Джин была прагматичной женщиной. В призраки она не верила, никогда не посещала спиритических сеансов, не советовалась с астрологом и даже не читала свои гороскопы в ежедневной газете. Днем она говорила себе, что эти сны ничего не значат. А ночью тихий голос где-то глубоко внутри нашептывал ей, что это Блэкджек тянется к ней из могилы.
Он хочет, чтобы она что-то сделала с этой проклятой книгой. Но что? Если бы только она могла быть уверена.
Утром этого дня она решила отдать рукопись Белле. Теперь Джин начала сомневаться, правильно ли поступила, позвонив Белле. Разговор только разбередит грустные воспоминания - у обеих.
Джин все еще жалела, что рассказала Белле о своем романе с Блэкджеком. Ей до сих пор становилось нестерпимо стыдно, когда она вспоминала об этом. Но она была так отчаянно влюблена в Блэкджека, что почти потеряла рассудок.
Небо солнечного полдня потемнело и стало черным ночным небосводом, а Джин все еще сидела в кресле, уставившись в одну и ту же страницу. Она знала, чего хотел бы Блэкджек. Но он мертв. Значит, нужно думать о живых.
В одиннадцать она наконец примирилась с тем, что Белла Морган не позвонит. Решение о том, как поступить с рукописью, должна принять сама Джин. С одной стороны, книга Блэкджека может принести большую пользу стране. С другой - она причинит боль Белле. И Пич тоже.
В конце концов Джин сделала выбор в их пользу. Она открыла сейф, достала рукопись и дискеты, отнесла их на кухню и положила в пластиковый пакет. Потом вынесла пакет на улицу и выбросила вместе с остальным мусором.
Глава 11
Впервые за всю свою взрослую жизнь Пич было нечем заняться - никаких благотворительных обедов или заседаний комитета, не надо организовывать никаких вечеринок, и муж не придет домой в конце дня. Она провела пару недель, наводя порядок в своих вещах, решала, что взять с собой при переезде, откладывала какие-то вещи на то время, когда близнецы заведут собственное хозяйство, и складывала остальное в коробки для отправки в благотворительные организации.
Когда это занятие ей надоело, она отправилась на поиски нового дома. Однако она все равно не могла ничего купить, пока не продан ее собственный дом. Она понимала, что просто придумывает себе, чем заняться. Но на самом деле делать ей нечего.
Наконец она заказала билет на самолет до Оксфорда, штат Миссисипи, чтобы увидеть сыновей. Герберт взял на себя обязанность сообщить им о разводе. Ей хотелось заверить их в том, что для них ничего не изменится, они могут встречаться так часто, как захотят.
Она приехала в вечно бурлящий студенческий городок и нашла там двух вполне довольных жизнью, погруженных в собственные дела юношей, которые были так увлечены своими занятиями и личной жизнью, что у них нашлось не слишком много времени на общение с матерью. Посетив все памятники Гражданской войны в округе и осмотрев все местные достопримечательности, включая загородный дом Джона Гришэма, она улетела обратно во влажную духоту угасающего хьюстонского лета.
На следующий день Пич долго смотрела на себя в зеркало, отмечая заново проявившиеся скулы, ключицы и кости таза, и решила, что пришла пора изменить внешность. Позвонила в косметический салон и упросила Глиннис принять ее без предварительной записи, а затем целый час сомневалась в правильности своего решения, пока ее пышные длинные волосы прядь за прядью падали на пол. В результате этой болезненной процедуры возникла незнакомка с короткой стрижкой неровными прядками и огромными глазами.
- Как вам нравится? - спросила Глиннис, держа зеркало так, чтобы Пич могла видеть свой затылок.
- Не знала, что шея может выглядеть такой… такой голой, - растерянно сказала Пич.
Глиннис улыбнулась ей и заговорщицки подмигнула.
- Вам к этой прическе нужна новая одежда, нечто такое, знаете, с намеком, что вы - женщина живая и горячая, чертовски горячая!
