Самолет с тихим гудением трогается с места и ползет на взлетную полосу, прочь от живущего уже несколько часов загадочной вечерней жизнью Города ангелов, Великой столицы, Крунг Тхеп Маха Накхоп, что через несколько мгновений рассыпется под его брюхом и крыльями ярчайшими гирляндами огней, но потом окончательно растворится в серо-черной пелене дождевых облаков. Скроется извилистое русло реки Чао-Прайи, исчезнет 89-этажный небоскреб гостиницы "Вауоке-2", не говоря уже о королевском дворце и многочисленных монастырях и храмах, лишь Будда, ожидающий нирваны, повернет голову и посмотрит вверх, но потом вновь застынет в своем золотом великолепии.
Самолет с ревом пронесся по взлетной полосе, взлетел и начал взбираться на нужную высоту.
Очередной рейс Бангкок−Пхукет начался.
Часть седьмая
Архипелаг
Белый Тапир
Даниэль заглушил мотор.
Катер по инерции прошел еще несколько метров и остановился, покачиваясь на легкой утренней волне.
Остров скрывался в тумане, лишь верхушки прибрежных пальм будто лезвиями прорезали белесое марево. Как только взойдет солнце, то туман рассеется, тогда они покажутся полностью, как и белый коралловый песок бухты, прибрежные скалы, уходящие в воду мангровые деревья, да и непроходимые заросли, ведущие в самую чащу, туда, где под большим старым деревом, оплетенным лианами, живет Белый Тапир.
Двадцать лет назад, в Сан-Франциско, безумный старый китаец поставил остров на кон, чтобы отыграться в сикбо, - но Даниэлю в тот день везло, так что китаец проиграл уже не только свои деньги, но и то, что ему не принадлежало.
Как не принадлежало и не принадлежит никому, хотя официально выигранный им остров, находящийся в самом центре архипелага Мергуи, собственность государства Мьянма (бывшая Бирма) - замечательной страны с маоистами у власти и экономикой, основанной на торговле наркотиками.
Двадцать лет назад в Сан-Франциско Даниэль тоже приторговывал этой гадостью. И с китайцем он познакомился лишь потому, что дали наводку - через старикана можно было выйти на настоящий белый товар.
Старикан же предложил сыграть в сикбо.
И проиграл.
Товар.
Деньги.
Остров.
Что случилось потом с китайцем - он не знает до сих пор.
Но ему тоже пришлось уносить ноги, партнеры старика хотели скинуть его в залив.
Именно поэтому годы спустя Даниэль оказался в Брайтоне, но тогда он уже знал, что за остров подсунул ему китаец.
Волна начала разворачивать катер, со стороны материка усиливался ветер - конец сентября, пора грохочущих дождей и сильных штормов.
Ему повезло, вот уже сутки, как небо выдерживает паузу, но это не надолго.
Даниэль посмотрел за борт - в прозрачной воде были отчетливо заметны угрюмые шары морских ежей с длинными, полосатыми, ядовитыми иглами.
Хорошо, что он был в кроссовках, - черные туфли мягкой кожи снял сразу, как оказался на Пхукете.
Тогда же отстегнул от запястья кейс, убрал вместе с туфлями в заранее припасенный рюкзак, куда засунул и цивильные брюки с рубашкой, сменив их на шорты с майкой - типичный турист, каких здесь множество.
Даниэль спрыгнул за борт и пошел к берегу, таща за собой на швартовой веревке катер.
Вода доходит до пояса, берег совсем близко, белесое марево тумана рассеивается прямо на глазах, уже видны прибрежные пальмы, днище скрипит о песок, последнее усилие и можно привязать катер к ближайшему стволу, а самому сесть рядом и перевести дух, смотря в сторону горизонта, где такие же небольшие острова рассыпаны по поверхности моря, слева, справа, острова побольше, острова поменьше, но только один из них может быть назван островом Благодати.
Или Святым островом.
А еще - островом Чуда.
Китаец знал, что делал, когда называл координаты.
