Джин Синклер жила на тенистой, окаймленной деревьями улице неподалеку от Военно-морской академии. Два ряда по четыре окна с черными ставнями подчеркивали элегантный стиль дома. Он напомнил Пич дом ее родителей, в котором они жили в Джорджтауне.
Может быть, это Блэкджек купил этот дом для Джин, подумала Пич, расплачиваясь с водителем и выходя из такси.
В этот момент седовласая дама, стройная и с гордой осанкой, открыла парадную дверь. Пич ожидала увидеть эдакую famme fatale, а не пожилую женщину, на лице которой отражались все пережитые невзгоды.
- Я бы узнала вас повсюду, - сказала Джин Синклер, - ваш отец показывал мне фотографии.
Пич была слишком вежливой, чтобы не замечать протянутую Джин Синклер руку. Она быстро пожала ее.
- Входите, пожалуйста, - пригласила Джин и прошла вперед, в маленькую прихожую.
Пич огляделась и одобрила вкус этой женщины. С того места, где она стояла, видны были небольшая гостиная и столовая, обставленные хорошими копиями старинной мебели.
- У вас очень милый дом, - произнесла она.
- Я унаследовала его после смерти тети и всегда считала себя больше смотрительницей, чем владелицей.
Собираюсь подарить этот дом городу на устройство музея.
Значит, Блэкджек не давал ей денег на покупку дома. Это слегка утешило Пич.
- Вас накормили обедом в самолете?
- Мне не хотелось есть.
- Я приготовила настоящий английский чай.
- Послушайте, мисс Синклер, я здесь не со светским визитом. Мне бы хотелось перейти к делу.
- Конечно. Но сначала мы выпьем чаю. Он снимает раздражение и успокаивает рассудок. Судя по вашему виду, вы нуждаетесь и в том, и в другом.
Джин Синклер проводила ее в маленькую семейную гостиную в задней части дома, выходящую окнами на крохотный, но тщательно ухоженный садик. Чайный поднос стоял на кофейном столике у дивана. Джин Синклер села на него и сняла пластиковые обертки с тарелок, полных маленьких сандвичей и лепешек.
Не желая садиться рядом с ней, Пич заняла соседний стул. Острый аромат крепкого чая разлился в воздухе.
- С лимоном или с молоком? - спросила Джин, наполняя чашку.
- С лимоном.
Может быть, Джин Синклер и выглядела спокойной, но рука у нее дрожала, когда она протягивала Пич чашку. Она предложила ей сандвичи, потом лепешки и улыбнулась, когда Пич взяла и то и другое.
- Вы гораздо более стройная, чем на тех фотографиях, которые мне показывал ваш отец. Вам очень идет.
- Я потеряла аппетит после его смерти.
- И я тоже. Когда мы работали над книгой, я готовила ему обед. Когда закончили, я… - Она запнулась. Помолчала. - Мне нравится готовить, но для кого-то.
"Держу пари, ты ублажала его не только обедом", - подумала Пич и подавилась куском лепешки.
- Вижу, мысль о том, что ваш отец бывал здесь, вас огорчает. Может, вам станет легче, если вы узнаете, что я бы никогда о нем больше не услышала, если бы ему не нужен был человек, которому он мог доверить напечатать эту рукопись. - Ясный взгляд Джин встретился со взглядом Пич. Если глаза действительно зеркало души, то у этой женщины отсутствуют угрызения совести.
- Если между вами больше ничего не было, то почему он ничего не сказал маме?
- Когда мы начали работать вместе, он не был уверен, что сумеет закончить эту книгу, не говоря уже о том, чтобы ее продать. Он не хотел разочаровывать Беллу… и, конечно, не хотел подвергать ее опасности.
- Вы хотите сказать, что он не любил вас?
- Возможно, любил, много лет назад, но не так, как Беллу. Она была для него единственной в целом мире.
- Если вы об этом знали, почему рассказали ей, что он с вами спит? - выпалила Пич.
- Мне очень не хочется, чтобы обо мне судили только по этому эпизоду. Я была молода, ужасно влюблена и очень глупа.
