Ну, Сара! Ты знаешь, что рано или поздно он обнаружит это, так почему бы не избавить себя от страданий и не признаться во всем сейчас? До того, как он снова приблизится своей звериной походкой, которой он может моментально пересечь комнату… и до того, как он коснется тебя, и уничтожит… а ты беззащитна. Ты ведь ненавидишь его насмешливый бранящийся голос, думала с раздражением Сара. Почему она не может контролировать свои чувства?
Солнце стало почти невыносимо горячим, вынуждая ее с неохотой передвинуться в тень - в темноту и прохладу. Войдя в свою комнату, Сара помедлила на пороге, пока глаза опять смогли видеть. Первое, на что упал ее взгляд, была она сама, отражавшаяся в зеркале на стене и выглядевшая… выглядевшая как какая-нибудь дикая полинезийская принцесса с густой гривой волос и загорелой кожей, которая теперь была такая же смуглая, как и его. В ее облике появилось нечто хитрое и одновременно примитивное, чего она никогда не открывала в себе раньше, и обнаружила сейчас, стоя обнаженная в полутьме, озаряемая солнечным светом, горящим за ее спиной и обтекающим ее, чтобы отразиться на стене с почти невыносимым блеском.
Она была здесь потому, что хотела быть. Потому что она хотела… Ум Сары хотел мгновенно стереть эту мысль. Забыть о желании. Даже если оно, казалось, превратилось в потребность. Не будем обращать внимания на временное заблуждение. Поморщившись, Сара внимательно изучала свое отражение. Она, вероятно, немного похудела. В бедрах, возможно, но больше нигде, и уж, конечно, не в груди. Слава Богу, у нее крепкое, гибкое и сильное тело. Атлетическое тело, тогда как Дилайт была всегда, ну, более сладострастной. На большом, в человеческий рост экране было тело и лицо Дилайт… и никто, даже Марко, не заметил никакой разницы. Улыбка, одновременно таинственная и чувственная, которая, казалось, не принадлежала ей, искривила ее губы, и она лениво вытянула руки над головой и потянулась, как кошка. Но все же, прошептал ей ум с глубоким женским удовлетворением, пока она продолжала томный обзор своего тела в зеркале, это мое тело он хотел и не мог не хотеть. Какое значение, как он называл меня и кем меня считал, я была с ним сама собой, и на самом-то деле он сделал своей amante Сару, это мой ум интригует его.
Сара сощурила глаза, в нервном нетерпении проведя пальцами по волосам, потом быстро пересекла комнату, чтобы схватить шелковый халат у изножия постели, где его оставила Серафина. Зеркала! Она стала думать более своим телом и чувствами, чем головой. По сути дела она забыла о том, как думают по-настоящему. Потому что ей хотелось, ради разнообразия, не думать, а лишь чувствовать. Потому что она сошла с ума!
Теперь у нее в гостиной был холодильник с белым вином, льдом и лимонадом - учтивость со стороны герцога, кого же еще? Для его теперешней любовницы - нынешней обитательницы комнат его матери. Разве она не была фактически его пленницей? Сара часто гадала об этом, как и сейчас, доставая из холодильника охлажденный стакан, наполняя его льдом и наливая в него холодную жидкость, которой жаждало в данный момент ее горло. Прохлада. Нечто чуждое ей, пока она здесь находилась. Сара почти со злобой затянула пояс тонкого шелкового халата у себя на талии и начала беспокойно шагать по комнате - на этот раз избегая смотреть на свое отражение в зеркалах. Она услышала сзади звук тихо текущей воды. Ее ванна… конечно.
Серафина знала, что она всегда в это время сбегает от солнца и любит искупаться перед сном. Когда и как все это стало привычным?
Ты должна уехать! - подумала она и ринулась было по направлению к выходу, быстро шагая голыми ногами, когда дверь распахнулась.
- Ты уже одета! Ну… почти. Ты шла, чтобы увидеть меня, desiderio mio?
Он стоял, небрежно прислонившись к массивной деревянной двери, в костюме для верховой езды, похожий на зверя, с золотым изображением волка, висящим на темных волосах его груди, обутые в сапоги ноги были слегка расставлены в стороны, и он смотрел на нее, язвительно приподняв брови.
Черт его побери! Почему только одно его присутствие, один взгляд, заставляет ее чувствовать слабость в коленях? Автоматически отпрянув назад, Сара схватилась за спинку стула, и это движение поддержало ее.
- Вообще-то я не надеялась натолкнуться на тебя, дорогой. Я думала… о плавании, кажется. О дальней поездке и о ветре, который будет бить мне в лицо. О свободе, если ты понимаешь значение этого слова?
