Нет. Так просто я не сдамся.
Я подняла подбородок и посмотрела на него с вызовом:
- Вы ничего обо мне не знаете. Уже ничего.
Холланд на миг поджал толстые губы, а потом расслабился, хрипло усмехнувшись. Сложив руки за спиной, он подошел еще ближе.
- Все еще кусаешься, понятно. Но неужели ты правда думала, что Николь сделала из тебя человека, просто подделав твой банк памяти и записав тебя в школу? - Он покачал головой и продолжил. - Она оказала тебе медвежью услугу. По правде говоря, это было жестоко с ее стороны - дать тебе ложную надежду, заставить поверить в заведомо ложные вещи.
Он наклонился, опершись руками о колени, чтобы наши глаза оказались на одном уровне.
- Не стоит цепляться за эти иллюзии, от них тебе не будет никакой пользы. В отлитие от Николь, я не стану тебе врать. Даю слово.
Увидев непокорное выражение моего лица, он вздохнул и выпрямился, качая головой.
- В любом случае, это не имеет значения. Теперь, когда ты снова у нас, мы найдем тебе - или твоим комплектующим - наилучшее возможное применение.
Моим комплектующим? Перед глазами всплыла картина: я кричу, пока Холланд пропиливает во мне огромный надрез сверху вниз, а потом начинает выдергивать изнутри куски и бросать их в протянутые руки собравшихся солдат. Я подавила дрожь, глядя в холодные серые глаза, в которых не было ни капли юмора. Как так вышло, что мама стала работать с этим человеком? Она солгала мне, это правда, из соображений гуманности и доброты. В то время как Эндрю Холланд… образно говоря, из нас двоих это у него не было сердца, а не у меня.
Мама. Если б только я могла поговорить с ней, хоть одну минуту. Просто убедиться, что она в порядке.
- Можно мне увидеть маму? Пожалуйста, - сказала я сквозь зубы, а мое желание ударить его все усиливалось. Пытаясь сдержаться, я начала сжимать руки в кулаки, все сильнее и сильнее.
Максимальное давление: 2,07 МПа.
Красная надпись возникла неожиданно, и я сразу разжала руки, встряхнув их, как будто это могло помочь выкинуть из головы эти слова, этот голос. Такое давление могло оказаться смертоносным.
Холланд покачал головой, по его лицу блуждала слабая улыбка.
- Боюсь, в настоящее время это невозможно.
- Почему? Что вы с ней сделали? - На меня накинулись ужасные мысли: представилось, как мама лежит в темной камере где-то в подвалах этого комплекса, без сознания после пыток, и ее кровь стекает на пол.
- Ничего. Уверяю тебя, Николь чувствует себя прекрасно. Ты правда думаешь, что я готов причинить ей вред? Особенно когда я знаю, что она - лучший способ обеспечить твое содействие?
Его слова прозвучали достаточно безобидно, но их скрытый смысл от меня не ускользнул. Если я буду делать то, что скажет Холланд, мама будет в безопасности. Но если нет…
- Тогда когда? Когда это будет возможно? - Мое полное бессилие, отсутствие мамы - все это обрушилось на меня одновременно. Лишь от прихоти этого холодного, жестокого человека зависело, увижу ли я когда-нибудь маму. Когда я это осознала, мои глаза наполнились слезами беспомощности, несмотря на все упорные попытки сдержать их.
Холланд тяжело вздохнул и покачал головой.
- Черт, - тихо сказал он. Генерал снова извлек салфетку, от которой резко пахнуло спиртом, и тщательно протер руки. - Я так надеялся, что за время отсутствия твои эмоциональные реакции нейтрализуются, но уже вижу, что этого не случилось. Однако именно поэтому мы решили завести альтернативную - и улучшенную - версию.
Альтернативная версия. Даже моему супермозгу понадобилось на долю секунды больше времени, чтобы обработать эту информацию.
- Что вы имеете в виду? - Я точно знала, что он имел в виду, но очень, очень боялась в это верить.
