- Что, сцен не будет? - нагло поинтересовался Ник после небольшой паузы. Ах, он, оказывается, просто увёл меня от свидетелей предполагаемого скандала! Паразит, хоть бы спасибо сказал. Я мило улыбнулась и легко ответила:
- А что, есть смысл? Да я и раньше подозревала, что ты бабник.
Неожиданно для меня, это его задело, он запальчиво сказал:
- Ну, должен же я что-то жрать, если уж не могу убивать. Или мне с голода загибаться?
Я мысленно повторила его фразу, потом ещё раз. И всё равно ничего не поняла. Пришлось сознаваться.
- Ник, давай-ка поподробнее, а то я ничего не понимаю.
- Что ты не понимаешь?
Несколько мгновений мы с недоумением смотрели друг на друга, затем я пошла на вторую попытку:
- Ник, тебе для питания нужна кровь, так?
- Человеческая кровь, - отстраненно уточнил он, - И эмоции.
- Давай по порядку,- попросила я, - Что, кровь животных не подходит? Ведь по составу похоже.
Ник долго смотрел на меня так изучающе, что мне стало неловко. Наверное, это как-то проявилось внешне, потому что взгляд вампира стал насмешливым. А его слова вообще выбили меня из колеи:
- Ты не пробовала жареную саранчу?
Лёгкость мысли необыкновенная! Что это он вдруг? Я представила себе такое лакомство и почувствовала подступающую тошноту.
- Очень полезная вещь с большим содержанием белка, - наставительным тоном продолжал Ник, - Во многих странах едят. Надо взять молодых насекомых, оборвать лапки и крылышки...
- Ник, не продолжай, пожалуйста,- жалобно попросила я, - Мне даже представлять это противно.
Он замолк на мгновение, а затем, продолжая с любопытством меня разглядывать, поинтересовался светским тоном:
- Так что ты говорила о животных?
- Снимаю вопрос, - с досадой сказала я, - Значит, для вас пить кровь животных совершенно неприемлемо.
- Совершенно, - подтвердил Ник, и брезгливо поморщившись, добавил, - И от шерсти потом не отплеваться.
- Значит, всё-таки приходилось? - удивилась я, - Что же произошло, что довело тебя до этого?
- Это не интересно, - отмахнулся вампир.
- Если я спрашиваю, значит мне интересно, - возразила я, и сразу пожалела об этом. Наверное, не от хорошей жизни решил Ник так разнообразить своё меню, и, скорее всего, вспоминать об этом ему неприятно.
- Давай не будем листать печальные страницы моего прошлого, - ответил Ник с лёгкой улыбкой и иронией в голосе, но взгляд его стал отсутствующим, и я опять пожалела о своём вопросе. Надо срочно переключиться на другую тему.
- А донорская кровь подходит?
- Не-а, без эмоций невкусно, - отозвался Ник. В его голосе звучала скука, но видно было, что он с трудом сдерживает улыбку. У меня создалось впечатление, что он смеётся надо мной, хотя я и не понимала, что смешного было в моих вопросах.
- Ну, а что там с эмоциями?
Ник взглянул на меня и отвернулся к пруду.
- Для поддержания существования одной крови мало. Мне нужны человеческие эмоции, пусть не каждый раз, но хотя бы иногда. Чем они сильнее, тем реже нужна такая подпитка. Эмоции умирающего, как правило, самые сильные. Но сойдёт и влюбленность, и зависть, и боль, - всё равно что. Между прочим, если эмоции достаточно яркие, то и крови меньше надо.
У меня это не очень укладывалось в голове, и я уточнила:
- А что будет, если ты этих эмоций вообще не получаешь?
- Сначала нарастающая апатия, потом полный распад личности.
- А тогда в лесу, когда вы с Дэном, - я запнулась, вспоминая безучастный взгляд жертвы вначале, и дикие вопли и хрипы в конце. Ник понял:
- Вначале я поставил блокировку на сознание, а когда Дэн смог придти в себя достаточно для самостоятельного питания, он её снял, да я и сам собирался это сделать, просто он меня опередил. Ещё вопросы?
