Они осмотрели балкон и опытным путем установили, что с него можно перебраться в соседний номер, который пока пустует. Выясняла это Настя: Лиза с физкультурой не очень дружила и, кусая губы, смотрела, как худенькая подружка крепко цепляется за столб, распластывается на нем, как ящерица, и, так же цепко перебирая лапками, перемещается по узкому карнизу на соседний балкон, перелезает через деревянные столбики балюстрады и скрывается в глубине комнаты.
Настя вернулась в номер естественным путем буквально через две минуты и, чрезвычайно довольная собой, доложила, что все прекрасно: лезть не страшно, карниз не такой уж узкий, а внизу не земля, а крыша террасы, да еще плотный навес из цветущей бугенвиллеи. Соседний номер действительно пуст, она просто прошла на первый этаж, открыла дверь (английский замок, работающий от карточки, можно заблокировать изнутри, но в отсутствие жильцов сделать это было некому) и захлопнула ее снаружи.
- Класс! - блестя глазами, радовалась Настя. - Можем в любое время входить и выходить.
Лиза молчала. Ее фигура за последний год существенно округлилась, прибавив ей долгожданной женственности, и Лизавета весьма гордилась своими формами, с презрением поглядывая на "селедок" одноклассниц. Но вот так распластываться на карнизе и шастать по балконам она побаивалась. Хорошо Настьке, она в любую щель пролезет…
Мозговой штурм не остался безрезультатным: Лиза отвергла план подруги, выдвинув вполне достойное объяснение:
- А если Марк нас хватится? Проснется и позовет?
- Скажем, чтобы не звал, - мол, мы спать будем.
- А если мы задержимся и он испугается, что мы тут уснули вечным сном, и поднимется наверх? Ты подумала? Или увидит нас кто-нибудь, пока будем изображать каскадеров?
- Что же делать? - спросила заметно приунывшая Настя.
- Самая лучшая ложь - та, что похожа на правду! - важно изрекла Лизавета. - Давай просто скажем ему, что после обеда ты пойдешь рисовать куда-нибудь на природу. А я с тобой, естественно. За территорию парка пообещаем не выходить. А тут столько всяких мест - найди нас.
- Точно! Лизка, ты гений!
- А то!
Против обыкновенного девочки управились с обедом очень быстро, и когда Марк явился в ресторан, они уже доедали фрукты.
- Марк, я сегодня пойду рисовать в парк, - заявила Настя. - Потом, может, мы искупаемся… а впрочем, скорее всего, пойдем сразу на танцы. Так что не скучай, хорошо?
Марк, разморенный солнцем, вяло кивнул. Он проводил взглядом подружек, вприпрыжку удалявшихся в глубь зеленой территории, и похвалил себя за то, что согласился взять Лизу. Девочкам вдвоем не скучно. Страшно подумать, что бы было, если б Насте не с кем оказалось болтать, купаться, бегать на танцы и бродить по дорожкам парка, выискивая уголок, достойный того, чтобы запечатлеть его на картоне или холсте.
Таки ждал девчонок в условленном месте: возле огромного валуна, покрытого живописными лишайниками и вьюнками. Он приложил палец к губам и крадучись, как индеец в кино, направился по дорожке в сторону ограды, разделявший землю отеля и остальной мир. Сами не зная почему, Настя и Лиза пригнулись, как под обстрелом, и последовали за садовником.
Парк поднимался на холм, и посреди склона проходила демаркационная линия - столбики и банальная сетка-рабица, обсаженная кое-где кустиками живой изгороди.
- Не полезу! - пробурчала Лизка, глядя на полутораметровую сетку.