- Зачем отбрасывать результаты целой серии исследований из-за пары сбоев? Мы создали новую модель МИЛА. - Холланд положил салфетку обратно в карман и улыбнулся. Это была его первая искренняя улыбка за время нашего разговора.
Улыбка, которая, казалось, вытянула из меня последние силы.
- Вы хотите сказать, что существует еще одна версия… меня? - Мой голос понизился до шепота.
Холланд улыбнулся еще шире, из-за чего его мясистые щеки округлились, а четыре морщины, тянувшиеся от уголков глаз к вискам, стали глубже.
- Именно. Хочешь с ней познакомиться? Это модель без твоего переизбытка эмоционального мусора.
Он поднял голову к прямоугольному окну и кивнул кому-то. После чего развернулся лицом к двери, через которую вошла я.
Я уставилась туда же, все еще пытаясь осмыслить его слова. Через несколько мгновений в эту дверь войдет нечто - еще одна МИЛА.
Еще одна девушка, созданная на основе тех же самых технологий, что и я.
Вернее, не совсем тех же самых. У этой модели МИЛА не будет "переизбытка эмоционального мусора", как тактично выразился Холланд.
Мое поддельное сердце исступленно заколотилось, словно стремясь вырваться наружу. Я прижала руку к груди, ища утешение в этом стуке, таком человеческом, и стараясь подавить ощущение, что все это только пародия на настоящие чувства. За дверью послышался приглушенный звук шагов, за которым последовал сигнал, подтверждавший правильность введенного кода. Защелкал механизм замка.
Наконец дверь отъехала в сторону, и вошла девушка.
Одета она была, в общем-то, нормально: темно-серые спортивные штаны и белая футболка с длинным рукавом. Ну ладно, возможно, ее походка была немного слишком плавной. Ее движения были так грациозны, что ноги в кроссовках касались бетонного пола практически беззвучно.
Но не это вызвало у меня прилив ужаса. А ее рот, нижняя губа чуть шире верхней. Ее крепкое телосложение - скорее рабочей лошадки, чем чистокровной кобылицы. Разрез ее больших круглых глаз, таких же зеленых, как у меня. Холланд сказал "альтернативная версия", но, очевидно, на самом деле, речь шла об идентичном близнеце.
Я застыла на месте, не в состоянии ни убежать, ни отвернуться, хотя какая-то часть меня умоляла поступить именно так. Пока девушка неторопливо приближалась к нам, я не могла даже нервно сглотнуть. Я искала какой-нибудь отличительный признак, черту, хоть что-то, что было у нас разным. Не могла же она быть моей точной копией. Не могла.
Только в том-то и дело - она ей была. Во всем, что попадалось мне на глаза, не считая волос. После нашей тщетной попытки скрыться, изменив внешность, мои так и остались короткими, черными, в каком-то панковском стиле. Проведя кончиками пальцев по шее, я вдруг воспылала любовью к своей новой прическе. Благодаря ей мы, по крайней мере, не были полными клонами. Я заставила себя снова сосредоточиться на Другой Миле. В ней должно было быть что-то, какое-то отличие, которое непременно отыщется, если достаточно внимательно ее рассмотреть.
Мельком взглянув на девушку, Холланд полностью переключился на меня, изучая мое лицо своими хитрыми глазами и наслаждаясь мельчайшими нюансами моей реакции.
- Мила, позволь тебе представить твою, если угодно, сестру. Это МИЛА 3.0.
После этих слов Другая Мила, мой близнец, ожила, вежливо улыбнулась и протянула мне руку:
- Очень приятно наконец-то с тобой познакомиться, - сказала она приятным тоном.
Только ощущение было такое, как будто сказала это я. Потому что ее голос… ее голос тоже был моим.
Я вздрогнула, отступила подальше от этой жуткой штуковины. Глядя на нее, становилось гораздо труднее сохранять надежду на то, что я настоящая. Если бы это было правдой, ее существование было бы невозможно. Кроме того, если мы выглядели абсолютно одинаково, кто знал, что еще у нас было общего? В смысле, нас же создали в одной лаборатории. Означало ли это, что у нас совершенно одинаковое мышление, совершенно одинаковые взгляды на мир? А сейчас она что, читала мои мысли?
