Первого сентября я, визжа от радости, повисла у Лешки на шее, и все по-прежнему было классно и замечательно.
Чего я только не слышала в то время про наши отношения! Меня это, честно говоря, мало трогало. Лешку, по-моему, тоже. Хотя он изо всех сил пытался доказать обратное. Давным-давно я сказала ему, что он правильный и верный, а он сделал это своим девизом. Почему же мы постоянно друг от друга отдалялись? Я не знаю. Вполне возможно, что это вытекало из прошлого. Я начала наши взаимоотношения, я влияла на Лешку и даже, наверное, в какой-то мере, подавляла его. Когда мужчина взрослеет, это начинает его раздражать. Лешка не просто перестал считаться с моим мнением и вкусами. Он вообще практически позабыл, что я есть. Может быть, он думал, что я больше ничего уже не смогу ему дать. И, вполне вероятно, он был прав. Лешка просто вырос из своих прежних вкусов и мироощущений.
У нас становилось все меньше и меньше точек соприкосновения. Я была уже не единственным человеком, которому он мог рассказать все, что угодно. Он не умел совместить в себе интерес ко мне, как к человеку и неприятие меня как женщины. В смысле, ему никогда не нравился мой образ жизни мои увлечения и (особенно) мои друзья. Как друг я нравилась ему безумно. А как женщина жутко бесила, поскольку он никак не мог понять, как мной управлять и не знал, чего ожидать от меня в следующий момент. Он почти ненавидел меня за мой халявный образ жизни, за мой пофигизм, за то, что я периодически оказывалась умнее и выше его… Он почти ненавидел меня даже за то, что я ему нравлюсь. Вопреки всем его убеждениям и вкусам. Его раздражало мое поведение, и он начинал читать мне морали. О моралях вообще надо говорить отдельно. Никто так, как Леша меня ими не пичкал. Я старалась усвоить его замечания, но иногда они прорывались в слишком резкой форме. Кто из нас был терпимее? Я не знаю. По-моему, мы друг друга стоили. Оба не подарок. И большой вопрос – кто из нас бывал резче.
Иногда мне так надоедали эти прибамбасы, что я была готова плюнуть рукой на то, что Лешка мне нравился, и перестать поддерживать наши отношения. Иногда я даже решала про себя – да пошел он на фиг, зачем он мне нужен? Но только я успокаивалась, и начинала от него отдаляться, как Лешка возвращался в родные пенаты, говорил пару нежных слов, и все начиналось сызнова.
Отношения с Лешкой то налаживались, то портились, а иногда… Иногда ему даже удавалось меня удивлять. Например, на моем дне рождения, который я отмечала в кабачке, собрав и новых, и старых друзей. Это была не самая здравая идея, но, как ни странно, все прошло замечательно. В этот самый вечер Лешка впервые за все время нашего с ним знакомства поступил так, как мне давно этого хотелось, и сделал то, чего не ожидалось. Когда он со мной прощался, то вместо привычного братского поцелуя в щечку так впился в мои губы, что земля под ногами срочно куда-то поплыла. У меня из головы вылетело все, и остался только Лешка во веки веков аминь. После этого мое периодическое желание оказаться с ним в одной постели заговорило с новой силой.
"Мне всегда хотелось соблазнить Лешку на постельный роман. Теперь у меня появился повод – наши дружеские отношения, кажется, перестали устраивать нас обоих. У всего на свете должно быт логическое завершение. Мне не хотелось, чтобы какая-нибудь глупая случайность перенесла дату нашего расставания на более близкий срок, чем мы рассчитывали. Я не знала, как все это закончится. Я не знала, когда это будет, что будет после этого и будет ли это вообще. Я знала только, что я очень привыкла к Лешке, что я буду без него скучать, и что он тоже иногда обо мне вспоминает. Было бы глупо вот так, впустую, потратить столько нежных чувств и невысказанных друг другу слов. Но это всего-навсего мое мнение. А у Лешки на все это безобразие мнение совсем другое.
Иногда мне кажется, что он тоже хочет от меня отвыкнуть. И тоже не может. Наверное потому, что Лешка чем-то стал похож на меня. Он позаимствовал у меня очень многое. Вплоть до манеры написания писем. Иногда мне кажется, что он даже начал думать как я. С таким же цинизмом, отрешенностью и отрицанием существующего. Временами мне хотелось ему сказать, чтобы он катился из моей жизни куда подальше и оставил меня в покое. Без повторений, возвращений и бесконечных примирений. Да, мне будет трудно это пережить. Но переживать бесконечно по поводу его непонятных уходов – это еще хуже. Мне хотелось, чтобы все было просто. Но у Лешки свои правила. И больше половины из них мне никогда не постигнуть".
