Тед стоял сзади и чуть в стороне от нее - так близко, что улавливал тонкий запах духов, слышал прерывистое дыхание и ощущал ее тревогу. Ему передавалась дрожь прикоснувшихся к нему пальцев. Чувствовалось, как напряглись мышцы ее руки, шеи, лица. Интересно, расслабится она, если погладить ее руку или изящную шейку?
Он засомневался, зная, что лишен душевной способности сделать так, чтобы эта женщина расслабилась.
- Дори…
Поспешный голос хозяйки прервал его:
- Я тут готовлю лимонад. На улице страшно жарко, а Кэт так долго играла на солнце. Она любит свежий лимонад, только чтобы был очень сладкий. Девочка такая костлявая, что ей не повредит немного…
- Дорис.
Так же неожиданно заботливая мать смолкла. Он взял лимон из ее ладошки, положил на разделочный столик и медленно повернул женщину лицом к себе. Такое положение не было более интимным, чем то, в котором они стояли перед этим, но могло выглядеть таковым. Она смотрела куда-то вниз, и его взгляд вполне естественно остановился на ее губах. Казалось, еще мгновение, и он прильнет к ним. Но в ушах соблазнителя все еще звучал предостерегающий намек Кэт насчет поцелуев и тому подобного.
- Кэт сообщила, что я вел себя ужасно в тот вечер и это вызвало у тебя ответную грубость.
- Да, вероятно она забыла, что нельзя говорить такое взрослому человеку, - не поднимая глаз, огорченно ответила Дорис.
- Но она права. Я был несдержан и солгал тебе.
Женщина совсем сникла, продолжая пялиться на какую-то точку на его груди.
Он неуверенно приложил кончики пальцев к ее щеке. У нее была мягкая и теплая раскрасневшаяся кожа. Ему всегда хотелось прикоснуться к ней, с самого первого раза, когда они только познакомились. Увидев девушку, он бесцеремонно, не смущаясь присутствия жениха, протянул руку, прямо-таки заставляя ее обменяться рукопожатием. Занятие с ней любовью было всего лишь исступленным слиянием тел, а самые трепетные чувства он испытал от вполне невинных прикосновений - вроде теперешнего. Он мог бы пролежать всю ночь, лишь обнимая любимую, гладя ее волосы, лаская спину и грудь, притрагиваясь к лицу.
Если бы только она подарила ему целую ночь.
- О многом я сожалею, Дори, - мягко проговорил он, отрывая пальцы от ее лица, - но только не о том вечере с тобой. Как бы это ни было плохо и несправедливо по отношению к Греху, я не сожалею о нашей близости и никогда не сожалел. Даже зная, как ужасно все обернулось, я бы не хотел вернуться в прошлое и все изменить.
Дорис молча повернулась к разделочному столику и занялась своим делом: разрезала пополам лимоны и стала подкладывать в соковыжималку. Она знала, что он пристально наблюдает за ней, но не оглядывалась, боясь встретиться с ним глазами. Неторопливо выжала все лимоны, выбрала косточки, вылила сок и мякоть в высокий стеклянный кувшин. Добавив холодной воды и насыпав сахару, помешала, пока он не растворился. Когда все это было проделано, нож и выжималка ополоснуты, столик вытерт, а остатки лимонов выброшены в мусорный бачок, она, сполоснув руки, наконец повернулась к нему лицом.
- Я бы многое сделала по-другому, если бы только могла.
- Что, например? - настороженно спросил он.
- Я бы не так вела себя с тобой.
По его глазам было видно, что он все помнит. Ее нападки и оскорбления. И как во всем пыталась обвинить его. Будучи виноватой сама, она хотела возложить всю ответственность на него и выглядеть чистенькой. Эта попытка причинила ему глубокую боль, а у нее вызвала большой стыд.
- Я бы не так вела себя тогда, - повторила она. - Во всем, что сделала, чего не успела. Мне кажется, что, будь я тогда лет на пять постарше, могла бы поумнее разобраться с тобой и с Грегом. Не допустила бы такого срама.
- Если бы ты была на пять лет старше, вы бы с Грегом были уже женаты.
