- Телепатия, - напустил тот туману.
На самом деле никакой телепатии - однажды ночью, когда Пол сумел преодолеть муки боли, его сосед просто услышал разговор на эту тему.
Элли едва успела попробовать торт, как Пол застонал и с усилием подтянул колени к животу.
Однажды ночью она вслед за сестрой отправилась к болотам. Увидела голубую цаплю и пошла к ней. "Возьми меня отсюда", - прошептала она. Цапля будто поняла ее. Они долго глядели друг другу в глаза, и Элли стало казаться, что она сейчас и вправду взлетит вместе с птицей. Но внезапно цапля взмыла в воздух, а она осталась стоять одна, замерзшая, по колени в воде.
- Мне кажется, мы все отчаянно нуждаемся в небольшом отдыхе, - заметила Люси Хеллер. - Я могу предложить вам отправиться с нами в отель, - обратилась она к родителям Пола.
Те поблагодарили, но вежливо отказались: их дорогой друг миссис Ридж ждет их у себя, в Кенсингтоне, хоть Фрида и предпочла бы недолго отдохнуть в общем холле больницы, чтобы вернуться к Полу и не разлучаться с сыном.
- Что, если он будет нуждаться во мне? - Ее голос звенел от волнения.
- Конечно, лучше оставайтесь. Вам выдадут и одеяло, и другие необходимые вещи.
Элли попрощалась со своими родителями. А Билл, ее свекор, предложил ей отдохнуть несколько часов дома. Тон его был отеческим. Элли, конечно, не согласилась, и Фрида поняла ее.
- В таком случае выпей хоть чашку чаю, это ведь не займет много времени. Или съешь тарелочку супу.
Она продемонстрировала невестке магнитофонную ленту, на которой было записано пение многих птиц, и маленький магнитофон.
- Как ты думаешь, этот подарок обрадует Пола?
Элли только молча обняла ее. Все равно ей не хотелось уходить, но тут вмешалась в дело подруга.
- Тебе просто необходимо сменить обстановку, хотя бы на короткое время, - настойчиво сказала она.
Элли уступила уговорам, и они вместе пошли в столовую, которая находилась прямо в здании больницы. В конце концов, вахту приняла Фрида, а для Пола это так же надежно, как присутствие самой Элли.
Меню свадебного обеда в зале кенсингтонской "Оранжереи" включало лосося под соусом бешамель, салат с малиной, грецкими орехами и пряным соусом, порционного ягненка с мелким картофелем. Сегодня она сидела в неприглядной больничной столовой, и Джорджи принесла для нее стакан чая и две черствые булки, а также миску с вегетарианским супом.
Суп оказался несъедобным, и они удовлетворились чаем с булками. Элли смогла сделать только пару глотков. Подруга предложила остаться с ней на ночь. Когда осенью Пол проходил курс лечения и лежал в больнице, Джорджи, бывало, приляжет рядом с измученной Элли, обнимет и примется утешать плачущую подругу. Иногда даже плача вместе с ней. Она была единственной из окружения Элли, кому было известно о предполагаемом разрыве. Как и о том, что именно помешало Элли привести это решение в жизнь. Потому все разговоры на эту тему были прекращены однажды и навсегда.
Был и такой период, когда Джорджи намекнула на то, что происходит между Полом и ее сестрой. Откровенно говоря, она не считала Пола подлинной находкой. Скорее ей казалось, что выбор ее подруги пал на весьма поверхностного, смазливого и очень самовлюбленного субъекта. Его не интересовали другие, Джорджи он ни разу не задал вопроса о ней самой. Похоже, он даже не знал, что она вместе с его подругой работает над выходящей в свет книгой "Голубая цапля. История двух птиц".
В качестве художественного редактора Джорджи руководила изданием многих детских книжек, но ее любимой была книга, принадлежавшая перу Элли. И одним из достоинств, принесших успех этой книжке, было прекрасное оформление. Оно к тому же было довольно оригинальным - книгу можно было читать двумя способами. Первый - чтение от начала до конца, при котором читатель узнавал о том, как муж цапли вернулся к ней и миру птиц. А можно было читать и с конца к началу - тогда супруг цапли оставался со своей земной возлюбленной.
