- Тогда почему у меня такое ощущение, будто вы меня осуждаете?
- Понятия не имею, - спокойно ответил Скотт. - Возможно, ваша совесть работает сверхурочно.
Розалин почувствовала, как кровь прихлынула к щекам. Кто дал этому человеку право делать о ней столь возмутительные выводы? Тихий голосок, нашептывающий, что у него есть на то основания, не мог успокоить ее гнева.
- Кажется, я не подхожу под ваше определение хорошей дочери…
- Под определение хорошей дочери большинство людей…
- …что достойно сожаления, но не думаю, что мы придем к чему-нибудь хорошему, если позволим этой теме стать предметом спора. Я абсолютно ничего не знаю о вас и узнавать не собираюсь. Буду очень признательна, если вы оставите свои мнения при себе. Я не рассчитываю на ваше понимание того, что двигало мной в те или иные моменты моей жизни, и не прошу о нем.
Теперь Розалин считала, что в их отношениях не осталось недомолвок. Но не тут-то было.
- А что двигало вами? - с любопытством спросил Скотт. - Мне это интересно.
Черт бы тебя подрал с твоим интересом! - рассердилась она.
- Стремление хорошо делать свою работу.
- Кардиология, - проявил осведомленность Скотт.
- Правильно. Из-за чего, собственно, я с трудом находила возможность навещать отца. У меня едва остается время присесть, чтобы выпить чашку кофе.
- И вам нравится постоянное ощущение того, что вы валитесь с ног?
- Это часть моей работы.
Розалин скептически посмотрела на своего спутника, сомневаясь, понял ли он. Почти наверняка Скотт Барфилд считает, что женщины должны выходить замуж, рожать детей и сидеть дома. Все эти красивые, утонченные жизнелюбы оставляют за собой право делать карьеру, но, когда речь заходит о женщинах, считают, что для тех лучше всего фартук и место возле кухонной раковины.
Розалин вспомнила время, когда была молодой и глупой, девятнадцати лет от роду и стояла на пороге будущего. Вспомнила быстротечный, окончившийся катастрофой роман с Джеймсом Личем - замечательным, обаятельным Джеймсом Личем, с чудесными золотыми кудрями и острым умом. И его твердой убежденностью в том, что она свихнулась на своей медицине.
О, это, возможно, было бы прекрасно для других женщин, заявлял Джеймс, но только не для нее, потому что он распланировал свое будущее. А по его мнению, любая женщина, которая могла стать частью этого будущего, не должна была заниматься тем, что требовало самоотдачи. Разве может иметь значение карьера, если ты собираешься создать семью? Мало того, разве может женщина считать себя полезной мужу, если не полностью посвящает себя его нуждам?
Розалин старалась не думать о Джеймсе. Но что-то в Скотте Барфидде, видимо, дало толчок этим воспоминаниям.
- Когда в последний раз вы брали отпуск? - услышала она вопрос, вернувший ее в настоящее.
- Это что - допрос? - с вызовом спросила Розалин.
Как бы то ни было, но Скотт Барфилд ухитрился настроить ее на оборонительный лад. Она чувствовала себя так, словно своими вопросами он загоняет ее в угол.
- Почему вы так обидчивы? - удивился Скотт и бросил на нее тяжелый изучающий взгляд, от которого Розалин стало не по себе.
- Я не обидчива. И кстати, в последний раз отпуск у меня был… - она задумалась, пытаясь вспомнить, - год или около того назад. Я летала в Венецию.
- Очаровательный город. И сколько времени вы там пробыли?
- Целый уик-энд! Скотт громко рассмеялся.
- Уик-энд! Что же вы смогли увидеть за уик-энд? Вы, должно быть, все время метались между достопримечательностями.
Честно говоря, так оно и было. Розалин поехала туда с Роджером, и это был вовсе не отдых.
- Я хорошо провела время, если вы это имеете в виду, - солгала она.
Они уже свернули со скоростной трассы и теперь ехали гораздо медленнее по проселкам. Вскоре должна была показаться развилка. Налево - к дому ее отца.