Смешные цифры: широта, долгота.
И когда советовал пройти вглубь острова, и ничего не бояться.
Даниэль никогда не забудет того, что увидел, когда впервые прополз почти на брюхе сквозь прибрежные мангровые деревья и, весь в царапинах и ссадинах, проклиная безумного старика, потащился вверх, разрубая припасенным мачете многочисленные лианы.
Тропинок не было - откуда им здесь взяться?
И никакой живности, кроме насекомых и птиц.
Был полдень, и было влажно.
Парило, Даниэль обливался потом.
Большие бабочки летали низко над землей, а над головой пересвистывались и перекрикивались незнакомые и горластые местные птахи.
Китаец не сказал ему, что там, в центре острова.
Он лишь промычал: если ты это увидишь, то никогда не пожалеешь!
Даниэль принял ставку и назвал свои шесть цифр.
Китаец - свои.
Удача была на стороне Даниэля, но тогда он этого не понял.
Китаец из желтого стал белым.
Даниэль улыбнулся: игра закончилась.
Идти с каждым метром становилось труднее, нож отсекал лиану за лианой, солнце едва просвечивало сквозь полог густого леса.
И вдруг он увидел его.
На небольшой круглой поляне, под старым деревом с мощной кроной.
Он был не золотым, он был белым. И он спал.
Даниэль вдруг ощутил то, чего никогда до этого не чувствовал за все годы своей жизни на земле: преклонение, восхищение, какую-то необыкновенную гармонию, что снизошла на него в тот момент, когда он увидел это странное существо из белого металла.
Не платина и не белое золото, что-то совершенно другое, то ли драгоценный дар звезд, то ли послание неведомого бога.
Хотя, может, само это существо было богом - тогда понятно, почему старый китаец как последний свой шанс поставил на кон именно этот остров, позабытый всеми где-то в центре архипелага Мергуи.
Спящим богом - Даниэль провел рукой по небольшому хоботу и подумал, что он уже видел подобное существо.
Чуть ли не в зоопарке.
Есть такие животные, надо лишь вспомнить, как их называют.
Вроде бы - тапирами.
Маленькие недоразвитые слоники.
Он сел на траву и засмеялся.
Испуганные птицы взмыли с вершины дерева. Бог открыл один глаз и посмотрел на Даниэля.
У него перехватило дыхание, он смотрел богу в лицо и чувствовал, как отчаянно колотится сердце.
- Ты пришел? - спросил бог. - Зачем?
Даниэль не мог вымолвить ни слова, губы распухли, язык не шевелился.
- Это хорошо, что ты пришел, - продолжил бог, - мне надоело здесь одному…
Даниэль хотел сказать, что он не один, что у него весь мир и что стоит ему захотеть, как мир приползет сюда на коленях, иссушив море, выпив его до дна, уничтожив все, что может помешать добраться до острова.
- Не надо, - сказал бог, - они мне не нужны, мне нужен ты!
Наконец-то Даниэль смог шевельнуть губами.
- Зачем? - покорно и раболепно прохрипел он, неотрывно смотря в единственный открытый глаз.
Второй не был закрыт, второго просто не было.
Пустая глазница грозно глядела на Даниэля, и от этого по спине поползли мурашки, будто он оказался на краю глубочайшей пропасти и сейчас рухнет в нес, полетит вниз, на камни, ощерившиеся острыми краями там, на самом дне.
Бог ничего не ответил.
Он закрыл глаз и опять заснул.
Даниэль сидел рядом и пытался понять, что ему хотели сказать.
- Мне нужен ты!
Но зачем?
Вновь на все лады запричитали громкоголосые местные птахи.
Неподалеку журчал ручеек, Даниэль встал с травы и пошел к нему.
Наклонился, набрал в ладони воды и умыл лицо.
И все понял.
Бог был в изгнании.
Может что и в плену.
