"Сердце мое! - писал Мальборо Саре. - Моя душа так переполнена радостью, что если б я написал больше, то наговорил бы много глупостей".
Сара хранила его письма, перечитывала их снова и снова. После сражения при Рамийи она упрекнула мужа, что он своей опрометчивостью причинил ей ужасные беспокойства.
"Поскольку я стремлюсь заслужить любовь армии, - ответил ей герцог, - то должен показывать всем, что, подвергая их опасности, не делаю исключения для себя. Но я так тебя люблю и так хочу дожить свои дни с тобой на покое, что буду рисковать жизнью, лишь когда это совершенно необходимо. Я убежден, что нынешняя кампания окончится выгодным для нас миром, и прошу - позаботься, чтобы строительство дома в Вудстоке завершилось как можно скорее, мне хочется приехать туда".
Об этом она позаботится. Съездит, поторопит строителей; поговорит с Джоном Вэнбру. Однако важнее всего успешное завершение войны. Виги дали ясно понять, что, если Сандерленд - виг из вигов - не станет государственным секретарем, они выступят против ее продолжения; и даже Годолфин признал, что для получения средств на войну это назначение крайне необходимо.
Сара вызвала Годолфина к себе, и тот покорно явился. Поначалу он был против Сандерленда, и его пришлось долго убеждать, но теперь согласился с ней.
- Согласитесь, - торжествующе сказала она, - Сандерленд должен стать государственным секретарем. Виги настаивают.
Годолфин, вечно боявшийся Сары, печально покачал головой.
- Королева упрямится.
- Надо заставить ее подчиниться.
При этом заявлении он невольно улыбнулся. Сара говорила о королеве Англии, будто о собачонке! Но герцогиня в своих словах не видела ничего смешного. Ей уже надоела вся эта история, с которой надо было давным-давно покончить.
- Я написала бы Малю, - сказала она, - заручилась бы его поддержкой. Королева теперь не сможет ему отказать. Но он занят своей кампанией, и этот вопрос нам придется решать самим.
- Если королева и пойдет на уступки, то лишь ради вас.
Это было правдой.
- Предоставьте все мне, - сказала Сара. - До сих пор мне удавалось уговорить ее. Теперь придется заставить.
Годолфин пообещал написать королеве, что от этого назначения зависит продолжение войны. Если этого окажется мало, придется найти другие средства убедить ее.
Анна ответила письмом, где изложила возражения против назначения государственным секретарем Сандерленда. Имея дело с лордом-казначеем, королеве пришлось привести более веские доводы, чем тот факт, что характер Сандерленда ей не нравится и она не сможет установить с ним добрых отношений.
Сандерленд являлся вигом, и, назначив его государственным секретарем, она могла бы оказаться в руках этой партии.
"Чего мне хотелось бы, - писала она, - так это не быть связанной ни с одной из этих партий: случись со мной несчастье оказаться в руках той или иной, я, именуясь королевой, стану, по сути дела, их рабыней. К тому же, как я слышала, и вы, и герцог Мальборо противились этому назначению. Я желаю иметь возможность пользоваться услугами тех, кто мне верно служит, будь то виги или тори".
Годолфин вынужден был признать, что это резонно; однако ради поддержки вигами войны необходимо было добиться назначения Сандерленда.
Сара твердо решила настоять на своем и написала герцогу - пусть объяснит королеве, что, если Сандерленд не получит назначения, он подаст в отставку.
Мальборо, осознав, что в противном случае виги лишат его поддержки, волей-неволей согласился; и Сара переслала письмо от мужа Анне.
Это был ультиматум. Анна нуждалась в Мальборо, а мысль, что Сара может покинуть двор, казалась ей просто невыносимой.
Королева сдалась - иного выхода не было. Но затаила обиду.
Она молча сидела, пока Эбигейл ставила компресс ей на ноги, и, когда услышала имя герцогини, губы ее плотно сжались, веер поднялся к ним и замер.