- Вы говорили по телефону, что болезнь моего отца породила некоторые вопросы, Которые надо обсудить. Вы не против того, чтобы напомнить мне, в чем суть дела?
- Всему свое время, - сообщил Скотт. - Полагаю, что лучше вам сначала увидеться с отцом. Я сообщил ему, что вы приезжаете.
Достигнув развилки, они повернули направо и минут через двадцать въехали в открытые деревянные ворота, от которых длинная аллея вела к дому.
- Боже мой! - воскликнула Розалин. - Ваше поместье… оно в тысячу раз больше, чем я помню!
- Мне казалось, что вещи кажутся меньше, когда человек взрослеет.
Она заметила его легкую усмешку и едва подавила в себе неожиданную вспышку эмоций. За этой бьющей через край энергией, которая так раздражала ее, скрывалось нечто опасное и притягательное одновременно. Розалин быстро отвела взгляд и посмотрела в сторону дома, который приближался с каждой минутой.
Это было старинное здание, содержащееся в идеальном порядке благодаря значительному состоянию семьи Барфилд. Стены светло-желтого цвета местами были скрыты плющом, а окружающие столетние деревья впечатляли так же, как и сам дом. В тех редких случаях, когда они с отцом навещали старого мистера Барфидда, они срезали угол, подъезжая к боковому входу, так что детские воспоминания о фасаде здания были утрачены.
Дорожка вела на покрытый гравием двор. И по мере того как приближался момент встречи с отцом, Розалин ощущала знакомую нервозность.
Наконец они вошли внутрь.
- Теперь дом кажется меньше, да? - прошептал Скотт ей на ухо.
Розалин оглядела огромный холл с черными и белыми изразцовыми плитами на полу и большим количеством дверей, ведущих в комнаты, которые она даже не могла представить, и медленно покачала головой.
- Напротив. Думаю, нужна карта, чтобы не заблудиться. - Она неуверенно посмотрела на Скотта. - Но мне ведь нет необходимости оставаться здесь, вы же знаете. Я могу забрать отца домой, раз уж приехала сюда.
- Это бессмысленно. Во всяком случае, в настоящее время.
В настоящее время… Почему ей не понравилось, как это прозвучало?
Скотт повернулся и пошел по длинному коридору, стены которого были увешаны картинами с изображениями лошадей.
- Ваш отец ожидает в гостиной, - бросил он через плечо. - Я не спросил вас, не желаете ли вы передохнуть после перелета, потому что полагал, что не желаете.
- Вы любите решать за других, верно, мистер Барфилд! Я хотела сказать… Скотт…
Он резко остановился и повернулся к ней.
- У вас слишком властная манера разговаривать. Вам это известно? - Выражение его лица смягчилось, и Розалин почувствовала, как у нее участилось сердцебиение. - Как у учительницы. Я почти чувствую, что должен стать по стойке "смирно". Это тоже часть вашей работы?
Розалин посмотрела на него снизу вверх, задетая его замечанием. Дело было не в том, что он сказал, а как он это сказал. Время укрепило ее защитные реакции, сделав неуязвимой для словесных уколов. Но сейчас Розалин была разозлена и обижена, реагируя на этого человека так, словно то, что он говорит и думает, имело для нее значение.
- Вы проводите меня к отцу? - ответила она вопросом на вопрос, складывая руки на груди. - Или же мы будем попусту тратить время на ваши колкости в мой адрес?
- Идемте же, миледи, - усмехнулся он, направляясь дальше. - Или мне следует обращаться к вам "сэр"?
- Очень смешно, - пробормотала Розалин чуть слышно.
Ей неожиданно захотелось, чтобы волосы у нее были распущены, а не собраны в пучок, как обычно. Тогда он бы заметил, что перед ним женщина, а не врач с вереницей букв после имени, обозначающих научные степени и почетные звания. Хотя, конечно, это не имело значения. Во всяком случае, для таких, как Скотт Барфилд…
Розалин увидела отца раньше, чем он ее, потому что Роналд смотрел в окно. Руки лежат на коленях, губы поджаты - олицетворение человека, страдающего от своей физической неполноценности.