Она отвернулась опять, взяла три стакана из шкафчика слева от раковины, наполнила их льдом, налила лимонаду и один протянула ему.
- Если бы у нас было время проверить себя в браке, не думаю, что он продлился бы долго, - призналась она с мучительным для себя прямодушием. - Помнишь, что ты сказал, когда пришел в последний раз в мою квартиру?
И опять глаза и весь облик Теда выдали его. Ей было ясно, что он не забыл подробности той встречи. Они разговаривали на ее кухне буквально спустя полчаса после того, как он узнал, что они с Грегом должны пожениться через четыре дня. Он был в гневе и отчаянии, пытался отговорить ее. Она же испытывала страх и уговаривала себя согласиться на уже объявленный брак.
А ведь он оказался прав.
"Ты не любишь его, Дори, во всяком случае ты любишь его не так, как женщина любит мужчину… Ты не будешь счастлива с ним… Он не вызовет в тебе тех чувств, которые ты проявила ко мне… Ты никогда не будешь хотеть его так, как хочешь меня".
Не добившись ничего своими уговорами, он крепко поцеловал ее. Ее моментально бросило жар. Сразу же захотелось его и, как ни стыдно это признать, прямо там, в крошечной кухоньке, но ее желание уже стало неисполнимым. Перед ней стоял совершенно другой человек - холодный, недоступный, высокомерный. Она выгнала его и, когда он ушел, расплакалась, словно предчувствовала его правоту.
Спустя четыре дня, стоя в церкви городка, в котором выросла, вся в белом атласе и кружевах, она поняла, что совершила ошибку…
- Грег был мне близок, - тихо проговорила Дорис. - Я любила его, но не так, как женщина любит мужчину. Ты был прав во всем.
- Я же хотел… - Тед оборвал фразу, услышав, как открывается задняя дверь.
Дорис слабо улыбнулась. Он хотел сказать, что я получила то, что заслужила. Пытался предостеречь меня, но я не желала слушать.
В кухню вбежала Кэт, держа под мышкой бейсбольные перчатки, и поспешно кинулась к стакану с лимонадом, стоявшему на разделочном столике. Проглотив парой глотков половину его содержимого, она улыбнулась гостю.
- Ну, вы целовались или что там еще? По крайней мере, мама уже не кажется сердитой.
- Кэтрин! - зардевшись, всплеснула руками мать. - Ты забываешься!
- Ну, ма, я что - не должна была замечать, как ты дуешься из-за него весь день вчера и сегодня?
- Что ты не должна, так это лезть в дела, которые тебя не касаются, - принялась отчитывать ее Дорис, забыв про румянец, опаливший ее лицо. - И сними эту…
Прежде чем она договорила, Кэт смахнула с головы кепку, отсалютовала ею матери и швырнула в коридор. Когда она там криво повисла на крючке, девочка издала восторженный вопль и крутанулась на месте.
- Во какая у меня меткая рука!
Расстроенная Дорис обхватила дочь за плечи.
- У тебя меткая рука, болтливый рот и пустая голова.
- Сама знаю, - согласилась Кэт с детской непосредственностью. - Но я всего лишь твой ребенок, и ты должна любить меня.
- Угу. Если ты пришла надолго, забирай свой лимонад и пойди умойся.
- Потом поиграем в покер, о'кей? И ты тоже, ма?
- Я уже забыла, как в него играть, детка.
- Тед научит тебя.
Дорис украдкой взглянула на стоявшего у разделочного столика гостя со сложенными на груди руками. Он не принял, но и не отверг предложения Кэт. Это зависело, подсказывала улыбка на его лице, только от нее самой.
- Не берись за безнадежное дело, - посоветовала дочь.
- Почему безнадежное?
- Сама сказала, что забыла, значит ты плохой игрок.
Женщина вздохнула и многозначительно проговорила:
- Я никогда не знаю, что приберечь, а что сбросить.
Она рассчитывала, что он поймет истинное значение ее слов, и его потемневшие глаза подтвердили, что он-таки понял.
- Может, мне удастся когда-нибудь научить тебя, - неуверенно произнес Тед.
