– Зачем он тебе? – все еще недоумевала я, но когда у Таньки такие глаза, с ней лучше не спорить; я покорно продиктовала телефонный номер.
Подруга тут же перезвонила соседке, которая обычно целыми днями сидит на лавочке у подъезда и знает все обо всех.
– Баб Маня, извините за поздний звонок. Это Татьяна, подруга Беллы. Я вас не разбудила? Детектив смотрите? Ой, простите!.. Сейчас как раз реклама? Тогда я успею спросить: вы не знаете, что с моей подругой? Третий день звоню – телефон не отвечает. С мужем в рейс поехала? А мне ни словечка! Не беспокойтесь, я вас не выдам! Приходили и тоже спрашивали? Вы и им сказали, что в рейсе? Нет, конечно же, не тайна. Просто в спешке она забыла мне позвонить... А они что? А вы? И обо мне? Большое спасибо! Еще раз извините за беспокойство. Спокойной ночи!
Она положила трубку и снова позвонила кому-то.
– Андрюша, ты все еще один? Шучу. Если ты не передумал, я приеду. Не одна. С подругой. Можно? Я знаю, ты старый развратник! Заедешь за нами? Ты мой дорогой! Только подъезжай не к дому, а к кустам напротив, где мы с тобой в прошлый раз на лавочке сидели, помнишь? И пожалуйста, побыстрее. Мы тебя будем ждать.
Она положила трубку и стала поспешно выключать повсюду свет.
– Никого нет дома! В прихожей пусть горит, его с улицы не видно... Петька, если кто позвонит, скажешь, что ты меня любишь. Ну Петенька, хороший мальчик, красивый, умный, прости, я больше не буду обзывать тебя глупым петухом. Ну!
– Дорогая, я тебя люблю! – сочным басом гаркнул попугай.
– Ты с ним прямо как с человеком, – подивилась я.
– А что, он все понимает.
Петька скосил на меня глаз и пробурчал:
– Вор-рона!
Танька всегда собиралась быстро, но сегодня, по-моему, она побила свои же рекорды. На ходу натянула джинсы. Набросила легкий свитерок.
– Мне парик надевать?
– Обязательно!
Она вытолкнула меня из квартиры, а потом за руку потащила по лестнице, не давая воспользоваться лифтом. Если я, по ее выражению, читала триллер, то Танька изучала боевик.
А у меня, после того как я все рассказала подруге, полежала в ванне и со вкусом поела, наступило странное состояние, словно я опилась транквилизаторами. Наверное, поэтому действия подруги я воспринимала как иррациональные и вообще лишенные всякого смысла. Кому-то звонила, куда-то бежала, таща меня при этом за собой. Чего беспокоиться? Деньги-то вот они, при мне. А бандиты где? Кто их знает? Если меня что-то и волновало, так это здоровье Артема, который, по свидетельству тамошней медсестры, сейчас спал после наркоза. И подле него дежурила молоденькая сиделка... Нет, права Шедогуб, у меня таки едет крыша...
Когда я наконец поняла, что ничего не понимаю, то есть Танькиной спешки и этого волочения меня по темным ступенькам с шестого этажа, я уперлась. Остановилась и пригрозила, что никуда дальше не пойду, если она не объяснит мне, что происходит.
– Пожалуйста, не сейчас! – прикрикнула Татьяна. – Ты как капризный ребенок! Меня можно назвать паникером?
Немного помедлив, я вынуждена была согласиться, что такого о ней не скажешь.
– Тогда просто доверься мне и помолчи! Я тебе все объясню. Позже.
Понятно, почему я заартачилась. Такой озабоченной я подругу давно не видела. Значит, она считала, что дело серьезное.
На первом этаже Татьяна остановилась. Послушала, как лифт с каким-то пассажиром или пассажирами пошел наверх, и опять потащила меня к входной двери.
На улицу мы с ней просто вывалились и броском пересекли двор, чтобы остановиться у дома напротив, где среди высоких, давно не стриженных кустов самшита она наконец дала мне возможность перевести дух – усадила на лавочку.