- Будут, - пообещала я твёрдо, - дай только осмыслить информацию. Да, а почему ты не можешь убивать и как это согласуется со смертью того человека в лесу?
- Я только несколько глотков сделал, его Дэн выпил, - охотно ответил Ник, - Вообще-то он тоже не убивает для еды, но экстремальный случай, когда речь идёт о выживании, не считается.
Ник помолчал, сидя совершенно неподвижно с отсутствующим взглядом. Когда я уже решила, что не дождусь продолжения, он, наконец, лаконично объяснил:
- Когда я был молод и неосторожен, меня спасла человеческая девочка, спрятав от разъярённой толпы в своей комнате. Она потребовала от меня обещания, что я не буду убивать для еды, и я дал.
Безразличие, с которым Ник говорил, показалось мне наигранным, и я спросила:
- Ты жалеешь об этом обещании?
Ник удивлённо посмотрел на меня:
- Нет, к чему? Что сделано, то сделано. Я приспособился, и у меня всё хорошо.
Он снова повернулся к пруду и с задумчивым видом замер в полной неподвижности. Я, не желая выводить из этого транса, долго рассматривала вампира, размышляя о том, что услышала. Как ни странно, моя злость на Ника улеглась. Почему-то мне было жаль его.
Глава 6
Ник
После смерти нашего мастера, мы с Максом некоторое время путешествовали вместе. Городок, в котором мы остановились в тот день, как и все человеческие города, был грязным и вонючим, с узкими кривыми улочками. Оставив вещи на постоялом дворе, мы отправились на охоту. Народ бродил толпами, они отмечали какой-то праздник. Я не охотился слишком долго, и сейчас чувствовал в себе сосущую пустоту, во рту был металлический привкус, горло саднило. Солнце село несколько часов назад, а я всё кружил по улицам и не мог найти трезвого одинокого прохожего. Наконец, когда я уже начал отчаиваться, и распалённый жгучим голодом, был готов совершить какую-нибудь глупость, мне повезло. Я проходил мимо трактира, когда его двери распахнулись, и оттуда вывалился какой-то парень. Задев меня плечом и не заметив этого, он, не отходя далеко, развернулся к стене и начал справлять нужду. Еле дождавшись, когда он закончит, я схватил его за немытые волосы и, запрокинув его голову назад до хруста в позвонках, вцепился в горло. Он не мог сопротивляться без риска свернуть себе шею, только слабо отпихивал меня руками и хрипел. Я жадно глотал его кровь, упиваясь болью и ужасом и стараясь не замечать резкий привкус алкоголя, и настолько увлёкся, что не обратил внимания на то, как из трактира на улицу вышло сразу несколько человек. Они-то заметили меня в тот же миг.
- Вампир! - услышал я истошный вопль за спиной, но даже тогда не смог оторваться от своей жертвы. Ломая шею этому пьянчуге, я сделал ещё несколько глотков, смакуя его агонию, и только потом, швырнув его безжизненное тело в подбегавших людей, бросился наутёк. К сожалению, я слишком промедлил. Дома, вплотную подступающие друг к другу, не давали возможности свернуть. Привлечённые криками моих преследователей, появлялись всё новые группы людей с дубинами, кольями, факелами, - откуда только всё взялось. Я, отбиваясь и уворачиваясь, промчался мимо нескольких человек, пытавшихся преградить мне дорогу, получил несколько весьма ощутимых ударов, и понял, к своему ужасу, что если следующая группа, вылетевшая мне наперерез будет чуть побольше, я могу и не прорваться. Ноги плохо слушались, кружилась голова - похоже, я был банально пьян. Дома на улице, по которой я бежал сейчас, были богаче, их окружали сады. Заметив отсветы факелов у ближайшего перекрёстка впереди себя, я из последних сил перепрыгнул через ограду и, помчался по саду. Ставни одного из окон на втором этаже дома, мимо которого я двигался, были открыты. Свет там не горел. Возблагодарив свою удачу, я вскарабкался по стене и укрылся в доме.
