Они решили, что спать будут по очереди. Глеб - днем. Оба как по договоренности не упоминали о том ближайшем времени, когда Луна возьмет над ним полную власть.
Волчок - так Мила теперь называла его про себя - уснул сразу. Рухнул как подкошенный на диван и только проворчал что-то, когда она укрывала его пледом.
Мила вымыла посуду: две каких-то жалких чашки, ни рукам занятия, ни уму отвлечения! Честно уселась за компьютер. Даже некоторое время посражалась с текстом, пока не поймала себя на том, что механически исправляет "е" на "и" и обратно. Сдалась, крутнулась на стуле и стала смотреть на спящего оборотня.
Парень как парень. Ну лохмат, волосат, кого это в мужчине удивляет... Как бы она смогла опознать в нем вервольфа? Может, точно такие же живут рядом с ней по соседству, каждый день здороваются... Мила от души повеселилась, представляя, в кого бы могли обратиться ее соседи по лестничной площадке. Склочница Анна Ивановна - точно в какую-нибудь гиену. Пятнистую и плешивую. Падалью питающуюся...
Итак, она попала в зону особого внимания двух оборотней. Один - вот он, собственной персоной продавливает ее диван. Пошел в добровольные охранники, считает себя виноватым в том, что другой хочет ее скушать. А почему, собственно, второго так на ней перемкнуло? В столице десяток миллионов человек, есть и поупитаннее. Поаппетитнее. Может, это все домыслы нервного оборотня и не менее нервного офицера магической полиции? Никто ей двери пока не выбивает, в окна не лезет, клыками над ее лилейной шеей не щелкает...
В кухне хлопнула форточка, Мила подпрыгнула от неожиданности и испуга. Глеб уже сидел, упершись обеими руками в диван, и тупо смотрел на нее мутными глазами. Мотнул головой, спросил хрипло:
- Что?..
- Ничего. Спи.
Точно ему требовалась только ее команда - рухнул обратно и засопел. Охр-р-раничек...
Он проснулся сам, когда на небе появилась пока еще прозрачная Луна. Тело выламывало, выкручивало - как всегда перед обращением. Но сегодня он хотя бы выспался. Мила что-то готовила на кухне и напевала. Намерено шлепая ногами, он пришел на кухню. Хозяйка, даже не повернув головы, тут же спросила:
- Глеб, а он запал на меня из-за запаха? Запаха моей крови?
Все это время она продолжала формулировать вопросы!
- Да.
Глеб оседлал табурет.
- И пока его... этого не поймают, он так и будет меня искать?
- Да. Это как... болезнь. Мания. В этом смысле можно нас считать... маньяками.
Мила отбросила ложку, повернулась к нему.
- Глеб, а ты?
- Что - я? - спросил он агрессивно.
Она что, хочет узнать, не околдован ли и он ее запахом? И как прикажете на такой вопрос отвечать? Скажешь "да" испугается, скажешь "нет" - обидится. Женщины, они такие... неадекватные.
К счастью, Мила спрашивала про другое.
- Ты тоже можешь найти меня по запаху?
- Да.
- Везде?
- Ну, если ты не улетишь на самолете прямо из окна, думаю, да.
- Хорошо, - Мила вновь повернулась к плите. - Сейчас поужинаем, потом мне надо работать.
- Он вам и об этом рассказал? - задумчиво спросил Рева. - Ну и... как?
- Что - как? - не поняла Мила.
- Как вы к этому относитесь?
- Крайне нервно! Меня, например, очень волнует, как и когда вы собираетесь поймать того, со стройки?
- Вам рассказать все свои планы?
- А почему бы и нет? У дилетантов всегда можно услышать свежие советы.
Рева выразил гмыканьем все, что он думает о дилетантах и об их советах. Мила слушала его сопение. Если сразу не бросил трубку, значит, разговор - такой или сякой - но состоится.
- Засада, это я понимаю! - Мила все-таки не выдержала первой. - А если он сюда не вернется, раз тут так наследили? Ну знаете, как птица не возвращается в гнездо, если трогали ее птенцов или яйца...
И тут же прикусила язык, вспомнив, как наследила сама.
