Вульф с минуту подумал, а затем спросил:
– Они хотят добиться брачного предложения, воруя цветы?
– Я не вполне уверена в причине, стоящей за цветами, за исключением того, что им не терпится порадовать вас. Они отчаянно хотят остаться здесь с вами. И также они хотят остаться со мной. К сожалению, вашей бабушке не требуется компаньонка, что было бы очевидным решением. Кроме того, это недостаточно долговременный ответ для детей, которых недавно выселили из дома. Ваша бабушка может умереть – я извиняюсь за прямоту – или переехать в коттедж в деревне, или вы можете найти мне замену. Компаньонку можно уволить. А вот жену нельзя. Кэтрин и Александра страстно желают нашей свадьбы.
– Это нелепо.
– Нелепо, – согласилась она.
Оба собеседника внезапно нашли себе занятие: разрезать поданное следующим мясо, гонять по тарелке горошек, выравнивать столовое серебро.
– В самом деле?
– Что в самом деле, милорд?
– В самом деле идея о браке между нами так нелепа?
Маргарет сделала глубокий вдох, взяв паузу для того, чтобы подумать – а ведь она не могла думать ни о чем другом в последние несколько дней.
– Конечно, это так. Вы можете выбрать жену из самых высокопоставленных семей в этой стране, принятую в вашем социальном кругу. Ваша виконтесса должна быть женщиной, которая принесет вам огромное приданое или акры земли или политическое продвижение, если вам это нужно. Все, что принесу я – это две сироты, вероятно, не имеющие ни гроша за душой.
– И позаимствованную охотничью кошку.
– И сердитого отставного офицера.
– Не забывайте о ярости леди Бартлетт.
Она кивнула.
– Кроме того, я никогда не вышла бы замуж за джентльмена с репутацией такого повесы, как у вас, даже для того, чтобы обеспечить свое будущее или будущее моих племянниц. На этом пути нас всех подстерегает горе. Я была бы несчастна с неверным мужем, а вам досталась бы невыносимая, ревнивая жена.
– Так что это – всего лишь глупая, ребяческая идея? – спросил виконт, улыбаясь.
– Да, – ответила девушка, не улыбнувшись, из-за того, что он с такой готовностью согласился с ней. Мог бы хоть немного поспорить!
Вместо этого лорд Вульфрам снова наполнил свой и ее бокалы, его рука коснулась ее руки.
– Но если бы мы были равны, и я не был бы повесой, то вы рассмотрели бы мое предложение?
Если он еще раз коснется ее, или сверкнет этой улыбкой, то она может все-таки задуматься о том, чтобы сбиться с пути. Маргарет отпила вина и начала размышлять:
– Говорите, если бы вы были клерком, учителем или викарием? И пообещали бы быть верным своим клятвам?
Он кивнул.
– Тогда да, я тщательно рассмотрела бы ваше ухаживание. А что, если бы я была дебютанткой с солидным приданым или дочерью герцога? Вы бы сделали мне предложение?
Виконт снова улыбнулся, показав ямочки на щеках.
– В одно мгновение. Я бы растоптал всех ваших кавалеров, чтобы первым предложить вам руку и сердце. Я вызвал бы на дуэль любого поклонника, который встал бы на моем пути, особенно клерка, учителя или викария.
– Это глупо.
– Глупо, – согласился он, но его улыбка померкла при мысли о каком-то клерке, учителе или викарии – подходящих партиях для компаньонки леди – который умчит ее прочь. Он махнул рукой, отсылая лакея с подносом, полным пепла и мякины. То есть это были яблоки и сыр. Когда Филлип вышел, Вульф спросил – и разозлился на себя за то, что сделал это:
– Я действительно вам нравлюсь?
Теперь рассмеялась она.
