- О Боже мой, Боже мой, Боже мой, - причитает с придыханием отец Тим, с трудом справляясь с сумасшедшей силой Барбары. Наконец к нему приходят на помощь, и общими усилиями Барбару удается оттащить от ребенка.
Но та все еще пытается схватить Терезу, выкрикивая снова и снова:
- Что ты наделала! Что ты наделала!
Семейный доктор Эван Брокмен прибывает первым, он живет по соседству. Это человек с аристократической внешностью и замечательным врачебным тактом. Сегодня вторую половину дня он собирался провести на поле для гольфа и был уже одет соответственно, когда позвонила Барбара Флорио и лихорадочно затараторила в трубку.
Вскоре после него прибывают пожарные. Они быстро разворачивают шланги брандспойтов и бегом тащат их в заднюю часть сада, к сараю, от которого к тому времени остается только почерневший остов. К воротам подъезжают два полицейских автомобиля, с завывающими сиренами и включенными красно-голубыми проблесковыми маячками. На улице толпятся соседи. Это одна из самых фешенебельных улиц на Пасифик-Хайтс, но богатые люди, оказывается, тоже любят поглазеть на что-то необычное. К этому времени доктор Брокмен уже отправил Девон и Терезу принять холодную ванну. Для этого пришлось собрать весь лед, какой только нашелся в доме. Миссис де Кастро здесь же, стоит у раковины, держа под струей холодной воды покрывшиеся волдырями руки. Она медленно покачивает головой и что-то бормочет по-испански.
На Девон только трусики. Тереза лежит вялая, примостивши голову на руки Девон, уставясь глазами в потолок. Доктор приседает на корточки рядом с ванной и осторожно освобождает Терезу от остатков одежды. На обезьяньем личике Терезы возникает гримаса боли. На теле видны покраснения, кое-где появились волдыри, но в основном ничего катастрофического. Этой девочке невероятно повезло. В очередной раз. Ведь сравнительно недавно доктору уже приходилось оказывать ей помощь. И тогда было то же самое: шок и легкие ожоги. Несчастный случай на кухне - в противне воспламенилось масло, и огонь перекинулся на стены и потолок. На этот раз все много серьезнее. Во всех отношениях.
Он бросает взгляд на Девон.
- Мне кажется, у нее нет ничего серьезного, - говорит он, обращаясь к ней. - А как ты себя чувствуешь?
- В порядке, - говорит Девон. Но при этом дрожит. Очевидно, еще не оправилась от шока.
- Ты действовала очень смело, - негромко произносит доктор. - Ты спасла ей жизнь.
Он видит, как запачканные сажей губы девочки трогает слабая улыбка. По его глубокому убеждению, в этом доме постоянно что-то не так, и единственным нормальным существом здесь является именно Девон. Ему слышно, как в соседней комнате мать девочек что-то кричит в телефон. Она разговаривает с их отцом, который сейчас в Лос-Анджелесе, по делам.
- Не знаю! - Голос Барбары срывается на визг. - Она залезла в сарай и взяла канистру с бензином. Откуда, черт возьми, я знаю? Она ненормальная! Ее надо отправить в сумасшедший дом!
Рядом с ней отец Тим, его загорелое лицо напряженно-озабоченно. Он видит, что в этом хаосе у него из рук ускользает замечательный подарок, который она собиралась сделать епископату. Плод его многомесячной работы. Дочери Барбары ему никогда не нравились. Теперь он их определенно ненавидит.
Завывая сиреной, из ближайшей больницы прибывает "скорая помощь". Бригада из четырех человек с белыми сумками в руках спешит в дом. Они заполняют ванную комнату, оттеснив в сторону доктора Брокмена. Он рассказывает им о случившемся, а затем они начинают действовать. Сильно взволнованный и к тому же облитый водой, он направляется в спальню.