Но Таки нырнул в кусты, и - оп! - там оказалась неприметная калиточка, закрытая на ржавый крючочек. Все трое выбрались с территории отеля без всяких проблем и бодро двинулись дальше. Очень скоро девочки поняли, что время для похода выбрано не слишком удачно. Наступило самое жаркое время дня, и полуденное солнце жгло во всю свою силу. Все разумные и просто догадливые твари в это время прятались в тени. В кустах не пели птицы, лишь цикады звенели в высокой траве. И от этого неумолчного звука казалось, что окружающее их марево колышется в каком-то исступленном ритме. Горячий воздух, колеблясь, поднимался над выжженным склоном, резко пахли раздавленные кроссовками травы, и голова тяжелела и кружилась. Пот липкими струйками стекал по телу, и невыносимо хотелось присесть, забиться хоть в какую-нибудь тень. Но легконогий Таки шел довольно быстро, время от времени принимаясь насвистывать бодрый мотивчик. Его темные с проблесками седины волосы, не покрытые кепкой или шляпой, блестели на солнце. Смуглая кожа южанина была куда менее чувствительна к солнечным ожогам, чем тела приезжих. Настя чувствовала, как зудят опаленные жаром предплечья, но, сжав зубы, смотрела в спину Таки или под ноги и шла вперед. Лизка пыхтела сзади, но тоже не жаловалась.
Склон холма вывел их к рощице, и грек, ухмыльнувшись через плечо, нырнул в благословенную тень деревьев. Девчонки последовали за ним. После яркого солнца им показалось, что под деревьями царит тяжелый сумрак, и Настя, не разглядев тропинки, споткнулась и упала бы, но Таки вдруг оказался рядом, подхватил под руку и, заглянув в разгоряченные лица своих спутниц, пощелкал языком и объявил привал.
Прислонив девиц друг к другу, он отправился к полянке, походил по ней, топая ногами и шебурша палкой по кустам и пучкам травы.
- Чего это он делает? - почему-то шепотом спросила Лизка.
- Думаю, змей гоняет. А может, насекомых каких-нибудь опасных. Скорпионов там…
- А тут что, водятся скорпионы? - Голос подружки мгновенно окреп и неприятно приблизился к визгу.
Настя пожала плечами, и тут Таки замахал руками, призывая их на отдых. Следующие полчаса они блаженно валялись на траве, пили воду и ели принесенный Таки миндаль. Первое ощущение прохлады быстро прошло, и оказалось, что в роще воздух неподвижный и почти такой же жаркий, как на склоне. Солнце пробивалось сквозь листву, роняя на траву яркие блики. И все же девочкам очень хотелось как можно дальше оттянуть момент выхода из тени.
Но вот Таки поднялся и, перебирая скудный запас английских слов, недвусмысленно заявил, что им пора продолжать путь. Девочки нехотя поднялись с травы, и началась вторая серия перехода через склон, палимый солнцем, звенящий цикадами, подкладывающий камушки под ноги и лишь изредка пронзаемый пиками кипарисов. Довольно скоро впереди показалась сочная зелень садов, окружающих виллы. Вся троица остановилась передохнуть под ближайшей вишней, и девочки, умыв водой из бутылки разгоряченные лица, огляделись. Недалеко внизу лежало безмятежное море, нежно переливавшееся оттенками от голубого до нефритового. К воде вела дорожка, обсаженная деревьями. Море ласково обнимало каменистый пляж с узенькой полоской сероватого песка.
- Какой идиот построил дома так высоко? - пробормотала Лизка.
- Не знаю… может, ниже места нет, там камни.
- Да ладно! Взорвать камни и расчистить площадку на берегу, вот и все.
- Тебе лишь бы взорвать…
Таки привлек к себе внимание девочек, прижав палец к губам и сердито зашипев. Еще он гримасничал и таращил глаза, призывая их быть тихими и осторожными. И вот все трое, короткими перебежками от дерева к дереву и от куста к изгороди, передвигаются вдоль забора. Справа остался заброшенный дом, выкрашенный бледно-розовой краской. Окна плотно закрыты ставнями, штукатурка кое-где здорово осыпалась, и Насте дом стало ужасно жалко, особенно после того, как она увидела кривую трещину, змеившуюся по одной из стен. Девочка невольно притормозила, засмотревшись на заброшенный сад, полный одичавших цветов и кустарников. Вот шелковица - ягоды перезрели и усыпали дорожку, выложенную из красивых, темно-винного цвета плит. Кое-где дорожка заросла и полностью скрылась под набежавшими на нее растениями. Она успела заметить розовые кусты, цветущие среди вымахавшей вверх травы, вьюнки, забирающиеся вверх по миндальному дереву, и местечко, которое раньше, наверное, было тенистой лужайкой, а теперь выглядело просто как прогал в зарослях.