– Нас со стороны дома не видно, зато перед нами двор как на ладони, – отдышавшись, довольно произнесла Танька.
А я в слабом свете уличного фонаря, который мерцал где-то вверху вполнакала, как глаз больного динозавра, осмотрела свои новые босоножки. Как в такой гонке я не сломала каблук? Или собственную ногу. Определенно, Татьяну надо срочно выдать замуж, тогда на подобные эскапады у нее не останется времени.
Артем Татьяну любил. По-братски. Может, находил в ней то, чего не было во мне: самостоятельности, смелости, отсутствия преклонения перед авторитетами... Подумать только, еще совсем недавно я считала, что всякий человек старше меня непременно умнее... Конечно, я имела в виду близких людей.
Танька сидела молча, думала о чем-то своем, поэтому я ее затеребила:
– Теперь наконец ты можешь объяснить, почему мы неслись как на пожар?
– Скажи, а внешность этого Рафика ты хорошо запомнила? – не отвечая на мой вопрос, спросила подруга.
– Да я вообще его не видела, только слышала голос.
– А разве ты не говорила, что он скорее всего был в той машине, которая вас обстреляла?
– Это сказал тот самый водитель, которого я выбросила из машины. А видела я одного Стопа – что его так зовут, знаю опять-таки со слов того же бандита, как он целился в меня из автомата и улыбался... Веришь ли, весь мой страх сразу куда-то делся, словно перетек в тихую ярость. Наверное, так чувствуют себя дуэлянты, которые, нажимая на курок, думают: "Или я его, или он меня!"
– Ну и накрутила! Воистину, с кем поведешься, от того и наберешься. Твои романисты пробудили в тебе желание красиво изъясняться.
– Будешь меня вышучивать, я тебе больше ничего не скажу!
– Хорошо, не буду.
Подруга погладила мою руку.
– Ты и вправду натерпелась. Скажи мне кто-нибудь прежде, что обстоятельства вынудят Беллу Решетняк взять в руки оружие, я никогда бы не поверила! Наша тихоня – и вдруг пережила такое приключение!
– Приключение? Разве для того я в рейс поехала?
– Помню, зачем ты поехала: решить окончательно, разводиться тебе с Решетняком или нет.
– Так вопрос вовсе не стоял, – не согласилась я.
– Правда? Значит, я чего-то не поняла.
Подруга, конечно, все поняла. Но делала вид, что недоумевает.
– Мне только хотелось выяснить, – поспешила я ответить вопросительно-насмешливому Танькиному взгляду, – любит он меня по-прежнему или нет.
Разводиться, как же! Неужели я и в самом деле дура?
– Ну и как, выяснила?
Я вспомнила ночь в гостинице, так похожую на наши прежние, почти забытые ночи. В запале брошенное Артемом: "Я люблю тебя, идиотка!" И после всего этого – признание: "У меня были другие женщины".
– Не знаю.
Разберусь я в конце концов, чего мне хочется? Когда Артем говорил об этих других женщинах, я уверила его, что прощаю. Тогда почему теперь меня опять затрясло: другие женщины, да как он посмел?!
– Выходит, зря ездила?
– Не зря. Я-то его люблю.
– А как же...
– Никак! Кроме Артема, мне никто не нужен!
Сказала и покраснела. Уж кому, как не Таньке, знать мои настроения последнего времени. Я даже попросила ее познакомить меня с кем-нибудь. В один из моментов, когда недовольство мужем выплеснулось наружу чуть ли не в крике: "Уж лучше бы он ушел к кому-нибудь!.." Интересно, что вспомнила я об этом только сейчас. Как мы бываем снисходительны к себе и как не прощаем ничего обидевшим нас!
– Понятное дело, раз ты из-за него собой жертвуешь... А если он скажет после всего, что ты для него сделала: извини, Белка, я люблю другую женщину?
По тону подруги я чувствовала, что она вовсе так не думает, тогда почему подшучивает надо мной?
– Нашла повод для насмешек! – рассердилась я.
– Заговорила о поводе! – почему-то завелась и Танька. – А подыскивать себе другого мужа, не разведясь с первым, это повод для насмешки?
