Разборчивая? Она, восточная танцовщица! Роксана невольно хихикнула. И все-таки она очень разборчива, когда дело касается секса. Она не предавалась радостям свободной любви в семидесятые, не рукоплескала сексуальной революции восьмидесятых, и от одной мысли о том, что утром она может проснуться рядом с незнакомым мужчиной, ей становилось дурно. Да, разборчивая - это лучше, чем фригидная!
Впрочем, Ричард никогда не называл ее фригидной, только сексуально заторможенной. Он говорил об этом и после того, как они обручились и она уступила-таки его настойчивым притязаниям. Ричард! Роксана нахмурилась. Почему она вдруг вспомнила о Ричарде Бэке?
Сравнивать только что встреченного мужчину с предыдущим - естественно для женщины, даже если предыдущего ты изо всех сил стараешься забыть. Но Абрахам Тэйлор и Ричард Бэк - две полные противоположности, лед и пламень, вода и камень. Брэм - классический брюнет с крупными чертами лица, тогда как Ричард - худосочный блондин с мальчишеской физиономией. Брэм - весельчак, с ним легко и приятно разговаривать, а Ричард… ну, Ричард маленькое напыщенное ничтожество. Роксана снова хихикнула: это Ричарду полагалось быть банкиром - он прекрасно вписался бы в этот претенциозно-мрачный интерьер с мраморными полами и темными панелями.
А ведь когда-то она была уже почти готова влюбиться в Ричарда… Он был из тех, кого маменьки желают своим дочерям: добрый, вежливый, работящий, перспективный, без вредных привычек и скрытых пороков жених. А Роксана старалась быть той, кого каждая мать желает собственному сыну: воспитанной, послушной, нежной, любящей. Но что-то не давало ей покоя, и тогда она пошла ва-банк и представила Ричарда тете Матильде.
Тете Матильде Ричард не понравился. Верхняя губа с вечной испариной, мокрые ладони, улыбка, никогда не затрагивавшая глаз… Тетя как в воду глядела! Ричарда аж передернуло, когда Роксана сообщила ему о том, что открывает "Приветствия и Поздравления". Его будущая жена, одетая в шутовские одежды, а то и вовсе в неглиже, будет петь и плясать! Никогда! Роксана оказалась перед выбором - либо работа, либо замужество.
Победила работа. После двух месяцев сомнений и переживаний Роксана поняла, что роль прекрасной половины мистера Ричарда Бэка не по ней, и вообще к двадцати пяти годам она еще не созрела для того, чтобы быть чьей-то миссис.
После этого все стало на свои места. Роксана теперь точно знала, чего она не хочет от мужчин: она не хочет экспериментировать. Мистера Избранника она распознает сразу и без посторонней помощи. А пока… Пока что она, не лукавя, могла сказать, что нисколько не страдает из-за отсутствия мужчин в своей жизни. Она ни разу не почувствовала себя ненужной или ущербной. Ей и без них было хорошо.
Роксана начала расстегивать рубашку и невольно вспомнила про Брэма. Какое-то незнакомое чувство снова охватило ее. Она знала, что он ей нравится, но ей нравился еще пяток мужчин, и с ними она умела оставаться не более чем хорошим другом. Ни один из них не заставлял ее сердце пускаться вскачь - даже Ричард в лучшую пору их романа.
Роксана развернула упаковку с мылом, намылила лицо.
- Это просто последствия автокатастрофы, - сказала она вслух и от звука собственного голоса разом успокоилась. - Просто нервное потрясение, и ничего больше!
Почувствовав себя необыкновенно легко, Роксана принялась напевать себе под нос.
Брэм за стенкой заканчивал бриться, когда услышал мелодию "Американец в Париже" Гершвина, за которой последовали "Они и Музыка" Берлина. Усмехнувшись, он выдавил на ладонь немного крема и начал размазывать по свежевыбритому лицу. Насколько замечательным был у Роксаны голос, настолько необычным - репертуар.
