– Видишь ли, Таэльмина, – осторожно произнес эльф, и в его голосе тень услышала подлинную горечь, – теперь у нас нет права выбора. Когда Грард вас позвал, вы уже прошли испытания у трех рас и оставалась ровно половина – гольды, моряне и драконы. А вот если вы попытаетесь пойти к драконам теперь, они вас не примут. Ведь гольды окажутся обойденными и сразу начнут обижаться и возмущаться. Они очень ревниво относятся к справедливости и весьма болезненно воспринимают любые попытки оставить их в стороне от общих дел.
– А у гольдов нам тоже будут устраивать такие подлые ловушки? – заинтересовался герцог.
– Понятия не имею, – хмуро признался Алдер, – правители этой расы отличаются очень своеобразным подходом ко всем проблемам. Могу предположить только одно: едва рассмотрев наш отряд, гольды постараются придумать, как выжать из такой необычной компании всю возможную и невозможную для себя выгоду.
– Ну тогда, значит, отправимся завтра с утра, – подумав, вынес решение Хатгерн, – а сейчас вы идете отдыхать, а мы занимаемся приготовлением ужина. И еще, Ганти, мне нужно с тобой поговорить.
Он встал и первым вышел из комнаты, ничуть не сомневаясь в согласии мастера-тени.
Выбрав одну спаленку первого этажа, где раньше очень недолго жили типары, герцог открыл дверь и, не оглядываясь, вошел внутрь. Прошел к окну, посмотрел на ветви ивы, плотной занавесью висящие снаружи, и невесело вздохнул – эту сторону герцогских обязанностей он не любил никогда. Отношения двух людей всегда запутанный клубок, из которого торчит наружу несколько концов, и далеко не за все можно дергать. А тем более если эти люди – тени, у которых, как он выяснил, подвергают насильной заморозке все самые нежные и горячие чувства.
– Какой вопрос не дает тебе покоя? – плотно прикрыв дверь, устало осведомился Ганти, прошел к лежанке и рухнул на нее подрубленным деревом. – Если бы ты знал, как мы устали и переволновались. Уже даже обсудили, как начнем вас искать.
– Могу представить, каково вам пришлось, – хмуро усмехнулся в ответ Харн, садясь напротив, – и прекрасно понимаю, как не хочется тебе говорить на эту тему. Но я тоже не мальчик и знаю, на какие безумства способна женщина, которая считает тебя своей собственностью. Таэль спасла меня от смерти, от ужасной мучительной смерти, и это не самая страшная кара, какую придумала для меня девушка, которую я считал сводной сестрой, потакал и баловал как мог. Всего лишь за отказ жениться на ней, хотя я ни разу не дал ей ни малейшего повода для таких надежд и не выразил никакого интереса к ее женским прелестям. И кроме того, точно знал, что и сама она не испытывает ко мне никаких нежных чувств. Вот поэтому я и тревожусь – видел, как посматривал на Шену Изор, у него очень выразительная морда, когда привыкнешь. И еще я сразу понял, какие у вас отношения, это я говорю, чтобы не ставить тебя в неловкое положение. А вот теперь решай сам, нужно мне знать что-то еще или нет.
– Неужели Бретта решилась на такое, – озадаченно произнес Ганти, – никогда мы не считали ее достаточно жестокой для подобного поступка.
– И вы ошибались. Впрочем, как и я сам. За сутки перед этим она попыталась убить Таэль, а позже, когда тень помешала ей разделаться со мной, достала кинжал. Очевидно, надеялась справиться с нами без затруднений, ведь я был связан и помочь Таэльмине не мог.
– Она… жива? – помедлив, осведомился Ганти и напрягся в ожидании ответа.
– Нет, – тоже не сразу сообщил Харн, – как и ее соучастник. Но разве у вас нет сведений об этом происшествии?