– Не вмешивайся, Шедогуб! Тоже мне, организовала ООО "Чужую беду руками разведу"! Сама выйди замуж и веди себя, как считаешь нужным!
Это, конечно, удар ниже пояса. Какой змеей я могу быть, самой противно! К счастью, Танька не обиделась, а посмотрела на меня с сожалением:
– Сколько я видела таких дур, как ты! Выйдут замуж и считают, будто приобрели себе в вечное пользование не мужика, а игрушку или живого раба: хоть бей, хоть голодом мори, хоть своей дурью изводи – все равно никуда не денется. Мол, чего церемониться с тем, кто весь сплошной примитив, в то время как сама – только высокие чувства и помыслы!
Чего вдруг Танька стала разговаривать со мной в подобном тоне? Я почувствовала, что еще немного, и мы с ней поссоримся. К счастью, как раз в это время невдалеке от нас остановилась машина, и моя подруга поднялась с лавочки навстречу вышедшему из нее мужчине:
– Андрей!
Ее знакомый оказался высоким и худощавым, с коротко постриженными волосами. Его худоба, впрочем, не создавала впечатления хрупкости. Скорее про таких говорят – жилистый.
– Знакомься, Андрюша, моя лучшая подруга Белла Решетняк. А это – Андрей Громышев. Правда, подходящая фамилия для милиционера?
– Милиционера? – растерянно переспросила я.
– А у вас есть причины бояться милиции? – тем же тоном переспросил Андрей.
– Если я скажу "есть", то что вы сделаете – сразу арестуете? – почему-то стала дерзить я.
– Меня мудрено чем-нибудь шокировать, – усмехнулся он. – И я приехал лишь потому, что мне позвонила Татьяна Игоревна, а к ней я отношусь с огромным уважением.
– Только лишь с уважением? – разочарованно поинтересовалась Татьяна.
Ее милиционер явственно смутился, и я даже его пожалела: такой он, видимо, суровый с преступниками и такой легкоранимый. Зато Татьяна чувствовала себя как рыба в воде.
– Ладно, Андрюша, я больше не буду, не смущайся. Но и ты перед Беллой крутого опера не разыгрывай. Я тебя позвала не Уголовный кодекс ей рассказывать, а посоветовать что-нибудь дельное. Думаю, кроме тебя, моей подруге никто не поможет. То есть для нее официальное обращение к органам правопорядка неприемлемо. Пока. Если ты мне хоть чуть-чуть веришь, то не сомневайся: до сего времени эта гражданка закон не преступала. А если сейчас у нее возникли трудности, то лишь по причине не зависящих от нее обстоятельств.
– Все когда-то происходит в первый раз, – пробурчал этот занудный Андрюша, но тут же перешел к делу: – Прежде всего, почему вы ждете меня здесь, а не у тебя дома или хотя бы у подъезда?
Глава тринадцатая
– Я боюсь незваных гостей, – задумчиво проговорила Татьяна, устремляя взгляд куда-то за спину Андрея.
Он невольно проследил за направлением этого взгляда, но, естественно, ничего особенного не увидел.
У Татьяны привычка – вдруг посреди разговора замолкать и уставляться в какую-нибудь точку. Иной раз она вот так молча смотрит на пуговицу, галстук или иную деталь туалета своего собеседника, заставляя того ежиться и лихорадочно соображать, что у него с одеждой не в порядке.
Впрочем, Андрея ее задумчивость не смутила: то ли он успел к ее заморочкам привыкнуть, то ли всерьез заинтересовался неожиданным звонком своей подруги.
– Что же ты вытворила на этот раз? – терпеливо поинтересовался Громышев.
– На этот раз? – теперь в разговор встряла я. – А что, уже были и другие разы?
– Так, всякие мелочи. Не отвлекайтесь, ребята, у нас мало времени, – напомнила Татьяна.
– Мало времени – на что? – Андрей никак не мог понять, в чем дело, да и я откровенно недоумевала.
Татьяна посмотрела на нас как на двух несмышленышей.
– Дело в том, что у этой молодой дамы, – она кивнула на меня, – в ее молодежном рюкзачке упакованы большие тысячи рублей, на которые, кроме нее, претендуют еще очень крутые мальчики.