Обычно люди напевают под нос что-нибудь из последней десятки хитов или старую полюбившуюся мелодию времен юности, но Гершвин и Берлин звучали бы к месту году этак в двадцать третьем - примерно тогда, когда была в моде ее шуба. Эта женщина определенно интриговала его. Независимая, умная, деловая - но со старомодными манерами и приступами застенчивости. Сотканная из контрастов и противоречий, она с каждой минутой нравилась ему все больше и больше.
Брэм натянул через голову рубашку, причесал и уложил седеющие виски. В последние месяцы он не раз ощущал себя стариком. Это и послужило причиной двухнедельного отпуска - отчаянно захотелось оттянуться под колышущимися пальмами и тропическим солнцем, снова почувствовать себя молодым… За стенкой уже пели "Реку старика", и Брэм улыбнулся.
Давно он не чувствовал себя таким юным и окрыленным, как сегодня, и это несмотря на погоду. А впрочем, может быть, благодаря ей. Больше всего на свете ему хотелось, чтобы этот раскардаш за окном продолжался как можно дольше.
- Да будет снег! Да не умолкнет вьюга! - провозгласил он вслух и закрыл воду.
Когда Роксана вернулась в комнату, он расставил завтрак.
- Ты чудесно пела, - сказал он с улыбкой. - Завтрак готов.
Роксана неуверенно переминалась с ноги на ногу. Брэм галантно пододвинул ей кресло.
- Чувствуй себя как дома! - сказал он.
- Или перед началом допроса? - пошутила она, усаживаясь, и взяла чашку в руки.
- Все для того, чтобы получше тебя узнать, моя дорогая Роксана. В конце концов, мы здесь одни - ты и я.
Брови его многозначительно пошевелились. Роксана хихикнула.
- Ты это делаешь как страшный-страшный серый волк из детского спектакля.
- И ты не боишься меня?
- Ни капельки! - Роксана постучала вареным яйцом о стол, разбивая скорлупу. - Тетя научила меня, как обращаться с большими нехорошими волками.
- О Господи, куда ни сунешься - везде тетя! - Брэм распаковал стаканчик с ананасовым йогуртом. - А тебе известно, что эти профессиональные старые девы-тети губительно действуют на психику молоденьких особ женского пола?
- А с чего ты взял, что она была старой девой?
- Ты хочешь сказать, что это не так?
Роксана потянулась за солью.
- Все так. Правда, тетя Матильда говорила, что не вышла замуж лишь потому, что не увидела в этом смысла.
Брэм театрально всплеснул руками.
- Ну, что я говорил! Вот откуда в тебе это стародевическое жеманство…
- Жеманство - это слишком сильно сказано. Простое…
- Не спорь, - прервал ее Брэм. - Я по роду профессии немножко психолог, и читать чужие души для меня дело обычное.
- Так ты у нас душевед, - сказала Роксана, расправляясь с яйцом. - И ты всегда попадаешь в точку?
- Всегда, - горделиво отозвался Брэм. - Итак, я жду рассказа о жизни, о семье и особенно о тетушке Матильде.
Роксана открыла пакет с крекерами, приводя в порядок мысли и чувствуя, что Брэм наблюдает за выражением ее лица, за каждым ее движением. Она подняла голову.
- О братьях-близнецах и о том, что я из Чикаго, ты уже знаешь!
Голова Брэма утвердительно качнулась.
- Зато не знаю, каким образом Роксана Мердок оказалась в Миннеаполисе.
- Все дело в тете Матильде. - Проигнорировав его громогласное "Ага!", Роксана продолжила: - Она на двадцать лет старше мамы, и сразу после окончания мною школы попала в аварию, сломала позвоночник и оказалась прикованной к инвалидной коляске. Поскольку в Миннеаполисе неплохой финансовый факультет, я переехала к ней. Три года назад она умерла - ей был восемьдесят один год.
- И тогда же ты ощутила себя большой и открыла свою контору?
- Нет. Контору я открыла два года назад, - уточнила Роксана и глотнула кофе. - Я пять лет проработала простой служащей и усвоила, что незамужние женщины до конца жизни всего лишь "девочки", а холостые мужчины - "коллеги".
Беспечность слетела с лица Роксаны, а в голосе ее зазвенели металлические нотки.