- Ты всегда была свободна, Diletta! - Его руки, которые она так хорошо знала, гнули в нетерпении рукоять хлыста, в то время как сузившиеся глаза изучали ее лицо. - Свободна сделать выбор - и использовать свои шансы. Какую поездку ты имела в виду? Если твои желания не включают новую мощную "хонду" или бриллиант в десять каратов, вероятно, я бы согласился потворствовать им!
Согласился… потворствовать!.. Если бы она не проконтролировала себя, подумала в бешенстве Сара, то могла бы плюнуть ему в лицо! Она несколько раз глубоко вздохнула, прежде чем ей удалось выговорить ледяным тоном:
- Вам не кажется, что парад окончен? Я имею в виду… я уверена, что вы уже доказали то, что хотели доказать вначале - и вам, должно быть, так же скучно, как и мне! Итак, не пора ли нам сказать "конец"?..
Пока она равнодушным, бесстрастным голосом говорила все эти правильные, логичные фразы, она почувствовала, как внутри у нее что-то сжимается, и ей пришлось контролировать неуверенное биение своего сердца. Почему он так смотрит на нее? Почему не говорит или не делает ничего, что могло бы вернуть ее назад к реальности?
Его голос был достаточно спокоен - грубость пряталась под шелком, но то, что он чуть не сломал хлыст бессознательным нажимом загорелых пальцев, заставило ее просто прирасти к месту.
- Итак, вы скучаете, pavera piccina? Скучаете от того, что у вас один мужчина? Чувствуете себя потерянной без привычной обстановки с дикой музыкой на дискотеках, без ярких ночных огней, без симпатизирующего вам режиссера или другой звезды, чтобы поддерживать себя в форме и под необходимым вам воздействием!
Хотя он еще не двинулся, она уже вообразила боль удара от его хлыста, который он держал напротив ее груди, и она, должно быть, невольно вздрогнула, потому что его губы искривились в издевательской пародии на улыбку.
- Хорошо, что я знаю, какая вы лгунья, иначе бы вы довели меня до раздражения. Но то, как вы глядите на меня, стоя тут, одетая в бледно-зеленый шелк, который облегает вас и не скрывает ничего в одно и то же время… что я вижу в ваших лживых, нефритовых глазах, Diletta mia? Вы боитесь этого маленького хлыста для верховой езды, который я держу в руках, или отметин, которые он может оставить на вашей нежной, золотой от солнца коже? Или вы бросаете мне вызов?
Пока Сара стояла, замерев, вцепившись обеими руками в спинку стула так яростно, что ее пальцы чуть не трещали от напряжения, она осознала, что в ужасе смотрит как зачарованная, на то, как он обмотал хлыстом пальцы, прежде чем коснуться почти с презрительной нежностью ее плеч и груди.
- Ты умно поступила, что не ответила мне, tesoro! Потому что, я полагаю, ты уже знаешь ответы на все эти вопросы, не так ли?
Он приподнял ее подбородок рукоятью своего хлыста, вынудив смотреть на него, и затем провел по ее напряженно изогнутой шее, чтобы раздвинуть полы ее небрежно завязанного халата, а затем, прежде чем она смогла предотвратить это, он угрожающе остановил хлыст между ее бедер.
- Вы лгун и лицемер, а не я! - Она заставила себя выдавить эти слова из странно напрягшихся губ. - Не делайте этого.
- Нет? Но поскольку ты ясно дала мне понять, что я еще не научился в достаточной степени доставлять тебе удовольствие, чтобы ты не скучала, я не могу не гадать…
- Прекратите! Вы садист…
Давление увеличилось, заставив ее задыхаться, и затем с резким безобразным словом он отбросил хлыст прочь с такой силой, что ваза, в которую он попал, вдребезги разбилась о стену. Он схватил ее за волосы, откинув ее голову назад, а другой рукой притянул к себе и сказал хрипло и свирепо:
- Таким женщинам, как ты, требуются мужчины, которых ты называешь садистами, Diletta mia! Но успокойся и помолчи, пока у меня не появилось искушение испробовать на тебе этот маленький хлыст! Сука! Donnaccia! - Его пальцы сжали ее, и она протестующе вскрикнула. - Ты еще не доводила меня до того, чтобы избить тебя, но, ты знаешь, я легко мог бы это сделать, не так ли? Ты останешься здесь столько, сколько я захочу, и будешь только моей - наскучило тебе это или нет. Ты поняла, что я сказал? Никаких новых мотоциклов или их безрассудных владельцев. Ради разнообразия ты будешь женщиной только одного мужчины, нравится тебе это или нет!
- Я не буду. И вы…
Он закрыл ей рот поцелуем до того, как она успела выругаться, продолжая прижимать напрягшееся тело к своему и постепенно, пока он целовал ее, а его рука ласкала ее против воли, он почувствовал, что напряжение стало ослабевать, и более не было нужды держать женщину силой.