– А какой женщине вы бы не понравились? – Виконт был таким красивым, что греческие боги бледнели в сравнении с ним, хотя Маргарет не призналась бы в этом. – Вы очаровательны и щедры, добры к животным, маленьким детям и пожилым родственникам. Я видела, как прилежно вы относитесь к обязанностям, связанным с поместьем, а ваши слуги обожают вас, что, и в самом деле, отличная рекомендация. Вы галантны, и не только спасли нас, но и удержали полковника от возмездия. У вас замечательное чувство юмора. – И потрясающая улыбка, которая согревала ее с головы до кончиков пальцев на ногах, от которой замирало сердце. Нравится ли он ей? Его сиятельство нравился Маргарет слишком сильно. Она встала со стула, вынуждая его тоже подняться. Обед был закончен. – И всегда следует помнить о вашем титуле и состоянии.
Вульф бросил салфетку на стол.
– Я не слишком рад тому, что кто-то выйдет за меня замуж из-за моего состояния.
– Сомневаюсь, что эти дебютантки тоже такому рады, милорд. Возможно, вам следует задуматься об этом, когда вы, наконец, отправитесь за кем-то ухаживать.
– Кажется, мне придется задуматься слишком о многом.
– А я задумаюсь о наказании для цветочных воришек, и о том, как мне возместить потерю полковнику.
– Не беспокойтесь об этом. Букет будет возвращен ему этим вечером, и я попросил его садоводческое общество передвинуть собрание вперед на завтрашний день, так, чтобы они смогли увидеть цветы. Это будет не совсем то, что предполагал полковник, но теперь у коллекционеров будут средства на собственную небольшую оранжерею.
– Вы сделали это? Для нас?
Вульф пожал плечами.
– Скоро Рождество. Я не собираюсь навещать ваших чертенят в Ньюгейте во время праздников.
До того, как она смогла подумать, Маргарет встала на цыпочки и поцеловала Вульфа в щеку, а затем побежала к лестнице.
– Вы действительно нравитесь мне, сэр.
Вначале Маргарет заперла своих племянниц в их спальне, как она поклялась, на весь месяц. Затем она прочитала им лекцию почти обо всех Десяти Заповедях: о лжи, о краже, о зависти, и о позоре для их родителей – или для их опекунов, как было в данном случае. Они подстрекали к богохульству и возможному убийству – их собственному от рук лорда Вульфа – не говоря уже о прелюбодеянии, но, естественно, о последнем Маргарет умолчала.
Затем она заперлась в собственной комнате и плакала, пока не уснула.
А ее племянницы сделали коврижку.
Глава 5
В придачу к цветам, джентльмену уместно принести с собой сладости, когда он отправляется на ухаживание. Карамель для вашей милой, конфеты – чтобы убедить ее в вашем богатстве, засахаренные фрукты – чтобы передать ваши намерения, леденцы – чтобы завоевать прекрасную невесту. Но лучше всего то, что учтивая женщина обязана угостить вас.
Джордж Э. Фелбер, "Пособие по ухаживанию для джентльмена"
Вульф проснулся от запаха Рождества. Если бы у его воспоминаний о прошедших праздниках был аромат, то это именно аромат коврижки. Запах, распространившийся по его дому и спальне, напомнил ему о детстве, когда виконт всегда проводил праздники в Вульфрам-Холле на севере. Его родители и сестры, все собирались дома, вместе с друзьями и соседями, приезжавшими за несколько миль, чтобы помочь украшать комнаты и праздновать Рождество. Детская была полна кузенов и школьных товарищей, возбужденных играми, сюрпризами и обещанными лакомствами. Каждый надеялся, что выпадет снег, искал брелок в пироге и подарок со своим именем на нем. В воздухе парили любовь, радость и предвкушение.
Вульф не знал этого чувства уже много лет. Он думал, что оно для детей, что взрослые перерастают его и более серьезно подходят к своим удовольствиям.
Но коврижка вернула все это назад. Дух Рождества ожил и проник в его дом, ей-богу. После праздника придет новый год и новые возможности, вероятно, и несколько сюрпризов. Нет, определенно несколько сюрпризов.