Барбара Флорио сидит на кровати, в одной руке телефон, в другой зажат бокал с виски. Рядом симпатичный молодой священник. Он выглядит подавленным. Доктор Брокмен, который наблюдает Барбару уже несколько лет, прекрасно знает, что ей не следует принимать алкоголь. Он также знает, что она уже почти алкоголичка, а сейчас находится на грани, когда алкогольная зависимость может стать необратимой. Он внимательно смотрит на Барбару, как она делает большой глоток виски и злобно проговаривает в телефон:
- Боже мой, ну конечно же, она это сделала специально. Ты что, меня не слушаешь? Она хотела сжечь свои игрушки. Майкл, она опасна, черт побери. Она нас всех погубит. Недавно чуть не сожгла кухню. На этот раз…
Доктор осторожно тянет руку к бутылке "Гленливита", не уверенный, правильно ли поступает, открыто выпивая при своей пациентке. Голова Барбары поворачивается, как на шарнире, и ее злые выпученные глаза останавливаются на нем.
- Да, - говорит она, - он здесь. - И протягивает трубку доктору: - Майкл хочет поговорить с вами.
Доктор берет трубку.
- Майкл? Это Эван Брокмен.
Голос у Майкла Флорио нетерпеливый.
- Как девочки?
- Сейчас ими занимается бригада "скорой помощи". Им исключительно повезло. Обеим. Тереза в шоке, но серьезных ожогов нет. Обгорела только большая часть волос. Девон тоже в шоке. Майкл, она вытащила Терезу из огня, просто голыми руками. Это самый отважный поступок, какой я только…
- Эван, ради Бога. Насколько сильно они пострадали?
- Я же говорю, весьма незначительно, насколько можно судить. Волосы и ресницы, конечно, опалены. Руки в волдырях. Но ожоги у них несерьезные. Минут через пятнадцать ребята из "скорой помощи" дадут более точную информацию. - О кататоническом состоянии Терезы он не упоминает. С этим можно подождать, пока не будет проведено обследование. Доктор видит, как Барбара хватает бутылку и направляется к двери. Молодой священник спешит за ней.
В коридоре отец Тим пытается успокоить Барбару. Но ее успокоить невозможно.
- Оставьте меня в покое, - всхлипывает она.
- Барбара, пожалуйста, попытайтесь успокоиться…
Она заламывает руки.
- О Боже, как я страдаю!
Она говорит о себе. Дочери ее определенно не интересуют, насколько они пострадали, и все остальное. До них ей нет никакого дела. Ничего себе мать, думает отец Тим, эгоцентричная, занятая только собой, не замечающая ничего вокруг. Но в том, что она страдает, сомнений нет.
- Может быть, мы удалимся куда-нибудь на несколько минут и тихо помолимся? - предлагает он.
- Я была так счастлива. - По ее лицу струятся слезы. - Мне наконец показалось, что я действительно сделала в своей жизни что-то доброе.
- Вы и сделали! - восклицает он с волнением. - Сделали!
- Они меня ненавидят, - рыдает она.
- Кто вас ненавидит?
- Они, - говорит она, кивая белокурой головой в направлении ванной комнаты, где двум ее дочерям как раз в это время оказывают помощь. - Господи, как хочется умереть.
- Барбара, не надо. Давайте помолимся вместе.
- Отстаньте, - взвизгивает она. - Пожалуйста, пожалуйста, оставьте меня в покос. Уходите. Прочь.
- Не позволяйте только, чтобы этот инцидент разрушил ваши намерения, - почти умоляет он. - Вас ведет божественное провидение, Барбара. Вы поступаете правильно, пожалуйста, поверьте мне!
Она пристально смотрит на него, и ее глаза снова отвердевают, становясь похожими на влажную речную гальку.
- Это единственное, что вас тревожит, верно? Этот участок. Деньги.
- Нет! - Он благородно негодует, оскорбленный в лучших чувствах. - Я забочусь о вас, Барбара. О вашей душе.
Она на несколько секунд задерживает на нем пристальный, ставший снова горячечным взгляд. Затем обмякает и стонет с мольбой:
- Уйдите от меня, пожалуйста.