- Вы чуть было не загубили жизнь нескольких человек.
- В том числе и свою собственную. Я несказанно сожалела об этом. К счастью, ваша мать была гораздо мудрее меня. Она не обращала внимания на фортели вашего отца, и в конце концов они остались вместе.
- Фортели! Это так вы называли его измены? Джин побледнела.
- Конечно, нет.
- Никогда не прощу отца за то, что он сделал. - Пич не осознавала, насколько сердита на Блэкджека, пока эти слова не сорвались с ее губ.
Джин поставила свою чашку.
- Я не пытаюсь оправдать вашего отца и себя тоже, но хочу, чтобы вы поняли. Он был красивым и очень влиятельным человеком. Ему не надо было охотиться за женщинами. Это они за ним охотились. - Она прокашлялась. - Он использовал женщин, они помогали ему забыть.
- Забыть о чем? О семье? Об обязательствах?
- О войне. Во Вьетнаме он делал страшные вещи. Эти воспоминания жгли его память. Он начинал сомневаться в себе.
- Я этому не верю. Мой отец был очень уверенным в себе человеком.
- Он хорошо держался, но ему не нравилось то, что он делал. Все это есть в книге. И это одна из причин, почему ему было так тяжело ее писать.
- Это какая-то чепуха. Он сказал, что книга вернет ему доброе имя.
Джин печально улыбнулась:
- Боюсь, это не так.
- Я там была. Он попросил меня не допустить, чтобы эти ублюдки ушли от ответа.
- Ваша мать говорила иначе.
Наглость Джин Синклер явно переходила все границы.
- Моя мать никогда с вами не разговаривала.
- Вы ошибаетесь. Она позвонила мне сегодня утром.
- Вы лжете! Зачем ей звонить? Вы - последний человек, с которым ей хочется разговаривать.
- Она тревожится, Пич. Она рассказала мне, о чем говорил ей Блэкджек перед смертью. И также о пожаре в квартире и погроме в вашем доме. Просила меня позвонить ей и сообщить, благополучно ли вы добрались. С вашего разрешения я так и сделаю, - закончила Джин и взяла с кофейного столика портативный телефон.
Глава 19
Хотя Пич не слышала того, что говорила мать на другом конце провода, она догадывалась о словах Беллы по ответам Джин.
- Пич приехала пятнадцать минут назад, - сказала Джин.
…
- Мне следовало позвонить вам раньше, но мы увлеклись разговором.
…
- Нет, мне с ней не трудно.
…
- Она очень милая женщина, в чем-то очень похожая на своего отца.
…
- Конечно, вы можете с ней поговорить. Я сейчас передам ей трубку.
Джин протянула Пич трубку.
- Держу пари, ты никак не ожидала, что я позвоню тебе туда, - сказала Белла. Такая прямота была очень в ее духе.
- Можно сказать и так, - загадочно ответила Пич, зная, что Джин слышит каждое слово. - А почему?
- Беспокоилась о тебе.
- В этом нет необходимости.
- Боюсь, что есть. Видишь ли, сегодня утром позвонил Рэндольф Сперлинг.
- Не знала, что ты поддерживаешь с ним отношения.
- Он звонит раз в неделю и расспрашивает, как мы живем, и что делаем, и не может ли он чем-нибудь нам помочь.
- Какой помощник выискался! Тебе следовало рассказать мне об этом.
- Мне не хотелось тебя огорчать. Наши беседы выглядели совершенно невинно - по крайней мере до сегодняшнего утра.
- Что случилось? Он сказал что-то такое, что тебя встревожило?
- Мягко говоря. Я сделала ошибку и рассказала ему, что ты поехала забрать рукопись отца.
- Ох, мама… - Пич не договорила. Нельзя было винить Беллу за то, что она доверяла человеку, которого знает уже тридцать лет.
- Тебе не нужно говорить мне, что я совершила ошибку. Я почти сразу это поняла.
- Что произошло после того, как ты сообщила это Рэндольфу?
- Он настаивал, что встретит тебя в аэропорту. Чем больше настаивал, тем больше я нервничала.
Тело Пич покрылось гусиной кожей.