- Хочешь, я подежурю с тобой? - предложила Джорджи.
- Не нужно. Со мной ведь остаются родители мужа.
Обе рассмеялись. Слово "муж" было новым в их лексиконе. Элли не сомневалась, что в вопросе ухода за Полом на Фриду можно положиться. Кроме того, мать ее мужа считала, что похоронить его следует вместе с остальной семьей, на редингтонском кладбище. Никаких возражений Элли предъявить не могла, хоть он и оказывался ужасно далеко от нее. Так страшно, непоправимо далеко.
- Мне придется решать проблемы с родителями моего мужа, не имея самого мужа. - Элли думала, что ее слова прозвучат шуткой, но в них явственно слышались слезы.
- Но Фрида обожает тебя. И это понятно.
- О, прошу, не надо выражать мне соболезнований. А то я расплачусь.
У дверей больницы они распрощались.
- Поцелуй его за меня, - улыбнулась Джорджи.
- Ты в жизни не поцеловала Пола.
- А я не о нем. Поцелуй того славного парня, что лежит около окна. У которого неприятности с ногой. - Она нерешительно глянула на подругу: - Ну, так я пошла?
- Иди. Я сама справлюсь со всем. Ведь выбора-то у меня не осталось.
- Неправда. Его не было бы, если бы ты любила Пола. Но ведь это не так?
Элли снова обняла подругу, ей так не хотелось отпускать ее.
- Ты ошибаешься. Я действительно люблю его.
- Господи, что ты говоришь, Элли? - Джорджи была поражена. - Ты не говорила мне этого прежде.
- Но прежде я и сама не знала.
- Ох, эта чертова любовь, - проворчала она.
- Любовь тут ни при чем. Это все мое проклятое невезение.
И молодая жена стала медленно подниматься по ступеням лестницы.
Когда все разошлись, мать Пола словно лишилась последних сил. Дежурная принесла ей какие-то успокаивающие таблетки. Стало полегче, и она смогла включить магнитофонную запись. Палату наполнил весенний щебет птиц, и Элли замерла в дверях палаты. Однажды они сидели с Полом на лужайке недалеко от дома у сиреневой изгороди, и сейчас ей казалось, что тот час был самым важным событием в ее жизни.
- Фрида, - тихонько окликнула она.
Женщина печально подняла на нее глаза.
- У меня нет сил.
- Она две ночи не спала, - объяснил Билл.
Родители Пола вышли из палаты и отправились в приемный покой больницы, чтобы немного отдохнуть. Там постоянно находились запасные кровати с комплектом постельного белья и подушками. Все это предназначалось для близких, остававшихся на ночь с больными.
Элли, оставшись одна, тихонько сидела, прислушиваясь к птичьему гомону, записанному на пленку. За занавеской едва слышно похрапывал Роб, ему удалось заснуть. Тихий шум аппарата, подкачивавшего воздух, насыщенный морфием, в легкие обоих молодых людей, действовал успокоительно. Девушка сняла туфли, подумала о матери, только сегодня утром купившей их, сбросила жакет от праздничного костюма и, оставшись в блузке и юбке, примостилась рядом с Полом. Тот лежал с закрытыми глазами, с трудом втягивая в себя воздух.
- Хочешь, я расскажу тебе историю о цапле и ее супруге? - прошептала она мужу.
- Я знаю ее наизусть.
- Ничего ты не знаешь. Потому что понятия не имеешь о том, что с ним стало, когда он покинул свою земную любовь ради жены-цапли. Когда он отправился высоко-высоко, под самые небеса.
Она хотела было обнять его, положить его голову себе на сгиб локтя, но он застонал от ее движения, и Элли быстро отдернула руку.
- Знаешь, что сделала тогда его земная жена? Отрастила крылья и научилась летать. Она сделала это для того, чтобы увидеть своего супруга в последний раз и попрощаться с ним. И ничто не могло остановить ее. Потому что ее любовь была сильнее всего на земле, сильнее времени и сил разума. Но было слишком поздно.