Пич никогда бы про себя не сказала, что она горячая женщина. По дороге к "Тутсиз", ее любимому салону одежды, она вдруг сказала себе: а почему бы и нет? До этого она всегда покупала только классические модели самых престижных модельеров. Так одевались все богатые женщины Хьюстона. Сегодня она шокировала продавщицу, примеряя самые вызывающие костюмы восьмого размера, какие только могла отыскать.
Пич приехала домой поздно, нагруженная свертками до такой степени, что ей пришлось позвонить в дверь. Делия открыла дверь и оглядела ее с головы до ног. Взгляд ее задержался на глубоком вырезе нового наряда Пич.
- Хозяйки нет дома, - наконец мрачно сказала она, - но, что бы вы ни продавали, она наверняка ничего не купит.
- О, она уже купила, - восторженно объявила Пич.
- Пресвятая Дева, это вы, мисс Пич? - воскликнула Делия.
- Да уж не Джулия Робертс.
- Вы меня провели, это точно, - ответила Делия, забирая у Пич свертки. - Не знаю, что вы с собой сделали, но вам, безусловно, идет. Вы выглядите намного моложе.
Пич вошла вслед за Делией в дом, положила оставшиеся пакеты и оглядела себя в зеркале, поразившись тому, как мини-юбка облегает ее снова ставший плоским живот.
Из гостиной вышла Белла.
- Что у вас за суета? О, вот это да! Ты действительно чудесно выглядишь, дорогая.
- Я еще не привыкла к своей новой прическе, - сказала Пич, проводя рукой по коротко стриженной гриве. - Вам правда нравится?
- Очень нравится, - заявили Белла и Делия в один голос.
- Нам следует завтра куда-нибудь пойти, чтобы показать тебя обществу, - сказала Белла. - Как насчет обеда в Загородном клубе Ривер-Оукс?
- Я не была там уже много месяцев.
- Но ты ведь все еще считаешься его членом?
- Полагаю, что да, по крайней мере до окончательного развода.
- Идите, мисс Пич. Вам надо всем показаться в новом виде. Те дамы, с которыми вы водились, - в устах Делии слово "дамы" звучало как ругательство, - умрут от зависти.
Загородный клуб Ривер-Оукс можно определить одним словом: деньги. Все - начиная от газона и кончая позолоченными дверными ручками - кричало об огромных деньгах, вложенных в его строительство. И все лишь для того, чтобы потешить самолюбие его честолюбивых членов. Воистину храм достигнутого благополучия.
Когда Пич проехала через массивные ворота с колоннами, она вспомнила, что Герберт хотел установить такие же у их дома. Слава Богу, не успел. Она остановилась у главного входа, отдала ключи от "ягуара" подскочившему слуге, затем взяла под руку Беллу и зашагала ко входу.
- Не уверена, что это удачная идея, - прошептала Пич.
Хотя день был рабочий, вся хьюстонская элита - и почти со всеми она была знакома - находилась здесь. Вот только сегодня их давнишние знакомые старательно делали вид, что не замечают вдову и дочь опального сенатора.
А ведь всего год назад эти же люди изо всех сил добивались их расположения, заискивали перед ними. Не то чтобы ей хотелось, чтобы перед ней заискивали. Хватило бы и простого "привет".
Видимо, эти мысли тревожили ее одну, потому что Белла беспечно сказала:
- Я бы выпила "Кровавую Мери". А ты?
- Я бы тоже, - вздохнула Пич.
Когда Пич вошла в бар, несколько мужчин бросили на нее оценивающий взгляд. Они прямо-таки пожирали глазами ее голые ноги. Ох, и зачем она надела мини-юбку? Настроение совсем испортилось.
Но она не позволила себе раскисать. Подражая матери, она выпрямилась, гордо подняла голову и с невозмутимым видом прошествовала следом за ней к одному из свободных столиков. Пич бросила курить пять лет назад, но сейчас ей так же сильно хотелось сигарету, как наркоману очередную дозу. По крайней мере ей было бы чем занять руки.
Белла огляделась вокруг, благосклонно кивая сидящим за соседними столиками, потом снова повернулась к Пич:
- Я знаю, тебе странно быть здесь без Герберта, но сделай вид, что тебе весело.