Наш последний совместный учебный год стал самым сложным и болезненным в наших взаимоотношениях. Как часто я хотела плюнуть на Лешку и забыть о его существовании!
Иногда Лешка мне снился. Смуглый, подвижный, насмешливый… Он улыбался и бывал нежным. Я хранила в памяти эти сны вместе с реальностью. Иногда я даже их путала.
И все-таки, несмотря ни на что, я хотела продолжать нашу с Лешей дружбу. Мне нравилось общаться с этим человеком, слышать его ехидства и подколы, вспоминать мелькающие моменты нежности. Меня больше всего бесило в нем даже не его постоянно меняющееся настроение, а то, что Леша никогда и ничего не объяснял. Он мог нагрубить, надуться без причины, да еще и сделать вид, что это я во всем виновата. А я жутко не люблю чувствовать себя виноватой! Мне всегда хочется знать причину. Почему все не может быть легко и просто? Я не знаю. Этот вопрос из области Лешиных бесконечных тайн.
"Когда все хорошо и замечательно, я думаю, что в нашей жизни, может быть, и не стоит ничего менять. У меня тоже многое зависит от настроения. Иногда мне кажется, что нужно оставить все, как есть, и я с чисто дружеским интересом слушаю твой очередной загон – например, как круто летать с парашютом. А иногда, в связи с удручающим положением дел, меня охватывает безысходность, и я погружаюсь в депру."
Леша старался не пускать меня в свою жизнь. Очень старался. Он проводил возле меня все меньше и меньше времени, пытался не разговаривать ни о чем серьезном, но иногда не выдерживал, и шел провожать меня до моей остановки. Мы дожидались автобуса, он целовал меня в щечку, и я делала ему ручкой. Раз и навсегда заведенный ритуал, не требующий изменений. Или требующий? Я сама этого не знала. Может быть, поэтому, и не могла убедить Лешку в том, что декорации следовало бы сменить.
Иногда у меня по отношению к Лешке возникали до такой степени нежные чувства, что я начинала верить в то, что он мне больше, чем просто нравится. В такие минуты мне хотелось наговорить ему кучу ласковых слов. Но Леша не всегда принимал мою нежность, хотя в его затяжных периодах недотрожности появлялись светлые проблески. И тогда… тогда все становилось радужным.
Я с тихим ужасом думала о перспективе расстаться с Лешкой и потерять его навсегда. Наверное, я чувствовала, что что-то произойдет, и наша дружба полетит куда-нибудь к черту. Можно было бы смело добавить, что и к дьяволу. Потому что туда полетели все наши взаимоотношения. Я настолько привыкла к Лешке, что вообще с трудом представляла – как я буду жить без него. Я просто не представляла себя без нашей дружбы и без наших постоянных встреч. 5 лет, изо дня в день, помногу часов мы проводили с ним за одной партой. За это время к кому угодно можно привыкнуть. А если человек нравится?
Мы никогда не умели быть равнодушными друг к другу. Наши капризы, обиды, недомолвки таяли перед нашим стремлением сохранить дружбу. Или хотя бы то, что мы изо всех сил пытались этим считать. Лично у меня при одной только мысли о том, что нам придется расстаться, все внутри переворачивалось. Вспоминались самые светлые моменты, самые нежные слова, и я опять видела Лешу не таким, каким он был на самом деле. Иногда дело доходило до того, что я действительно чувствовала себя почти влюбленной. И тогда грядущее расставание пугало меня по-настоящему. Я судорожно пыталась понять причины наших отдалений.
"Почему мы становимся равнодушными? Почему мы становимся чужими друг другу? Что мы делаем сами с собой, и со своими чувствами? Между нами должно оказаться уже не просто лето, а целая жизнь. Захотим ли мы найтись? Сможем ли мы сказать друг другу нужные слова? Значим ли мы друг для друга хоть что-нибудь? Что? Сумеем ли мы расстаться так, как нам хотелось бы? Мы рядом уже 5 лет. Но сколько нужных слов мы сумели не сказать друг другу за это время? Сколько писем не написать, не прочесть, не понять? Сколько времени потеряли наши отношения в мелочных ссорах, глупой ревности и никчемных обидах? Конечно, мечталось, что хоть на прощанье мы останемся вдвоем. Пусть даже ненадолго. И скажем друг другу слова благодарности за то хорошее, что было за эти 5 лет. Хотелось, чтобы наше расставание не превратилось в прощание, чтобы мы не оттолкнулись и не обиделись".