Из глаз ее текли слезы. Она не хотела плакать, не хотела будить Роба, не хотела никого расстраивать. Чтобы успокоиться, попыталась приноровить свое дыхание к медленному дыханию лежавшего рядом Пола. Сегодня утром доктор сказал ей, что минуты жизни ее мужа сочтены. Может быть, уровень морфия в крови становится таким высоким, что это несовместимо с жизнью? А жить без впрыскивания болеутоляющих препаратов такие больные не могут, страдания их непереносимы.
- Я не дам тебе уйти, - еле слышно прошептала она Полу.
- Я уйду… все равно.
Ей послышались эти слова? Или Пол на самом деле произнес их?
Она прижалась к мужу, изо всех сил стараясь не беспокоить его. Теперь ему нет нужды убеждаться в ее присутствии, он знает, что она всегда с ним. Так они и заснули рядом. Элли приснилось, что она в белом платье празднует собственную свадьбу. Ее босые ноги покрыты грязью, а взгляд устремлен на болота, расположенные совсем рядом. Но происходила свадьба в тот самый час, который и был назначен, она знала об этом и во сне.
Проснулась Элли оттого, что замерзла. За окнами было темно. Она тихонько встала, обойдя кровать, приблизилась к Полу и присела на стул. И вдруг увидела, что с пальца мужа на постель соскользнуло кольцо. Глаза его были широко раскрыты, устремленный в никуда взгляд застыл. За окном, в самом сердце огромного города, пели птицы. У Пола что-то заклокотало в горле, и она узнала тот звук, который тревожил ее еще во сне. Значит, оно настало, это время. Настал самый страшный момент. Из раскрытого рта опять вырвался странный звук, будто дыхание отлетало от Пола. Элли махнула рукой, пытаясь удержать его, но что-то проскользнуло между ее пальцами. И это "что-то" было таким призрачным, что ухватить его было все равно, что поймать неуклюжими ладонями луч света или струйку воды в темноте.
Местное кладбище находилось примерно в миле от дома у сиреневой изгороди. Все члены семейств Райс и Льюис были похоронены здесь. Позади кладбища тянулись поля, засеянные рапсом, а за ними низкие холмы, в которых когда-то подолгу гуляли Фрида с отцом. Последняя из их прогулок пришлась как раз за неделю до его смерти, и потому мысль о том, что ее сын обретет вечный покой именно тут, рядом со своим дедушкой, ее почти утешала. Подчас странные вещи могут утешить даже в страшном горе.
- Давай поступим именно так, - убеждала она свою невестку. В кронах высоких деревьев раздавалось воркование голубей. - Он был бы доволен.
На Элли было черное платье, позаимствованное у Джорджи, но она так сильно потеряла в весе, что его пришлось заколоть вдоль боковых швов булавками. Она и чета Райсов решили, что небольшая церковная служба будет проведена на кладбище, у свежевырытой могилы. Во время этой службы ее родители стояли по обеим сторонам от дочери, а всех друзей - своих и Пола - она попросила не приезжать из Лондона. Сестре она тоже сообщила о том, что церемония будет носить сугубо семейный характер. Пол так ненавидел разговоры о своей болезни, что она решила пощадить его и теперь. В Рединг приехала только миссис Дейзи Ридж, старый друг семьи, сопровождавшая ее горничная помогала пожилой даме подняться на холм. Поскольку миссис Ридж не имела близких, она считала Пола своим внуком и относилась к нему соответственно. А потому нынешний день оказался ужасным для нее, почти всю траурную службу она провела, сидя на кладбищенской скамье, не в силах стоять.
- Нам не следовало позволять Дейзи приезжать сегодня, - пробормотал Билл Райс. - Такие испытания не для нее.
Тогда Элли подошла к старой даме, сидевшей в сторонке, взяла ее руку в свои и стала слушать негромкие слова молитв и щебет голубей над головой.
- Милый, милый мальчик, - прошептала миссис Ридж. - Он ведь был единственной радостью своей матери.