Настя приостановилась и уставилась на дом и сад. Она должна написать это… заброшенный сад, покинутый дом. Будет грустная вещь, но все равно здорово. Хорошо бы провести ладонью по стене и еще погладить те вишневые плиточки на дорожке.
- Настя! - Шепот Лизки вернул девочку к действительности. - Ты куда? Что ты там тормозишь? Давай быстрее!
Еще раз оглянувшись на розовый дом, Настя побежала к поджидавшим ее друзьям. Таки и Лиза сидели на корточках под стеной, ограждавшей цель их экспедиции - дом, где хранилась загадочная карта. Выставив любопытные носы поверх забора (который был почти вровень с их ростом), девочки сумели рассмотреть, что дом невелик, гораздо меньше розового, покрашен он светло-зеленой краской. По правую руку в ограде имелись ворота. Пригибаясь, как связисты под обстрелом, они подобрались к ним и сквозь витые металлические прутья заглянули во двор.
Короткая, посыпанная гравием аллея вела к навесу слева от дома, под которым скучал старый "форд". Ближе к забору имелся заброшенный каменный фонтан: его чаша потемнела, кое-где поросла мхом и по краям немного осыпалась. По другую сторону дорожки росли плодовые деревья: вишни, инжир, грецкий орех. Лужайка под ними была выкошена, меж стволами натянут полотняный гамак. Человека, лежащего в нем, видно не было, но ткань провисала почти до земли, из чего наблюдатели сделали вывод, что хозяин предается послеобеденному отдыху. О правильно организованной сиесте свидетельствовал также столик, который предусмотрительный отдыхающий пристроил рядом с гамаком, на нем - красное пластиковое ведерко со льдом, из которого торчали горлышки пивных бутылок.
Убедившись, что у хозяина послеобеденная сиеста, авантюристы развернулись и отправились вдоль ограды прочь от ворот. Добравшись до исходной точки, они остановились передохнуть: не так-то просто двигаться на полусогнутых, да еще через траву и ежевику. Колючий и ползучий кустарник чувствовал себя здесь просто замечательно. Его плети рассматривали сложенный из кирпича и покрытый штукатуркой забор как замечательную опору. Год за годом они запускали свои корешки и побеги в каждую щелку, и под натиском зеленой стихии забор оседал и таял: штукатурка отваливалась кусками, кое-где разрушились и выпали кирпичи. Лиза привалилась плечом к стене в поисках опоры - она расцарапала ногу и терла послюнявленным пальцем цепочку кровоточащих точечных ранок, оставленных жестокими ежевичными колючками. Как оказалось, штукатурка тут держалась на честном слове, и, потревоженная девочкой, она просто-напросто отвалилась, обнажив кусок ноздреватой кирпичной кладки.
Местечко оказалось на редкость оживленным; стена служила домом множеству мелких тварей и тварюшек. Врассыпную бросились жучки и букашки, которых никто даже толком не успел рассмотреть. Светло-коричневая, словно облитая молочным шоколадом многоножка скользнула на предплечье Лизаветы. Вся множественность ее ножек заскользила по коже. Девочка взвизгнула и сбросила с себя отвратительное существо.
Таки сердито зашипел и замахал руками, указывая в сторону ворот, которые были совсем недалеко.
- Я не хотела, - покаянно зашептала Лиза, нервно поглядывая на стену, ветки кустов и прочие потенциально опасные места. - Sorry, но я просто от неожиданности…
Потом Лиза, удивленная молчанием Насти, взглянула на подругу: та с полуоткрытым ртом таращилась на что-то. Лиза и Таки обернулись. На стене, совсем близко к лицу девочки, сидел богомол. В отличие от пришельцев богомол находился на своей территории и потому совершенно не собирался суетиться и прятаться.
