– Что ж, – улыбаясь, непринужденно заметила она. – Кто бы он ни был, он определенно преобразил тебя. Придется мне теперь получше присматривать за Фредом, когда ты будешь у нас, это уж точно.
Да, Рей преобразил ее – и внешне, и внутренне. Элинор оторвалась от окна. Проклятое турне, слишком много времени остается для размышлений и воспоминаний. Она снова и снова перебирает в памяти прошлое, выискивает какие-то важные подробности, ускользнувшие от нее в угаре страсти, когда она была способна лишь наслаждаться счастьем рядом с Реем. И совершенно неожиданно ей на память все чаще и чаще стал приходить Брендан, о чьем существовании она совсем позабыла.
Брендан вышел из бедной семьи, совсем как Рей, и старался всеми силами пробиться в жизни. Он казался милым, обаятельным, заботливым – тоже совсем как Рей. И Брендану не нужна была она сама, он видел в ней лишь средство для достижения цели. Но Брендану не удалось получить то, что он хотел, зато, похоже, у Рея это получилось блестяще.
Так, пора приниматься за работу, сердито решила Элинор. Надо направить всю энергию на разработку замысла новой книги. Рей обещал дать ей знать, как отнесутся издатели к новой редакции ее романа, но пока от него не было ни слуху, ни духу. Рано или поздно ему придется с ней связаться, иначе она будет подыскивать себе нового агента, мрачно решила Элинор.
Все, что ей оставалось теперь – это стараться прожить очередной день в надежде, что боль когда-нибудь утихнет. Она уже снова похудела, и на ее лицо вернулось выражение тоскливого одиночества, бросавшееся в глаза и заставлявшее людей недоумевать, что же случилось с этой женщиной. Но никто не решался спрашивать из страха вмешаться в чужую личную жизнь.
Сегодня Элинор предстоял ужин с владельцем местного книжного магазина. На завтра было назначено интервью по радио и раздача автографов. В прежнее время такое внимание к ее особе нервировало бы Элинор, но сейчас для нее это был способ отвлечься от грустных мыслей.
Элинор бросила взгляд на платье, которое вывесила, собираясь надеть на ужин. Это было то самое платье, купленное ради Рея, которое она надевала в их последний вечер… На Элинор нахлынули воспоминания, и она изо всех сил постаралась стряхнуть их. Она знала, что будет больно, но даже представить себе не могла, насколько. Когда ее бросил Брендан, ей тоже было больно, но теперь Элинор понимала, что причиной тому было в основном потрясение и ужас оттого, что он заставил ее разувериться в себе. Да еще бешенство Брендана из-за того, что он не смог добиться своего. Нынешняя боль была совсем другая. Она была настолько сильной и всепоглощающей, что по сравнению с ней ничто не имело значения.
Элинор поражало, как можно было, чувствуя себя такой несчастной, так сказочно выглядеть.
Ее кожа словно светилась, волосы блестели, и она не могла не замечать восхищенных взглядов, которые бросали на нее мужчины.
Можно было поблагодарить Рея за этот почти осязаемый ореол женственности, окружавший ее теперь. Элинор не стала больше закалывать волосы, наоборот, она сделала укладку, подчеркивавшую пышность кудрей, и стала понемногу экспериментировать с макияжем. Вот и теперь, собираясь на ужин, она подкрашивалась перед зеркалом, размышляя, о чем хочет поговорить с ней Клиффорд Харпер – владелец магазина.
Харпер оказался высоким мужчиной лет тридцати пяти. Он был жилистым и смуглым – настоящий корнуэлец.
В прежние времена она бы постаралась отказаться от приглашения, но теперь, когда она вновь обрела себя, Элинор уже была способна смотреть на мужчину просто как на еще одно человеческое существо, а не как на врага, который неизбежно сочтет ее недостойной своего внимания.
Они ужинали в отеле. Элинор спустилась вниз с небольшим опозданием и обнаружила, что Клиффорд уже ждет ее.