Появление официанта избавило Пич от необходимости отвечать.
- Приятно вас снова видеть, леди, - сказал он перед тем, как принять их заказ.
По крайней мере хоть кто-то рад их видеть, подумала Пич. Но с другой стороны, ему ведь и платят за то, чтобы он был вежливым.
Взрыв смеха на противоположном конце зала привлек ее внимание. Она посмотрела в ту сторону и увидела Герберта, сидящего за столиком вместе с женщиной. Это была Луиза Деграсс, богатая трижды вдова из высшего света, которой, по слухам, было больше пятидесяти. Конечно, на первый взгляд ей столько не дашь. Пич знала, что Герберт как следует потрудился над ее лицом.
Пока Пич украдкой разглядывала их, Герберт и Луиза то и дело брались за руки и улыбались друг другу. Должно быть, Луиза и есть та, другая женщина, подумала Пич. Что ж, все ясно. Луиза сейчас, конечно, куда богаче, чем она. Да, Герберт всегда умел хорошо устроиться.
- Мне, как всегда, везет, - пробормотала Пич. - Посмотри, кто там сидит.
Белла небрежно махнула зятю рукой, словно королева, приветствующая своего очередного подданного.
- Сделай вид, что рада его видеть.
Сжав зубы, Пич тоже помахала рукой.
Хотя она была уверена, что Герберт и Луиза их заметили, никто из них не помахал им в ответ. Сначала Пич решила не обращать на это внимания, но потом вспомнила, что ради близнецов она хотела развестись по-дружески - значит, надо наладить с ними отношения. Она поднялась, подошла к их столику и остановилась у стула Герберта.
- Добрый день, - произнесла она, улыбаясь ему и его спутнице любезной, как она надеялась, улыбкой.
Герберт и Луиза обменялись многозначительным взглядом. Затем Луиза положила ладонь на стол так, чтобы от внимания Пич не ускользнуло наличие обручального кольца с большим бриллиантом на безымянном пальце.
- Чему мы обязаны такой честью? - холодно осведомился Герберт.
У Пич даже руки зачесались, так хотелось врезать ему по физиономии.
- Просто хотела поздороваться. Ты хорошо выглядишь, Герберт.
Он пожал плечами:
- Рад, что тебе нравится мой новый гардероб. Хотя я лично предпочел бы старый.
Пич ослепительно улыбнулась, на этот раз без малейших усилий.
- Я всегда считала, что у тебя отличный вкус, - я имею в виду одежду, - заметила Пич, бросая быстрый взгляд на Луизу.
Герберт поднял брови и снисходительно улыбнулся. А потом сказал так, чтобы услышали за соседними столиками:
- Жаль, что не могу ответить тебе тем же. В самом деле, Пич, тебе не кажется, что это платье слишком вызывающее для женщины твоего возраста?
Пич знала, что через десять минут у нее будет с десяток достойных ответов на его слова. Но в тот момент, как обычно, в голове было пусто. Она повернулась и поспешно ретировалась к своему столику.
- Что случилось, дорогая? - спросила Белла. - Герберт сказал тебе что-нибудь неприятное?
- Конечно. С чего бы ему перестать меня унижать - только потому, что мы разводимся?
- Тебе никогда не приходило в голову, что он унижает людей потому, что сам чувствует себя неуверенно?
- Не знаю, почему он это делает, и не хочу выяснять. Я была дурой, считая, что мы можем сохранить цивилизованные отношения. - Пич выудила из бумажника двадцать долларов и положила на стол. - Теперь мне бы хотелось поехать домой.
Белла прищурилась.
- Если ты сию минуту не сядешь и не выпьешь свою "Кровавую Мери", то никогда уже не сможешь ходить с высоко поднятой головой в этом городе.
- Мне наплевать на этот город - и на живущих в нем людей.
- Мне тоже, но мне не наплевать на тебя. Если ты сейчас убежишь, то всю оставшуюся жизнь будешь убегать. Сядь.
Пич повиновалась.