- Барбара, пойдемте куда-нибудь в тихое место и помолимся.
- Не беспокойтесь о вашем гребаном участке! - выкрикивает она ему в лицо слова, которые, видимо, заставят его наконец отстать. - Он ваш. Не беспокойтесь. А сейчас уходите!
И он наконец уходит, озабоченно пробираясь сквозь толпу к своему спортивному автомобилю. Барбара Флорио - несчастная, издерганная душа. Она отчаянно пытается сделать в своей жизни что-нибудь доброе, и он готов ей помочь достичь успеха, просто горит нетерпением. Причин тому много. Но отца Тима не покидает чувство, что эта женщина обречена.
В спальне доктор Брокмен все еще беседует по телефону с отцом девочек.
- Пламя помогла погасить экономка. У нее на руках тоже волдыри. Сарай сгорел, и похоже на то, что половина сада…
- Плевать я хотел на этот ее сад. Я хочу поговорить с Девон.
- Но там еще не закончила работать бригада "скорой помощи". Майкл…
- Ты говоришь по радиотелефону?
- Да.
- Тогда передай ей трубку. Сейчас же.
Доктор Брокмен знает этот тон. Майкл Флорио не тот человек, с которым спорят. Доктор направляется в ванную комнату, где и передает трубку Девон, через спины врачей "скорой", запятых как раз осмотром ее рук. Осмотр этот довольно болезненный, но Девон зажимает трубку между своим милым плечиком и ухом. У нее лицо Мадонны, только кисти не Чикконе, а Боттичелли, и оно только что слегка подрагивало от боли. Теперь же на нем появляется улыбка.
- Папа? О, папа! - Она слышит голос отца, и ее глаза закрываются. - Я в порядке, пап. Тереза тоже. Она не виновата.
Внезапно доктору Брокмену приходит в голову, что ему не следовало позволять Барбаре Флорио удаляться со спиртным. Ведь там же у нее есть еще и таблетки. В прошлом уже бывали инциденты. Его вызывали сюда много раз, особенно с тех пор, как ее брак начал давать трещину. Ни одна из попыток самоубийства, которые предпринимала Барбара, не была подлинной, это ясно. Лично его больше беспокоили участившиеся у нее приступы ожесточенности. Он сомневается, знает ли Майкл, такой всегда занятой, такой деловой, что Барбара, накачавшись спиртным, порой бьет девочек всем, что попадет под руку. Но вкупе с таблетками, которым Барбара оказывает предпочтение, даже малая доза алкоголя может привести к серьезным последствиям. Дурдом какой-то, думает он, отправляясь на поиски Барбары.
Дом кишит людьми: друзья семьи, слуги, пожарные, полиция, две бригады "скорой помощи". Внимание доктора привлекает похожая на валькирию женщина в голубой форме, которая что-то высматривает среди тлеющих углей сарая, несмотря на то что пламя еще не полностью потухло. Объявился даже Пол Филиппи, адвокат Майкла Флорио. Он беспокойно шныряет в толпе, похожий на бультерьера, каковым, впрочем, и является, что-то бормоча в трубку мобильного телефона. Наконец доктор обнаруживает Барбару Флорио в комнате для стирки. Он подозревает, что в нормальном состоянии она сюда не заходит. А сейчас вот сидит там, где плюхнулась, среди больших дорогостоящих сверкающих машин, потягивает "Гленливит" и громко хрупает таблетками.
- Барбара, ради всего святого, - охает он, выхватывает из ее пальцев упаковки и просматривает названия. - Сколько вы их приняли?
- О Боже, Эван. Что мне делать?
Он пытается вспомнить, когда был выписан рецепт, чтобы таким образом вычислить, сколько штук этих разноцветных леденцов было поглощено и за какой срок, но очень скоро понимает, что это бесполезно.
- Прошу вас, Барбара, успокойтесь, хотя бы на мгновение. Сколько таблеток вы приняли? Вот этих?