Светло-бежевое с зеленоватым отливом тело длиной сантиметров десять опиралось на длинные и впечатляюще массивные передние конечности, покрытые неприятными на вид шипами. Непропорционально маленькая голова напоминала изображение инопланетного чудовища: огромные глаза с инфернальными горизонтальными подобиями зрачков, узкое личико и хищные жвалы.
Насекомое сидело неподвижно и, казалось, пристально смотрело на девочку. Огромные от изумления глаза Насти были совсем близко. Она разглядывала богомола, поражаясь его чудовищному совершенству. Вот она моргнула: взмах ресниц - движение - заставил богомола чуть повернуть голову. Он вдруг поднял свои шипастые передние конечности и сложил их перед собой, словно приветствуя гостей восточным молитвенным жестом.
- Урод какой! - пробормотала Лиза. - Настька, отомри! Двигай давай!
Не разгибаясь, чуть ли не вприсядку, девочки последовали за Таки, который уже скрылся в кустах, уводивших налево вдоль забора. Девчонки вздрагивали, озирались и время от времени беспокойно принимались стряхивать с себя насекомых, которых вокруг было предостаточно. И все же они упорно продвигались вперед и в конце концов вышли в тыл к дому. Тут они без труда перелезли через полуразрушенный забор. Таки, улыбаясь, указал на распахнутые окна первого этажа. Перебежав двор, троица остановилась под окнами. Подпрыгивая, девочки смогли заглянуть в комнату, но для полноценного осмотра краткого мига в прыжке было явно недостаточно.
Таки сел на корточки, прислонился спиной к стене и жестами предложил Насте встать ему на плечи.
Как-то неудобно было наступать кроссовками на светлую рубашку Таки, и Настя быстренько разулась. Потом она взгромоздилась на плечи садовнику и, опираясь локтями на подоконник, оглядела комнату.
Она сразу поняла, почему Таки не смог вынести карту: она была нарисована на стене. Настя торопливо сделала несколько снимков, сперва только карты, а затем (на всякий случай) остальных вещей.
Надо заметить, обстановка комнаты оказалась простой, почти спартанской. Письменный стол с компьютером у окна, напротив всю стену занимал шкаф, дверцы всех секций были плотно закрыты. Вдоль третьей стены тянулся стеллаж, на полках которого стояли и лежали куски керамики, амфоры, осколки камня, статуэтки и прочие экспонаты явно археологического происхождения.
Настя легла грудью на подоконник и, вытянув вперед руки с фотоаппаратом, щелкала и щелкала.
Вдруг дверь комнаты распахнулась, и на пороге возник хозяин. Несколько секунд девочка и мужчина таращились друг на друга в растерянности. Потом оба завопили: Настя от испуга, а хозяин, надо полагать, от злости.
Девочка прянула назад, ноги ее соскользнули с плеч Таки, и она свалилась на землю, пребольно ударившись попой и локтем. Но разлеживаться было некогда, и в следующую секунду все трое уже бежали к стене. Вслед им из окна неслись гневные вопли, а потом раздался выстрел. Опомнились они только на склоне, где, ступив обутыми в носочки ногами на камни, Настя рухнула на землю. От боли и страха слезы хлынули потоком. Само собой, ее кроссовки остались валяться под окном.
Возвращение в отель превратилось в кошмар. В сумках у девочек не нашлось ничего подходящего для сооружения даже самой примитивной обувки. Лиза сняла носочки, отдала их подруге и надела кроссовки на босу ногу. Она предложила было идти в единственной паре обуви по очереди, но размер у Лизки был тридцать пятый, а у Насти - тридцать седьмой, и она наотрез отказалась впихивать разбитые и саднящие ноги в обувь на два размера меньше.
По понятным причинам обратный путь занял у охотников за сокровищами гораздо больше времени. Периодически, на особенно каменистых участках, Таки нес Настю на руках.
- Главное, Лизка, Марку ничего не говорить, - бормотала Настя, пребывая практически в полу обморочном состоянии. - Проберемся в комнату, принесешь аптечку… там в чемодане мама напихала всякого…
Марк очень душевно поспал после обеда, потом, освеженный сном и тишиной, решил поработать. Увлекся собственной статьей, и время пролетело незаметно. Услышав неподалеку неясные звуки, похожие то ли на жалобное тявканье и скулеж, то ли на крики и стоны морских птиц, Марк оторвал взгляд от монитора, поднял голову, и глазам его открылась дивная картина.
