- Я уже говорил тебе: она жила ради своей работы. И ради себя. Я ее устраивал какое-то время, потому что принадлежал к тому же кругу, что и она. Двое людей, занятых карьерой, с очень насыщенной общественной жизнью. Кто знает, возможно, мы до сих пор были вместе, если бы остались в Лондоне.
Ерунда, подумал Скотт, ничего бы не получилось. Трещина появилась еще там, и не заметить ее мог только слепой.
- Но потом я был вынужден вернуться сюда, и Ребекке это не понравилось, - продолжил он. - Она терпеть не могла сельской жизни. Я подумывал о том, чтобы вернуться в Лондон, оставив поместье на Майка…
Он посмотрел на Розалин, пытаясь увидеть ее реакцию. Но ее лицо оставалось непроницаемым.
- Зачем ты хотел это сделать? - спросила она. - Я думала, тебе здесь нравится.
- Да, здесь хорошо, - ответил Скотт. - Но прожить тут всю жизнь я не собирался.
На нее мое признание не произвело никакого впечатления, со злостью подумал он. Ее взгляд оставался отрешенным. Что, черт возьми, происходит? Почему все так изменилось? Он чувствовал себя так, словно вернулся в зрительный зал после короткого антракта и увидел, что там играют совершенно другую пьесу.
- Конечно, я не стал бы жить в центре Лондона… - Скотт внимательно посмотрел на Розалин: вдруг до нее что-то дойдет? - Может быть, где-нибудь в пригороде…
- Скотт…
Что-то в ее голосе заставило его замолчать и посмотреть ей в лицо. Розалин не повысила тона, но внутри у него почему-то все сжалось.
- Скотт, я не вижу смысла продолжать нашу связь. - Она по-прежнему разглядывала свою чашку. - Я уезжаю в Лондон…
Скотт никогда прежде не предполагал, что когда-либо услышит от женщины что-то вроде: "Дорогой, нам пора расстаться". По его телу пробежали мурашки, лицо словно окаменело.
- Твое возвращение в Лондон было неизбежным, - сказал он как можно спокойнее. - Но это вовсе не означает окончания наших отношений. - Розалин бросила на него настороженный взгляд. - Я хочу сказать, что и сам не прочь вернуться в Лондон. Я уже говорил, что могу передать здесь бразды управления Майку. Он прекрасно справится… Последний эпизод с лошадью только укрепил меня в моем намерении. Я приехал сюда после смерти отца, чтобы управлять поместьем, считая, что это не повредит бизнесу, но теперь понял, что пора возвращаться… У меня все еще болят ушибы.
Скотт улыбнулся, но она не ответила ему улыбкой.
- Не выйдет. Даже если ты вернешься в Лондон.
- Почему нет? - спросил он, ненавидя себя за то, что не в силах расстаться с ней. - Почему?
- Мы продолжим этот разговор позже.
- Нет, мы закончим его здесь и сейчас! - выкрикнул он. - Послушай, все, что я хочу знать, - это причину такой спешки. Разве нам было плохо вместе?
- Дело не в этом, - тихо сказала Розалин.
- А в чем же? - удивленно спросил он.
- Не скрою, мне хорошо с тобой. И я не хочу, чтобы мое желание порвать с тобой нанесло удар по твоей гордости. Но я много думала и решила, что не хочу продолжать связь, ведущую в никуда.
Розалин чуть ли не с мольбой посмотрела на него, словно ища поддержки. А ему захотелось удушить ее собственными руками.
- Хочешь сказать, что это было пустой тратой времени, с твоей точки зрения?
- Я так не думаю…
- Да? Весьма тактично с твоей стороны.
- Я хочу сказать, что мне нужно нечто большее, - прошептала Розалин, отводя взгляд. - Отношения, которые приведут к…
- Помнится, ты говорила мне, что не хочешь никаких обязательств, - с усмешкой заметил Скотт.
- Могла же я передумать? Я предрасположена к этому, разве ты не видишь? - Она чуть повысила голос, на ее щеках выступили пунцовые пятна. - Мы с тобой совершенно разные люди.