- Шесть или семь. Не знаю.
- А этих?
- Не знаю. - Она всаживает розово-алые ногти в великолепные белокурые волосы. Барбара привлекательная женщина, хотя излишества и всякого рода волнения, конечно, влияют, отчего ее лицо становится отечным. Она полногрудая, у нее вообще сочная фигура и поведение соответствующее, то есть кокетливое, так что с тех пор, как они с Майклом фактически разошлись, недостатка в мужчинах у нее не было. Но тем не менее ни один из них, казалось, не был способен заполнить образовавшуюся внутри нее пустоту. Впрочем, даже Майкл не смог этого сделать. Их брак, начавшийся так чудесно пятнадцать лет назад, закончил свое существование почти так же, как этот садовый сарай сегодня, то есть взорвался и сгорел дотла. - Она хочет убить нас. Она хочет нас сжечь.
- Кто, Тереза? Не глупите.
- Это так. Я никогда не считала, что инцидент на кухне - случайность. Теперь я это знаю наверняка.
- Она еще ребенок, - произносит он мягко. Затем пробует ее пульс, проверяет зрачки. - Барбара, пожалуйста, попытайтесь вспомнить, сколько именно таблеток вы приняли.
- А почему, собственно, и так удивляюсь, что она меня ненавидит? - вдруг спрашивает Барбара и добавляет срывающимся голосом, который наполняет сердце доктора печалью: - Я ведь чертова неудачница. А так старалась. Так старалась.
- Я знаю. И, к вашему сведению, добились успеха. Просто вам самой очень трудно.
Она смеется ему в лицо отрывистым смехом, обдавая резкими парами виски.
- Я дрянь! Поганая, эгоистичная стерва, и вы это знаете, - произносит она насмешливо.
- Барбара, может быть, вам следует сменить обстановку? - осторожно произносит он. - Может быть, на некоторое время отдать девочек Майклу?
Ее голова дергается, глаза свирепеют.
- Никогда! Никогда! Самый лучший способ досадить ему, Эван, это сделать так, чтобы он был с ними разлучен.
- Вы действительно хотите заставить его страдать?
- Если бы могла, я бы отрезала ему яйца, - бросает она.
- Это все пьяный разговор. А где отец Тим? - Помощь священника ему бы сейчас не помешала.
- Он ушел.
- Ушел? - удивленно спрашивает доктор.
- Все вы одинаковые. Правда, Эван? Доктора, священники, мужья. Все одинаковые. И вам всем нужно только одно. А что касается меня, то я вам до лампочки. Господь тому свидетель.
- Пойдемте. - Он обнимает ее за плечи и пытается поставить на ноги.
- На этот раз я должна его уделать, - произносит она, скашивая глаза на доктора Брокмена.
- Полно упираться. - Ее плоть упруго-мягкая, податливая и вроде бы должна возбуждать, если бы не кожа, которая внезапно кажется ему на ощупь какой-то липкой и холодной. Это потому, что температура у нее пониженная. Попробуйте поднять ее, такую тяжелую, да еще когда она сопротивляется. Доктор замечает, что зрачки у Барбары начинают расширяться.
- Достать его… уделать, - повторяет она. - Хочу уделать его как следует. - Ее голос становится совсем хриплым, она высовывает язык (вернее, он сам высовывается, рефлекторно), голова бессильно падает вперед, так что волосы закрывают лицо.
- О черт, - стонет доктор. Он с трудом ставит Барбару на ноги и тащит к двери, громко зовя на помощь.
Появляется испуганная горничная. Они вместе выволакивают Барбару в коридор. В это время по нему двигаются работники "скорой помощи" с девочками. Тереза пристегнута к носилкам на колесиках, бледная, с закрытыми глазами. Девон тоже на носилках, завернута в одеяло.