Вульф улыбнулся, стремясь начать день. Затем он громко рассмеялся, когда осознал, что ему на самом деле не терпится начать еще один день с мисс Тодд и ее племянницами, и со всем хаосом, который они внесли в его такую упорядоченную жизнь.
Прошлой ночью он решил приняться за старое, тем более что царапины на его лице почти зажили, а сплетни стали не такими личными. Вернувшись в собственное окружение, виконт сможет выбросить гостью из своего сознания, из своих мыслей.
Сначала он отправился в свой клуб, думая, что если карты и общение не сработают, то он сможет утопить мисс Тодд – во всяком случае, влечение к ней – в выпивке. Несмотря на то, что большинство джентльменов разъехались по своим поместьям или загородным вечеринкам, вонь от сигар и нестиранного белья окутывала комнату, словно пелена. Игральные карты не представляли никакого интереса, а его собратья по клубу не могли сказать ничего нового.
Вульф заказал бутылку бренди, а не бокал. Затем он вспомнил, что в его доме живут дети. Он не может вернуться домой на рассвете нетвердой походкой, небритый, едва держась на ногах. Что, если он встретит мисс Тодд, выгуливающую собаку леди Бартлетт?
Он вышел из клуба и направился на еженедельное музыкальное собрание к своему другу Монтегю. Сопрано пело слишком пронзительно, стулья были слишком твердыми, а зал – слишком жарко натопленным. Так или иначе, но слушатели должны были распевать рождественские гимны, а не пытаться скрывать зевки. Виконт напомнил себе сказать мисс Тодд, что она может пользоваться музыкальной комнатой в любое время, когда пожелает.
На балу, который он посетил следующим, было полным-полно глупых девиц и их корыстных сестер. Все самые привлекательные женщины уехали в деревню, решил Вульф. Те, кто остались, вылили на себя слишком много духов, обнажили слишком много костлявой или напоминающей коровье вымя груди. И они глупо улыбались всему, что он говорил. Фу! Ни одна из них и в подметки не годилась мисс Тодд.
Он подумал о том, чтобы пойти в публичный дом или навестить одну из бывших любовниц. Так он позаботится об этих незаконных и недостойных побуждениях в отношении своей гостьи. Голова виконта была убеждена в том, что она находится вне пределов его досягаемости, но его тело все равно вожделело ее. Однако это не было вожделение к особе легкого поведения. Как бы он не пытался, Вульф не смог расшевелить в себе энтузиазм по поводу платной компаньонки – если это не была компаньонка леди Бартлетт, мисс Тодд, Маргарет, Мэгги. Проклятие, единственная женщина, которую он хотел, оказалась той, которую он не мог получить.
Лорд Вульфрам отправился домой и думал о ней всю ночь. И решил, что в этот раз он мог ошибиться.
После их беседы за обедом он подумал, что они поняли друг друга. Долгая ночь поведала ему, что Вульф не понимает даже самого себя. Этим утром все изменилось.
Рождество разливалось по воздуху вместе с запахом коврижки. Он принюхался. Возможно, одна партия оказалась подгоревшей по краям. Не важно. И не имеет значения, что он и мисс Тодд вежливо согласились с тем, что не будет никаких надежд, и, таким образом, никаких разочарований. У Вульфа было множество надежд, и он отказывался разочаровываться снова. Молодой человек поспешно оделся, не потрудившись вызвать камердинера.
Он предполагал, что коврижку подадут к чаю вместе с взбитыми сливками. Вместо этого она лежала на его тарелке в комнате для завтрака, и к тому же не выглядела как кусок пирога. Большой, комковатый пряничный человечек, украшенный черными смородинками-глазами и сахарной глазурью на месте рта, улыбался ему. Одна из рук этого парня была длиннее другой, а ноги располагались слишком близко к огню, так что казалось, что он надел сапоги. Вульф посчитал его красивым – слишком красивым, чтобы съесть, хотя виконт был голоден, поскольку оставил нетронутой большую часть обеда вчера вечером.
Больше ничего не было. Филлип не принес ему яйца, тост или кофе. Вульф отломил небольшой кусочек от руки пряничного человечка – от той, что была длиннее – и начал жевать, пока ждал. Ждать ему пришлось долго.