- Каждый раз, когда я пыталась продвинуться по работе, менее квалифицированный сотрудник-мужчина получал должность, прибавку и все остальное, а мне доставалось его прежнее место. Я решила открыть собственное дело потому, что плясать под чужую дуду мне надоело. Я знала, что если мой бизнес и прогорит, то не из-за моего плохого руководства…
- И вовсе не так все было, - категорически возразил Брэм. - Просто ты подсознательно стремилась освободиться от чужого авторитета и отказаться от роли вечной няньки… А что, маме и братьям ты тоже все время помогала, а?
- Предположим. И что из этого?
Брэм развел руками.
- Сначала, сама еще школьница, - нянька для тетки. Затем - последующие лет десять - вторая мама для собственных братьев. При этом - сплошные успехи на личном фронте и в служебной карьере…
Губы Роксаны дрогнули.
- Понимаешь, о чем я говорю? - спросил Брэм. - Ты все это время исполняла обязанности, а не жила. И когда ты открыла "Приветствия", накопленная энергия вырвалась наружу. И все же не очень-то уютно ты чувствуешь себя под этими костюмами и масками.
- Гм! Никогда не смотрела на себя с такой стороны. Впрочем, я же не психолог…
- Кстати, университет ты закончила?
Роксана помедлила, прежде чем ответить:
- Нет. Я поняла вдруг, что жизненный опыт - сам по себе непреходящая ценность. Работа в офисе тоже была своего рода образованием: когда постоянно общаешься с людьми, растешь очень быстро.
- И ты с головой ушла в работу?
- Откуда такая смелость в выводах? - Роксана собрала мусор со стола и бросила его в чашку.
Брэм откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.
- Можешь называть это шестым чувством.
- Сперва абсолютная память, потом - дар психолога, а теперь еще и шестое чувство… Самоуверены же вы, мистер Тэйлор!
- Ладно, ладно, - улыбнулся он, - лучше выпей кофе, пока не потеряла опять человеческое лицо.
Роксана поперхнулась, вспомнив свое отражение в зеркале. "Человеческое лицо!" Смейся, смейся, Абрахам Тэйлор. Еще не вечер!
- Мне не нравится легкость, с которой ты делаешь выводы, - заметила она.
Брэм снова развел руками.
- Как сказал бы Шерлок Холмс - никаких фокусов, одна дедукция. Ты без конца беспокоишься о своем деле, и в то же время не стремишься никому сообщить, где ты находишься. От вопроса об ухажере ты ушла, а твой спич о собственном бизнесе сказал мне очень многое. Я почти уверен, например, что тете Матильде не понравился твой парень, и ты с ним рассталась.
В глазах Роксаны появилось изумление.
- Потрясающе! Тетя действительно не одобрила его, и я действительно с ним рассталась. - Она пристально посмотрела на Брэма. - Интересно, что бы сказала тетя о тебе?
Брэм перегнулся через стол и положил руку ей на щеку.
- Об этом не волнуйся. Важно, чтобы ты хорошо относилась ко мне, а я - к тебе. Остальное нас не должно волновать.
Брэм казался очень возбужденным. Лицо его неумолимо приближалось к ней, и у Роксаны остановилось дыхание. Если ничего сейчас не сделать, он ее поцелует, и тогда она, чего доброго, не выдержит и поцелует его в ответ, и неизвестно, чем все это кончится…
- Что? - озадаченно переспросил Брэм, откинув голову назад. - Что ты спросила?
- Я сказала, - переводя дыхание, заметила она, - что твоей маме пришлось, вероятно, немало потрудиться, чтобы сделать тебя таким блистательно самоуверенным.
- Да, пожалуй. Они с отцом во всем поддерживали меня. Я потерял их обоих, когда мне стукнуло девятнадцать. Но они всегда со мной, я чувствую их незримое присутствие.
Роксану тронул ответ.
- Ты удивительно сказал, - промолвила она. - Люди гораздо чаще склонны обвинять родителей во всех своих недостатках и проблемах… А что же сталось с девятнадцатилетним Брэмом Тэйлором?