Молодая женщина опустила голову. До чего глупо она вела себя последний год; упустила столько времени! Ведь они могли бы пожениться несколько месяцев назад.
У дома ожидали две машины с водителями, которые должны были развести собравшихся. Миссис Ридж решила ненадолго отдохнуть в гостевой комнате перед возвращением в Лондон. Элли и горничная миссис Ридж помогли старой даме подняться в спальню на втором этаже и уложили ее в кровать.
Все футбольные трофеи Пола по-прежнему находились на своих местах на полке шкафа. На стене красовались фотографии, сделанные в те времена, когда он учился в школе, в период его увлечения футболом.
- Он никогда не позволял мне платить по счету, когда мы вместе завтракали, - негромко рассказывала миссис Ридж. - Непременно звонил дважды в неделю. И знаете, с чего он начинал разговор? Обязательно спрашивал: "Угадайте, кто звонит?" Смешной мальчуган. Будто я могла не узнать его голос.
Элли оставалась с миссис Ридж, пока та не заснула, потому что хотела дать горничной возможность пойти пообедать. Поездка из Лондона была утомительной, но обратная могла вымотать из женщин все силы. О, каким долгим, непереносимо долгим был тот день!
Она не могла отвести глаз от старых фотографий, на некоторых из них Пол был запечатлен еще мальчиком. Часто улыбался во весь рот, улыбка и тогда была у него очаровательной. Хоть, может, и чуточку хитроватой. Затем стояла у окна, глядя вдаль. Так когда-то стоял и Пол, видел те же поля, что она сейчас.
Утомленная пожилая дама лежала так тихо, что Элли встревожилась и наклонилась над ней, чтобы убедиться в том, что та дышит. Миссис Ридж дышала, но почти беззвучно. Бледная тонкая кожа, тень синего одеяла делала ее еще бледнее. Ей необходим отдых.
Элли медленно спустилась вниз, но не смогла принудить себя зайти в столовую, где обедали собравшиеся. Вышла на крыльцо, затем отправилась вдоль дороги. Ей казалось, что так она могла бы прошагать целые мили. Вдруг, если она так сделает, все получится как в ее истории, время повернет вспять, и листы книги можно будет прочесть с последнего до первого. Тогда читатель узнает счастливый конец этой истории.
Женщина все шла и шла, но под ногами была все та же дорога, а по сторонам тянулись те же деревья и поля, над головой висело то же сумрачное летнее небо.
Пора повернуть назад. Ничто не изменится. Она по-прежнему здесь и сейчас. Проезжающая машина неожиданно просигналила, и кто-то из окошка помахал ей рукой. Странно, ведь она никого не знает в Рединге, кроме семьи Райс.
На повороте дороги к дому у сиреневой изгороди стояла и ждала ее мать.
- Какая удивительная местность, - воскликнула Люси, увидев дочь. - Ты знаешь, что за коттедж стоит там, позади дома? Оказывается, Фрида с Биллом жили в нем, когда поженились.
- Я видела его, - кивнула девушка. - Пол мечтал, чтобы мы с ним переехали туда. Говорил, что лучшего места для писательницы не найти. А я назвала Пола тогда "сумасбродом". Какая я писательница? Никогда не смогла бы жить в такой глуши.
Они неторопливо дошли до коттеджа и постояли около него, очарованные. Затем медленно обошли вокруг дома, увидели росшее за ним старое развесистое грушевое дерево.
- Знаю, я могла бы быть куда лучшей матерью, - грустно произнесла Люси.
- Мама, все равно Мэдди угодить невозможно. Такой уж в ней живет дух противоречия.
- Я говорила не о Мадлен. О тебе. Но я не хотела, чтобы ты нуждалась во мне. Не хотела, что бы ты страдала так, как страдала когда-то я, потеряв мать. Но ты стала слишком независимой. Что же касается Мэдди, то что тут можно сказать? Ты была очень одаренным ребенком, ей оставалось только завидовать тебе. И ревновать. В этом она была точной копией меня. Уязвимая. Самолюбивая. Человек, который никогда не покажет, до чего ей больно.