Непроизвольно она взяла Скотта за локоть, задержав его на мгновение в дверях, чтобы иметь возможность еще чуть-чуть понаблюдать за отцом, не будучи им замеченной.
Тот выглядел еще более слабым, чем она думала. Но Розалин все еще не могла представить его в рядах тех, кого можно назвать беспомощными. Хотя в комнате было тепло, на нем была надета рубашка с длинными рукавами, шерстяная безрукавка и галстук-бабочка. Отец всегда придерживался строгого стиля в одежде. Но как же он исхудал!
Розалин ощутила знакомую тревогу от близости кого-то, с кем предстоит вступить в бой хотя никаких открытых столкновений с отцом у нее никогда не происходило. Просто бездна разделяла родных по крови людей, давным-давно ставших чужими.
Розалин перевела дыхание, убрала руку и тихо сказала:
- Все в порядке, я готова.
Эти слова вроде бы были обращены к Скотту, но предназначались для самой Розалин. Она почувствовала, что ее лоб покрылся испариной и провела по нему ладонью.
- Здравствуй, папа.
Отец медленно повернул голову и посмотрел на нее. После долгого разглядывания он угрюмо кивнул.
- Здравствуй, Рози. Я говорил Скотту, что нет нужды беспокоить тебя.
Розалин вздохнула и прошла в комнату. Подойдя к креслу, она заставила себя поцеловать отца в лоб.
- Я очень волнуюсь из-за этого удара, папа. - Она села в кресло напротив, заметив, что Скотт тактично покинул комнату. - Тебе нужно было позвонить мне. Я приехала бы раньше.
- Ерунда, детка. - Роналд внимательно посмотрел на дочь. - Скоро я встану на ноги. В самом деле не было необходимости мчаться сюда. Чертовски неудобно для тебя, я уверен.
- Вовсе нет, - улыбнулась Розалин и почувствовала, как дрогнуло сердце.
Почему у них всегда так? Вежливые, но чужие друг другу люди, ведущие разговор, который им никак не удается направить в нужное русло. Разве когда-нибудь получалось по-другому? Нет, не получалось - те же дежурные вопросы и ответы, та же скрытая подозрительность в изучающих отцовских глазах. И всякий раз, когда Розалин говорила себе, что должна смириться с этим, ее при очередной встрече с отцом вновь переполняла обида.
- Ладно. В любом случае, я рад тебя видеть. Расскажи, как дела в Лондоне. Читал в газетах, что больница ваша вот-вот прикроется. В чем там дело, детка?
- У них неверная информация, папа. Розалин вздохнула и посмотрела в окно на огромный сад, залитый весенним солнцем. Она подумала, сможет ли когда-либо по-настоящему узнать человека, сидящего напротив нее, и сможет ли он когда-нибудь узнать ее.
2
- Он ужасно выглядит.
Розалин поставила на кухонный стол пустую чашку и поглядела на Скотта, пьющего свой кофе. На самом деле, подумал он, смотрит она вовсе не на меня, а куда-то в бесконечность, и мысли ее сейчас за тысячи миль отсюда.
Скотт неожиданно ощутил потребность узнать, о чем она думает. И ощущение это было не из приятных. Обычно Скотта Барфилда ни в малейшей степени не волновало мнение женщин. Он пережил одну связь, окончившуюся весьма плачевно, и этого оказалось достаточно, чтобы свести интерес к женщинам до минимума. Его вполне устраивало в отношениях с ними руководствоваться природными инстинктами.
Он поглядел на холодную, сдержанную блондинку, сидящую напротив него, и ободряюще сказал:
- Роналд выглядит гораздо лучше, чем пару недель назад. К нему, например, вернулся здоровый цвет лица. - Розалин прищурившись посмотрела на Скотта, и он был признателен ей, когда она наконец отвела взгляд. - Почему вы так нервничали при встрече с ним?
- Что вы имеете в виду?