Даже узнав правду о своем происхождении, я и не думала подвергать сомнению свою индивидуальность. Я просто всегда знала, что я уникальна, своеобразна, как и любой другой человек. А теперь Холланд пытался лишить меня этого ложного впечатления при помощи своего нового творения… отнять у меня все, позволявшее мне верить, что я нечто большее, чем машина серийного производства, ничем не отличающаяся от соседки по конвейеру.
Девушка скользнула на шаг ближе, чтобы снова сократить расстояние между нами. Ее чересчур знакомая рука все еще маячила передо мной, в ожидании, что я ее пожму. Мысль о том, чтобы прикоснуться к ней, вызывала у меня отвращение. Какое будет ощущение - что я прикасаюсь к себе?
Памятуя о том, что за мной внимательно следит Холланд, я нерешительно протянула руку и сжала пальцы девушки в своих. Ее кожа была гладкой, умеренно теплой, нейтральной. Столько переживаний, а в итоге… ничего. Ни чувства связи, ни отвращения.
Как если бы я прикоснулась к любому другому человеку.
Другая Мила не проявила ни капли волнения по поводу моей внешности. Нашей внешности. Она просто отступила назад, встав сбоку от Холланда, и подняла взгляд на своего создателя, слегка нахмурив брови:
- А почему она мне не радуется?
Холланд потрепал ее по голове как послушную собаку:
- Не беспокойся, ты все сделала правильно.
Губы Милы Номер Три - я не хотела, не могла мысленно называть ее Другой Милой - растянулись в радостной улыбке. Мои губы. Я уставилась на нее с каким-то нездоровым интересом. Я и не знала, что у меня глаза так сощуриваются, когда я улыбаюсь.
Мгновение спустя улыбка исчезла. Номер Три просто стояла со спокойным выражением лица, а ее руки свободно висели по бокам. Как будто в ожидании следующей команды.
Когда Холланд снова похлопал ее по голове, по моей коже поползли мурашки.
- Она великолепна, правда? Три попытки ушло, но, по-моему, у нас наконец-то получилось.
Три попытки…
- Так была еще одна версия? - спросила я. Не вполне уверенная, что действительно хочу узнать ответ.
Улыбнувшись и даже слегка подскочив на месте от энтузиазма, Номер Три ответила:
- В первом прототипе устройства МИЛА было встроено в тысячу раз больше болевых рецепторов на квадратный сантиметр, чем в последующих версиях.
Под "последующими версиями" имелись в виду она и я. А что, тоже способ лишить нас индивидуальности.
- Дополнительные рецепторы гарантировали, что версию 1.0 не вычислят по аномально низкой болевой чувствительности, но из-за них она не прошла испытание пытками.
- Испытание пытками?
Номер Три посмотрела на меня и моргнула, один раз.
- В лаборатории моделируют сценарии пыток, чтобы выяснить, способны ли члены операции не выдать секретную информацию, если попадут в плен.
В голове снова вспыхнуло воспоминание, и на меня обрушилась реальность. Не так, все было не так. Испытания, пытки. Дрель, пистолет. Крики. Но кричала все-таки не я, не я была той девушкой в комнате.
Вместо того чтобы хоть немного успокоиться, от этого знания я почувствовала себя в тысячу раз хуже. Потому что та девушка испытывала гораздо больше боли, настоящей боли, а они мучили ее, чтобы проверить пределы ее возможностей.
В конечном счете именно то, что делало ее больше похожей на человека, и привело ее к "смерти" - ее переработали как кусок алюминиевой фольги, причем с таким же безразличием.
Я ощутила жжение в желудке, от приступа тошноты закружилась голова. Если бы мой организм был на это способен, меня бы сейчас вырвало. К счастью для меня, похоже, эту биологическую функцию разработчики пропустили.
Не хватало только, чтобы Холланд заметил мою реакцию.