– Филлип? Миссис Олив? – Никто не отозвался. Никто не принес сдобу или ломтик бекона. Что, они ждут, что он съест пряничного человечка на завтрак? Виконт начал делать именно это, приподняв коврижку, только для того, чтобы обнаружить под ним карточку.
"Ваша М.Т." было написано там. Он не был удивлен. Девочки, конечно же. Вульф подумал, что мог бы заручиться помощью малолетних интриганок для своего дела – после того, как прочитает им лекцию о подделках, естественно, и о вмешательстве в дела взрослых. Он знал, что они будут умелыми союзниками. Но были ли они умелыми кухарками? Внезапная боль, которую он ощутил, больше не была голодом.
Лорд Вульфрам отправился на кухню.
Сегодня он не дождется завтрака. К тому же, кажется, и обеда, потому что кухарка бросила взгляд на свои владения и предупредила об увольнении. Миссис Олив в обмороке лежала в углу кухни, в то время как индус-дресировщик обмахивал ее сковородой. Филлип обнимал Дору, которая плакала. Или, может быть, ей в глаза попал дым. Вульф едва мог различить очертания Май-ло, лакавшей что-то с пола.
Должно быть, банда мародеров вторглась в помещение, сбросив кастрюли и горшки на пол, рассыпав каждый мешок в кладовой, разыскивая сокровище… или готовя коврижку. Каждая поверхность была липкой, включая пол, за исключением областей, покрытых обугленным тестом. Чаша была разбита, нож воткнут в стол, всюду рассыпана мука.
– МИСС ТОДД!
Быть матерью оказалось намного труднее, чем наемной компаньонкой. Если ее положение станет невыносимым, то компаньонка может уйти. Она может попытать удачи на другом месте, или даже заняться другим видом деятельности. Можно даже прибегнуть к милости своих родственников, если таковые у нее имеются. Родитель – или тетя, как в данном случае – уйти не может.
Маргарет не могла оставить детей, так что для нее было невозможно оставить дом лорда Вульфрама, и неважно, что это было самое мудрое решение. Ее драгоценные племянницы будут несчастны в крошечных комнатах, которые Маргарет могла позволить, без слуг или роскоши.
Сейчас Маргарет была несчастна. Она даже подумала, пока тащила толстого мопса леди Бартлетт через парк, что была бы счастливее, если бы у нее было меньше моральных принципов. Тогда она смогла бы стать любовницей Вульфа. Девушка знала, что он хочет ее, и сознавала, что он заставлял ее ощущать желания, о которых она и не мечтала, в таких местах, о которых только подозревала. Ей уже двадцать пять, и в первый раз за всю жизнь Маргарет пожелала, чтобы она не была отпрыском своей матери. Чья-то другая дочь выбрала бы более выгодные средства содержать себя, и чья-то другая дочь приняла бы невысказанное приглашение Вульфа. Он не может жениться на ней, но он в силах предложить ей легкую жизнь, в небольшом домике подальше от Мэйфера, или в деревне. У нее был бы собственный экипаж, содержание, кредит в магазине и компания самого привлекательного и обаятельного джентльмена во всем Лондоне.
Однако мать Маргарет была леди и Маргарет родилась и была воспитана на ее примере и моральных наставлениях. Наследство матери струилось по ее узким, правильным, добродетельным венам. Кроме того, на своих плечах девушка несла наследство сестры. Как она может думать о том, чтобы стать любовницей Вульфа, когда дорогие девочки нуждаются в ней? Маргарет никогда не сможет привести своих племянниц в дом с плохой репутацией, даже если этот дом будет принадлежать ей, и там будет жить только она.
Кроме того, когда-нибудь виконт все равно женится. У него будут собственные дети, а Маргарет и девочки будут отброшены, точно так же, как змея сбрасывает кожу. У всех у них будет разбито сердце – и они окажутся в гораздо худшем положении, чем сейчас. В настоящий момент сердце болело только у Маргарет.