Розалин снова устремила на него проницательный взгляд. Но несмотря на содержащееся в нем предупреждение, Скотт почувствовал безумное желание разгадать эту женщину, выяснить, что скрывается за внешней ледяной оболочкой.
Наверное, мне тоскливо, подумал он. Заинтересоваться женщиной, которая оживляется только тогда, когда говорит о работе, можно только от скуки. Еще минута - я допью кофе, и пусть дьявол поищет себе развлечений в другом месте.
- Вы заставили меня остановиться у дверей, а потом так вздохнули, словно ожидали вынесения приговора, - пояснил Скотт.
- У вас очень богатое воображение. Просто мне нужно было время оценить, насколько сказались на отце последствия удара.
- Понятно. С чисто медицинской точки зрения, да?
- Что-то вроде этого, - пробормотала Розалин.
Скотт допил кофе и решил, что теперь самое время исчезнуть. Розалин Паркер начинала раздражать его своими сухими, краткими ответами. Однако вместо того чтобы осуществить задуманное, он поудобнее уселся на стуле.
- До чего живой, непосредственный ответ!
Он уловил в своем голосе ненужный сарказм и знал, что Розалин тоже заметила его, потому что покраснела и бросила на него холодный взгляд.
- Не могли бы вы найти способ избавить меня от ваших суждений?
- Зачем? Не любите, когда вам делают замечания?
Когда Розалин покраснела, это сделало ее моложе и ранимее, и Скотт попытался представить ее смеющейся, с распущенными волосами. Его взгляд скользнул ниже, на гладкую стройную шею, и далее, на очертания грудей, выступающих под свитером.
- А кому нравится? Особенно, если это звучит оскорбительно?
- Большинство людей приветствуют некую толику здоровой критики, - заметил он.
- Ну что ж, тогда почему бы вам не поискать таких людей? И не расточать перлы своей мудрости перед ними?
Скотт поджал губы, сдерживая порыв нагрубить по-настоящему. Что она, черт возьми, о себе воображает? Любой нормальный человек ему бы в ножки поклонился за то, что он сделал. Любой, но только, Боже упаси, не Розалин Паркер! Она настолько занята своей важной, трудной работой, что даже ее отец не смеет обратиться к ней в тяжелую минуту.
До сего момента Скотт не собирался говорить Розалин, зачем вызвал ее. Он хотел дать ей по крайней мере сутки, чтобы прийти в себя, освоиться в его доме. Но ее явная неприязнь к нему заставила улетучиться благие намерения быть вежливым и сдержанным.
Скотт встал и отодвинул свой стул.
- Не хотите выпить чего-нибудь покрепче? Нам нужно кое-что обсудить, и будет лучше, если мы займемся этим в более подходящих условиях.
- Ах да, эти таинственные вопросы! - Розалин тоже встала. И несмотря на то что Скотт старался смотреть только на лицо, от него не укрылись формы ее тела под облегающими брючками и тонким свитером. Стройного, почти мальчишеского тела. Небольшая грудь. Ничего особо сексуального, но вместе с тем весьма вызывающе. Возможно, подумал он саркастически, это намек на то, что под видом бездушного робота скрывается женщина.
Скотт напомнил себе, что она совсем не в его вкусе. Ни внешностью, ни телосложением.
Ему нравились крупные, полногрудые женщины. Так сказать, бывалые женщины, которые не боятся флиртовать и громко смеяться. Женщины, не предъявлявшие высоких требований к интеллекту партнера и любящие те же легкие бездумные игры, что и он.
Розалин вышла вслед за ним из кухни и последовала в гостиную. Скотт направился к изящному, украшенному резьбой бару.
- Составите мне компанию? - вежливо спросил он, не удивившись, когда Розалин отрицательно покачала головой. - Только не говорите мне, что не притрагиваетесь к выпивке, хорошо?
Обернувшись, Скотт заметил, что она постаралась сесть в кресло, стоящее подальше от дивана. Что, по ее мнению, я собирался делать? - подумал Скотт. Наброситься на нее, что ли? Без каких-либо причин?