– Сейчас в твой дворец невозможно попасть, и оттуда тоже никого не выпускают. Генерал Регорс ввел в столице военное положение и устроил из Тангра отлично защищенную крепость. А дворец в нем – как крепость в крепости… и никаких балов и развлечений там больше не устраивают. Старая герцогиня и Лархой тоже там. Ее милость иногда появляется на минутку на стенах, махнуть народу платком. Больше никто ничего не знает и не видит, – коротко доложил мастер-тень и смолк, давая Харну время осознать новости. А потом тихо добавил: – А с Шеной я разберусь. Она моя боль и мое наказание, первый раз в жизни я не успел на выручку, когда ученица была на задании. После этого мне оставалось только одно – стать для нее спасательным плотиком, иначе…
– Извини… – удрученно выговорил герцог и стиснул зубы, отчетливо представив, чем может грозить зеленым девчонкам опоздание наставника. – Отдыхай.
Резко поднялся с места и решительно покинул комнату, сжигаемый одним лишь желанием – немедленно увидеть Таэльмину и убедиться, что с ней все в порядке.
Глава двадцать четвертая
– Счастье мое, – тихо шептал Харн, осторожно распутывая пальцами тугие шелковистые завитки. Потом не удержался, нагнулся и, как истомленный жаждой путник, истово припал губами к выглянувшему из-под одеяла полуобнаженному плечику.
– Поймаю шпионов отца и потребую возвратить деньги за неверные сведения, – сонно пробурчала Таэльмина, поглубже закопалась в одеяло и передразнила: – Герцог Крисдано по утрам злой как вепрь, если разбудить его до завтрака.
– Не надо их ловить, – счастливо засмеялся Харн, – они не солгали. Просто мне никогда раньше не приходилось просыпаться рядом с любимой девушкой.
Тень еле слышно фыркнула, старательно скрывая от самой себя, как она озадачена и смущена. А еще, пожалуй, тоже счастлива, хотя вчера вечером он очень деликатно и в то же время категорично ее отверг. Вернее, не саму Таэльмину, а сделанное ею предложение, хотя для некоторых это, возможно, одно и то же. Но не для нее… И к тому же неимоверно приятно грели слова, сказанные герцогом в ответ на прозрачный намек.
– Ты сделала меня сейчас самым счастливым на свете мужчиной, Таэль, – крепко прижав ее к себе, очень серьезно объявил герцог несколько часов назад, – и даже сама вряд ли представляешь, какой это для меня драгоценный дар. И хотя я вовсе не монах и давно мечтаю о тебе, тем не менее я слишком тебя люблю. Поэтому не намерен отнимать у тебя, да и у самого себя, ни одного мгновения, ни одной восхитительной мелочи этого самого счастливого события в моей жизни. Я мечтаю, чтобы у тебя было самое красивое и роскошное платье, самый прекрасный букет и самый торжественный свадебный ритуал. А потом самый уединенный замок или дом в самом красивом месте, и самая светлая и огромная комната в нем. И никаких слуг, гостей и попутчиков, только Тук. Меньшего ты не заслуживаешь.
И у нее не нашлось ни малейшего довода, чтобы опровергнуть его слова. Хотя теней учат и искусству убедительно доказывать свою правоту, и неправоту тоже, но в тот момент ей просто не хотелось о нем вспоминать.
– Нам пора вставать? – потянулась Таэльмина и припомнила, о чем хотела его спросить вечером, да так и не успела. – А мне ты скажешь, о чем говорил с Ганти?
– Может… не нужно?
– Не может, – строго отрезала тень, выскальзывая из-под одеяла и одеваясь со сноровкой бывалого воина, поднятого по тревоге. – Шена почему-то считает меня своим врагом, и я должна знать, какие у нее имеются для этого причины. И можешь не делать несчастное лицо, я с первого взгляда поняла, в каких они отношениях. Не могу лишь понять, почему ему это разрешили. Ведь наставник, связанный с ученицей постелью, прежде всего теряет в ее глазах авторитет и становится более уязвимым.
– Ты меня сейчас просто поразила, – озадаченно пробормотал Хатгерн, – я никогда не думал, что теням разрешено заводить любовные отношения.
– Скорее, не запрещено. Тени ведь живые люди. А поскольку не могут любить и не привязываются к своим подружкам, то и не теряют контроля над своими действиями.