- Мне показалось, я видела его в аэропорту. Я спускалась на эскалаторе вниз, а он проехал мимо меня вверх.
- Я не сказала ему номер твоего рейса, - произнесла Белла хриплым, сдавленным голосом, - но он знал, что я только что вернулась из аэропорта. Наверное, догадался, каким рейсом ты прилетишь.
- Наверное, - согласилась Пич. - Он очень спешил. Если бы самолет не приземлился на десять минут раньше, он бы уже ждал меня.
- Боже мой! Ты была права, когда не доверяла ему. Теперь я это понимаю.
- Он меня искал. Я в этом уверена.
- Теперь мне и правда ужасно страшно, - дрожащим голосом произнесла Белла.
- Ты ему сказала, куда я отправилась?
- Я не настолько глупа, детка.
- Тогда тебе нечего волноваться. Рэндольф меня никогда не найдет.
- Он очень умен. Что, если он проверит все авиалинии и вычислит твой обратный рейс?
- Они не сообщают имена пассажиров.
- Он может притвориться твоим мужем или еще кем-то.
- Он может притворяться кем угодно. Это ему не поможет. Ари предложил мне принять предосторожности и путешествовать под вымышленным именем. Я считала, что он чересчур осторожничает. А теперь рада, что послушалась его.
- Какое имя ты взяла?
- Пич Раппапорт. - Она усмехнулась. - По правде говоря, мне нравится, как оно звучит. Я даже расплатилась за билет его кредитной карточкой.
- Таких, как он, один на миллион. Надеюсь, ты его пенишь по достоинству.
- Поверь, ценю. - Хотя Ари был от нее далеко, одна мысль о нем придала Пич смелости и бодрости духа.
Белла вздохнула:
- Я только надеюсь… Не важно, на что я надеюсь. Сейчас не время.
- Не заставляй меня гадать. На что ты надеешься?
- Надеюсь, у вас с Ари хватит ума пожениться. Вот, я это сказала! - Белла рассмеялась. - Ты не обиделась?
Обиделась? Да она и сама только об этом мечтает.
- Обещай, что будешь осторожной, когда поедешь назад в аэропорт. Надень темные очки и шарфик на голову. Помнишь, Джекки Кеннеди тоже носила шарфик. Она единственная женщина в мире, которой удавалось выглядеть шикарной бабушкой.
Пич невольно рассмеялась. Только маме могла прийти в голову мысль о стильной маскировке.
- Будь уверена, мама. Пожалуйста, не волнуйся. Со мной все будет в полном порядке. До встречи вечером.
Рэндольф Сперлинг подбежал к выходу на посадку и увидел, что последние замешкавшиеся пассажиры выходят из самолета, прилетевшего из Хьюстона. Ни один из них даже отдаленно не напоминал Пич Морган. Может, он все-таки ошибся и она прилетит другим рейсом?
Понимая, что только зря теряет время, он побежал по соединительному проходу, чтобы заглянуть в самолет. В дверях плечом к плечу стояли две стюардессы.
- Вам не следует здесь находиться, сэр, - сказала одна из них.
- Боюсь, я разминулся с женой, - задыхаясь, проговорил Рэндольф. - Застрял в пробке. Можно мне заглянуть в салон?
- Там пусто. Мы последние на борту. Вы проверили зону получения багажа? Она, вероятно, там, - предположила одна из стюардесс.
- У нее только ручная кладь. Мы поссорились перед ее отъездом. Она не простит мне, если ей придется платить пятьдесят долларов за такси до дома.
- Не знаю, чем мы можем помочь вам, - пробурчала та стюардесса, что была поменьше ростом. После трехчасового перелета ее обаяние сильно потускнело.
- Ей сорок с небольшим лет, рост примерно пять футов и три дюйма, полноватая, с длинными рыжими волосами. Вы ее не видели?
Обе женщины дружно пожали плечами.
- У единственной рыжеволосой женщины в этом рейсе была короткая стрижка. И к тому же ей лет тридцать и она очень стройная, - сказала та, что поменьше ростом. - А теперь прошу нас извинить…
Они закрыли дверь салона, спустились по трапу и вскоре исчезли из виду.