Его восхищенный взгляд говорил, что платье ей к лицу, и девушка постаралась отогнать от себя мысли о другом мужчине, смотревшем на нее с таким же восхищением, которому не терпелось сорвать с нее это платье и ласкать ее до тех пор, пока…
Тут Элинор спохватилась, встретив слегка озадаченный взгляд Клиффорда.
– Простите. Это турне очень напряженное и уже начинает на мне сказываться. Вы что-то сказали?
– Ничего особенного. Лишь то, что вы очень красивая женщина, – сдержанно отозвался ее спутник.
Очень красивая женщина. Вот уже второй мужчина говорит ей об этом. Странно, что эти слова теперь не имели никакого значения. Ей не нужны были комплименты, внимание, обожание – ей нужен был только Рей. Чтобы он был рядом. Его улыбка, тепло его тела, его любовь.
Клиффорд Харпер оказался интересным собеседником, и в другое время Элинор, наверное, получила бы удовольствие от его общества. Но не теперь…
Боль от потери Рея стала невыносимой, Элинор просто физически ощущала ее. Боль нарастала, становясь все нестерпимей, и, в конце концов, Элинор пришлось встать посреди ужина и, извинившись, уйти в дамскую комнату.
Когда она вернулась, ее лицо было настолько бескровным, что Клиффорд встревожено поднялся.
– Прошу прощения. По-моему, я подхватила какой-то вирус. Боюсь, нам придется все отменить.
– Позвольте, я провожу вас в номер.
Элинор попыталась отказаться, но Клиффорд настаивал, к тому же она нетвердо стояла на ногах и ее поташнивало.
Слишком много времени в разъездах, слишком много новых лиц, а может, просто она слишком тосковала по Рею.
В лифте тошнота усилилась, и Элинор была рада опереться на руку мужчины, особенно, когда лифт толчком остановился. Клиффорд помог ей выйти. Элинор прежде никогда в жизни не падала в обморок, но теперь была близка к этому как никогда.
Ее номер находился рядом с лифтом, и она слабо кивнула головой в ответ на вопрос Клиффорда, взяла ли она с собой ключ.
– Он в моей сумочке, – сказала Элинор, протягивая ему свой ридикюль. Клиффорд открыл его и принялся искать ключ, а девушка устало прислонилась к стене.
Она чувствовала себя ужасно – такого с ней не было даже тогда, когда она болела гриппом.
Раздался стук закрывающихся дверей лифта. В голове Элинор он отозвался глухим рокотом.
Клиффорд открыл дверь номера и придержал ее ногой, одновременно поддерживая повисшую на нем Элинор.
– Может быть, мне пригласить врача?
Даже несколько шагов по комнате казались Элинор неимоверным усилием. Продолжая стоять у входа, она лишь покачала головой, не в силах говорить. В нескольких метрах от них распахнулась дверь лифта.
– Я через пару минут приду в себя.
Единственное, чего хотелось Элинор, – это чтобы ее оставили в покое. Состояние у нее было кошмарное, но если она об этом скажет, Клиффорд поднимет на ноги весь отель и начнется суматоха. А с ней ведь ничего серьезного – просто она тоскует по Рею. Тоскует? Элинор едва не расхохоталась вслух. Без него ее жизнь – пустыня, выжженная безводная земля, где ничего не растет, и человеку остается лишь медленно умирать.
– Идемте. Вам надо лечь в постель.
Клиффорд помог ей войти. Краем глаза Элинор успела заметить неясный силуэт мужчины, идущего по коридору.
– Странно, – заметил ее спутник, закрывая дверь. – Наверное, он ошибся этажом. Он дошел до вашей двери, а потом вдруг повернул назад. И вид у него был такой, словно он на что-то жутко разозлился.
У Элинор раскалывалась голова, во рту пересохло, и приключения соседей по этажу ее сейчас интересовали меньше всего на свете.
– Вы уверены, что вам станет лучше? – настойчиво спросил Клиффорд. – Вы…
– Со мной все будет хорошо. Извините, что испортила вечер.
– Я позвоню вам утром. – И Клиффорд, сочувственно кивнув, вышел.
Утром Элинор уезжала, но у нее не было си сказать об этом. Она услышала, как щелкну замок. Дверь захлопнулась, и девушка, не раздеваясь, провалилась в глубокий сон.