- Я… Меня ведь к тому моменту уже создали?
- Да. По большей части, - сказал Холланд.
Значит, они заставили меня смотреть - это, по крайней мере, было ясно. Но почему мои воспоминания обо всем этом были такими неопределенными? Почему я не смогла сразу понять, что к чему?
Ответ был прост. Из-за мамы. Она хотела меня уберечь.
- К счастью, на тот момент мы уже внесли коррективы. Сократили число болевых рецепторов, оставив ровно столько, сколько было нужно, чтобы ты могла определить, в какие моменты настоящий человек почувствовал бы боль.
Я украдкой взглянула на Номер Три, чтобы проверить, как она восприняла косвенное отрицание ее человеческой природы. Никакой реакции. В глазах ничего не промелькнуло, губы не дрогнули. Она просто стояла, молча изучая мое лицо. Пугающе похожая на меня.
Нет, решила я, не изучая. "Изучение" подразумевало наличие подлинного любопытства. А в ее глазах, хоть она и не сводила их с моего лица, скрывалось безразличие. Как будто без заданий Холланда она не существовала по-настоящему.
Ну, по крайней мере, теперь у меня было разумное объяснение тому, что случилось, когда меня выбросило из пикапа Кейли. Я тогда кричала, но едва ли от боли. Теперь я наконец разобралась почему.
- Что вы собираетесь со мной делать?
- Изначально мы планировали тебя ликвидировать. Полагаю, именно поэтому Николь забрала тебя. Предполагалось, что ты будешь имитировать человеческие эмоции, а не испытывать их на самом деле, и уж явно не так сильно. Твоя система отклоняла любые попытки блокировать их, поэтому мы решили ликвидировать тебя и попробовать снова.
Ликвидировать меня. Ликвидировать.
Я посмотрела в бесстрастное лицо Холланда, и внутри меня все словно превратилось в глыбу льда, как будто тело самопроизвольно перешло в режим блокировки. Он хотел от меня избавиться. Стереть меня с лица земли, как будто я была компьютерной программой с ошибками. Так как он искренне верил, что я не более и не менее живое существо, чем компьютер, он бы сделал это, не испытывая угрызений совести. В этом я была уверена.
Ощущение загнанности пропало, сменившись непреодолимой потребностью бежать. Нужно было убираться отсюда. Срочно. Мой взгляд обратился к двери - единственному варианту спастись - и я уже начала готовиться к битве, неизбежной на пути к свободе, когда реальность заставила меня остановиться.
Разве что-то изменилось? Мама по-прежнему была в руках у Холланда. Моя мама, которая выкрала меня из лаборатории из-за того, что во мне было так много человеческого, что слово "ликвидация", которым так небрежно бросался Холланд, по ее мнению, приравнивалось к убийству.
К моей смерти.
Я почувствовала, что в правом глазу у меня стоит слеза, готовая вытечь из синтетического канала. Я велела ей оставаться на месте. Для Холланда эмоции были помехой. Слабостью, из-за которой меня стоило уничтожить.
Холланд стоял, отвернувшись от меня, и обменивался взглядами со зрителями в окне. В ответ на какой-то сигнал, который я упустила, он кивнул и снова повернулся ко мне, щелкнув жвачкой.
- У меня таки есть для тебя хорошие новости, Мила. Власть имущие хотят, чтобы я провел еще одну серию испытаний, на случай, если в тебе есть какая-то ценность, которую мы упустили. Сделать своего рода отсрочку.
- А если я откажусь?
Но я уже заранее знала ответ. Мама. Он использует маму как гарантию моей послушности.
- Пройдешь эти испытания - докажешь, что Николь не совсем провалила проект. Мы пересмотрим решения по поводу вас обеих. Не пройдешь - ее ждет пожизненное заключение. Так что вместо "прощай" я скажу тебе… удачи. - Он отодвинул рукав и посмотрел на широкий циферблат часов, придавивших темные волосы на его руке. - Испытание номер два тире один и пять начнется через несколько минут. Ах да, чуть не забыл. На этот раз не дергайся, Мила. - В его голосе прозвучала угроза.