– Спасибо, – помрачнел герцог, – теперь я совершенно уверился в правильности своего вчерашнего решения. А с Шеной он пообещал разобраться сам, только вскользь намекнул, что не успел спасти ее из какой-то западни и поэтому теперь служит ей спасательным плотом.
– Темный свет, – огорченно выдохнула Таэльмина, – как скверно! Никогда еще я так не ошибалась, а ведь могла бы и сама догадаться. Спасибо, Харн, ты правильно сделал, заставив его признаться, думаю, это было не так-то легко. И поверь мне, он просто глупый гордец, раз надеется разобраться с нею своими силами. Но теперь я попытаюсь помочь, нужно только немного времени. Надеюсь, сегодня гольды до нас еще не доберутся.
Однако она ошиблась, и сбыться этим надеждам было не суждено. Не успели обитатели дриадского домика позавтракать и выбраться наружу, чтобы полюбоваться ничем не омраченным голубым небом, как на пригорок напротив крыльца выехали три всадника верхом на типарах. Четвертого полосатика, нагруженного уже знакомыми путникам корзинами, они вели в поводу.
– Похоже, отдых отменяется, – желчно фыркнул валявшийся на сухой травке Изор, наблюдая, как небольшой отряд сворачивает к дому, – и почему я в этом не сомневался?
– Можно подумать, мы надеялись отдохнуть, – тихо произнес Ганти и направился к крыльцу. – Пойду предупрежу Шену.
Таэль метнула вслед ему сочувственный взгляд; задача наставнику предстояла нелегкая, ведь их утренний бурный разговор доносился до спутников даже из-за закрытой двери. И на завтрак ученица Ганти не вышла, он относил ей еду в спальню. Таэльмина надеялась чуть позже побеседовать с Шеной сама, ждала только удобного момента. А теперь придется присматривать за согильдийкой в оба, мало ли какие подозрения могут прийти в голову ученицы, если она больше не верит наставнику.
– Добрый день, – приветливо поздоровался сидящий на среднем типаре гость, и тень сразу поняла, что он не гольд.
Ну, во всяком случае, не чистокровный. Видели они точно такого в лесу, когда направлялись в Сиандолл. Он был почти одного роста с миниатюрным Алдером, но плечист, словно рослый мечник из прибрежных герцогств. Зато гости, важно сидевшие на двух других типарах, едва доставали короткими ножками до поднятых, как для детей, стремян. Однако, судя по надменным выражениям их лиц, вовсе не считали это недостатком. Скорее наоборот, почти открыто презирали всех, кто был хоть немного выше.
А вот полосатиков Таэльмина опознала сразу, всех четверых, и возмущенно засопела. Все-таки злые эти дриады, даже несколько дней не дали отдохнуть своим возлюбленным, отправили зарабатывать подарки.
– Я Вазрум, – спешившись, басовито сообщил тот из гостей, который был выше сородичей, и неожиданно застенчиво улыбнулся, – меня выбрали к вам в спутники.
– Как это – выбрали? – нахмурился Хатгерн и, заподозрив неладное, оглянулся на Селайвена. Увидел на обычно невозмутимом лице эльфа озадаченно-задумчивое выражение и строго поинтересовался: – Сел, ты не можешь мне объяснить, о чем тут речь?
– Первый раз о таком слышу, – твердо заявил эльф, – как ты прекрасно знаешь, сам я иду с тобой по своей воле. И ни о каких выборах мне не известно.
– Тебе не известно, вампиру не известно, огру не известно, гоблину не известно… – начал загибать пальцы вынырнувший из-за типара гость.
Вот этот явно был чистокровным гольдом – коротконогий и плечистый, с литыми кулаками молотобойца и пронзительно смотревшими из-под мохнатых бровей маленькими глазками.
– Ты не слишком обнаглел? – мгновенно насторожился Алдер, и серебристый мех на его лице встопорщился и потемнел. – Объясни, на что сейчас намекаешь?