Все эти распухшие от жира, розовые, в костюмах, замороженные, мертвые, все эти европейцы и американцы заточили его сюда. Лишили одного глаза и обрекли этим на бессилье. Бессильный бог, но сказочно красивый. А они - есть ведь нечто мертвящее в том, какие они непрозрачные, мутные, прикованные к своим инфантильным затеям и игрушкам и делающие весь мир несчастным!
Слова сами возникали в голове Даниэля, он смотрел на свое отражение в ручье и чувствовал, как в сердце поселяется ненависть.
А еще - любовь к богу, к великому Белому Тапиру, который спал за его спиной.
Даниэль поднялся и посмотрел сквозь полог леса на небо.
Где-то там светило солнце, где-то там был мир европейцев и американцев.
А здесь был спящий бог, который хотел одного - снова обрести свой второй глаз, а вместе с ним и былое могущество.
Вот тогда он проснется, и мир изменится.
И задача Даниэля - найти этот глаз, вот что хотел сказать ему Белый Тапир!
А когда он найдет его, то станет наместником бога.
Как Аллах.
Как Исса.
Они вместе начнут вершить судьбы этого убогого мира.
Деньги, власть - все будет у Даниэля, а главное - у него будет собственный бог с двумя жемчужно-белыми, нежнейшего цвета глазами.
Даниэль взял рюкзак, закинул на спину и направился к мангровым зарослям.
Он давно уже не навещал бога, ему было нечего ему принести.
Но сейчас в рюкзаке покоился запертый на ключ кейс, а в кейсе лежал холодный металлический цилиндр, в котором и хранился глаз.
Главное - донести его в сохранности и преподнести богу.
Что-то говорило Даниэлю, что это будет непросто. Ему могут помешать, он кожей чувствует, как за спиной клубится опасность.
Еще не явная, пока только ожидаемая.
Надо переждать, затаиться на берегу, чтобы опасность миновала, и лишь тогда идти в чащу - слишком много лет ждал Даниэль этого момента, чтобы вот так, в одночасье, проиграть…
Он развернулся и пошел вдоль берега.
Если ждал так долго, то можно подождать еще.
До вечера - вечером будет спокойнее…
С моря задул ветер, волна стала усиливаться.
Даниэль положил под голову рюкзак и заснул.
Ему снился старый китаец - он качал головой и грозил ему пальцем.
А потом появился Вилли.
Вилли летел в Бангкок, хотя Даниэль приказал этого не делать.
Вилли хотел отобрать глаз, он желал сам отдать его богу.
Вилли надо было убить еще там, в Барселоне. Вилли стал очень добрым, он не дал прикончить белого, который нашел цилиндр.
Но если он не убил Вилли тогда, то надо сделать это сейчас, пока глупый рэпер еще летит в самолете и не успел добраться до острова…
Даниэль проснулся и посмотрел в сторону моря.
Горизонт затягивало черным, время шло к сумеркам: он проспал много часов.
Хотелось пить. Теплая, не очень приятная на вкус вода была в рюкзаке. Даниэль выпил половину, плотно завернул крышку и убрал бутылку обратно в рюкзак.
Хорошая вода будет в ручье.
А еще может пойти дождь, он тоже принесет воду.
Но до этого надо успеть вручить дар богу.
Ветер с моря усиливался, на горизонте собирались черные тучи.
Даниэль решительно направился вглубь острова, главное - успеть, пока не стало совсем темно.
Опять мангровые деревья, опять лианы.
Птиц не слышно, наверное, уже спят.
Ощущение опасности так и не проходит.
Наоборот, оно стало ближе, будто кто-то угрожающе дышит в затылок и в спину.
Даниэль убыстряет шаги, но идти тяжело, смеркается, плохо видно, что под ногами.
До поляны, должно быть, совсем близко, хорошо, что недавно было полнолуние и еще большая луна ярко светит сквозь листву.
Призрачный свет указывает дорогу.
А Вилли все же долетел до Бангкока - Даниэль чувствует это шкурой.
Он долетел и сейчас сидит в другом самолете, опасность все ближе, надо решать, что делать.