Да, я мечтала о том, что все будет хорошо. Но с другой стороны… я знала, что ничего путного из этого не выйдет. Я слишком хорошо знала поганый Лешин характер, чтобы верить в подобные хэппи-энды. Но я никогда не подозревала, что будет плохо настолько.
Последний звонок. Все радуются, веселятся. Впереди – последняя сессия, защита диплома, госы. В честь всего этого хочется погудеть, оторваться, выпить. И так мерзко, когда твое веселье неожиданно обламывают всплывающие из ниоткуда факты. Да, конечно, эти факты принадлежали прошлому, в котором, может быть, действительно никто не был виноват. Но в этом прошлом уже существовала я. И ничего не значащий для Леши эпизод, не имевший даже продолжения, больно ударил по мне предательством. Как бы я хотела никогда этого не узнать! Я бы все отдала, чтобы не услышать этих слов, не понять их смысла и не потерять того, что было мне дорого. Может быть, я ревнивая собственница, воспринявшая случившееся слишком всерьез. Вполне возможно, что на это надо было просто наплевать и забыть. Но я не сумела. Оказывается, на свете еще есть вещи, которые я не умею прощать.
После "привета из прошлого" я не видела Лешку недели две. А когда мы встретились, Лешка, не подозревающий о свалившихся на мою голову новостях, радостно подошел и поприветствовал меня своей очумительной улыбкой. Увидев, что я на грани слезной истерики, он мужественно попытался выяснить, в чем дело, но я ничего толком сказать не смогла. А что мне надо было сказать? Что? Упрекать его? С какой стати? Я заранее знала, что он не найдет в своем поступке ничего предрассудительного! Хотя – на фига ж тогда он это от меня так упорно скрывал? А потому что прекрасно знал меня, и не хотел терять. Да, у меня не было на него никаких прав. Я сама была виновата в том, что он думал обо мне хуже, чем я была на самом деле. Может быть, в тот момент прошлого, именно мой очередной выкидон подвигнул его на то, что было сочтено мной предательством. Но мне это было все равно. Я чувствовала себя такой дурой, что скрипела зубами от злости. Я ненавидела Лешку за вранье, за предательство, я вообще не хотела его больше знать. Прошлая дружба и влюбленность не дали этому выплеснуться, но общаться как прежде я уже с ним не могла. Я просто-напросто стала его избегать. Конечно, он это заметил. Мало того, набравшись духа, он даже спросил, по какому поводу я на него дуюсь. Но у меня не было никакого желания об этом с ним разговаривать.
Последний раз я видела Лешку, когда мы обмывали диплом. Он явился с какой-то подругой и даже спросил меня, дуюсь ли я на него до сих пор. Как будто то, что я чувствовала, можно было назвать словом "дуюсь"! Мы пытались выяснить отношения, но ничего путного из этого не вышло. Он злился, что теряет дружбу, а мои попытки выглядеть равнодушной были не очень убедительны. Я отдала ему очередное послание из серии "неотправленных писем", но почему-то не была уверена, что это возымеет хоть какой-то эффект.
"Ты уходишь.
Не слышно даже шороха шагов.
Неужели со мной рядом все это время был не ты?
А кто же?
Твое отражение? Твоя тень?
Но у них нет памяти и нет души.
Поэтому они могут расставаться спокойно.
А я не могу.
Слишком много было доверия и тепла.
Слишком дорого обходятся собственные ошибки.
Я смотрю в окно.
Там нет ничего, кроме душной темноты, но это неважно.
Я все равно вижу тебя.
Со спины.
Ты уходишь.
Что-то внутри меня взрывается и разлетается в клочья.
Бьется, как стая птиц, но я крепче сжимаю зубы, чтобы не выпустить ни одну. Птицы бьют крыльями, когтями и клювами, а я молча смотрю тебе вслед.
Ты уходишь.
Часть птиц хочет лететь за тобой. Встряхнуть тебя, растормошить, заставить остановиться, обернуться; вдолбить тебе осознание того, что ты натворил и творишь. Может быть, даже, простить тебя.
Часть птиц хочет выкопать у тебя на пути яму, бросить тебе в спину кирпич, настучать тебе по голове чем-нибудь тяжелым и причинить боль.
Еще часть хочет твоей боли внутри. Хочет разодрать твою душу в клочья, оборвать сердце, заставить его биться в горле и болеть… Хотя бы на одну десятую того, как болею я.
Правда, часть птиц с горечью хлопает дверью и молчит. Она твердо знает, что все, что могло быть порвано в твоей душе, уже давно висит клочьями. И никому никогда не добраться до твоего сердца. Нельзя найти то, чего нет.