Рэндольф прислонился к стене, достал из кармана пиджака носовой платок и вытер лоб. Он был так уверен, что Пич прилетит этим рейсом, что не поинтересовался о других. И теперь он ее наверняка упустил.
Все еще тяжело дыша после бесполезной гонки, он пошел обратно в здание аэропорта, решая по пути вставшую перед ним задачу.
Все сводилось к Пич. Если бы не ее бурная деятельность, его лодка сейчас бы не раскачивалась. Убрать Пич - и все снова придет в норму.
Но сначала ее надо отыскать, думал он, возвращаясь обратно в город. Отыскать ее в таком огромном городе, как Вашингтон, так же трудно, как иголку в стоге сена. Но она должна через день-другой вернуться в Хьюстон. И тогда можно будет все удобно организовать.
Он вернулся в свой офис, не обращая внимания на изумленное выражение лица секретарши, когда она увидела, что он вернулся один, без друга, отрицательно покачал головой на ее вопрос, принести ли ему корреспонденцию, и заперся в кабинете. Несколько минут он набирался духа, потом заставил себя набрать знакомый номер в Хьюстоне.
Он собирается заказать убийство. При мысли об этом ему становилось нехорошо.
- Это Сперлинг, - произнес он, как только его соединили. - У меня для вас есть еще работенка.
- Всегда найду применение денежкам. Но больше никаких пожаров. От меня потом неделю воняло дымом.
- Это не пожар. И вы, получите достаточно денег, чтобы уйти в длительный отпуск, - ответил Рэндольф, уверенный, что его боссы без колебаний расстанутся со своими денежками ради такого дела.
- У меня нет настроения играть в загадки, - бросил экс-агент Управления по борьбе с наркотиками. - Переходите к делу, Сперлинг.
- Я хочу, чтобы вы кое от кого отделались.
- Мокрое дело?
Рэндольф кивнул, потом понял, что собеседник его не видит, и произнес:
- Да, кажется, это так называется.
Прозвучавший в трубке смех неприятно резанул его по ушам.
- Размечтался. Нет таких денег в мире, которые заставили бы меня взяться за "мокруху".
- В чем дело? Кишка тонка?
- Если у вас на этот счет имеются сомнения, с удовольствием нанесу вам визит, чтобы доказать обратное.
Рэндольф задрожал от угрозы, прозвучавшей в голосе собеседника.
- Если сами не беретесь за эту работу, может, порекомендуете кого-нибудь, кто…
Он не успел договорить, как раздались короткие гудки. Каков наглец! Он чуть было не перезвонил ему, чтобы высказать все, что он о нем думает.
Но у него сейчас были более важные дела, И куда более неприятный разговор. Он набрал вашингтонский номер.
- Боюсь, у меня плохие новости, - сказал он человеку, снявшему трубку.
Их разговор был коротким и деловым. Либо Рэндольф сделает так, чтобы рукопись и Пич вместе с ней исчезли, либо исчезнет сам Рэндольф. И он ни секунды не сомневался, что это не пустая угроза.
В кино часто показывают "плохих парней" из правительства, но никто и не подозревает, насколько они "плохие" на самом деле.
- Я невольно слышала ваш разговор, - сказала Джин Синклер, когда Пич положила трубку обратно на кофейный столик. - Вас кто-то преследует?
- Это вас совсем не касается, мисс Синклер.
- Если бы я вчера не позвонила, вас бы здесь не было. Если вы в опасности, то это моя вина. Ваш отец желал бы, чтобы я оберегала вас так, будто вы моя собственная дочь.
- Это просто оскорбительно.
- Вы когда-нибудь были влюблены?
Этот вопрос застал Пич врасплох.
- При чем тут это?
- Я любила вашего отца до умопомрачения. Жила ради тех мгновений, которые мы проводили вместе, и умирала, когда его не видела. Вам знакомо это чувство?
- Да, - призналась Пич. Еще как знакомо. То же самое она чувствовала к Ари.