– На эти деньги не только я претендую, – сочла нужным пояснить "молодая дама", чтобы Андрей не подумал, будто я ограбила какой-нибудь банк. – Большая их часть принадлежит совхозу, а оставшаяся – нашей семье и семье еще одного шофера. Умершего.
Я невольно вздохнула, вспомнив Сашу.
– Умершего естественной смертью? – решил уточнить Громышев. – Или насильственной?
– Врач предположил обширный инфаркт.
– О чем вы говорите? – не выдержала Танька. – У Беллы на хвосте бандиты. Они уже приходили к ней домой, а теперь могут прийти и ко мне!
– У Тани богатая фантазия, – покачала головой я, – ей бы детективные романы писать.
Сказала и осеклась: Татьяна ведь рассказывала, что Андрей как раз этим грешит. Еще подумает, что я на что-нибудь намекаю.
– И что же она нафантазировала?
– Представила себе провинциального бандита чуть ли не всероссийским паханом. Будто бы он среди ночи в незнакомом городе смог разыскать вначале мой адрес, а потом и ее. Притом, что, насколько я знаю, у нас еще нет круглосуточной горсправки!
– Официальной нет, – уточнила Танька. – Но если человеку за какой-то паршивый адрес предложить, скажем, сто долларов, то он из кожи вылезет, чтобы его раздобыть!
– Ну ты и загнула, сто долларов! – не поверила я.
– А что, им есть ради чего палить такие деньги, – не сдавалась подруга. – Кое-что они успели выведать у бабы Мани...
– За доллары?
Образ добродушной соседки, берущей деньги за пустяковую, как она думала, услугу, никак не вязался с характером бабы Мани.
– Деньги ей вряд ли предлагали, – рассудительно согласилась с моим молчанием Татьяна. – Она для этого слишком подозрительна. А вот на гражданской сознательности вполне могли сыграть. Рассказать какую-нибудь сказочку о том, что ты уехала куда-то, нечаянно захватив важные документы.
Андрей слушал молча, лишь украдкой переводил взгляд с Таньки на меня, но мы в азарте не обращали на него никакого внимания.
– Баба Маня знает, что я уехала ненадолго.
Свою горячую речь подруга адресовала мне, потому что это я позволила себе усомниться в ее рассудительности и знании криминальных тонкостей. Андрей молчал, а значит, как она думала, с ней соглашался.
– Какие мелочи! Если опытный мошенник задумает человека обмануть, он такого накрутит, не захочешь – поверишь. Могли, к примеру, сказать соседке, что ты в город уже вернулась, а домой так и не явилась, только зря тебя у закрытой двери прождали. Мол, не скажет ли добрая женщина, у кого из подруг может остаться на ночь Белла Решетняк. Жалостливая старушка и назвала меня. Хорошо хоть адреса моего не знала. Но если надо, они и его могут найти, исхитрятся. Понимают, что с наступлением дня их шансы поймать тебя со всей суммой значительно уменьшатся...
– А нельзя ли, милые подружки, – нарочито просительно проговорил Громышев, – рассказать все, что случилось, сначала и помедленнее?
Татьяна некоторое время смотрела на левое плечо Андрея, а потом медленно произнесла:
– Началось все с того, что Белка с мужем решила поехать в рейс...
– Садитесь в машину! – вдруг скомандовал Андрей. – Сейчас, Таня, мы проедем мимо твоего дома. Может, мне издалека показалось, но, по-моему, каких-то два мужика среди ночи решили читать списки жильцов твоего дома. Неужели ты оказалась права?
– А ты до сих пор в этом сомневаешься? – съязвила Танька.
Между тем Андрей медленно объехал по периметру двор, который со всех четырех сторон окружали многоэтажки, остановил машину в стороне от дома Татьяны и сказал нам:
– Сидите тихо, я сейчас вернусь!
Некоторое время мы молчали, а потом я спросила:
– Таньк, где ты с ним познакомилась?