Скотт почувствовал себя так, словно его ударили в солнечное сплетение. Неужели она права? Неужели в нем говорит только задетая мужская гордость?
- В таком случае почему бы тебе не поспешить в Лондон, чтобы найти подходящую пару? Не забудь сначала составить анкету для кандидатов. Ведь ты не хочешь, чтобы в твои сети попался неподходящий тип?
- Очень смешно! - с вызовом сказала Розалин, но ее глаза наполнились слезами.
Это лишь прибавило Скотту злости.
- Мне жаль тебя, Розалин. Неужели ты думаешь, что сможешь спрятаться от себя самой?
- Я вправе сама решать, что мне нужно в жизни.
Вот оно, подумал Скотт. Я был дураком, что не понял этого с самого начала. Розалин Паркер, усердная студентка и усердный врач. Настолько усердный, что никогда не сможет выйти за пределы созданного ею маленького мирка. Ему стало ее искренне жаль.
Бедняжка. Из жалости заставила себя приехать к отцу в глухомань. Впервые в жизни испытала желание. Посмотрела на мир за пределами кабинета и снова укрылась за створками своей раковины. Кто упрекнет ее за желание вернуться к привычной жизни, если она пожила другой, и ей это не понравилось?
Она использовала меня, подумал Скотт, расправляя свои раны. Незнакомые эмоции переполняли его. Он даже не мог определить их. Но они оставляли горький привкус во рту, как он ни старался отвлечься от них. Что ж, я это заслужил, решил Скотт. Рано или поздно я должен был встретить такую женщину.
Волосы Розалин почти высохли. Она вновь стала блондинкой. И он больше никогда не увидит ее светлые пряди свободно падающими на плечи.
- Ну, что мне остается? Только пожелать тебе удачи. - Скотт встал, и Розалин тоже поднялась, удивленная резкостью его движения. - Рад, что был тебе полезен.
Он направился к двери, засунув руки в карманы и глядя перед собой.
- Что ты имеешь в виду? - спросила она в холле.
- Ты знаешь - что, - пробормотал Скотт. - Ты получила свою порцию удовольствия, развлекаясь со мной, и теперь возвращаешься туда, где привыкла жить.
- Это жестоко! - воскликнула Розалин. - Ты говоришь так, будто я использовала тебя!
Скотт пожал плечами.
- Если что - всегда к твоим услугам.
- Но ведь ты же не будешь отрицать, что точно так же использовал меня, - сказала Розалин, глядя ему в глаза. - Ты же говорил, что наши отношения не предполагают никаких взаимных обязательств. Ты просто злишься, что не первый порвал со мной.
Я больше не буду целовать эти губы, с тоской подумал он. Никогда не проведу рукой по этому лицу…
- Ты могла бы остаться?
Скотт расслышал в своем голосе чуть ли не мольбу и был раздосадован своей слабостью.
- Но, Скотт, пойми…
В этих трех словах содержался ответ. Ей не нужно было говорить больше ничего, и он открыл входную дверь.
- Забудь об этом. Ты заслуживаешь своей судьбы, желаю успехов.
Еще предстояло отвезти ее домой. Всю дорогу они молчали. Розалин смотрела в окно, а Скотт ехал с максимальной скоростью. Когда она открыла дверцу, помедлив несколько секунд, он даже не взглянул в ее сторону, потому что знал: еще одно слово, и это будет для него последней каплей. Как только Розалин вставила ключ в замок двери, он развернулся и уехал прочь, вдавив до предела педаль газа.
Его глаза смотрели на дорогу, но видели только лицо Розалин. Я избавился от нее, говорил он самому себе. Все дело просто в оскорбленной мужской гордости.
Остановившись возле своего дома, Скотт оставил двигатель работающим. Выключив фары, он сидел, уставившись в темноту.
Жизнь без Розалин Паркер будет легче. Он сможет вернуться к своей работе, снова сосредоточится на делах. Скорее всего у него появится другая женщина, со своими недостатками… и достоинствами. Так что не следует думать об этой. Думать - опасное занятие. Если это не связано с работой…
Только заметив, что сидит в машине уже больше часа, Скотт вышел из нее, громко хлопнув дверцей.