Вот и поляна.
Бог спит, как все последние сотни лет.
Он просыпался один раз - когда Даниэль впервые увидел его.
- Ты пришел? - спросил он тогда. - Зачем?
Сейчас Даниэль знает, что ответить, но прежде надо устранить опасность.
Он снимает рюкзак и бережно кладет к ногам бога.
Потом идет к ручью и долго пьет.
Есть не хочется, хотя продукты - в рюкзаке.
А еще есть мачете, большой нож, которым можно добывать пищу.
И убивать, если придется.
Но пока Даниэль займется другим.
Он собирает сучья и разжигает небольшой костер.
Достает из бокового кармана рюкзака небольшую бутылочку с бесцветным порошком и высыпает немного себе на ладонь.
Смотрит на горящий костер, на спящего бога, потом пытается разглядеть небо - сквозь густую листву ничего не видно, но он чувствует, что там собирают ся тучи.
Самолет не должен долететь до Пхукета.
Вилли не должен сойти на берег и найти остров.
Вилли вообще должен исчезнуть.
Даниэль бросает порошок в костер, огонь вспыхивает сильнее и становится зеленоватым.
Теперь надо встать на колени и поклониться богу.
- Я пришел! - говорит Даниэль. - Ты меня ждал?
Тот не отвечает.
Он спит, ему не хочется просыпаться.
- Молюсь единому господину миров, - продолжает Даниэль, - единственному, кто создал добро и зло, кто разделил истинное и ложное! Ты велел, и я принес тебе то, что у тебя отобрали, я нашел это, всемогущий!
Бог по-прежнему молчит, но Даниэль и не ждет ответа, он вновь вспоминает про распухших от жира, розовых, в костюмах, замороженных, мертвых, всех этих европейцев и американцев, заточивших бога, лишивших одного глаза и обрекших на бессилье. Но больше этого не будет, никогда не будет, Даниэль принес то, что они отобрали, он нашел это, и он принес, ты слышишь, бог?
Раздаются грозовые раскаты - пауза закончилась, очередной циклон собрался где-то в районе Южно-Китайского моря, пересек за считанные часы Сиамский залив, прокатился над Малайским полуостровом, зацепив пограничную частичку Мьянмы и Таиланда, где и встретился с другим циклоном, идущим со стороны открытого океана и гонящим жестокий шторм к берегам Бенгальского залива. Небо распарывают молнии, ливень заливает разожженный Даниэлем костер, но чувство опасности утихает: колдовство и молитва сделали свое дело - Вилли не долетит до Пхукета, Даниэль в этом уверен!
Он забирается под дерево и смотрит, как стена воды омывает бога.
Как раз в этот момент "DC-940" вошел в полосу грозового фронта.
Самолет начало мотать из стороны в сторону. Надя испуганно прижалась к Банану.
Вилли очнулся от недолгого сна, самолет резко пошел вниз, потом опять начал карабкаться вверх, но вновь сорвался, и его опять замотало из стороны в сторону.
Появившаяся стюардесса попросила всех пристегнуть ремни.
И ушла в кабину.
Было видно, как за окнами хлещут молнии.
В динамиках забулькало, потом захрипело, и прорезался мужской голос.
Банан ничего не понимал, но Надя побледнела.
- Что случилось? - спросил Максим.
- Они говорят, что надо надеть жилеты, на всякий случай! - тихо проговорила Надежда.
Краснолицый пассажир с большим носом стал кирпичного цвета, затем кирпич обесцветился.
Опять появилась стюардесса и стала показывать, как надевать жилет.
Банан достал из-под сидения жилет и протянул его Наде.
Та покачала головой и привстала, отстегнув ремень.
Банан достал из-под ее сидения еще один жилет, в висках у него запульсировало, внезапно ему стало весело.
Жилеты были ярко-красными, особенно Банана позабавили фонарик и свисток.
- Только не трогай вот это! - сказала Надя, показав на темную веревочку, - тогда он сразу надуется!