Белла открыла свою сумочку и достала пачку сигарет.
- Я подумала, что тебе они понадобятся.
Пич невольно рассмеялась:
- Как ты узнала?
- Потому что я умирала от желания закурить всякий раз, когда ты приводила Герберта к нам домой на обед. Я попросила официанта принести для меня пачку сигарет. Одному Богу известно, где он их нашел.
Пич с вожделением посмотрела на пачку.
- Мне кажется, здесь не курят.
- Ты же сказала, что тебе наплевать на то, что о тебе думают, - заметила Белла, достала сигарету, а затем протянула пачку Пич.
Следующий час Пич провела, потягивая выпивку, которую не хотела пить, и ковыряясь в тарелке с едой, которую не могла есть. Она испытала такое облегчение, когда Белла попросила официанта принести счет, что чуть не расплакалась.
Но, покидая бар, она чувствовала себя победительницей. Белла была права, настояв, чтобы они остались, думала Пич, пока они ждали, когда подадут их машину. Если бы она уползла прочь как побитая собака, то не смогла бы смотреть на себя в зеркало.
- Прости меня, дорогая, - сказала Белла, когда они наконец выехали за ворота.
- Надеюсь, это не из-за того, что ты купила сигареты? Я бы без них умерла.
- Мне не следовало настаивать на обеде в этом клубе. Люди еще не забыли твоего развода и смерти Блэкджека. Через месяц они забудут о тебе и начнут обсасывать другую сплетню.
- Не вини себя. Я могла бы отказаться. - Пич пожала плечами. - Полагаю, я больше не вписываюсь в общество этих прекрасных людей.
- Я ошибалась, когда думала, что ты можешь продолжить жизнь с того места, где она прервалась, когда умер твой отец. Слишком многое изменилось.
Взглянув в последний раз на здание клуба, Пич была уверена в одном. Она больше никогда сюда не вернется.
- Больше всего изменилась я сама, - тихо произнесла она.
- Чем ты теперь займешься?
- Ты имеешь в виду теперь, когда я стала изгоем общества?
Белла не обратила внимания на ее вопрос.
- Я слышала, что художественный музей очень нуждается в лекторах.
Пич задумалась: а чего она на самом деле хочет? И приняла решение:
- Я не хочу быть лектором, не хочу заниматься ничем, что делают богатые женщины, чтобы чувствовать себя полезными.
- А что ты будешь делать?
- Пойду работать.
- Куда?
Пич рассмеялась:
- В свой собственный журнал. Сомневаюсь, чтобы меня взяли на работу в другое место.
Когда Пич на следующее утро зашла в Центр Аллена, ей показалось, что она здесь впервые. Будет ли она ходить в обеденный перерыв в забегаловку у главного входа? Покупать хот-доги и кока-колу? И всегда ли приходится так долго ждать лифта?
Но на самом деле ее тревожил только один вопрос. Что в ответ на ее заявление скажет Ари?
Собравшись с духом, она вышла из лифта на сорок четвертом этаже, пересекла небольшой вестибюль и открыла дверь в собственную маленькую империю.
Сидящая в приемной секретарша подняла голову и спросила:
- Чем я могу вам помочь?
Как зовут эту девушку? Тиффани? Да, именно так.
- Я к мистеру Раппапорту.
- Вам назначено?
- Не знала, что для меня это необходимо.
- Мистер Раппапорт очень занятой человек, мисс.
Внезапно до Пич дошло: секретарша ее не узнала.
- Это я, Тиффани. Пич Морган-Стрэнд.
Девушка ахнула и всмотрелась в нее повнимательнее.
- Я вас не узнала, - выпалила она.
- Это хорошо или плохо?
- Не говорите мистеру Раппапорту, что я пришла. Я хочу его удивить.
- Это вам наверняка удастся, - вырвалось у Тиффани. Она во все глаза смотрела на выцветшие джинсы Пич.
Стараясь быть "как все", Пич оделась попроще - и перестаралась. Она улыбнулась ошеломленной девушке, потом прошла по коридору, мимо кабинетов и зала для заседаний к двери в кабинет Ари. Стукнула в нее один раз и вошла.