- Мы забираем их обеих на ночь, - говорит доктору старший бригады "скорой помощи". - Их физическое состояние, похоже, опасений не вызывает. Но они перенесли шок и должны некоторое время находиться под наблюдением. - Его глаза останавливаются на фигуре Барбары, которая стоит с поникшей головой между доктором и горничной (вернее, повисла на них) и постанывает, пуская слюни. - Что с ней?
- Передозировка, - тихо отвечает доктор Брокмен. - Транквилизаторы, антидепрессанты и алкоголь. Я не знаю, сколько она всего этого проглотила.
- Ладно, - спокойно произносит врач "скорой". - Давайте посмотрим.
Вскоре после интенсивного массирования живота и спешного препровождения в туалет, где ее рвет, Барбара присоединяется к процессии, которая направляется в больницу. Последний раз, когда доктору Брокмену удается бросить на нее взгляд, она сидит, развалясь, на заднем сиденье в машине "скорой помощи", вяло вороша пальцами с розово-алыми ногтями свои как будто светящиеся белокурые волосы. А ведь она похожа на Мэрилин Монро, думает он неожиданно. И знает это. И ей нравится пребывать в этом образе. Она даже выработала у себя привычку характерно подрагивать нижней губой, особенно когда он с ней беседует о ее проблемах. Прежде чем машинам тронуться, доктору удается переброситься парой слов с Девон.
- Скоро приедет папа, - сообщает она. Девочка спокойна, хотя чувствуется, что ей больно. - Он будет здесь вечером.
- Хорошо. Я рад.
- Особенно папа нужен Терезе, - продолжает Девон, как бы извиняясь за все это печальное происшествие. - Нам обеим нужен.
Доктор Брокмен осторожно целует Девон в лоб.
- Ты храбрая, - говорит он девочке. - Так и держись.
Она в ответ улыбается.
- Вы едете с нами?
- Конечно. Я буду следовать за вами в моей машине.
- Спасибо, - шепчет она, закрывая глаза.
Ее носилки вкатывают в машину "скорой помощи". Дверь закрывается. Машина отъезжает. Чтобы толпа расступилась, водителю первой машины приходится включить сирену.
Семейный доктор устало облокачивается на капот своей машины и поднимает глаза на дом. Надо же, до чего обманчив может быть вид. Ведь какой должна была бы быть жизнь в этом доме? Ну конечно же, благодатной, спокойной и мирной. Казалось бы, здесь не должно случаться ничего такого, что наполняло бы его воем сирен, толпами посторонних и болью. Но именно это как раз и случилось.
Доктор Эван Брокмен трет лицо, затем нащупывает трубку мобильного телефона, чтобы позвонить партнеру по гольфу. Клюшки сложены в багажнике его "вольво", но теперь ему придется провести остаток дня в больнице, присматривая за двумя обожженными девочками и их матерью, которая говорит о себе, что она поганая эгоистичная стерва.
Он поднимает глаза вверх. Небо голубое, только в воздухе все еще пахнет гарью.
Часть первая
Воздух
Катманду. Непал
Двенадцать месяцев спустя
- Где мой ребенок? Принесите его.
Воспаленное горло пересохло, так что вместо слов слышался один хрип. Она болезненно сглотнула и попыталась снова:
- Пожалуйста.
Ее лба коснулась ладонь. Ребекка открыла глаза. В мозг вонзился свет, ей показалось, что туда всадили нож для колки льда. Она попыталась разглядеть, кто это склонился над ней. Кажется, сестра, лицо какое-то коричневое, глаза темные. Она что-то говорила, но слов Ребекка различить не могла.
- Пожалуйста, прошу вас, - прошептала она.
Тонкая рука обняла ее за плечи и приподняла. Голова Ребекки безвольно свесилась набок, потому что совершенно не было сил держать ее прямо. Губы почувствовали край стакана. Вода. Она благодарно выпила. Очень болело горло. Все остальные части тела были невесомыми, словно окоченевшими.
Теперь изображение стало немного резче.
- Мое дитя, - взмолилась она. - Принесите мне ее. Пожалуйста.