что для нее нет места в моем доме?
Было немного удивительно заметить, как легко Дэвид начал погружаться в собственную ложь.
Виктория потихоньку успокоилась. Они проехали более пяти миль, прежде чем она обратилась к Дэвиду снова.
- Будет трудно устроить девочку в школу в это время года, но я попытаюсь. Уверена, что Анна и Ричард помогут, если мы их попросим.
Дэвид знал свою жену слишком давно, чтобы позволить себе обмануться в отношении перемены ее настроения.
- А их дочка, кажется, учится в Швейцарии? - спросил он мимоходом.
- Да, в Элоне. Они и не собираются посылать ее учиться еще куда-нибудь. Подумай, как было бы замечательно для Андреа научиться кататься на лыжах в Альпах. Не думаю, что кто-то из ее друзей имеет такую возможность. Что касается Ле Розей… она всегда сможет туда поступить. Я знаю, люди в Ле Розей очень гостеприимны в отношении иностранных детей.
Дэвид свернул с автострады на дорогу, ведущую к Бекстеру. Он должен был что-то сказать Виктории в ответ. У нее было достаточно здравого смысла, чтобы предложить самое хорошее - учеба в школе, где ребенок сможет общаться с детьми королей, дипломатов и других привилегированных лиц мира сего.
- Извини, Виктория, так не пойдет. Мы не будем отправлять Андреа ни в какую школу-интернат на континенте. Ей будет тяжело покидать дом, в который она только что приедет, не успев даже в нем немножко обжиться. И потом, ей совсем ни к чему дополнительная психическая нагрузка от режима, гвалта и шума, чем знамениты любые школы-интернаты.
Виктория отвернулась от Дэвида, наблюдая за пробегающей мимо сельской местностью.
- Тогда какие же у тебя планы?
Неожиданно какое-то покровительственное чувство овладело сознанием Дэвида.
- В Лондоне есть немало хороших школ.
Даже прожив в Англии более двенадцати лет, он избегал говорить "общественные школы", поскольку в реальности они не являлись таковыми и воспринимались им как частные.
- Андреа не сможет удержаться ни в одной из действительно хороших школ. Если ты настаиваешь, чтобы она осталась в Англии, то ей было бы лучше поступить в такую школу, как Миллфилд или в мою старую школу Викомб Аббей, где она сможет получить хорошие знания и приличное воспитание.
- Удивительно, - сказал Дэвид, - ты еще не встречалась с Андреа, а уже составила о ней свое мнение. Как, прости меня, ты смогла оценить ее возможности, ни разу не видя ее?
- Просто я реалистка, - ответила Виктория в примирительном тоне, как бы наконец поняв, что заходит в опасную зону. - Она может от природы быть способной, но трудно ожидать от девочки, выросшей в маленьком провинциальном городке Штатов, что она сможет быть равной с детьми, посещающими школу в Лондоне с малых лет.
Поскольку Дэвид упорно не соглашался с ее мнением, Виктория предложила другое решение.
- Если необходимо, мы сможем нанять ей преподавателя. И если она достаточно способная, то с помощью учителя сможет выйти на один уровень с другими учениками. Тебе не приходилось испытать на себе, как трудно вписаться в школьное сообщество, а особенно уже сложившееся, психологически?
Дэвид не спешил соглашаться с доводами жены, как бы они ни были убедительны.
- Дети адаптируются гораздо легче, чем взрослые. Перемены могут оказаться трудными вначале, но Андреа справится с ними. Я уверен, что в какую бы школу девочка ни пошла, она не будет там единственной американкой.
- Я удивляюсь тебе, Дэвид. Речь идет не о национальности, как о причине возможных проблем. Все дело в ее способностях и в воспитании. Вообще, ты не очень-то склонен обращать внимание на тех, кто несчастен. Особенно часто ты забываешь о людях, о которых сам же призываешь проявлять заботу. Не замечал? Хотя независимо от того, подтверждаешь ли ты это или нет, ты знаешь, что я права. Иначе я не затевала бы этот спор.
Дэвид сбросил скорость, когда они въехали на окраину городка.
- Все, что я знаю, - это то, что Андреа хочет жить вместе со мной, и я сделаю все, что бы для этого ни потребовалось.
- А твоя жена будет обречена?
- А жене, Виктория, все остальное.
- Тогда зачем мы спорим?
Прежде чем Дэвид смог сказать что-либо, жена добавила:
- Я не позволю себе быть стесненной в чем-то этой девочкой. Как только Андреа пересечет мне дорогу, уйду я либо уйдет она.
Дэвид направил машину на автостоянку мотеля.
- Добро пожаловать в Бекстер, - сказал он, мысленно готовясь к следующему раунду конфронтации.
Виктория посмотрела в окно, потом на мужа.
- Это что, шутка? Ты не можешь всерьез рассчитывать, чтобы я согласилась жить в таком "дворце", как этот.
- Я пытался предупредить тебя…
- Дэвид, это не смешно.
- Послушай, это лучшая гостиница в Бекстере.
Все следы злости исчезли с лица Виктории, их сменило выражение растерянности.
- Почему ты не смог арендовать дом?
- Здесь такое не принято.