Она сдалась с предательской сладостью, жадно отвечая на его ласки. На полу лежал ковер, и он опустил ее на мягкий ворс, наслаждаясь ее запоздалыми попытками ускользнуть.
- Как меняется у тебя настроение! - заметил он иронично, положив руку на ее плоский живот и двигаясь вверх, к груди. - Иногда ты готова на все… иногда полна глупых предрассудков. Необходимо пригласить камеру и наблюдающую за тобой съемочную группу, чтобы ты согласилась? Ну? Я, вероятно, мог бы и такое обеспечить!
- Ты забыл про самый важный ингредиент подобной съемки! - Сара была приведена в бешенство, даже ее дыхание участилось. - Ты забыл про подходящего мужчину. Ты обещаешь достать мне именно такого парня, с которым все мои фантазии станут реальностью?
- Как Гарон Хант, к которому ты проявила такую… услужливость? Или это Анджело - последний любовник твоих грез? И не называй имени Карло, потому что я никогда не поверю этому, и твоя следующая ложь может вызвать во мне желание свернуть твою изящную шею!
Сара чувствовала напряженную силу его рук на своих плечах, пока он вытягивал у нее сердитый, неохотный ответ.
- Ложь? Другими словами, ты настаиваешь, чтобы я говорила лишь то, что ты считаешь правдой. Очень хорошо… Я думаю, что, конечно, подцепила бы Гарона. Он невероятно сексуален! Но он достаточно уверен в себе, чтобы быть нежным. Я нахожу его очень привлекательным!
А сейчас, отчаянно вскрикнула практическая часть ума Сары, он тебя, конечно, задушит. Она сама почувствовала напряжение, хотя и отказалась опустить свои лицемерно искренние глаза перед испытующим взглядом его.
- После одной ночи? И учитывая тот факт, что он оставил тебя через пару часов? Как я и думал, тебя слишком легко удовлетворить, Diletta. И, вероятно, ты не настолько хороша, чтобы удержать интерес мужчины надолго.
В тембре его голоса и во взгляде было что-то такое, отчего слова застряли у нее в горле. Слова о том, как мало он удовлетворял ее, что она предпочла бы ему любого другого мужчину. Она ничего не сказала и лежала, вытянувшись под ним, крепко закрыв глаза, ожидая чего-то.
- Per Dio! С меня хватит! Посмотришь на тебя - так ты просто мученица, которая закрыла глаза, чтобы не видеть дикого зверя, готового в любой момент пожрать твою нежную плоть! Разве не так?
Небрежно, с умышленной медлительностью его рука пробежала по ее телу, как бы подтверждая то, что оно принадлежит ему, его пальцы больно ожгли ей щеку, и она почувствовала, что он оставил ее.
Она продолжала лежать, как статуя, упрямо закрыв глаза, когда снова услышала его голос, доносившийся откуда-то сверху.
- Ты можешь запахнуть халат и спокойно принять ванну, bimba. Я тебя больше не побеспокою, и ты можешь развлекаться, как тебе хочется.
- Значит ли это, что я могу… что ты наконец отпускаешь меня?
Сара задала вопрос, не открывая глаз, чтобы не видеть его лица (уж она-то могла представить его выражение). Марко посмотрел на нее сверху вниз.
- Жаль разочаровывать тебя, сага mia, но в мои намерения входит подержать тебя здесь несколько дольше, пока я не решу, что с тобой делать. У тебя останутся мечты о твоих любовниках и твоя собственная находчивость в качестве утешения на какое-то время. И если ты устанешь от фантазий и, перемены ради, захочешь реальности, тогда… можешь послать мне словечко; и если ты попросишь меня очень нежно, и у меня найдется время… тогда, возможно, я навещу тебя снова - если, конечно, у меня еще будет настроение заниматься женщинами такого типа, как ты.
Ее типа! Что, черт возьми, он имеет в виду? Высокомерный, расчетливый, с одними лишь грязными мыслями в голове - ох! Сара резко села, глядя сузившимися от ненависти глазами на дверь, которую он только что захлопнул за собой. Просить его, чтобы он снова навестил ее, как же! Да скорее ад, в котором этот чертов волк является президентом, остынет, прежде чем подобное случится! И она не собирается оставаться здесь, у него в подчинении - скоро он это обнаружит.
34
- Я обнаружил, что по какой-то несчастливой случайности все еще хочу тебя, колдунья с нефритовыми глазами, распутным золотым телом и расчетливым умишком. И пока я буду тебя хотеть, ты останешься здесь, в моем серале - так мои неверные предки поступали с трепещущими рабынями-христианками - только для моих глаз и только для моего пользования. Тебя ужасает эта мысль bambina mia? До того как ты мне надоешь, ты будешь только моей, и я буду делать с тобой все, что захочу.