- Ну так как? - еще раз спросил он. - Разве случайная выпивка не внесена в перечень развлечений, которыми заполнен ваш ежедневник?
Розалин посмотрела на него из-под опущенных ресниц.
- Дело в том, что мой ежедневник в основном заполнен записями служебного характера. К тому же выпивка в больничных палатах, как ни странно, не одобряется.
- Сейчас вы не в больничной палате, - заметил Скотт, и она недовольно вздохнула.
- Вы всегда так навязчивы? Ну ладно. Мне, пожалуйста… то же самое, что и вам.
Он налил ей джина с тоником, подумав при этом, а случалось ли ей когда-либо пить что-нибудь крепче. Нет, конечно нет, ответил он самому себе с усмешкой. Это заставило бы ее ослабить защиту. Хотя Скотт тут же засомневался, способна ли она позволить себе полностью расслабиться, стать хотя бы на мгновение открытой…
По крайней мере сейчас Розалин этого делать точно не собиралась. Стоило только взглянуть, как она сидит в кресле, выпрямив спину, скрестив ноги и сложив руки на коленях, - и все становилось понятно.
- Вы что, никогда не шутите? - спросил Скотт.
- Вопросы! - Розалин отпила глоток из своего бокала, и краска прилила к ее щекам. - Вы помните? Это то, о чем мы собирались поговорить.
- Предпочитаю подбираться к серьезным темам окольными путями, - сказал Скотт, заставляя себя обворожительно улыбнуться.
Он сел напротив и посмотрел на Розалин взглядом, который, по его мнению, выражал сдержанный интерес с оттенком скепсиса. Интерес вроде того, который проявляет ученый к результатам на редкость нелепого исследования.
- В конце концов, я не знаю о вас ничего, кроме того, что рассказывал ваш отец.
- И что же это?
Скотт пожал плечами и отпил глоток джина.
- Только то, чем вы зарабатываете на жизнь.
Он наблюдал, как Розалин осмысливает услышанное, и ему показалось, что в глазах ее промелькнуло легкое разочарование. Впрочем, вероятно, и впрямь показалось: в следующее мгновение она уже смотрела на Скотта с вежливым ожиданием, но не более того.
- Странно, что мы никогда не сталкивались, хотя и жили по соседству, правда? - заметил он.
- Между нашими домами весьма изрядное расстояние, - ответила Розалин. - И мы оба учились далеко отсюда. Так что, если подумать, ничего странного в этом нет. К тому же, поступив в университет, я почти не приезжала сюда на каникулы. - Она покраснела и добавила: - Я имею в виду, что медицина требует большой преданности. Все еще требует.
- Знаете, так всегда говорят те, кто только работает и совсем не развлекается.
- Да что вы? - Глаза Розалин блеснули, и почему-то это его взволновало. - А как развлекаетесь вы? Управление поместьем не может занимать все ваше время. Чем вы занимались до того, как приехали сюда?
Люстра на потолке не была включена, горели только бра на стенах, и их рассеянный свет бросал на лицо Розалин интригующие тени. Волосы, зачесанные наверх, удлиняли линии шеи и придавали Розалин впечатление хрупкости. Она была нисколько не похожа на врача - во всяком случае, ни на кого из тех, с кем Скотту приходилось иметь дело.
Розалин с любопытством смотрела на него, и Скотт залпом осушил свой бокал, неожиданно почувствовав, что ему стало жарко.
- У меня было все так же, как у вас. Университет - хотя и не медицина, спешу добавить. Я никогда не мог выдержать вида крови. Я изучал экономику, затем сделал прекрасную карьеру в Лондоне. - Он посмотрел на Розалин, прикидывая, что ей вообще известно о нем? Немного, судя по выражению лица. - Ах да, был еще короткий эпизод с женитьбой.
- Что?
Кажется, ему удалось вывести ее из состояния безразличия. Розалин явно удивилась. И как бы Скотту ни было неприятно обсуждать это тем более с человеком, которого едва знает, он неожиданно для себя продолжил тему.