В комнате никого не было, хотя у стены стояла расстеленная постель. За дверями слышались приближающиеся шаги. Я в панике огляделся, но не нашёл никакого укрытия. Сундучки, стоявшие у стен и выполнявшие очевидно и функцию лавок, были слишком малы для меня, даже если бы и оказались пусты, гардероб в углу был заперт, а щель между полом и кроватью была слишком узка. Больше в комнате ничего не было, кроме небольшого комода, на котором стоял канделябр на три свечи, тумбы с зеркалом и низенькой скамеечки перед ней. Я забился в самый тёмный угол комнаты и скорчился там, стараясь занять как можно меньше места, со слабой надеждой, что при тусклом свете свечи несовершенство человеческого зрения не позволит вошедшему меня заметить. Это оказалась девушка, точнее девочка лет четырнадцати, немного полноватая, какими часто бывают девочки в этом возрасте. Она была ещё в платье с шалью, хотя её русые волосы были уже заплетены на ночь. К моему несказанному облегчению, в её руках действительно была всего лишь свеча, а не канделябр, чего я опасался. Девочка поставила свечу на сундук, подошла к окну, немного постояла, вглядываясь в темноту, закрыла ставни и повернулась к комнате. К великому моему сожалению заметила она меня сразу. Несколько секунд она пристально разглядывала меня, очевидно видя только бесформенную тёмную груду, потом различила человеческие очертания, тихо ахнула и, прикрыв рот рукой, шагнула назад. С ужасом ожидая, что сейчас она подымет визг на весь дом, я обратился к ней дрожащим испуганным голосом:
- Прошу вас, юная леди, не выдавайте меня, я не причиню вам вреда.
- Кто вы такой, и что делаете в моей комнате? - требовательно спросила она, правда эффект был подпорчен тем, что её голос был таким же испуганным и дрожащим, как мой. Я скользнул чуть ближе к свече и несколько в сторону, занимая такое положения, чтобы мои глаза не выдали меня хищным отблеском, и чтобы хозяйка комнаты заметила, что я одет, как дворянин. Я знал, что моё телосложение и тип лица при плохом освещении часто вызывают иллюзию, будто я совсем юн, и благоразумно решил не отвечать на первую часть вопроса, рассчитывая, что буду принят за человеческого подростка. Устремив на девочку умоляющий взгляд, я начал говорить прерывающимся голосом, тщательно подбирая слова:
- Меня зовут Николас. Несколько пьяных ремесленников сочли, что я был непозволительно груб с их приятелем. Они набросились на меня. Когда я попытался от них убежать, меня начали преследовать и другие люди. Леди, вы не представляете, как ужасна может быть толпа пьяной черни. Меня несколько раз ударили дубинками. Если они найдут меня, то забьют до смерти.
В моём голосе звучал страх, и девочка заколебалась:
- Но вы не можете оставаться в моей спальне.
- Я не задержусь здесь надолго. Сейчас они прекратят обыскивать этот квартал, я сразу уйду и не посмею больше никогда вас потревожить. Прошу вас, добрая леди, не откажите мне в милосердии.
- Не называйте меня так, мой отец всего лишь торговец, - заметила она, направляясь к двери, - Здесь вы в безопасности, и можете оставаться, пока вас ищут. Но мне не подобает быть наедине с вами.
Она взяла свечу и подошла к комоду, желая, очевидно, зажечь свечи в канделябре, чтобы не оставлять меня в темноте.
- Не делайте этого, прошу вас, свет привлечёт излишнее внимание, а я вполне могу обойтись без него.