– Ни на что, – храбро уставился на него гольд, – чистую правду говорю. Все знают: в этот раз добровольцы подобрались не простые, не какие-нибудь воришки или охотники. Не зря же вы им и двух дней пожить в Сиандолле не дали. И кучу наблюдателей вместе с ними отправили, значит, надеетесь, что эти фею обязательно найдут. А раз так, пусть и от нас кто-нибудь идет, на всякий случай, может, у феи после долгого сна какие-нибудь капризы появятся…
– Например, она пожелает полюбоваться на гольдского полукровку, – язвительно поддакнул ему Селайвен, – или решит всех, кто будет вокруг, одарить сундуками золота.
– Может, и так, – упрямо насупился гольд, – а вдруг обидится, если спасателей мало будет? И с теми, кто не встретил, потом разговаривать не захочет? Поэтому берите Вазрума и не спорьте.
– А про клятву он знает? – наивно хлопнув ресницами, кротко осведомилась тень. – Ведь непростая клятва-то, на крови.
– Нет, – растерянно оглянулся на гольдов полукровка, – этого мне не говорили.
– Пусть идет без клятвы, – важно объявил молчавший до сих пор гольд, выступая вперед, и всем сразу стало понятно, кто старший в этой троице, – гольды никому таких клятв не дают.
– А герцог Крисдано без клятвы никого с собой не берет, – холодно усмехнулся Хатгерн, – кроме того, отряд уже набран. Нас и без того более чем достаточно.
– Мы подадим жалобу в общий совет, – немедленно напыжился гольд, – это оскорбление. Пока добровольцы шли по другим пределам, брали всех, а как дошли до нас, так не берут.
– До вас мы пока еще не дошли, – сердито прошипел Алдер, – и взял он далеко не всех. Вот русалов, например, тоже не взял.
– Так русалам фея не нужна, – ухмыльнулся Вазрум, – и от гоблинов им тоже только вред.
– А вам? – едко фыркнул огр. – Вы же вроде никогда не желали ее разбудить?
– Не мы… – опасливо оглянулся полукровка на спутников, о чем-то тихо споривших на незнакомом Таэльмине языке. – Не мы, а гольды. Нам, наоборот, при гоблинах лучше жилось. Да и феи нас не обижали.
– Мы постановили, – важно заявил старший гольд, шагнув к Селайвену, – пока окончательного решения принимать не будем. Подождем конца испытаний. Но если после последнего испытания к отряду присоединится кто-нибудь из драконьих созданий, то вы возьмете и Вазрума.
– Ты думаешь, если мы всего несколько дней как попали за купол, то еще не успели разобраться, кто кого создал? – весело осведомилась Таэльмина и укоризненно покачала головой, словно отчитывая завравшегося мальчишку. – Да мы на следующий день знали, кому обязаны жизнью. Гоблинов в отряде уже больше половины, поэтому твое условие обманно, как дутое золото. Потом ты просто скажешь, будто неправильно выразился. У меня другое условие – пусть Вазрум идет с нами на ваши испытания проводником, а вот когда мы их пройдем, то посмотрим, подходит он нам или нет. И Вазрум тоже за это время подумает, хочется ли ему приносить герцогу клятву.
– Женщина, – нахмурился старший гольд, – а ты имеешь право говорить?
– Имеет, не волнуйся, – ответил с крыльца неизвестно когда появившийся там Ганти и, шагнув со ступеньки, крепко взял Харна за локоть, предупреждая о необходимости промолчать, – это моя ученица.
– Спасибо, учитель, – с преувеличенной благодарностью склонила голову тень и направилась к дому. А проходя мимо наставника, сердито прошипела: – Всем доложил!
– Так этого все равно не скроешь, – хмуро глянув ей вслед, сообщил герцогу Ганти, – зато не будут считать ее простой гоблинкой. У них у всех завышенное самомнение и незыблемая уверенность, будто все наши женщины только об их золотых сундуках и мечтают.
– Судя по Вазруму, не так они и не правы. – Харн мгновенно сообразил, от чего уберег их отряд мастер-тень, и уставился на гольдов еще более неприязненным взглядом. – Ну и когда, по вашему мнению, мы должны двинуться в путь?
– Прямо сейчас, – важно объявил старший гольд и величественно сообщил: – Меня зовут Угорл. Идите по этой тропинке, а мы позавтракаем и догоним вас.