Она проснулась на рассвете, совершенно окоченевшая, все мышцы ныли. Раздевшись и приняв ванну, Элинор забралась снова в постель. Никогда еще она не чувствовала себя такой измученной. В животе была пустота, и девушка попыталась вспомнить, когда в последний раз нормально ела.
К своему полному смятению, она обнаружила, что ее последней полноценной едой был завтрак в обществе Рея. С тех пор она лишь клевала, как птичка. Нечего удивляться, что она чувствует себя заболевшей.
Ее разбудил звонок служащего отеля, о котором она договорилась накануне. Элинор поднялась, словно в летаргическом сне. Она заказала завтрак в номер, но есть, почти не могла. При виде еды ее желудок сразу начинал бунтовать. Уложив чемодан, она позвонила портье, а затем спустилась вниз навстречу Рейчел Пелем – агенту из издательства, сопровождавшей ее во время турне.
Рейчел была пухленькой энергичной девушкой лет двадцати пяти, с копной кудрявых темных волос и приветливой улыбкой.
– Вы хорошо себя чувствуете? – нахмурилась она, увидев бледное лицо Элинор.
– По-моему, я подхватила вирус.
– Ой, как жалко, прямо перед Рождеством!
Элинор увидела встревоженный взгляд Рейчел и поняла, что та испугалась, как бы она не отменила турне. Какой в этом смысл? Какая разница, где болеть – здесь или в Бристоле?
– Кстати, – сообщила Рейчел, когда их чемоданы были уложены в машину, – вас вчера кто-то искал. Он вас нашел?
– Искал? – Сердце Элинор подпрыгнуло. – Кто?
– Не знаю, – пожала плечами Рейчел. – Девочки в регистратуре сказали мне, что вчера к вам приходил какой-то мужчина. Они сказали ему, в каком вы номере. Наверное, кто-нибудь из местной прессы…
– Да-да, – тупо согласилась Элинор. – Конечно, из прессы.
А она-то на минуту по глупости возомнила, что этим таинственным посетителем мог быть Рей.
Последним городом, завершавшем ее турне, был Падстоу. Здесь Элинор дала интервью по радио и подписала автографы. К пяти часам вечера она чувствовала себя совершенно разбитой. Всего один день – и она будет дома. Надо ведь еще купить подарки к Рождеству.
Мейми с Фредом всегда обставляли Рождество очень торжественно, любили дарить роскошные подарки, и Элинор старалась не ударить в грязь лицом в ответ на их щедрость.
На пути к машине ее внимание привлекла витрина одного из магазинов, и Элинор остановилась, чтобы посмотреть.
В витрине были выставлены старомодные колыбельки со стегаными одеяльцами и подушечками, украшенными аппликациями ручной работы. Одни были яркие, другие – мягких пастельных тонов. Одна колыбелька Элинор особенно понравилась. Она знала, что и Мейми придет от нее в восторг, но сомневалась, стоит ли дарить колыбельку на Рождество – ведь это значило бы искушать судьбу, особенно если вспомнить, что у Мейми когда-то был выкидыш.
Ладно, решила Элинор, колыбельку она все-таки купит, но придержит до тех пор, пока не родится малыш. Попросив Рейчел подождать, она вошла в магазин.
Когда они добрались до отеля, Элинор извинилась перед Рейчел, сказав, что предпочла бы поужинать в номере.
– Конечно, не извиняйтесь. У вас вид совершенно измученный. Вы уверены, что готовы продолжать турне?
– Остался ведь всего один день, – напомнила Элинор.
Всего один день – и будет неделя с тех пор, как она в последний раз видела Рея. Целая неделя. Элинор поежилась и плотнее закуталась в пальто.
Турне завершилось, по утверждению Рейчел, вполне успешно. Элинор каким-то образом умудрялась улыбаться и что-то говорить во время многочасовых интервью и ток-шоу, подписывать книги и отвечать на вопросы. И вот теперь, слава Богу, все закончилось.
Как и ее отношения с Реем, тоскливо думала Элинор, сидя в поезде, куда ее благополучно посадила Рейчел.