- Вы обсуждали это с Панфиловым?
- Да. Он не уверен, что вы, маги, справитесь с оборотнем. Что тут справились бы оборотни... правда, не в период полнолуния.
- Хм... а свою помощь он вам не предлагал?
Какую помощь - биться за нее, чужого человека, с другим оборотнем? С чего бы это, он что, ненормальный?
Хотя - разве нормальный?
- Нет, мне не предлагал. А вам?
- Нет.
Снова молчание.
- Мы тут подумали, не согласитесь ли вы...
Заминка во всегда уверенном голосе Ревы - есть, отчего насторожиться.
- Не соглашусь - на что?
- Ну раз он все равно как бы... взял ваш след...
- Нет!
- Я же еще не досказал...
- Можете и не трудиться! Не собираюсь я быть вашей подсадной уткой! Я что, похожа на сумасшедшую?
- Да, - честно сказал Рева. - Очень.
Мила отмахнулась от выглянувшего на повышенный голос из ванны Глеба. Бритва в руках. А чего это он бреется на ночь? В гости собрался или... что?
- Ну, до такой степени мое сумасшествие еще не дошло! Так что придумывайте какой-нибудь другой способ! До свидания!
- Рева?
- Угадал.
- Предложил быть приманкой?
- Подслушиваешь?
Глеб нецензурно охарактеризовал магическую полицию в целом и лейтенанта Реву в частности. Раздраженно стер пену с недобритой половины лица.
- Не вздумай!
- А то я без тебя не знаю! - огрызнулась Мила. Между прочим, почему этот парень разгуливает по ее квартире полуголым? Как бы он сам прореагировал, если б она прогарцевала перед ним топлес? Как на прямое приглашение! А мужчинам, значит, все можно?.. О, господи, девушка, да вы сексуально озабочены! И это в то время, когда по уверениям офицера магической полиции и лояльно настроенного оборотня, вашей жизни угрожает страшная опасность...
Ну, одно другому не помеха, философски решила Мила, созерцая крепкий торс Глеба. Что уж - и не помечтать теперь?
- А ты чего это бреешься? На свидание собрался?
- На свидание? - Глеб посмотрел на бритву в своей руке. - Кристя, моя девушка... бывшая... не любила, когда я небритый к ней вечером...
Брови - полумесяцами, в округлившихся глазах - веселый вопрос. Да она из его лепета решит еще, что он к ней...
- Ну, просто привычка! - буркнул Глеб, скрываясь в ванной.
Это похоже на игру алкоголика с самим собой. Дома стоит бутылка, и он вовсе не собирается... да он даже не вспоминает о ней! До поры до времени. Потом думает и одергивает себя - он же зарекался... еще вчера зарекался... он же помнит, он же сильный... Но мало-помалу все мысли начинают кружить вокруг вожделенной бутылки. Он уже знает, что не справится с собой, но все еще кокетничает, все еще пытается... А тело, а мысли, а чувства уже там, предвкушают, как он наливает, как торопливо проглатывает первую рюмку... а вторую можно и неторопливо, смакуя... и так далее, далее. Трусливую серую мысль - а что же будет завтра? - отодвигаем в сторону. Будущее - это будущее, когда оно еще наступит, самое главное - цветное кружащееся настоящее...
Эта сравнение преследовало Глеба не первый год. После выхода из запоя (полнолуния) - озлобленность, отвращение к себе, серость, усталость, равнодушие... Потом мало-помалу возвращается интерес к жизни, радость, трудоспособность. Он и не вспоминает о своем зелье (оборотничестве), а если и вспоминает, то только с отвращением. А потом тяга-искушение начинают являться вновь: сны, воспоминания, картинки. О том коротком времени, когда запахи острее, цвета ярче, звуки - громче, а сам ты - сильнее, быстрее, страшнее всех этих слабых, мягких, одноликих людей...
Или это больше похоже на наркоманию? Но вроде бы алкоголизм и наркоманию можно вылечить...
Однако теперь к предвкушению примешивалось еще одно чувство, сводившее на нет все ожидание не единожды проклятой радости.