- Тогда вы знаете, как легко потерять над собой контроль, говорить и делать такие вещи, которые раньше считала возмутительными и недопустимыми. Я знаю, какую боль причинила вашей матери. Я знаю, вы не сможете меня простить, но попытайтесь меня понять. Если мы не сможем быть друзьями, то хотя бы не будем врагами. Я ведь только хочу вам помочь.
Пич не могла с ней не согласиться. Она права - сейчас ей нужна вся помощь, какую только можно получить.
Кроме того, она поняла, что не может сердиться на Джин Синклер. Было что-то ужасно грустное в том, как она пыталась придать этой неловкой встрече видимость светского визита: приготовила маленькие сандвичи к чаю, испекла лепешки - и все эти хлопоты для совершенно незнакомого человека. Наверное, ей очень одиноко.
- Можно задать вам нескромный вопрос? - спросила Пич.
- Конечно.
- Вы когда-нибудь были замужем?
Джин кивнула.
- До встречи с вашим отцом. У нас с мужем был ребенок, девочка.
- А где она теперь?
- Она умерла во сне, когда ей было шесть месяцев. Сейчас это называют "смертью в колыбели", но в то время считали, что виноваты родители. Муж винил меня. А я его. Наш брак не выдержал такой боли.
Хотя Джин рассказывала спокойным тоном, блестевшие в ее глазах слезы выдали Пич, чего ей стоил этот рассказ. Джин вынула из кармана носовой платок и вытерла уголки глаз.
- Простите. Это старая история, и я не всегда так переживаю, вспоминая о ней. Просто я вдруг подумала, что вам столько же лет, сколько было бы сейчас Бет. Как я завидовала вашему отцу, что у него есть вы и ваша сестра!
- Не знаю, что и сказать… Мне ужасно стыдно - за все, особенно за то, как я вела себя по приезде к вам. Мне бы хотелось начать все сначала.
- Мне тоже. Может, вы все-таки расскажете мне, кто, по-вашему, вас преследует?
- Некий Рэндольф Сперлинг. Он раньше работал ответственным секретарем отца.
Джин резко выпрямилась.
- Я не спущу с вас глаз, пока не посажу в самолет.
- Вы его знаете?
- Только понаслышке. Ваш отец много рассказывал о нем.
- Вы знаете, почему Блэкджек был на него так зол?
Джин кивнула.
- И вы тоже узнаете, когда прочтете рукопись. Рэндольф Сперлинг - страшный человек и очень опасный. По нему тюрьма плачет, и эта книга может его туда упрятать.
У Пич мурашки побежали по спине.
- Это звучит так, словно мы имеем дело со злодеем из романов Гришэма.
- Знаете, в книгах этого писателя много правдивых описаний. Хотя все тайны Вашингтона даже он не решился бы раскрыть.
Джин встала, подошла к маленькому шкафчику, спрятанному в алькове стены, и что-то достала. Глаза Пич широко раскрылись, когда она поняла, что это пистолет.
- Вы умеете им пользоваться?
- Поскольку я живу одна, то решила на всякий случай взять несколько уроков в тире.
- Я тоже училась стрелять, но пистолеты все еще действуют мне на нервы, - призналась Пич, когда Джин вернулась в кресло и положила револьвер на кофейный столик.
- Рэндольф Сперлинг еще больше действует мне на нервы.
- Мне этот человек тоже не слишком нравится, но револьвер против него… не слишком ли?
- Блэкджек учил меня: никогда нельзя недооценивать противника. Мистер Сперлинг - очень опасный противник. Но ваш отец считал, что он действовал не в одиночку.
- Вы можете назвать мне имена?
- Нет, и в книге их тоже нет. Блэкджек был уверен, что они существуют и что он встречался с ними ежедневно - в конгрессе.
У Пич вырвался нервный смешок.
- Последними словами отца, обращенными ко мне, была просьба: "Не дай этим ублюдкам уйти от ответа". Я думала, он имел в виду репортеров. Видит Бог, они не давали ему ни секунды покоя.
- Репортеры тоже участвовали в этом. Но они были лишь частью охоты, организованной на вашего отца.
- Вы хотите сказать, что статьи в газетах и на телевидении были "куплены"?
Джин кивнула.