- Четыре года служил в доблестной американской армии - в авиации, затем вернулся домой, в Миннесоту, получил степень магистра бизнеса и продолжил дело отца - избрал банковскую карьеру.
- А как насчет женщин? Тех, что помогают расти и мужать?
Теперь был ее черед задавать вопросы.
- Было несколько интенсивных увлечений, - с легкостью откликнулся Брэм. - Но в конце концов я понимал, что это все было не то. С годами начинаешь понимать разницу между любовью и влечением и ищешь женщину, которая вызывает огонь в сердце, а не - прошу прощения - зуд в штанах.
Роксана снова почувствовала себя неуютно и отвела взгляд. Она пробежала глазами по стене, и внимание ее привлекли настенные часы.
- А не включить ли нам радио? Новости через минуту, и, кто знает, может быть на этот раз прогноз окажется более благоприятным, и сегодня в полдень ты уже будешь есть кокос в Санта-Крусе.
Брэм вышел из комнаты, а Роксана осталась сидеть на стуле - прямая и напряженная.
Что за чушь! Все, что намеревался сделать этот мужчина - это поцеловать ее, а она запаниковала. Между тем Брэм Тэйлор определенно умел целоваться. Роксана провела языком по губам, вспоминая его губы… его руки, в которых так легко было потеряться…
По спине у нее пробежал озноб. Еще минута - и она забудет о своем достоинстве, и тогда - конец всем ее потугам обрести самостоятельность, стать на ноги, почувствовать себя значимой… Поднявшись с кресла, она подошла к окну и выглянула на улицу.
- Черт побери, матушка-природа, почему бы тебе не сделать небольшой перерывчик, чтобы я успела выбраться отсюда до того, как…
Она замолчала, не окончив фразу.
5
Брэм застыл в дверном проеме. Роксана сидела полубоком к нему и читала вчерашнюю газету, так что открытыми оставались только ноги - в белых хлопчатобумажных носках, согнутые в коленях, сияющие глянцевитой белизной. "Ноги танцовщицы, - подытожил Брэм. - Даже в сухощавых лодыжках чувствуется сила. А как завлекательно они выглядели в обрамлении лазурных шелковых лент, во время пляски!"
Брэм живо представил, как эти ноги нежно обвиваются вокруг него, и тут же ему захотелось полновластно владеть всем этим роскошным телом. Владеть? Брэм нахмурился. Нет, он не хотел быть завоевателем - сатрапом. А вот разделить с ней наслаждение единения, восторг слияния двух любящих тел…
Брэм поскреб в затылке. Странно! Никогда прежде его не тянуло говорить о любви. Откуда это? Может быть, он все еще не оправился от дорожного происшествия и чувствует себя виноватым? Или таким своеобразным способом берет реванш за сорванный отлет на Карибы?.. В любом случае полезно чуть поостыть и оглядеться.
Роксана перевернула страницу и увидела стоявшего в дверях Брэма. Она отложила газету и спросила:
- Ну, что там говорят синоптики? Нас освобождают под честное слово из самой комфортабельной тюрьмы Соединенных Штатов - я угадала?
- Позволь мне ограничиться пересказом сводки, - сказал он, проходя внутрь и небрежно бросая на стол два журнала. - Выпало девяносто сантиметров осадков, и снег продолжает идти. Ветер не ослабевает, перебои с энергией, транспорт стоит, учреждения закрыты, снегоуборочная техника и полиция бессильны перед силами стихии, городские власти принимают меры по наведению порядка на улицах…
Роксана подняла руки, капитулируя.
- Хватит, не надо. Я все поняла. Придется искать чем заняться. Ты что там принес?
Она потянулась к столу и взяла в руки "Форчун".
- О, то, что доктор прописал! Обожаю финансовые журналы, а в этом бывает немало ценных статей, - пробормотала она, углубляясь в чтение.
Брэм горестно вздохнул, вытряс из автомата пакет молока и уселся на подоконник с номером "Космополитена".
Когда через несколько минут он издал серию восторженных возгласов, Роксана не выдержала и нехотя подошла к нему.
- Хватит охать, - сказала она. - Ты меня уже купил! Ну, что привело тебя в такое возбуждение?