Уроки, которые он преподал ей в прошлом, были одновременно и горьки - по ее вине, - и сладки. Ну а те, которые решит преподать в будущем, могут оказаться такими же… или - да поможет ей Бог - более суровыми, чем все, что она вынесла до сих пор.
- Ну же, ма! - Кэт дергала ее за руку, стараясь привлечь к себе внимание. - Это же будет весело.
- Ну ладно. Но сначала приведи себя в порядок. - Она подождала, пока шаги дочери не затихли на лестнице, и покачала головой. - Иногда мне кажется, что она растет малолетней преступницей.
- Нет, она чудесный ребенок. Ты должна гордиться ею.
Его добрые слова наполнили ее и радостью, и болью. Они оба могли бы гордиться дочерью. Оба должны любить ее и стараться защитить, разделяя вдвоем невероятную сладость родительских уз. Она же должна найти способ сказать ему об этом, просто обязана.
И скажет. Скоро.
Но пока что ей нужно выиграть время. Нужно заново узнать его. Ей необходимо проводить с ним больше вечеров наподобие сегодняшнего. Необходимо поговорить с ним, извиниться перед ним, возместить ему все то, что произошло по ее вине. Но пока нужно отсрочить тот момент, когда он может возненавидеть ее.
Нельзя допустить окончательного краха их отношений.
- Какие проблемы, Дорис? - озабоченно спросил он, вырвав ее из плена обуревавших мыслей. - Каждый раз, когда я говорю что-то хорошее о Кэт, у тебя такое выражение, словно… - Он подыскивал подходящие слова и, не найдя их, недоуменно пожал плечами. - Будто тебе не по душе, что она нравится мне или что я нравлюсь ей.
Она протестующе закачала головой.
- Это неправда. Я хочу, чтобы вы были… - Друзьями? Это было бы невыносимо обидно для них обоих. Между ними существует нечто гораздо прочнее и важнее, нежели простая дружба, - неотъемлемая кровная связь между дочерью и отцом. Семейную связь - вот чего она хочет.
И чтобы семья включала и мать. Не желает она оставаться одиночкой.
- Я хочу, чтобы ты полюбил ее, - несмело проговорила Дорис. - Она моя дочь! Тед, а ты… - Моя первая и истинная любовь. Моя страсть, мое наваждение. Отец моего ребенка. В конце концов она сделала трусливый, менее всего подходящий выбор из возможных: - Ты лучший друг Грега.
- Тогда отчего такое страдальческое лицо?
- Не знаю. - Она выдавила из себя жалкое подобие улыбки. - В следующий раз я постараюсь исправиться.
Его взгляд не смягчился. Он может быть самым суровым и холодным человеком, который ей когда-либо попадался. И самым нежным и любящим, успокоила она себя и попыталась подольститься.
- Ну же, Тед. Я ведь извинилась, а?
- Нет, не извинилась.
Дорис нерешительно подошла к нему и с силой сжала его руки.
- Я сожалею, Тед. Сожалею обо всем, что когда-либо наговорила тебе, обо всем, что я сделала, а не должна бы. Я была молодой, глупой и застенчивой, испугалась пойти на риск. Я сожалела об этом прошедшие десять лет и буду сожалеть до конца жизни. Удовлетворен?
Ее взгляд упал на их руки. У него были длинные пальцы и мозолистые ладони, кожа темная и чуть жесткая. В этих руках таилась огромная сила, скрытая мощь, которая может смягчить боль с той же легкостью, что и причинить ее. Сильные, нежные, заботливые руки. Как ей не хватает их!
Медленно, словно и не хотел этого, он поменял положение их рук и теперь уже сам перебирал ее пальцы. Чуть потеплевший взгляд замер на лице женщины.
- Нужно гораздо больше, чтобы удовлетворить меня, - послышался его шепот.
Еще минуту назад ей было просто приятно держать эти руки в своих. Но сейчас, когда его пальцы, перестав двигаться, внезапно сжались, вызывая в ней дрожь, это стало угрозой. Сладкой, соблазнительной, полной обещания, но тем не менее угрозой.
Со смешком, выдавшим ее взволнованность, Дорис высвободилась из этого опасного плена и подошла к ближайшему шкафчику.