9
Возвращение в Лондон напоминало ощущение, испытываемое при надевании старых тапочек, - тепло, привычно, удобно.
Розалин снова погрузилась в больничную жизнь, словно никуда не уезжала. Все прошедшее казалось сном. Через месяц ее квартира, которая по приезде показалась пустой и неуютной, снова стала домом. Тем местом, где можно передохнуть перед очередным рабочим днем.
Розалин старалась не думать ни о чем постороннем. Если она начинала размышлять о своей жизни, становилось тоскливо. Раньше она даже не подозревала, что ей понравится жить в тихом городке, но теперь Лондон ежедневно давал поводы для сравнений.
Воздух здесь был не таким чистым, люди слишком заняты собой и не так дружелюбны, работа не оставляет времени для отдыха, а квартира лишена индивидуальности. Даже друзья, с которыми Розалин попыталась восстановить отношения, были настолько поглощены своими проблемами, что полагали, будто их жизнь - это единственное, что может интересовать окружающих.
А еще ее донимали мысли о Скотте. Розалин старалась не думать о нем, но это было невозможно. Она вновь и вновь переживала их последнюю ночь, проведенную вместе, вспоминала, как они занимались любовью под душем. Воспоминания вызвали у нее панику. Она влюбилась! Влюбилась в Скотта Барфилда!
Пока она объясняла все происшедшее только вспышкой страсти, это было терпимо. Более или менее. Но любовь означала нечто другое. Розалин не могла позволить себе полюбить его, потому что это было бы сродни самоубийству.
Скотт Барфилд оказался самодовольным циником в отношениях с женщинами, а она уже не так молода, чтобы испытывать разочарование в любви. Граница между любовью и страстью достаточно отчетлива, но еще хуже было бы попасть в зависимость от такого человека, как Скотт.
Однако, разговаривая с отцом по телефону, Розалин всякий раз подавляла в себе желание спросить, что Скотт делает, что Скотт говорит? Когда отец упоминал его имя, она изображала безразличие, но сердце ее при этом билось учащенно.
Думает ли он о ней? Или же забросил в дальний угол памяти воспоминания о времени, что они провели вместе? Что испытал, когда она уехала, - раздражение или облегчение?
Прошло уже больше месяца с тех пор, как Розалин видела Скотта в последний раз, и все это время ей отчаянно хотелось проснуться, не думая о нем. Сейчас, открыв глаза, Розалин посмотрела на часы и увидела, что уже семь. Был день ее рождения. А назавтра Роджер пригласил ее на прощальный обед.
Забавно, как короткое пребывание в шотландской деревушке изменило характер их отношений. Роджер покидал столицу, чтобы начать собственную практику в Эксетере, откуда был родом. Так что они будут отмечать день ее рождения и его отъезд из Лондона, и Розалин знала, что ей придется улыбаться, даже если нестерпимо захочется плакать…
Она собиралась уйти с работы в четыре, чтобы купить кое-что из продуктов и испечь именинный пирог для себя самой.
Обычно Розалин относилась к своему свободному времени равнодушно, но теперь, сидя в такси, представила себя старой и седой, на вершине своей карьеры. Что она тогда вспомнит? Что много трудилась и это все?
В ее жизни всегда была цель - успех в работе. Она воздвигла вокруг себя стену, за которую не допускала никого, - это стало частью ее характера. Теперь эмоции взяли верх, стена пала, и Розалин ощутила себя беззащитной, как в детстве. Решение Роджера уехать из Лондона добавило смятения в ее душу: привычный мир рушился, и она оказалась один на один перед надвигающейся катастрофой.
Розалин пекла пирог и накрывала на стол, чувствуя себя все более несчастной. Следующий день рождения она будет встречать наедине со своими мыслями.
Сев за стол, Розалин подумала, что надо было бы пригласить кого-то из друзей, устроить вечеринку. Выпить вина, повеселиться. Однако об этом следовало позаботиться заранее.
Но раз в холодильнике есть вино, почему бы не выпить самой? Ведь сегодня ее день рождения!