ЖЕНИТЬБА МЭШЕМА
Харли, пристально следивший за ходом событий, надеялся, что победа Черчиллов обернется поражением. Анне показали, что она не вольна выбирать министров. Это явилось для нее ударом. С назначением Сандерленда тори ушли из Тайного совета; у власти оказались виги. Единственными представителями соперничающей партии, оставшимися на своих должностях, были Роберт Харли и Генри Сент-Джон - Мальборо и Годолфин считали, что могут на них полагаться.
Сара торжествовала. И стала еще надменнее.
Но Эбигейл знала, что Харли пользуется доверием королевы, и была его союзницей.
Девушка сказала королеве, что Сэмюэл Мэшем сделал ей предложение, и та пришла в восторг. Обещала благословить этот брак, что означало также щедрое приданое, и не предложила известить Сару.
Это было знаменательно. Победа миссис Фримен не укрепила отношений между нею и миссис Морли.
Медлить с браком как будто не было причин. Сэмюэл стремился к нему, Эбигейл была согласна.
Шотландец Арбетнот, врач королевы, проникшийся симпатией и уважением к Эбигейл во время встреч у постели больной, проявил интерес к этой паре.
- Не хотелось бы мне, - сказал он, - чтобы ваше величество лишилось мисс Хилл. И мне по сердцу этот брак, поскольку домом новобрачной по-прежнему будет ваша спальня.
- Я тоже довольна, - ответила Анна, - потому что без Хилл не могла бы обходиться. И очень радуюсь ее счастью. У меня лучший на свете муж, и мой брак был бы совершенно счастлив, не будь… бездетным.
- Будем надеяться, что мисс Хилл станет счастливой матерью.
- Я стану молиться об этом.
- А когда они венчаются, мадам?
- Спросите Хилл, доктор Арбетнот, - ласково ответила Анна.
Эбигейл объяснила ему, что дело это непростое. Устраивать свадьбу в королевских покоях не стоит: ей хотелось бы какое-то время хранить этот брак в тайне, чтобы избежать возможных осложнений.
Врач кивнул, поняв, что девушка опасается герцогини Мальборо. Сара не имела права вмешиваться в личную жизнь Эбигейл, но вмешаться, несмотря на это, вполне могла.
История с Сандерлендом, на взгляд Арбетнота, не прибавила королеве здоровья. Он говорил жене: "Чем реже эта особа будет появляться при дворе, тем лучше для ее величества".
- Миссис Арбетнот почтет за честь, если вы устроите свадьбу у нас, - сказал он.
Некрасивое лицо Эбигейл засияло от радости.
- Доктор, это очень любезно с вашей стороны!
- Ну вот еще, - ответил тот. - Мы будем рады оказать вам услугу.
Когда Эбигейл вернулась к королеве, та обратила внимание, что у нее счастливое лицо, и девушка рассказала ей о предложении Арбетнота.
- Он хороший человек, - сказала Анна. - Я рада. Садись, Хилл. О Господи, нужно будет привыкать к тому, что ты Мэшем. Я приду на свадьбу, дорогая, благословить тебя.
Эбигейл взяла отекшую руку и поцеловала.
- Как только мне отблагодарить ваше величество?
- Хилл, мне есть за что быть благодарной тебе. Ты для меня отрада… большая отрада.
Наступило недолгое молчание, потом Эбигейл заговорила:
- Мадам, Мэшем и я решили, что какое-то время наш брак следует хранить в тайне. Во-первых, кое-кто может сделать попытку воспрепятствовать ему, во-вторых, рассердиться, что я не испросила разрешения. Ваше величество дозволит мне избежать этого… неудобства?
Губы Анны сжались на миг. Эбигейл, не глядя на нее, догадалась об этом и поняла, что королева думает о герцогине Мальборо, которая недавно добилась победы Сандерленда - по крайней мере, считает это победой.