Ари сидел за письменным столом. Он поднял голову от бумаг и окинул ее классическим мужским оценивающим взглядом.
- Это ты, Пич?
- А кого ты ждешь? Маргарет Тэтчер?
Похоже, он не оценил шутку. В его глазах без труда читалось: "Какого черта ты тут делаешь?" Словно этот проклятый журнал не ей принадлежит.
Ари кивнул на бумаги:
- Я очень занят. Ты пришла поболтать или у тебя что-то важное?
Его ледяной тон мог лишить уверенности кого угодно. Но в последнее время Пич так часто пытались запугать, что у нее уже выработался иммунитет.
- Я пришла поговорить о поступлении на работу.
- У нас нет вакансий.
- Тогда тебе придется создать ее.
- Если кто-то из твоих подруг хочет поиграть в журналистку, пожалуйста, не здесь. У меня нет в бюджете свободных денег, чтобы платить нахлебникам.
Его глаза потемнели, как грозовая туча, и Пич не удивилась бы, если бы из них полетели молнии. Должно быть, это заложено в генах у всех мужчин - вскипать, едва что-то начинает угрожать их авторитету.
- Этот нахлебник - я.
Ари рассмеялся:
- Хорошая шутка.
- Я говорю серьезно. Хочу научиться в издательском бизнесе всему, чему ты сможешь меня научить. - Видя, как потемнело его лицо, она прибавила: - Готова начать с самого низа. Я умею печатать и подшивать бумаги. Если надо, буду курьером.
Он поднял одну бровь. Это сделало его еще более привлекательным. Интересно, он об этом знает?
- Ты отстала от жизни. Мы не пользуемся пишущими машинками. Статьи занесены в компьютер, а связь между офисами осуществляется при помощи электронной почты. Ты знакома с каким-либо компьютерным редактором?
Этот человек неумолим.
- Нет, но я быстро научусь. Неужели это так сложно?
Он снова пожал плечами. Этот жест неизменно притягивал к себе взгляд Пич.
- Не хочу тебя обижать, но я бы тебя не взял, если бы у меня был выбор.
- У тебя его нет.
- Чем закончился твой крестовый поход?
- Это не твое дело.
- Мое, если ты собираешься использовать персонал редакции для собственных целей.
Пич почувствовала странное разочарование. Ари ничего не сказал о ее внешности. Хотя о чем это она? Ей же теперь все равно, что он думает.
- Мой отец купил для меня "Техас изнутри" много лет назад, когда я ему сказала, что хочу когда-нибудь стать журналисткой. Этот день настал. Я здесь, чтобы научиться издавать журнал. Вот и все, больше не о чем говорить.
Когда Пич ворвалась в его кабинет, Ари сперва подумал, что она наконец-то собралась его уволить. Но он ошибался. Она хотела, чтобы он научил ее управляться с журналом в такой степени, чтобы она могла его заменить. Сама.
Если говорить о дерзости, то ее у Пич в избытке, решил Ари, все же невольно испытывая восхищение. Он был обижен на нее за то, что она не ответила на его звонки, уязвлен и зол. Но в конце концов он смирился, выкинул ее из головы. По крайней мере пока она не появилась перед ним сегодня.
Джинсы сидели на ней как влитые. И она не надела лифчик. Может, она специально хочет его возбудить? Если это так, то она весьма преуспела. Она выглядела сказочно. Молодая. Живая. Восхитительная. Соблазнительная. Наверное, беды ей к лицу.
Берт сообщал ему обо всех действиях Пич, черпая информацию от Беллы. Но он ни разу не упомянул о превращении Пич из светской дамы в секс-бомбу.
Ари усилием воли заставил себя отвести взгляд от ее груди.
- Ты все это серьезно?
- Абсолютно.
Она выглядела решительной, настойчивой и совершенно обворожительной. Как он выдержит, если она каждый день будет рядом? Он не сможет работать, черт побери, это точно.
Ари взглянул на нее с самым свирепым видом, какой только мог изобразить.