Девочка кивнула и вышла. Я стал слушать, что творится вокруг. Голоса моих преследователей звучали у самого дома. Мужской голос, вероятно принадлежавший хозяину, высказывал возмущение и требовал немедленно убраться, обещая спустить собак на пьяных наглецов, вломившихся на чужой участок. Не смотря на грозившую мне опасность, это заставило меня улыбнуться: в доме не было ни одной собаки. Выслушав историю про сбежавшего вампира, мужчина заявил:
- Какая ерунда, вы тут толчётесь уже с четверть часа. Ваш вампир, если только он не привиделся вам с пьяных глаз, давно уж на другом конце города. Убирайтесь-ка живо и не мешайте порядочным людям спать.
Он захлопнул дверь и продолжил уже совсем другим тоном:
- Лиззи, милая, ты давно уж должна быть в постели. Ступай.
Речь хозяина дома произвела должное впечатление на толпу. Люди начали разбредаться. Я приоткрыл ставень и выглянул. Уходить было ещё рано.
Девочка вошла в комнату с испуганным, но решительным видом, и с порога спросила:
- Это правда? Вы вампир? Вы сейчас убили человека?
- Леди Элизабет, вы обещали мне безопасность, - мягко напомнил я. По комнате распространялся чесночный аромат, очевидно, моя спасительница решила принять меры предосторожности. Я невольно поморщился от резкого запаха.
- Отвечайте же! - потребовала она.
- Мне жаль, если это вас огорчает, но да.
Она сжала губы и выставила вперёд руку с распятием, которое до этого прятала в складках шали. От её резкого движения язычок пламени свечи затрепетал. Распятие было большим, металлическим, и, вероятно, тяжёлым. Я шарахнулся в сторону с выражением ужаса на лице: мне не трудно, а девочке будет спокойнее. Не сводя с меня глаз, она осторожно поставила свечу и сурово сказала:
- Я не желаю, чтобы последствием моего неосторожного поступка стала смерть невинных людей, а вы убиваете каждую ночь. Само ваше существование греховно и смертоносно.
- Мои невольные кормильцы далеко не всегда погибают, - возразил я. - Частенько они не только остаются живы, но и в счастливом неведении о близком знакомстве со мной.
- Вот как! - удивилась она. - В таком случае, можете ли вы поклясться, что никогда более не посягнёте на людскую жизнь?
Такого я не ожидал, но, поразмыслив, решил, что требование моей спасительницы вполне выполнимо, хотя какие-то исключения оговорить надо:
- Такую клятву я дать не могу. Мне приходится защищаться от людей, страстно желающих прервать моё земное существование. Но я клянусь вам, леди Элизабет, что никогда более я не лишу жизни невинного человека ради развлечения или пропитания.
Девочка немного помолчала, обдумывая мои слова. Её поднятая с распятием рука ощутимо дрожала от усталости. Наконец, она промолвила:
- Хорошо, пусть так. А сейчас, прошу вас удалиться. Ваши преследователи уже разошлись.
Я скользнул к ней быстрее, чем она могла заметить, мягко вынул тяжёлый крест из её руки и отшвырнул его на кровать, чтобы не привлекать внимания домочадцев шумом. Её ладонь в моей руке бессильно расслабилась и покрылась ледяным потом, лицо побледнело. Склонив голову, я коснулся губами тонких пальцев и, отгоняя внезапно возникшее острое желание вонзить клыки в это дивно пахнущее запястье, нежно сказал:
- Лиззи, ограничения, которые вы наложили на меня очень суровы, но тем не менее я не могу выразить, насколько глубока моя благодарность. Скажите, что я могу сделать для вас?
Она осторожно отняла свою руку и ответила быстрым яростным шёпотом:
- Я надеюсь, что вы никогда больше не попадётесь мне на глаза!
Я пристально посмотрел на неё и, печально вздохнув, насмешливо произнёс:
- Как пожелает леди. Прощайте, дорогая Элизабет, и попросите отца, чтобы он подарил вам серебряную цепочку. Поверьте, она защитит вас лучше, чем крест или чеснок.
Распахнув ставни, я покинул дом тем же путём, как и вошёл в него и вернулся на постоялый двор, не привлекая к себе излишнего внимания. Перед глазами стояло очаровательное юное личико. Почему-то было горько.