- А когда надо? - спросил Банан.
- Когда упадем! - сказала Надя.
- Мы не упадем! - убежденно проговорил Банан.
Самолет еще раз попытался удержаться на нужной высоте, но странно зачихал, взвыл и резко пошел на снижение.
Вилли поймал за руку напуганную стюардессу и попросил принести виски без льда - надо бы взбодриться.
Он успел сделать пару глотков, и только потом понял, что вокруг творится явно не то.
Все сидели в жилетах, все низко пригнулись в своих креслах.
Он отбросил стакан в проход, подумав, что виски был не так уж и плох, а потом полез за жилетом.
И даже успел натянуть его до того, как самолет с натужным ревом врезался в горбатую поверхность воды и раскололся пополам.
Небо внезапно успокоилось, дождь прекратился, молнии исчезли - грозовой фронт пошел дальше, в сторону Андаманских островов и Шри-Ланки, оставляя за собой неспокойное, возбужденное, прерывисто дышащее море.
Твой блюз
В голове у Вилли мельтешили пятна.
Затылок разламывался от боли, будто по нему со всей силы врезали бейсбольной битой.
Только вот в последний момент рука подающего сорвалась, и вместо морга Вилли оказался в реанимации.
- Гематома! - весело сказал врач после томографии.
- Что с тобой сделали, красавчик! - печально произнесла стоящая у кровати в белом халате мом.
- Будем лечить! - тем же тоном добавил врач и достал из нагрудного кармана халата здоровущий шприц. Вилли разок видел по ящику, как таким шприцем ветеринары лечат лошадей. Те ржут, брыкаются и пытаются укусить. Тогда им на морду надевают мешок.
- Будешь брыкаться, надену мешок! - грозно сказал врач и погрозил шприцем.
- Не противься, красавчик, - нежно сказала мом, - укольчик поставят, и ты уснешь!
- Уснешь, - так же нежно произнес врач, - и будут тебе сниться сны…
Вилли снилось, что он летел в самолете.
Сидел в переднем кресле второго салона, пил шампанское и слушал в наушниках музыку.
Какой-то блюз, который включила стюардесса.
Шампанское было не в кайф, но на халяву Вилли не стал отказываться.
Зато блюз покатил крутой, его даже можно переделать и толкать самому, если он опять займется этими делами.
- У него в голове шумит! - встревоженно сказал врач.
- Это с детства, - пригнулась к его уху мом, - у него с детства в голове все время шумит, поэтому он такой странный…
- Ну да, - согласился врач, - постоянно подставляет голову под удары!
- Рисковый, - улыбнулась мом, - за справедливость, если видит, что кого-то обижают, то обязательно вступится…
- Вот и вступился! - сказал врач и приставил шприц к голове Вилли.
- Это зачем? - испугалась мом.
- Надо откачать шум, мешает! - возвестил врач и вонзил шприц в лоб.
Вилли даже не почувствовал укола. Он спал после шампанского, в голове шумело - играла музыка.
Высокий голос пел мрачный блюз.
Yes I'm lonely wanna die,
Yes I'm lonely wanna die,
If I ain't dead already, ooh,
Girl, you know the reason why…
Вилли сквозь сон покачивал головой в такт.
- Эй, - недовольно сказал врач, - осторожней, я еще не закончил.
Он пытался выкачать шум, как насосом откачивают воздух. Да, мне одиноко, я хочу умереть, Да, мне одиноко, я хочу умереть, Если я до сих пор не умер, о, Крошка, ты знаешь, почему…
Первые слова застучали о стеклянные стенки шприца.
- Это что? - еще более встревоженно спросила мом.
- Последствия гематомы, - серьезным тоном сказал доктор, - сгустки крови, превратившиеся в слова. Они стучат у него в голове и создают шум, шум заставляет голову болеть - будто там внутри птицы машут крыльями и колотят ими о черепную коробку. А еще - клюют мозг. Вам клевали мозг?
Мом никогда не клевали мозг, и она честно сказала об этом врачу.