Поев, Розалин убрала со стола, но не стала мыть посуду. Налив себе бокал, она прошла, прихватив бутылку, в гостиную, сбросила туфли, выключила верхний свет и забралась с ногами на диван.
После двух бокалов все вокруг перестало казаться таким уж мрачным. Розалин подумала, что если допьет бутылку, то будет совсем хорошо. Или же ощущение легкости пройдет и останется лишь тяжелое похмелье? Прежде она никогда много не пила, поэтому не стала задумываться над последствиями и потянулась к бутылке. В это время в дверь позвонили.
- Черт, - пробормотала Розалин.
Компания была ей уже не нужна. Просто хотелось хоть раз в году посидеть в темноте наедине со своими мыслями.
А еще больше хотелось, чтобы пришли не из больницы. Обычно оттуда звонили, если требовалась ее помощь. Но не исключено, что какой-нибудь коллега, живущий неподалеку, решил зайти, чтобы что-то обсудить с ней.
Менее всего Розалин была сейчас способна обсуждать что-либо. Хорошо бы притвориться, что никого нет дома. Но она пересилила себя и поплелась открывать дверь.
На пороге стоял Скотт Барфилд!
Воцарившееся молчание длилось довольно долго. Этого времени было достаточно, чтобы Розалин разглядела его высокую стройную фигуру в джинсах и свитере. Наконец она опомнилась.
- Это ты? Что ты здесь делаешь?
Все ее мышцы напряглись, нервы натянулись как струны.
- Я здесь по поручению твоего отца, - сказал Скотт.
Он не сделал попытки войти, словно был готов в любую минуту развернуться и уйти прочь.
- Отца? - Розалин недоуменно покачала головой. - Но я разговаривала с ним сегодня утром по телефону. Он поздравил меня с днем рождения. Раньше всегда присылал открытки, а сегодня позвонил. Я очень удивилась.
- Он просил меня передать тебе это. - Скотт протянул ей небольшую коробочку. Розалин взяла ее и поспешила открыть, пока руки еще слушались. Внутри лежали бриллиантовая брошь и записка, гласящая, что раньше эта вещица принадлежала ее матери. Розалин бережно взяла брошь, пытаясь вспомнить, проявлял ли отец раньше такое внимание к ней. Потом подняла взгляд на Скотта.
- Спасибо, - сказала она. - Хотя я не понимаю, почему он не предупредил меня.
Розалин отдала бы сейчас все на свете только за то, чтобы протянуть руку и дотронуться до него. Почему все так нескладно получилось? Почему она не может стать другой? Если бы они встретились раньше…
- Он хотел сделать тебе сюрприз, - ответил Скотт, делая шаг вперед, чтобы она не захлопнула дверь у него перед носом.
- Ему это удалось. Я позвоню ему утром и поблагодарю. - Она помедлила в нерешительности. - Это все?
- А что ты делаешь в твой день рождения?
- Ничего.
- И тебе не стыдно?
- Почему мне должно быть стыдно? - Розалин не хотелось продолжать этот разговор, но и дальше держать Скотта на пороге было невозможно. - Я просто развлекаю себя сама.
- И как, удачно?
- Да.
- Что-то не верится. - Скотт показал бутылку, которую она прежде не заметила. - Я тут захватил шампанского в надежде, что ты будешь одна дома.
Розалин посмотрела на него, пытаясь угадать тайный смысл его слов.
- Заходи.
В гостиной она протянула руку, чтобы включить свет, но Скотт удержал ее.
- Не нужно. Так лучше.
Розалин сомневалась, что ей будет лучше в присутствии Скотта Барфилда, да еще в темноте, но послушно убрала руку и пошла в кухню. Вернулась она с двумя бокалами.
- Ну как? - спросил Скотт. - Тебе нравится в Лондоне?
- Да, очень.
Розалин принялась перечислять причины, по которым ей хорошо в Лондоне, хотя все обстояло совершенно наоборот. Она даже отозвалась в лирическом плане о столпотворении на улицах, которое ненавидела.