Пора ее цветения миновала. Это было недолгое цветение, и теперь она снова будет блуждать в лесу одиночества и тоски. История Эжени увела ее в мир фантазий, заставив поверить, что она может стать не той, кем была на самом деле: женщиной, которой дано быть любимой. А теперь ей придется смириться с жизнью без Рея, ибо если она услышит из его уст слова презрения, этого она просто не вынесет. Слова Брендана когда-то искалечили ей жизнь, но слова Рея могли просто убить ее – это Элинор знала твердо. Лучше уж вернуться к прежней серой жизни и никогда его больше не видеть. И постараться преодолеть боль. Возможно, когда-нибудь ей удастся передать это в одной из своих книг, с печальной иронией думала Элинор.
Путь домой показался ей бесконечным. В Бристоле было холодно и сыро, и, когда Элинор наконец открыла дверь своей квартиры, единственное, о чем она мечтала, – это лечь в постель.
Ее разбудил телефонный звонок, и на одно безумное мгновение в ней вспыхнула надежда, что это может быть Рей. Элинор дрожащей рукой сняла трубку.
– Элинор, ты хорошо себя чувствуешь?
При звуке резковатого голоса ее агента сердце Элинор упало.
– О, Диана, привет. Все нормально, – солгала Элинор. – Ты-то как?
– Меня, наконец, выпустили, и мне просто не терпится взяться за работу. Поэтому я тебе и звоню. Как прошло турне?
– Вполне прилично.
Последовало короткое молчание, словно что-то в бесцветном голосе Элинор насторожило Диану.
– Что ж, у меня для тебя прекрасные новости. Издатели в восторге от твоего романа. Рей оставил мне записку. Он пишет, что они рвутся издать книгу как можно скорее. Элинор, ты меня, слушаешь?
Элинор стиснула трубку изо всех сил, так, что побелели костяшки пальцев.
– Да-да. Стало быть, Рей уехал?
Господи, неужели любовь настолько лишила ее остатков гордости, что она теперь будет цепляться за любой клочок информации, выспрашивая о нем всех подряд?
– Да. У него в этом году не было нормального отпуска, и он внезапно решил, что пора сменить обстановку. По-видимому, отправился к своей сестре. Слушай, мы можем встретиться? Издатели просто из кожи вон лезут – мечтают продолжить сотрудничество. В этот раз, наверное, закажут семейную сагу – снова что-нибудь историческое, конечно…
Стало быть, Рей вернулся к обычной жизни удачливого предпринимателя, в которой ей не было места. Элинор представляла для него вызов с профессиональной точки зрения, но дело было сделано, и он потерял к ней интерес. Теперь Элинор для него – лишь еще одно имя в списке его агентства, еще один автор, на котором можно сделать хорошие деньги.
Работа… вот универсальное средство от всех несчастий. Элинор закрыла глаза.
– Элинор, ты меня слышишь?
– По-моему, я подхватила вирус, Диана. Давай лучше встретимся после Рождества, хорошо?
По короткой паузе в телефонной трубке Элинор догадалась, что ее агента удивил такой ответ, ведь в прошлом ничто не могло оторвать Элинор от ее работы.
– Да, конечно. Ты, наверное, будешь встречать Рождество, как всегда, с Мейми и Фредом?
– Да.
– А я-то надеялась вытащить тебя на обед, чтобы отпраздновать…
Отпраздновать. При одной этой мысли желудок Элинор болезненно сжался, и она понурила голову, чувствуя себя виноватой оттого, что у нее нет никакого желания что-то отмечать.
– Я бы с удовольствием, – солгала Элинор, – но после этого турне я совсем измотана и ничего не успеваю. На рождественских каникулах я подумаю о новой книге и свяжусь с тобой после Нового года, – предложила она.
Повесив трубку, Элинор села и обхватила себя руками, словно это могло помочь ей хоть как-то утишить боль.