Мы с Татьяной видимся довольно часто и обычно знаем о жизни друг друга все. Или почти все. Как же я должна была углубиться в свои переживания, что не узнала даже о таком знаменательном моменте жизни подруги, как знакомство с мужчиной. Судя по всему, с ним она довольно близка.
– Как это где? В газете, конечно... Господин Громышев принес в редакцию детектив собственного сочинения. Видимо, слава тезки Кивинова, автора "Ментов", не давала и нашему оперу покоя.
– И как, он оказался хорошим?
– Андрей или детектив?
– А одним словом нельзя ответить?
– Увы. Андрей оказался хорошим, а детектив – плохим.
– Понятно...
И тут тишина как будто взорвалась. Раздался выстрел, другой, замелькали какие-то тени. В погашенных окнах квартир зажегся свет.
Моя рука как будто сама по себе потянулась к сумке и открыла замок. Прикосновение к холодной стали пистолета странным образом успокоило меня, в то время как Танька, сидящая на переднем сиденье, открыла дверцу машины и тревожно всматривалась в даль, пытаясь понять, что у ее дома происходит.
Наконец она не оборачиваясь глухо произнесла:
– Я не могу больше ждать! А вдруг ему нужна моя помощь?
– Интересно, что ты сможешь для него сделать?
Я бы, наверное, могла, но о том, что у меня есть оружие – целых два пистолета, – я не сказала Татьяне. Скорее всего стрелял сам Андрей, но бежать сейчас кому-то из нас в темноту – пусть даже и с оружием, – наверное, глупость. Мы не столько поможем, сколько навредим. Помогать профессионалу можно разве что по его просьбе...
Не знаю, верно я рассуждала или нет, но Андрей приказал нам сидеть тихо, значит, нечего и высовываться! Какой я стала дисциплинированной, даже самой странно.
– Послушай, надо же что-то делать! – опять заговорила Танька.
Наверное, прежде я бы, как и она, вот так бесполезно нервничала, попыталась броситься на подмогу, чтобы еще больше все испортить, а теперь за два дня я прошла целую школу жизни и потому терпеливо ждала. И попыталась успокоить подругу:
– Давай еще немного подождем?
Я таки оказалась права. Некоторое время спустя появился Андрей, волоча за собой что-то, что я в темноте приняла за какой-то мешок. Оказалось, это был мужчина с руками, скованными наручниками. Громышев так и сбросил его недалеко от своей машины, распахнул дверцу со стороны водителя и протянул руку к чему-то между сиденьями – только тут я заметила радиотелефон.
Он набрал номер и проговорил в трубку:
– Татарчук! В Молодежном микрорайоне, в доме на углу Крымской и Черноморской, мною пресечена попытка ограбления квартиры. Одного я задержал, а второй сбежал. Рост приблизительно сто восемьдесят пять сантиметров, в футболке и кожаном жилете. Подробнее разглядеть не удалось, темнотища, как у негра... В общем, ты понял. Вышли ребят, пусть прочешут район. И задержанного заберут. Очень мне нужно его возить. В конце концов, мой рабочий день давно закончился. Отстань, Татарчук, рядом со мною женщины! – Он положил трубку и обратился к Таньке: – Ну и нюх у тебя, госпожа журналистка! Впору самой опером работать. Я не удивлюсь, если на этих двоих есть ориентировка...
– То есть ты считаешь, это наши местные воры, не приезжие?.. А я думала, это Белкины знакомые, с Севера.
– Вряд ли. Но пусть Белла выйдет, посмотрит, может, лицо задержанного действительно ей знакомо?
Я уже давно вынула руку из сумки – Танькин мент не должен догадаться, что у меня есть оружие, – и покорно вышла из машины. Подошла к лежащему мужчине. Андрей осветил его лицо фонариком. Нет, этого человека я никогда прежде не видела. Да и кого я видела, кроме шофера, у которого я реквизировала машину, и другого бандита по кличке Стоп?
Правда, издалека я видела еще двоих, когда они выходили из белой "десятки" и шли к зданию больницы. Но теперь я смогла бы лишь сказать, что это были двое мужчин, никто из них не хромал, а один из двоих скорее всего жгучий брюнет...