- И ты хочешь, чтобы я простила ее? - В голосе Элли звучала горечь. - А тебе известно, что она сделала?
- Какое это имеет значение? - устало произнесла Люси. - Мне почему-то кажется, что она гораздо больше причинила вреда себе, чем когда-либо могла причинить тебе. Пойми, она нуждается в том, чтобы ты нуждалась в ней. Именно это ей всегда было необходимо.
Подойдя к кухонному окошку, они опять заглянули внутрь дома. Старинная каменная раковина; истоптанные за долгие годы половицы. Элли пришло в голову, что, пожалуй, в том давнишнем споре был прав ее друг, они могли бы быть здесь счастливы.
- Ты была хорошей матерью, не переживай, - сказала она.
Люси обвила рукой талию дочери. Нет, она не была хорошей матерью, но она пыталась быть такой, это правда.
- Я могла бы все, что угодно, сделать для вас.
- Я знаю об этом, - отозвалась ее старшая дочь.
- А Мадлен не знала.
Элли медленно отвернулась от окна. Она словно бы увидела сейчас их несостоявшуюся жизнь, ту, какой та могла быть. И застыла, теряясь в сожалениях.
Поблизости распевали птицы, хоть она не видела ни одной. Вот что случается с влюбленными: они стоят и слушают песни птиц. Заглядывают в чужие окна.
- Фрида, наверное, удивляется, куда мы пропали, - улыбнулась Люси.
- Подумать только, мы могли бы жить здесь.
Действительно, мать Пола, надев синий передник поверх траурного черного платья, стояла на заднем крыльце дома у сиреневой изгороди и махала им рукой. Они помахали в ответ.
- Что же мне делать, мама? - горько спросила Элли.
- Не думай об этом, - отозвалась та. - Делай то, что в твоих силах. Лучше этого не может быть ничего.
Еще до наступления вечера родители Элли уехали вместе с миссис Ридж и горничной в ее машине. Сама Элли осталась в саду, где кусты сирени росли так густо, что не было никакой возможности даже разглядеть дорогу. Листья были обильно покрыты пылью, как это обычно бывает в августе, когда стоит слишком жаркая погода. Билл отправился спать, но Фрида, хоть и устала, продолжала оставаться на ногах и вышла к Элли в сад. Женщины присели на скамью и стали слушать пение птиц.
Светлая голубизна еще царствовала в окраске неба, хоть уже шел десятый час вечера. Воздух казался таким густым и вязким, а секунды тянулись долго, как часы.
- Когда-то отец сказал мне, что на небесах живут три ангела, - вдруг заговорила Фрида. - А он вообще-то был серьезным, здравомыслящим и очень практичным человеком. Всегда шел в ногу со временем. В общем, принадлежал к тем людям, на кого можно положиться. Так вот, однажды мой отец сказал, что людям известны ангел жизни и ангел смерти. Но неизвестен третий ангел.
- Я тоже слышала только о двух.
- Отец говорил, что, когда он отправляется навещать больных, с ним всегда присутствует один из них, только он не знает который. И узнаёт об этом только у постели больного. Да и тогда не наверняка. Подчас между ними даже нет разницы.
Элли безучастно рассматривала трубу на крыше коттеджа. Здесь они с Полом могли бы сейчас жить.
- А кто же третий ангел?
- Это-то и есть самое любопытное. Людям даже неизвестно, ангел он или другое существо. Так бывает. Мы думаем, что делаем кому-то добро, заботимся о нем, а потом оказывается, что это нам сделали добро и даже спасли жизнь.
Элли не выдержала и расплакалась. Как она хотела бы сейчас оказаться в том маленьком уютном домике и, например, возиться на кухне - печь пирог или нарезать яблоки для печенья. А Пол растянулся бы на кушетке и вовсю насмехался над ней и ее стряпней.
- Мы не можем даже вообразить такое, - продолжала Фрида, - потому что этот ангел найдет нас тогда, когда мы меньше всего будем его ждать. И изменит всю нашу жизнь.
- Да, не можем даже вообразить…
- Я рада, что ты решила остаться у нас.