К концу монолога ей удалось выпить только один бокал шампанского. С такими темпами Скотт просидит тут до ночи, подумала она.
- Отец говорил, что ты навещаешь его, - сказала Розалин, чтобы поддержать разговор. - Спасибо. Приятно знать, что за ним присматривают.
- Да, - сказал Скотт, - откидываясь на спинку дивана, - со мной и Джулией твой отец не соскучится.
- С Джулией?
- Да. Очаровательная вдовушка, слегка за шестьдесят. Член кружка любителей комнатных растений и по совпадению бридж-клуба. Она заботится о том, чтобы твой отец был накормлен и ухожен.
- Понятно, - улыбнулась Розалин; ее отец никогда не говорил с ней о Джулии.
- Удивлена?
- Скорее рада за него. Странно, что он не сделал этого раньше. Он был завидным женихом для деревенских вдовушек.
- Лучше поздно, чем никогда, верно? А как насчет именинного пирога?
Розалин медлила с ответом, и Скотт подсказал:
- Я видел его в кухне. Неси его сюда и поделись со мной. Не представляю, как можно есть именинный пирог одной.
Розалин послушно принесла пирог, а заодно тарелки, вилки, нож и поставила на столик у камина. Потом зажгла на пироге свечи.
Взяв в руки нож, она задумалась. Сначала нужно было загадать желание, потом задуть свечи. Может быть, попросить, чтобы Скотта Барфилда не было сейчас здесь?
Розалин задула свечи и с опаской посмотрела на Скотта. Тот сидел как ни в чем не бывало. Их глаза встретились. Она почувствовала, что не может отвести взгляд. Дышать тоже стало трудно. Лучше бы я устроила вечеринку с друзьями, подумала Розалин.
Скотт потянулся к ней. Зачем? Она не знала. И вдруг он вскрикнул:
- А-а-а! О Боже!
- Что случилось? - испугалась Розалин.
- Моя спина… - Его лицо исказилось от боли, и Розалин бросились к нему, но Скотт, вытянув руку, удержал ее.
- Нет!
- Но я врач.
- У меня… так уже было. - Он сделал попытку встать, но снова упал на диван. - Это пройдет.
- Дай я взгляну, - попросила Розалин. - Я не хирург, но соображу, в чем дело. Может быть, тебе даже придется обратиться в больницу.
- Нет, - запротестовал Скотт. - Просто нужно подождать, пока боль пройдет. Повторяю, такое уже случалось.
- А что говорит твой врач?
- Последствия травмы. От падения с лошади.
- Ты снова упал с лошади?
- Нет-нет. Это случилось раньше. Тогда сместился позвонок.
Розалин обеспокоенно посмотрела на Скотта. Ей менее всего хотелось видеть Скотта своим пациентом, но сейчас в ней возобладал профессиональный долг.
- Все в порядке, - не сдавался он, полулежа на диване в неудобной позе, с рукой, подложенной под спину.
- Как, - спросила Розалин, - ты собираешься добираться до дому? Если приехал на машине, то ее лучше отставить здесь и вызвать такси.
- Боюсь, я не смогу передвигаться, - ответил Скотт. - Если бы мне только полежать немного…
- Что ты имеешь в виду? - спросила Розалин, пытаясь сохранять спокойствие.
- Послушай, я чувствую себя крайне неловко, но… - Он сделал еще одну безуспешную попытку встать. - Но может быть, ты поможешь мне? Мне нужна кровать. Любая.
- У меня есть гостевая спальня. Полежи там, пока тебе не станет лучше.
Розалин приходилось поднимать множество людей, но Скотт показался ей на редкость тяжелым. С трудом она дотащила его до кровати, на которую он упал в полном изнеможении.
- Может, помассировать тебе спину? - предложила она нерешительно. - У меня есть специальный крем.
- Не нужно.
Слава Богу, подумала она и спросила:
- Тебе лучше?
- Нет, - вздохнул Скотт. - Извини, но это может продлиться не один день.
- Не один день?!
- В прошлый раз боль прошла лишь через неделю.
- Но… - начала Розалин и растерянно замолчала.
Скотт посмотрел на нее из-под ресниц.