- "Космический гороскоп для женщин". Тут написано все, что мужчина должен знать о "деве", но боится у нее спросить.
- Гороскопы, составленные в расчете на двухмиллионную аудиторию, - это нонсенс. Для правильного астрального прогноза нужно знать точное время и место рождения человека, расположение планет по отношению к Земле и звездам…
- То есть к тебе гороскоп не имеет никакого отношения?
- Ни малейшего!
- Позволь задать несколько вопросов для проверки.
Роксана вздохнула.
- Я имею право в любой момент прекратить эксперимент? - поинтересовалась она. - Да? Тогда валяй!
Брэм прокашлялся - совсем как профессор перед лекцией.
- Твоя планета?
- Меркурий.
- Любимый цвет?
- Действительно любимых два - черный и коричневый.
Брэм выглядел разочарованным.
- А тут написано: бледно-желтый. - Огонек подозрения засветился в его глазах. - Слушай, а ты часом не читала…
- Не читала! - оборвала его Роксана. - В желтом у меня вид малярийного больного. У меня в гардеробе никогда не было и не будет этого цвета. Я же говорила: это не наука, а статистика…
Она села на место и снова схватилась за свой журнал.
- Погоди, погоди! - запротестовал Брэм. - Попробуем еще!.. Ага! А вот тут - все точно. Козырные качества "девы" - пышная грудь и стройные, как у девочки из варьете, ножки.
В ответ послышалось неразборчивое ворчание. Брэм продолжал:
- Кроме того, "дева" методична, точна, трудолюбива, исполнительный работник. Спокойна, дисциплинированна, аккуратна. Хорошее чувство юмора.
- Это… это правда, - согласилась она. - Сатурн - знак самодисциплины, он и отвечает за черты характера. Я действительно аккуратная.
- Где я остановился?.. А, вот! Про здоровье… Здесь рекомендуется хорошенько высыпаться. Про успех… Поздравляю! "Дева" обладает способностью хорошие идеи превращать в звонкую монету. Красота… Бойся солнца - не злоупотребляй им. А ты говоришь - статистика! А вот еще: вскоре ты сможешь насладиться экскурсией на свежем воздухе.
Роксана засмеялась.
- Это уже было. Удовольствия было выше крыши, но я предпочитаю спорт в закрытом помещении.
- Гм! Спорт в помещении… - Брэм внимательно просмотрел страницу. - Несколько слов о "девах"-домоседках. Твое обаяние неотразимо для мужчин, но как самый разборчивый из знаков зодиака, ты никогда не показываешь своих истинных чувств. Впрочем, в самое ближайшее время твоя личная жизнь выйдет из состояния застоя.
- Застоя? - Роксана отбросила волосы со лба. - Очередное дурацкое обобщение.
- Любимые места для романтических встреч: в гостиной у камина и… - Брэм выдержал паузу, - в офисе после работы. Эрогенные зоны: соски и внутренняя сторона коленок.
- Внутренняя сторона коленок? - Роксана встала и с грохотом задвинула кресло под стол. - Когда соседский ризеншнауцер будет снова обнюхивать ноги, надо бы не забыть прийти в возбуждение.
Роксана жестом палача скрестила руки на груди.
- А что там сказано про "тельцов"?
Брэм послюнявил палец и перевернул страницу.
- Так-так. Телец. Ну да, все прекрасно. - Он победно улыбнулся. - Благоразумный и предусмотрительный. Бережливый, утонченно сексуальный… Проще говоря, перечисляются все мои бойскаутские добродетели…
- Ага, - сказала Роксана с нескрываемым сарказмом, - и те, что упакованы в кейс, тоже?
Брэм поцокал языком.
- Пора устраивать обед. В "деве" снова просыпается дикость.
- Ах так! Тогда дикая дева удаляется - вместе со своей зубной щеткой. - Роксана схватила сумочку и под хохот Брэма выскочила из комнаты.
Спустя четверть часа дверь дамской комнаты затряслась под ударами кулака. Роксана оторвалась от зеркала и поспешила открыть дверь.
- Ты что, с цепи сорвался? - выпалила она.