– Где позавтракаете… – Договорить герцог не успел, кто-то толкнул его в спину, и он поспешил оглянуться, радуясь возможности спрятать от гостей возмущенное лицо.
– Харн, вам Ильсора передала провизию. – Перед вожаком отряда стоял нагруженный корзинами Ов и лукаво косил фиолетовыми глазами в сторону гольдов, – и прислала всех нас. А Угорла с его спутниками мы подвезли по пути.
– Иди к Изору, он тебя разгрузит, – распорядился Хатгерн, обернулся к гольдам и уставился на них с новым интересом, припоминая обстоятельства первой встречи с представителем этой расы. – Так, значит, типаров и провизию Ильсора прислала нам? В таком случае, где и чем собирались завтракать вы, уважаемые? А кроме того, с чего вы решили, будто имеете право устанавливать нам сроки? Когда мы соглашались отправиться в это путешествие, никакого условия насчет времени нам не объявили. Как я слышал, раньше никто никого не торопил. Кроме того, во владениях русалов остался один наш спутник… и мы никуда не уйдем отсюда, пока не выясним его судьбу.
– Но ведь мы ваши гости! – оскорбленно задрал нос Угорл. – Разве по вашим гоблинским законам гостеприимства не положено приглашать путников в дом и угощать их всем самым лучшим?
– Наши гоблинские законы предписывают сначала пригласить этих самых гостей, – едко отозвался Ганти, – причем приглашаем мы обычно только тех, кого хорошо знаем и кого нам приятно видеть в своем доме.
– Но ведь вы все равно должны идти к нам, – возмутился гольд, – и, значит, будете нашими гостями! А раз так, справедливо, чтобы сначала вы позвали в гости нас.
– Странное у них понятие о справедливости, – тихо обронила появившаяся рядом с герцогом тень и, незаметно дернув его за рукав, шепнула: – Иди на кухню, эльфы хотят поговорить.
– А ты? – нахмурился герцог.
– Я присмотрю, – непонятно чему усмехнулась девушка, – чтобы никто не обижал наших типаров.
– Спасибо, о прекраснейшая из гоблинок, – проникновенно поблагодарил Ап и получил в ответ насмешливый взгляд тени.
– Злоехидство в нашем отряде наказывается жестоко – провинившийся не получает никакой рыбы или пирогов, жует только травку.
– Тогда ваш толстячок давно должен таскать с собой снопик, – не остался в долгу певец, – он язвит не переставая.
– Хотя непонятно отчего, – рассматривая торгующихся с Ганти гольдов, по обыкновению задумчиво обронил Ительс, сидящий на похожей на толстый корень лапе, выглядывающей из-под стены дома. – Умный человек на его месте давно затаился бы и молчал, притворяясь раскаявшимся и подобревшим, а он словно нарочно все время лезет на рожон. А чего хотят эти мешочки с золотом?
– Покушать на дармовщинку, – кротко сообщил Эз и кокетливо махнул длинными пушинками ресниц.
– Я принял решение, – объявил показавшийся на крыльце герцог, – раз есть такое правило – мы отправимся во владения гольдов. Но сначала дождемся новостей о судьбе нашего спутника, подло захваченного русалами. Гольды могут отправляться назад, дорогу мы и сами найдем, Алдер покажет, но завтраком мы их накормим. Уатель уже плетет стол и скамейки.
– Какие скамейки? – мгновенно заподозрил подвох Угорл, пошарил вокруг взглядом и кисло сморщился, обнаружив стоящую под деревом эльфийку.
Казалось, девушка ничего не делала, просто любовалась на соседние кусты, и тем не менее результаты ее усилий становились все явственнее. Гибкие ветви и побеги неспешно, как едва проснувшиеся после спячки змеи, раздвигались в стороны, изгибались, переплетались и замирали там, где сочла это нужным Уатель.
Одновременно почти под самой стенкой дома вспучилась бугром присыпанная палой листвой почва, и из-под нее показались масляно поблескивающие темно-розовые шляпки грибов.
– А мяса, – уже сдаваясь, безнадежно вздохнул гольд, – у вас разве нету?