- Как волнующе! А что ты захочешь? Только без извращений… - Слова замерли у нее на губах, и фраза осталась незаконченной, так как Марко накинулся на нее с безумными, грубыми поцелуями и добился от нее покорности, а затем ее охватил неистовый, безумный отклик, которому она была не в силах противостоять.
Она не хотела думать о способах, которыми он занимался с ней любовью, и способах, которые она инстинктивно открыла для себя, чтобы заниматься любовью с ним. Ей следовало чувствовать облегчение, а не разочарование от того, что он предпочел оставить ее одну на несколько часов, не навязывая ей своего присутствия.
Вскоре после того как он покинул ее, она услышала жужжание отлетающего вертолета и поняла, что он уехал… Повидаться с одной из своих любовниц? Какое ей до этого дело? Ему, вероятно, надо было поддержать свое уязвленное самолюбие, а это уж не ее проблема и не ее забота. Теперь, когда его не было поблизости, она могла сбежать.
Но зачем и для чего?
Вероятно, ее прострация имеет что-то общее с ее вновь обретенной способностью рационализировать, с горечью размышляла Сара, презирая себя.
Конечно, он вернется, сказала она сама себе вскоре после того, как он оставил ее. Он не мог отрицать, что хочет ее, бывали моменты, когда он признавался в этом. Он хотел держать ее пленницей, подобно средневековому сардинскому герцогу, который имел власть над жизнью и смертью своих подданных. Le droit du seigneur… He обернул ли он против нее ее собственные слова? Но, слава Богу, на дворе двадцатый век, и он не мог и в самом деле удержать ее, если бы она не захотела остаться. Чего же она хотела в действительности?
Он вернется, конечно. Такой, какой он есть, высокомерный, самовлюбленный. И может быть, еще один раз я позволю ему думать, что принадлежу ему… перед тем как уеду. В любом случае, этот маскарад почти окончен.
Ведь существует Анджело, несчастный, не имеющий своего места в жизни, наполовину родной брат, что, кажется, так возмущает Марко. К которому он ревнует! Анджело, жаждущий помочь ей бежать по своим собственным причинам. Рыцарь на блестящей черной "хонде". Ожидающий сигнала, что ее надо выручить… сигнала, который она все еще не подала, конечно, только потому, что знала и ожидала, что, несмотря на все свои презрительные взгляды и вводящие в заблуждение слова, Марко снова придет, разыскивая ее, как волк, унюхавший добычу и кружащий вокруг нее… доводя ее до паники, прежде чем покончить с ней. О, он вернется, можно не беспокоиться. Дав ей возможность посмеяться последней, прежде чем она уедет. Вот почему она еще не уехала. Очень важно осознавать, что можешь уехать, когда пожелаешь, и еще один раз доказать ему, что он все еще ее хочет, перед тем, как исчезнуть из его жизни навсегда.
Вошедшая в комнату Серафина вернула Сару к реальности. Серафина с ее строгими замечаниями, а до этого - "таинственное" появление на ее балконе нескольких последних международных бульварных журналов. Журналы, конечно, были любезностью со стороны Анджело, кого же еще? Мама Мона загадочно улыбалась ей с обложки одного из них, напомнив Саре, что находится теперь всего в нескольких километрах от нее, в Кальяри. С нетерпением пролистав журналы, Сара наткнулась (как и предполагал, без сомнения, Анджело) на несколько заставляющих задуматься статей о Марко. О герцоге ди Кавальери, несмотря на все его успехи в бизнесе, писали, в первую очередь, как о международном плейбое. В одной статье говорилось о его так называемой нынешней любовнице, известном французском дизайнере мод. В других говорилось о его прошлых увлечениях и упоминался тот факт, что он крайне непостоянен и бесчувствен - никогда не сохранял связь с женщиной более шести месяцев или около того и без предупреждения бросал ее ради следующей.
Ну, конечно, она знала, чувствовала, хотя ей об этом и не говорили, что он за человек. Почему он не вернется, черт побери его черную душу, чтобы она могла в лицо высказать ему всю правду о нем самом.
Сара слышала, как улетел вертолет, и в ближайшие сорок восемь часов он не вернется. Ублюдок! Что он делает? Чего он думает добиться? Да ее просто не будет здесь, когда он наконец соизволит вернуться. Держать ее здесь, чтобы лично ею пользоваться - никогда! Он в конце концов обнаружит, как она его одурачила, и это будет только частью ее мести. Он станет посмешищем, когда его отправят в тюрьму за ее похищение. Она наденет, идя на судебное заседание, девственно-белое платье и будет много плакать… и он никогда не сможет загладить свою вину. Папа об этом позаботится, если больше будет некому.
Как обычно, она легла загорать на своей личной террасе наедине с одними лишь своими мыслями.