- Думаю, Хилл, по возможности всегда следует избегать беспокойств.
Дело было решено.
Эбигейл Хилл предстояла свадьба с Мэшемом в апартаментах доктора Арбетнота. Королева будет в числе гостей. Герцогиня Мальборо не узнает об этом событии.
Миссис Дэнверс долго болела и, проснувшись однажды утром, сказала себе: "Кажется, смерть близка".
Она поднялась с постели и нетвердым шагом подошла к зеркалу. Лицо ее было желтым. Конечно, возраст заявлял о себе. Она начала служить Анне, когда та была еще девочкой, и не разлучалась с ней в царствования Карла Второго, Якова Второго, Вильгельма с Марией, а теперь и в ее собственное. Правда, те царствования были недолгими, но в общей сложности охватывали немало лет.
Жизнь, когда рядом совершаются значительные события, была интересной, побочные доходы неплохими - во всяком случае, пока ее светлость герцогиня Мальборо не стала пристально следить за гардеробной.
Дэнверс пригласила к себе ее светлость герцогиню, и, возможно, она сегодня придет. Но может, и нет, супруга герцога Мальборо могла и пренебречь приглашением служанки.
"Господи, - подумала миссис Дэнверс, - я не посмела бы позвать ее, если бы не ребенок".
Дочь ее была отнюдь не ребенком, но достаточно взрослой девушкой, чтобы получить место горничной у королевы. Конечно, миссис Дэнверс могла бы обратиться к самой королеве, и та наверняка сочувственно ее выслушала. Но за последние годы стало правилом обращаться с просьбами к ее величеству только через герцогиню. Если бы королева согласилась удовлетворить какую-то просьбу, а герцогиня сочла, что ее удовлетворять не следует, то нашла бы способ настоять на своем.
Все в окружении королевы давно поняли, что ею управляет герцогиня.
"Ничто не может изменить этого, - сказала себе миссис Дэнверс, - ничто! А поэтому, несмотря ни на что, надо угождать ей".
В ближайшем окружении королевы недавно произошла перемена. Королева определенно становилась все более беспомощной, но, казалось, не жаждала общества герцогини, как прежде. Только и слышалось: "Хилл! Хилл! Где Хилл?"
Можно подумать, эта девчонка служит ей с самого детства!
Дэнверс недолюбливала Хилл. Девушка была спокойной, никогда не выходила из себя и никогда не огрызалась. Однако старая служанка считала ее "себе на уме". Когда герцогиня сердится, об этом знает весь двор; она, как сама любит повторять, искренняя и откровенная. Хилл - совсем другое дело.
Этой девчонки нужно остерегаться. Всем. Может, и самой герцогине.
Миссис Дэнверс задумалась, как повести себя, как объяснить, почему она, простая горничная, осмелилась попросить могущественную герцогиню зайти к ней. Нельзя сказать: "Прошу вас позаботиться о моей дочери, когда меня не станет". Зато можно: "Хочу предостеречь ваше высочество, что отношения между королевой и Эбигейл Хилл какие-то странные".
Она неторопливо оделась, прилегла, потому что королева освободила на время ее от работы, и стала мысленно повторять, что скажет, если придет герцогиня.
Сара приехала во дворец поговорить с королевой о некоей миссис Вейн, которую собиралась устроить горничной.
Королева дулась после истории с Сандерлендом, но герцогиня решила покончить с этой ее глупостью. Нечего Анне сердиться на то, что Сара и министры показали ей - долг перед страной важнее личных отношений.
Явно потому она и отказалась принять миссис Вейн. Об этом просил ее Годолфин, его поддерживал Мальборо. Эта женщина стала бы преданной им, а они считали, что желательно иметь побольше преданных людей в окружении королевы.
- Я уже пристроила туда Хилл, - сказала обоим Сара. - Она никогда не забудет, что я для нее сделала.
- Хилл слишком тупа и раболепна. Почти ничего не замечает, - ответил Годолфин.