- Ты не стал привередливым, а? - спросила она, расплывшись в широкой улыбке. - Не забыл, чем я потчевала тебя на протяжении двух месяцев? Кажется, тебе нравилось. У меня есть чем умилостивить дорогого гостя.
С верхней полки она взяла коробку воздушной кукурузы и пакет его любимого шоколадного печенья с кремом, достала вазочки. Тед безучастно похаживал по кухне. Интересно, о чем он думает? Ее не покидало предчувствие, что, узнав всю правду, он не сдастся так легко, будет настаивать на своем, заставит ее объясниться и, неизвестно, простит ли? Бог свидетель, он-таки имеет право на объяснение. Просто она боялась, что не сыщет слов, чтобы хоть чуточку оправдать себя, добиться его понимания и прощения.
Хозяйка поставила угощение на стол. Отрешившись от своих мыслей, он сел, благодарно кивнув, и протянул руку за попкорном.
- Я не стал привередливым, Дорис, - нарушил наконец он молчание. - Просто я всегда был жадным, когда это касалось тебя. Я взял все, что ты можешь дать, а хотел большего - все сразу.
С кончика языка у нее готов был сорваться вопрос: что значит "все сразу"? Да, была страсть, была любовная связь. Но большего она не могла себе позволить, потому что была слишком напугана, думала, что на самом деле любит Грега. Разве ей не твердили всю жизнь, что она должна выйти за него заму, разве все не ждали этого?
Ей тоже хотелось бы большего - романтической любви, уверенности в будущем, заботливости любимого человека. Насколько другой была бы их жизнь, если бы она дала ему шанс, о котором он просил, если бы попыталась проверить свои чувства к нему. Она не сомневалась, что он вернулся бы к ней после корейской кампании. Женился бы на ней, радовался ребенку. Они создали бы для Кэт настоящую семью - с матерью и любящим отцом. А она сама была бы избавлена от долгих лет лжи и одиночества…
Тед, очевидно, понял ее состояние. Он поднялся и взял вазочку с печеньем.
- Спорю, что Кэт оно тоже нравится. Бери свой лимонад и приходи в гостиную. Мы покажем тебе, как нужно играть.
И скрылся в коридоре. Несколько секунд спустя Дорис услышала топот детских ног - дочь неслась по лестнице к гостю.
Большего… Да, она хотела большего. Просто не поняла этого до того, как стало слишком поздно.
Теперь всегда будет слишком поздно.
Они сразу отказались от игры в покер "по правде" и поддавались Дорис, но ей пришлось все же бросить свои карты.
- Вы играйте дальше, - сказала она, поднимаясь и собирая пустые стаканы, - а мне нужно заняться обедом.
Складывая в кучу зубочистки, которыми они расплачивались вместо денег, Тед проводил взглядом хозяйку, потеряв интерес к игре. Сидевшая напротив него Кэт собрала и растасовала карты и положила колоду перед ним. Он не подснял, а сразу взял верхнюю. Это оказалась дама червей. Одна ушла готовить - пришла другая. Все в масть, усмехнулся Тед. Надо бы помочь Дорис.
- Я думаю, хватит на сегодня, - обратился он к маленькой партнерше.
Сощурив глазки, девочка понимающе ухмыльнулась.
- Вы отошлете меня смотреть телевизор, а сами пойдете на кухню целоваться?
Вырубленная из камня "покерная физиономия", о которой говорила Дорис, была единственным средством спасения от разбиравшего Теда смеха.
- Тебе тоже не возбраняется пойти на кухню. Уверен, всем найдется дело в приготовлении обеда.
- Нет уж, спасибо. Я все же посмотрю немного мультики. - Она смешала свой выигрыш с его более внушительной кучкой зубочисток и выбежала из гостиной. Через мгновение он услышал, как наверху заработал телевизор на слишком большой громкости.
Он сложил карты, подобрал остатки печенья и отправился на кухню. Дорис шинковала овощи, пока в кастрюле с холодной водой оттаивал кусок мяса.
- Ты оказалась права, - заметил он, ставя почти пустую вазочку на разделочный столик. - Ты безнадежна.