Когда я рассказал Максу о событиях этой ночи, он расхохотался и долго не мог остановиться. Когда же способность к членораздельной речи вернулась к нему, он сказал:
- Чего только пьяный мужчина не пообещает симпатичной мордашке! Бедняга! Конечно, не надо было давать никаких обещаний. Если не мог сосредоточиться и взять её под контроль, надо было по-простому, свернуть ей шею. Похоже, длинный язык здорово осложнил тебе существование. Ладно, придумаем что-нибудь. В конце концов, для тебя могу убивать я.
Я вспомнил сильный острый вкус агонии моей сегодняшней жертвы, и с сожалением подумал, что больше никогда не почувствую ничего подобного.
- Спасибо, братишка, но я полагаю, что пока в состоянии и отвечать за свои слова, и прокормиться самостоятельно.
- Ну, как хочешь, друг мой, - отозвался Макс и снова рассмеялся.
Я, вероятно, надолго погрузился в воспоминания, а когда вернулся в реальность, Кристина сидела, обхватив плечи руками, и глядя на меня со спокойным ожиданием в глазах.
Глава 7
Кристина
Ник медленно повернул голову и посмотрел на меня. Его глаза приняли осмысленное выражение.
- Я тебя совсем заморозил,- заметил он, - можно пойти в кафе, потанцуем, согреешься.
Я действительно совсем продрогла. Перспектива показалась вдохновляющей. Ник взял меня за руку, переплетя пальцы с моими, и повёл наверх к улице. Там он остановил проезжавшую мимо машину и назвал адрес. В машине мы не разговаривали, а когда вышли я пожаловалась:
- Даже обидно, я другой раз по полчаса голосую, а ты поймал машину практически сразу.
-Мы имеем много преимуществ, - Ник сверкнул клыкастой улыбкой.
- Так это был ментальный контроль?
Ник согласно кивнул и повёл меня к дверям в полуподвал. Кафе не впечатляло. Название было весьма банальным "Мечта". На дверях висело кривенькое рукописное объявление: "мы ждём вас ОТ ЗАКАТА ДО РАССВЕТА". Ник глянул на него с непонятным выражением и увлёк меня внутрь. Обстановка была почти спартанской. Та ещё дыра. Я даже удивилась довольно большому количеству клиентов. Единственным украшением зала был довольно большой фонтан в дальнем углу. С большой натяжкой к украшению можно было, пожалуй, отнести ещё шпалеру, увитую искусственным плющом, прикрывающую проём служебного коридора. Я перевела взгляд на стойку, и поняла, что главное украшение интерьера заметила только теперь. За стойкой на фоне большого постера с изображением вампира, обнимающего девушку, стоял бармен. Это надо было видеть! Его круглая физиономия с озорными голубыми глазами светилась обаянием, а кудрявая шевелюра, создававшая ореол вокруг головы сияла апельсиново-рыжим цветом. Кожа его была молочно-белой, какой она часто бывает у натуральных рыжих, и на ней ярко выделялись губы, подкрашенные помадой и алая полоска от края рта, долженствующая изображать подтёк крови. Бармен во весь рот улыбался народу, демонстрируя клыки. На нём была футболка с надписью "Только вампир может любить вечно" и цепочка на шее с подвеской в виде летучей мыши. Ника передёрнуло. Мы прошли мимо стойки, слушая весёлую болтовню.
- Боренька, укуси меня, - пропел манерный женский голос. Бармен скорчил высокомерную рожицу и надменно произнёс:
- Послушай, еда, не могут все быть избранными, - и закончил неожиданно жалобным тоном, - а то жрать-то что будем, а?
Народ рыдал.
- Борька! Тебе покраситься надо, ну где ты видел рыжих вампиров?
- В зеркале, радость моя, - весело ответил он.
-Всем известно, что вампиры не отражаются в зеркалах, - буркнул Ник, протаскивая меня через эту толпу и ведя к дальнему столику у фонтана.
- Я ещё молод, я исправлюсь! - проорал бармен нам вслед.