По дорожке двигались две скособоченные, но очень живописные фигуры. Настя опиралась на плечи Лизаветы, как раненый комиссар. Вид у обеих был совершенно дичайший: волосы спутанные и в беспорядке, ноги исцарапаны, майки грязные, на лицах - разводы, потому что слезы размазывались грязными ладошками. Руки явно обгорели на солнце. А уж когда взгляд Марка опустился ниже и он увидел, что Настя без кроссовок, он испытал настоящий шок.
Придя в себя, Марк рванулся навстречу раненым бойцам. Подхватил Настю на руки, отнес на диван в бунгало, налил воды и, пока она жадно пила, принялся ощупывать руки и ноги девочки. На локте обнаружилась ссадина и здоровенный синяк, коленки разбиты, ноги расцарапаны. Он осторожно снял носки и нахмурился: ступни Насти отекли и были порядком изранены, то есть девочка шла босиком не какие-нибудь пятьдесят метров по дорожкам или пляжу.
Он перевел взгляд на Лизавету, которая наливала себе второй стакан воды. По тому, как свободно девочка двигается, было очевидно, что серьезных травм у нее нет, и Марк опять уставился на Настю:
- Что случилось?
- С горки упали, - буркнула та.
- Настя! - Рык получился таким грозным, что Лиза поперхнулась водой, а Настя вжала голову в плечи. Никогда прежде Марк не повышал на нее голос. - Я спрашиваю: случилось ли что-нибудь серьезное и нужен ли тебе врач?
- Нет! - На глазах Насти вскипели злые слезы. - Меня не били и не насиловали, так что можешь не переживать! А коленки заживут! И не ори на меня!
Несколько секунд Марк вглядывался в серые заплаканные глаза. Если бы Настя обмякла, начала жалобно всхлипывать и демонстрировать хрупкость и слабость, он бы неизбежно стал ее жалеть. Но в девице вдруг взыграл бес: она выпрямилась, как будто позвоночник затвердел стальным прутом, вытерла грязной лапкой нос, сжала зубы и злобно уставилась на отчима. Марк пожал плечами и пошел за лекарствами. Он промыл и намазал йодом ссадины и царапины. Процедура получилась затяжная, учитывая большое количество мелких повреждений, да плюс еще Лизка, и Настя начала опять жалобно всхлипывать, но Марк словно окаменел. Руки его двигались ловко и быстро, причиняя минимально возможную боль, но на лице не отражалось ровным счетом никакого сочувствия. Уставшая и замученная Настя пожелала было, чтобы мама оказалась рядом. Уж она бы пожалела, приласкала… а потом допросила бы с пристрастием, и вот тогда… тогда мало ей бы не показалось. М-да… пожалуй, даже лучше, что мамы здесь нет. Марк мужчина, а как ни мал был жизненный опыт Анастасии, она уже понимала, что договориться с мужчиной куда проще. Помнится, слез он не выносит. Надо бы заплакать жалобно, но вот поди ж ты, слезы высохли и никак не получалось заплакать.
Тем временем Марк приложил лед к локтю, обработал ступни, подумал, оглядывая комнату. Тазика в бунгало не нашлось, тогда он вывалил на стол фрукты из стеклянной вазы, налил в прозрачную емкость холодной воды и принес Насте, чтобы она опустила туда разбитые ножки.
Делал он все молча, и девочки вдруг как-то затихли, встревоженно поглядывая на его сосредоточенно-спокойное лицо.
Когда Марк очередной раз пошел менять воду в импровизированном тазике, Лиза отправилась за ним, остановилась в дверях ванной и почему-то шепотом сказала:
- Марк, вы не волнуйтесь… С нами и правда ничего страшного не случилось. Сглупили немножко, и пришлось Настьке босиком пробежаться… Но ноги заживут быстро, а так мы целы и невредимы. Клянусь здоровьем братика!