- Ха, я же выиграла две раздачи, - возразила она.
- Верно, но ты выиграла их потому, что сама не знала, что делала. - Он остановился рядом с ней и пустил воду, чтобы сполоснуть руки. - Смысл в том, чтобы играть расчетливо, а не выигрывать случайно.
- Выигрыш есть выигрыш, и не важно, как ты его добился. - Она подождала, пока он обсушит руки, и передала ему нож, попросив нарезать лук. Прошло десять лет с тех пор, как они готовили вместе, подумал он, подавляя yxмылку. Она же ведет себя так, будто это было только на прошлой неделе.
Открыв микроволновую печь, Дорис потыкала вырезку указательным пальцем и переложила с тарелки в пакет, наполненный аппетитно пахнущим маринадом.
- К тому же, - продолжила она начатый разговор, - я безнадежна только в азартных играх.
- И в спорте, - добавил он. - Кэт говорит, что и моряк из тебя совсем никудышный. Да и рисковать ты не очень-то любишь.
- Ну-ну, давайте, объединяйтесь с дочерью против меня. - Она улыбнулась ему беззаботно и поддразнивающе. - А ты-то намного ли лучше? Ты-то чем рискуешь?
- Я же пришел сегодня сюда, а?
- Ух, словно для этого нужна смелость.
Он закончил с луком, переложив его в поданную хозяйкой тарелку, и потянулся за тремя огромными перцами, которые она оставила в сушилке, - зеленым, темно-красным и цвета чистого золота.
- Нужна отчаянная храбрость, чтобы быть рядом с тобой, - отшутился он, ловко нарезая колечки сладкого красного перца.
- Почему? - Ее улыбка уже не была поддразнивающей, а стала мягкой и чувственной. - Я же не кусаюсь, ты ведь знаешь.
- Как мне помнится, один раз ты чуть не сделала это.
- А как мне помнится, тебе это понравилось.
Понравилось? Господи, да это было просто восхитительно! Она открылась со всей страстью и пылкостью, не пряча упоения близостью, неутолимой жажды, любопытства… А ее поцелуи, сладкие, но неумелые, ее ласки, столь нетерпеливые и откровенные! Казалось, что вот-вот она просто проглотит его.
И он был без ума от ее невинности и разбуженных им женских начал.
Он же любил ее!
- Итак… - Желая сменить тему, пока они снова не увязли в прошлом, он ухватился за первое, что ему пришло в голову. - Что мы готовим?
- Уичито. Тебе все еще нравится ковбойская пища?
- Еще как. Все время, что мы были в Корее и на Филиппинах, я жутко тосковал по добротной техасской еде.
Она ухватила колечко красного перца и стала жевать его, прислонившись к шкафчику и наблюдая за его работой.
- Тебе понравилось на Филиппинах?
- Ага. Там отличное место для семейных. Я бы вернулся туда в мгновение ока.
- Ты жалел когда-нибудь, что у тебя нет семьи?
Он взглянул на нее, соображая, с чего бы она стала такой задумчивой.
Разрезав последний перец на аккуратные колечки, он вытер руки и повернулся к ней лицом. Уже не к месту были поддразнивания и беззаботность.
- Я всегда думал, что женюсь, обзаведусь детьми и проведу жизнь в трудах и выплатах за дом, машины, отпуска, за университетское образование детей и их свадьбы. Никогда не представлял, что останусь холостяком в тридцать пять.
- А что случилось? - тихо спросила она, с печалью в голосе и на лице. - В чем дело-то?
Он ответил прямо и откровеннее, чем она ожидала.
- В тебе. Я хотел тебя. Ты же выбрала Грега. На этом и поставим точку.
Дорис резко повернулась, ухватила пакет с мясом, блюдо и щипцы и выскочила за дверь. Какое-то время он оставался на месте, потом медленно подошел к окну. Женщина неподвижно стояла у газового гриля, спиной к дому. Ее плечи были напряжены, голова опущена.
Прямота и откровенность не всегда впрок, подумал Тед, направляясь во двор. Задняя дверь хлопнула, ступеньки заскрипели под его тяжелыми шагами, но Дорис не повернулась, только окаменела еще больше.