Ведь мог же Рей сам сообщить ей хорошие новости? Или таким образом он лишний раз подчеркивал, что между ними все кончено, что теперь она для него – лишь маленький эпизод из прошлого, и пусть там и остается? Как вообще поступают в таких случаях? Рей ведь не был жестоким, напротив, но у Элинор не было опыта в – таких вещах, и она понятия не имела, как обычно ведут себя мужчины, желая прекратить любовные отношения.
Любовные? Для нее – может быть, но для него?
Перестань об этом думать. Хватит себя изводить, сурово велела себе Элинор. Больше всего на свете ей хотелось завернуться в простыню, как в саван, лечь и погрузиться в траур, но этого делать было никак нельзя. Она должна что-то делать, научиться жить без него и найти цель, чтобы продолжать жить.
Что ж, пока цель у нее есть: она обещала помочь Мейми с праздником и, по сути дела, посулила новую книгу Диане.
Элинор набрала номер телефона городского дома Мейми. Ответила экономка и тут же передала трубку хозяйке.
– Просто бред какой-то! – возмущалась ее подруга. – Миссис Беркли и Фред не дают мне даже пальцем пошевелить. Я им все время твержу, что беременность – это совершенно естественное состояние. Как прошло турне?
– Хорошо. Тебе еще нужна моя помощь в подготовке к Рождеству?
– Да, конечно. У меня появилась замечательная мысль, как украсить гостиную. В этом году мы сделаем все в традиционном стиле. Настоящие ветки омелы, огромная елка, игрушки викторианской эпохи…
Элинор изо всех сил старалась делать вид, что все это ей страшно интересно.
Мейми собиралась уехать в загородный дом во вторник, но до этого ей надо было сделать массу покупок, сообщила она подруге.
– Фред не дает мне садиться за руль и требует, чтобы я повсюду таскала за собой Майкла. Глупость какая, правда? Не разрешает поднять даже крошечный сверток, – пожаловалась Мейми.
Они договорились встретиться часов в одиннадцать. Мейми поведала Элинор, что теперь быстро устает и после обеда ей часто приходится отдыхать.
– Ты бы меня видела! – делилась она. – Меня так развезло, просто смотреть страшно, а ведь всего-то четыре месяца.
Повесив трубку, Элинор почувствовала, как слезы жгут ей глаза. Господи, какая же счастливица Мейми! Любимый муж, ребенок, которого все ждут с нетерпением…
Хватит себя жалеть, сказала себе Элинор. По сравнению со многими женщинами ты счастливица. Может, так оно и было, но счастливой Элинор почему-то себя не чувствовала.
Несмотря на уверения Мейми, что она старается не пepeтpyждaтьcя она ухитрялась столько времени бродить по магазинам, что довела Элинор до полного изнеможения. А может, она так устала просто потому, что у нее не было праздничного настроения? – думала Элинор, когда ближе к вечеру Майкл, шофер Мейми, высадил ее у дома.
– Боже! – воскликнула Мейми, когда они чуть раньше выходили из супермаркета. – По-моему, ты уже с ног валишься, Элинор. К тому же, ты что-то в последнее время сильно исхудала. Ты уверена, что с тобой все в порядке?
В порядке? Физически ничего особенного с ней быть не могло, а вот морально – это уже совсем другое дело.
В этой суматохе Элинор умудрилась все же купить подарки к празднику, хотя большую часть, времени проводила с Мейми. Она осмотрела детскую, которую устраивали в бристольском доме подруги и выслушала обстоятельный рассказ о том как планируется детская в коттедже. Элинор старалась слушать внимательно, но ее мысли были заняты совсем другим. Втайне она все еще надеялась услышать голос, который, как она подозревала, больше не услышит никогда в жизни.
Нет, пора примириться. Рей не собирается ей звонить.
Все кончено. Больше ничего не будет. Но не думать о нем Элинор не могла. Где он сейчас? С кем? Думает ли о ней хоть иногда?
Хотя с какой это стати? Задача, которую он поставил перед собой: обеспечить, чтобы ее книга была закончена вовремя, – была успешно выполнена. Если он и думал о ней, то лишь поздравляя себя с достижением цели, с горечью думала Элинор. Сейчас он наверняка уже занят проблемами какого-нибудь другого автора.