- Да, но она часто находится рядом с королевой, и вряд ли кто посмеет чернить меня в ее присутствии, зная, что она моя ставленница и непременно мне донесет.
- И все же неплохо было б устроить туда миссис Вейн.
- Поговорю с королевой сегодня же, - пообещала Сара.
И, едва поприветствовав Анну, заговорила с ней на эту тему.
- Вейн замечательная женщина, миссис Морли. Я ручаюсь за нее. Она будет честно вам служить.
- Не сомневаюсь, что миссис Фримен рекомендует мне только замечательных людей.
- В таком случае я безотлагательно пришлю ее к вам.
- Но мне, - сказала Анна, - горничные не нужны.
- Миссис Вейн очень приятная женщина.
- Не сомневаюсь, что отзывы миссис Фримен о ней справедливы.
- Дэнверс в последнее время выглядит неважно.
- Бедняжка, боюсь, она стала совсем больной.
- Старуху нужно отправить на отдых. А с миссис Вейн вы не заметите ее отсутствия.
- Какое-то время мы вполне управимся без Дэнверс.
- С миссис Вейн не нужно будет управляться…
- Но мне горничные не нужны, - сказала Анна. - А если вдруг понадобятся, то я возьму незамужнюю.
- Моей дорогой миссис Морли надо бы получше заботиться о своем здоровье.
- У меня прекрасные слуги, и миссис Фримен не стоит беспокоиться по этому поводу.
- Но раз Дэнверс болеет…
- Хилл и остальные прекрасно управятся.
- Я пришлю миссис Вейн к вашему величеству, посмотрите на нее сами.
Веер Анны поднялся к губам и неподвижно застыл.
- Мне горничная не нужна. А если вдруг понадобится, то я и возьму незамужнюю.
"Прямо-таки битва из-за назначения новой горничной! - подумала Сара. - Но с Анной в таком настроении разговаривать бессмысленно".
И, выйдя от королевы, пошла к миссис Дэнверс.
Старуха выглядела определенно больной.
- Спасибо, что пришли, ваша светлость, - сказала она, делая реверанс с величайшей почтительностью.
- Что произошло, Дэнверс?
- Я уже состарилась, ваша светлость, и, кажется, долго не протяну. Меня беспокоит кое-что… и я считаю своим долгом сказать об этом вашей светлости.
- Ладно, слушаю.
- Говорить это нелегко, но моя дочь… Хотелось бы знать, что, если я умру, ваша светлость… присмотрит за ней.
- О, - произнесла герцогиня.
- Да, ваша светлость. Она хорошая девочка и будет благодарна вам, а материнскую тревогу вы понимаете.
- Понимаю, - сказала Сара, - и, если представится возможность, позабочусь, чтобы ваша дочь не была забыта.
- Она будет хорошо служить вам, не то что некоторые… Для этого разговора я и попросила вас прийти.
Блестящие голубые глаза Сары раскрылись пошире, и она резко спросила:
- Как это понять? - Ваша светлость, я имею в виду Эбигейл Хилл.
- Что там с ней?
- Ваша светлость, вы сделали для нее все, но она платит вам черной неблагодарностью. А вот моя дочь…
- Черной неблагодарностью? Что это значит?
- Ваша светлость, она всеми силами старается занять ваше место при королеве.
- Занять мое место! Дэнверс, вы в своем уме? Это… существо, это насекомое?
- Она хитра, мадам.
- Хитра? Она - ничтожество!
- Королева так не считает.
- Королева говорит, она хорошо ставит компрессы. Это предел способностей Эбигейл Хилл.
- Нет, ваша светлость…
Герцогиня онемела. Эта горничная имеет наглость возражать ей! Невероятно!
- Дэнверс, предоставьте об этом судить мне.
- Разумеется, ваша светлость.
- Вы спятили.
- По-моему… разум у меня ясен, ваша светлость, и я только хочу сообщить вам то, что, на мой взгляд, вы должны знать.