И только одна, самая маленькая часть птиц, остается на месте. Она не хочет тебе мстить, не хочет тебя останавливать и даже не верит в то, что у тебя нет сердца. Она просто не может простить тебе того, что ты сделал. Наверное потому, что оставшаяся часть птиц – это я. Я сама".
Шло лето. Сначала июль, а потом август. Я психовала и злилась из-за Лешкиного предательства и из-за собственной глупости. Меня бесило наплевательство на доверие, а в ушах звучали попытки Леши хоть как-то оправдаться: это было давно. Он был пьян. И он же сделал все, чтобы я об этом не узнала? За последней фразой даже последовал мой смешок.
Мы расстались ни на чем. Не простившись и не простив. Я злорадно думала о том времени, когда Лешка по привычке станет ждать от меня письма, которое не будет написано. Я знала, что не увижу его первого сентября, и понимала, что могу вообще с ним не встретиться. Я даже знала, что он не сможет меня забыть. Общие интересы к книгам, музыке и даже фильмам напомнят ему обо мне еще через много лет. Лешка не написал, не позвонил, не пришел и даже не попытался вернуть былое. Я не знаю, захотела ли я бы его прощать. Но я очень хотела, чтобы он попросил прощения.
***
Ольга закрыла опус и задумалась. В их отношениях с Лешкой было слишком много посторонних людей. Ее друзей, его подруг. Наверное, ей стоило быть другой. Не отталкивать Лешку своей стервозностью. Ольга помнила, как первое время после их расставания ей его не хватало, и какая тоска съедала ее при этих воспоминаниях. Так много было. И так мало осталось. Пара писем и позаимствованный у Лешки жест нервного потирания переносицы. Как Ольге иногда хотелось убить его за тот дурацкий поступок! Время идет, но тоска не проходит. И не все воспоминания стираются. Ольга не видела Лешку почти два года. А потом, совершенно случайно, из окошка автобуса, она увидела его на остановке. Ольга вылетела из автобуса пулей. Как она к нему рванулась! Как она неслась, желая его увидеть! Как она хотела повеситься ему на шею и забыть обо всем! Но она не успела. Лешка уехал. Наверное, это была судьба. А вся нереализованная буря чувств выплеснулась в несколько строчек.
***
Мы стали осмотрительней и старше,
и не ведем со временем мы спор.
За что же память души рвет все так же,
и почему ж так больно до сих пор?
Забыть о прошлом жалкие потуги
сквозь расстоянья смеют нас держать.
И истекаем кровью мы друг к другу.
Ты не умеешь верить. Я прощать.
И липкий страх пред встречею случайной
снимает маски с безразличных лиц.
Жжет губы обязательность молчанья.
Мы больше чем расстались. Отреклись.
Ольга задумалась. Да, она определенно радовалась той первой за два (!) года встрече с Лешкой. При второй встрече радости уже не возникло. Может потому, что времени между первой и второй встречей прошло не так уж много? Или потому, что Леша был не один? Ольга хмыкнула. Она слишком хорошо знала себя, бесцеремонную, чтобы всерьез полагать, что всплеску ее чувств помешало присутствие какой-то девицы. (Какие бы чувства сам Леша к ней не испытывал). Да если б ей только пришло в голову порадоваться Леше по полной программе – никто бы ее не остановил. Но Ольге это в голову не пришло. Мало того, ей даже не захотелось с ним общаться. У Ольги просто-напросто пропал интерес. Да и о чем было говорить посреди шумной улицы и толпы народа двум людям, давно уже ставшим друг другу посторонними? О прошлом? Оно того не стоило. О будущем? Оно того не стоило тем более. При встрече Ольга поздоровалась с Лешкой, прошла мимо и даже не оглянулась. Ни разу.
Время, где же твое забвенье,
Пусть неискренне и нервозно?
Но осыпалось воскресенье
В мои взгляды метелью звездной.
Где сейчас мы? А кто же знает?
Не хотим ни разлук, ни встречи,
Не прощаем, не забываем…
Время, что же ты нас не лечишь?
И не знаешь о том, что проще
Порасти сентябрю травою.
Оставляя на прошлом росчерк,
Время, где же твои герои?
Где безумные краски неба,
Очарованные цветами?
Если это -мираж нелепый,
Время, где же тогда мы сами?
Ольга резко захлопнула тетрадь и отодвинула ее на край стола. Хватит загоняться! Она сумеет выкинуть из головы Лешку так же, как в свое время сумела Толика. А сейчас ей надо было просто от него отвлечься. Например – открыть следующую тетрадь. Что Ольга и сделала. И не пожалела. Это была легкая история. Без особых влюбленностей и страданий. Если б Леша о ней узнал – он часа два читал бы морали. Ольга хмыкнула и поудобнее расположилась в кресле.