Только понимание того, в каком рискованном положении находилась мама, заставило меня остаться на месте, когда ко мне рванулась рука Холланда. Перед глазами промелькнул серебристый предмет, и генерал ухватился за мое правое ухо. Он затолкал глубоко внутрь что-то длинное и холодное.
Я услышала тихий щелчок, а затем:
Чип безопасности: Активирован.
Холланд вытащил щуп, но ухо мое не отпустил. Толстые влажные пальцы с силой надавили на хрящ, и мне на ум сразу пришло то воспоминание о лаборатории. Меня охватил ужас, но нет, нет, нет, мне нельзя - я не стану - вырываться.
Беспроводной приемник: Включен.
- Этого должно хватить, - заявил он, отпуская меня. - Теперь можно не беспокоиться, что ты попытаешься сбежать. Если ты окажешься в трех метрах от выхода, этот чип переведет весь комплекс в режим изоляции.
Холланд похлопал Номер Три по спине и сказал:
- Задай ей жару, ладно? - После чего он резко развернулся кругом и зашагал к двери. Тихо зажужжав, дверь закрылась за ним, заперев меня в этой комнате для какого-то испытания.
Я перевела взгляд в сторону своего двойника - она стояла на том же месте, где ее оставил Холланд.
Поправка - заперев нас.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава двадцать четвертая
И вот я стою в пустой комнате, над головой - слепящие люминесцентные лампы, под ногами - холодный бетонный пол, а до Клируотера далеко в прямом и переносном смысле этого слова. Впервые наедине со своей копией, о существовании которой я до сих пор не подозревала.
Наши одинаковые глаза встретились. Ну, почти одинаковые. Я заметила еще одно явное различие между нами: в зеленых глазах Номер Три не было тепла. Если раньше в них было равнодушие, то сейчас творение Холланда методично препарировало меня взглядом.
Завершив осмотр, Другая Мила пожала плечами.
- Что? - спросила я, так и не дождавшись комментария.
- Просто по твоему внешнему виду и не скажешь, что ты дефектная, - объяснила она обескураживающе похожим на мой голосом. Нет, не похожим - таким же точно. А по ее будничному тону можно было подумать, что речь шла о новой компьютерной программе.
Хотя, если подумать, это было ближе к истине, чем мне хотелось бы признать.
- Не то чтобы это имело значение, - продолжила она. - У меня приказ. - Она сделала паузу и улыбнулась. - Не обижайся.
Не обижайся. Когда на кону была моя жизнь.
Внимание Номер Три как по команде переключилось на окно над нами. Переведя взгляд туда же, я вздрогнула. К стеклу подошел парень, лет восемнадцати-девятнадцати - он выглядел слишком молодо, чтобы стоять там. Чтобы быть частью… всего этого. Его темные волосы с одной стороны лежали ровно, а с другой были всклокоченными, как будто примялись во время сна, а времени расчесаться парень не нашел. Долговязый и неуклюжий, с помятым воротником и ослабленным узлом галстука, он ссутулил плечи, скованные узкой белой рубашкой. Однако устремленный на меня пристальный взгляд был совершенно серьезен.
Номер Два, ты меня слышишь?..
Хриплый голос зазвучал прямо у меня в голове.
Какого черта? Я дернулась назад, прижимая руки к ушам, а мой взгляд метнулся к Номер Три. Никакой реакции. Она терпеливо ждала, глядя на парня снизу вверх как послушная собачка.
Парень. Это он сказал, больше некому.
Я несколько раз встряхнула головой, как будто пара резких движений могла избавить меня от раздражителя. Естественно, это не помогло.
Судя по твоей реакции, слышно меня четко и ясно, так?
Я осторожно кивнула.
Хорошо. Меня зовут Лукас Уэбб, я буду курировать предстоящие испытания.
Опять эти испытания, и Холланд о них говорил. Но что это за испытания? И… этот тип что, мог слышать мои мысли, как я слышала его голос?