- Хорошо, продолжайте. Только не ходите вокруг да около.
- Она проводит целые часы наедине с королевой… в зеленом кабинете… играет на клавесине и поет.
- В этом нет ничего дурного.
- Смешит королеву пародиями на окружающих. Вы поразились бы ее нахальству. Я слышала, как она передразнивала лорда-казначея, герцога и… вашу светлость.
- Если б я поверила в это, то надавала бы этой дряни оплеух.
- Уверяю, ваша светлость, это правда. Неужели я, стоя одной ногой в могиле, стала бы возводить напраслину?
- Вы, горничные, все одинаковы. Завидуете друг другу. Не так давно я сочла нужным упрекнуть вас, Дэнверс, за присвоение королевских манто.
- Ваша светлость, я взяла то, что мне причиталось.
- Надеюсь, больше ни на что не наложили руку, сочтя, что это вам причитается?
- После распоряжения вашей светлости я ни к чему не прикасалась… хотя…
Герцогиня надменно посмотрела на нее. Здесь какие- то происки. Дэнверс хочет пристроить горничной свою дочь, это вполне понятно. И, видимо, потому старается выжить Хилл. Эбигейл играет на клавесине, ставит припарки, выносит помои… и пусть себе. Сара не испытывала желания заниматься этим сама. Передразнивания - дело другое. Но разве может заниматься этим подобострастная скромница Хилл? Поверить в такое невозможно. Нет, Дэнверс почему-то ей завидует.
- Приятно слышать, что вы ничего не тащите, - сказала герцогиня. - Но проверять, все ли на месте, непременно буду. - Ваша светлость, - в отчаянии заговорила миссис Дэнверс, - я подслушала, как Хилл говорила о миссис Вейн с королевой.
- Вот как?
- Мисс Хилл не хочет, чтобы миссис Вейн становилась горничной.
- Не хочет… А ей-то что за дело?
- Мне хотелось бы спросить об этом ее, ваша светлость, но клянусь, я слышала, как она говорила ее величеству, почему миссис Вейн им не нужна.
В этом, пожалуй, имелся смысл. Хилл не хочет появления Вейн. Поговорила с королевой, убедила ее. Потому-то Анна и настроена против.
Невероятно! Анна не станет слушать Хилл, когда Сара высказывает пожелание. Однако она так… упрямилась из-за какого-то пустяка. Можно понять историю с назначением Сандерленда. Но государственный секретарь и горничная далеко не одно и то же.
Миссис Дэнверс поняла, что сумела обеспокоить герцогиню. Значит, ее визит был не напрасен. Она сделает все что возможно для своей дочери и к тому же настроит герцогиню против Хилл.
Сара поднялась.
- Не беспокойтесь о своей девочке. Я за ней присмотрю.
- От всей души благодарю вашу светлость и надеюсь, вы не обиделись на то, что я сказала про Эбигейл Хилл. Она как-никак ваша родственница.
- Правильно сделали, что сказали, - ответила Сара.
Первым ее порывом было пойти к королеве, потребовать подтверждения словам Дэнверс. Но поколебавшись, что случалось редко, она решила поразмыслить над этим и, возможно, расспросить Эбигейл.
- Приятно знать, Георг, - сказала королева, укладываясь на большую кровать рядом с мужем, - что Хилл и Мэшем вместе. Я уверена, они будут счастливы.
- Ты была добра к ним, мой ангел.
- Дорогой, ты лежишь слишком низко. Это затрудняет твое дыхание.
Принц слегка приподнялся.
- Рыба была хорошей, но от нее отрыжка.
- Тебе надо бы пить поменьше. Так говорит доктор Арбетнот.
- Это не имеет никакого значения, мой ангел.
- Дорогой Георг, любовь этих молодых людей напоминает мне… Помнишь наш первый год? Как были мы счастливы!
- Помню, любимая. Я был счастливейшим человеком…