Им нужно уехать. Возвращения поверенного ждать еще слишком долго, чтобы столько времени жить за счет лорда Вульфрама, или так отчаянно искушать судьбу и принципы Маргарет. Если ничто иное, то ее репутация точно пострадает. Ее работа у леди Бартлетт уже была под угрозой, поскольку эта ворчливая старуха с каждым днем становилась все более раздражительной, слишком долго оставаясь в весьма неприятной собственной компании. Маргарет взяла на себя смелость добавить строчку к письму хозяйки, адресованному ее никчемному племяннику, предлагая нанести визит. Возможно, это развеет скуку леди, потому что она могла критиковать племянника часами, а затем поносить его расточительные привычки в течение нескольких дней.
Если бы леди Бартлетт могла бы найти более дешевую замену, то Маргарет была уверена, что без всякого усилия с ее стороны, хозяйка послала бы Маргарет к дьяволу, без рекомендаций или премии к Рождеству. Не то чтобы Маргарет ожидала многого – только не от скупой баронессы, но каждый фартинг мог бы пригодиться.
Пока Маргарет считала, что ее должность, которой она отдавала только часть времени, была в безопасности, по крайней мере, до тех пор, пока она не закончит подшивать Рождественские платки для слуг леди Бартлетт. Старуха не захочет заканчивать их сама, или платить белошвейке за работу.
Конечно же, если станет известно о том, что мисс Тодд обедает наедине с лордом Вульфом, если пойдут слухи, что Маргарет проживает под крышей этого повесы без надлежащей компаньонки, то у леди Бартлетт не будет выбора, кроме как уволить свою компаньонку. Тогда Маргарет с таким же успехом сможет стать любовницей Вульфа, потому что никто все равно не поверит обратному.
Она должна уехать. Однако девочки с нетерпением ожидали Рождества в Вульфрам-Хаусе, и Маргарет не могла вынести того, что ей придется их разочаровать. Их новые теплые накидки и так уже съели слишком много ее сбережений, чтобы позволить щедрые подарки, но девушка тайком шила племянницам новые платья и подходящую одежду для кукол. Это будет настоящий праздник, Маргарет была уверена, с пением рождественских гимнов и добрыми английскими традициями, которые девочки должны испытать. К тому же им и в самом деле нужно быть здесь во время Дня подарков, чтобы вручить подарки маленькому штату слуг лорда Вульфрама за их дружелюбное, заботливое обслуживание. Вскоре после этого наступит Новый год, а потом поверенный вернется в город, и их судьба и удача будут в его руках.
Настроенная решительно, хотя и не слишком счастливая, Маргарет отвела Чарли обратно в Бартлетт-Хаус и отправилась домой, не раздумывая над тем, почему она считает особняк лорда Вульфрама домом вместо места, где прожила последние шесть лет. Она остается, и это все, что имеет значение.
Господи, ей следовало уйти! Если на то пошло, то она и ее племянницы уедут немедленно, судя по ярости в голосе его сиятельства. В этот раз Маргарет не стала сразу же предполагать, что с ее маленькими ангелами приключилась беда, но все равно взбежала вверх по лестнице, чтобы проверить. Они были там, спали в своих узких кроватках, похожие на херувимов. Девушка тщательно подоткнула покрывала вокруг девочек, прежде чем вернуться вниз и посмотреть, что привело лорда Вульфрама в такое состояние.
– Черт побери, вы не торопились, – вот все, что он сказал.
Может быть, в конце концов, ее сердце не будет таким уж разбитым, решила Маргарет, если по утрам виконт так же брюзглив, как и леди Бартлетт.
– Ваши племянницы сделали мне пряничного человечка, – больше Вульф ничего не произнес, пока вел ее к лестнице для слуг по направлению к кухне.
Маргарет вздохнула.
– Полагаю, они написали на нем мое имя. Я поговорю еще раз с… Боже мой. Что произошло?
– Ваши племянницы, мадам. Ваши племянницы.