Глеб принимал разумные меры обеспечения безопасности себя и окружающих от себя. Он всегда боялся только себя самого, поэтому даже не сразу смог понять, что его сейчас беспокоит.
Страх.
Страх за Милу.
Глеб заметил, что Мила тоже то и дело поглядывает на вечернее небо. Контролирует лунные фазы. Не доверяет ему!
Он снова и снова твердил, как она должна себя вести во время его... отсутствия. Писательница несколько раз по его требованию повторяла: не открывать, не выходить, не... Потом вспылила:
- Ну все, хватит, Глеб! Сколько можно! Тебя не будет-то всего дня три!
- Да ты и за три можешь что угодно натворить! - огрызнулся он и ушел на кухню от греха подальше. За последние дни у них не раз вспыхивали такие перепалки, и Глеб все с большим усилием подавлял в себе ярость. Обычно перед полнолунием он вообще сводил свои контакты до минимума. Если это действительно то, что испытывают некоторые женщины... как они еще не перебили своих мужей и сотрудников! Да еще в такие периоды злость нередко перерастала у него в сексуальное возбуждение, Кристя иногда говорила, что он прямо зверь в постели...
Но то Кристя. А это - женщина, которой он должен свою жизнь и жизнь которой подставил. Оставалось еще только трахнуть ее - до кучи!
Решение пришло к нему в последний вечер, оставшийся до полнолуния. Такое простое, что он даже поразился, как сразу до него не додумался. Хотя эта мысль, наверное, постоянно маячила на периферии сознания, просто он от нее отмахивался. Он должен встретиться с оборотнем. Попробовать пообщаться или хотя бы просто посмотреть на него. Маги говорят, что оборотни ведут более скрытный образ жизни, чем вампиры. Их в столице просто наперечет. Не может же быть, чтобы тот не хотел встретиться со своим же!
Ему даже в голову не пришло, что может быть и такое. Что тот воспримет Глеба как соперника, посягнувшего на его охотничью территорию. Что, в конце концов, у того так сорвало крышу, что ему плевать - кто перед ним. Все казалось Глебу сейчас таким элементарным и разумным, просто провал логики и ощущения реальности. Точь-в-точь как у алкоголика, хитроумно обманывающего себя перед принятием вожделенного напитка.
А главное желание - встретиться, увидеть, пообщаться с таким же, как он, пусть и свихнувшимся - Глеб старательно прятал на самое дно... рюмки.
- Ты куда? - спросила Мила, выглядывая из комнаты. Глеб был таким взъерошенным и сосредоточенным, что было понятно - что-то задумал. Глеб смотрел сквозь нее. В последнее время в его глазах зелень стала куда ярче.
- Мне... пора.
- Как? Уже? Но ведь полнолуние же только завтра...
Он косо боднул лбом воздух, отбрасывая вместе с прядью волос все Милины вопросы и возражения.
- Мне лучше уйти сегодня.
- Ну раз лучше...
Ну почему бы ей не держаться от него подальше? Вот зачем она крепко обнимает его, говорит негромко:
- Береги себя.
Он не удержался - втянул ее запах.
Глеб не ответил на объятие, Мила почувствовала, как по его телу прошла судорога, и парень словно окаменел. Мила отстранилась, утешая себя тем, что прикосновение нужно прежде всего ей. Глеб повернулся, глядя в пол, сказал:
- Пока.
И сбежал вниз по лестнице.
Она провожала его традиционным взглядом из окна. Глеб шел быстро, чуть сутулясь, заложив руки в карманы. Торопился. Наверное, правда почувствовал близость перекидывания... Но свернул он не к себе домой, направо, - налево, наискось через двор. Мила сузила глаза, мысленно пролагая его дальнейший маршрут.
И сказала:
- Гадский волк!
...Мила медленно шла вдоль забора. Нельзя сказать, чтоб она так уж рисковала - время детское, лето в разгаре, народу на улице до фига...
И почти полная Луна на небосклоне.
Она вышла уже на второй круг почета; оглядевшись, нерешительно подергала цепи с замком на металлических воротах. Если здесь и были предупрежденные ею боевые маги, она их не видела. Наверняка сидят в засаде, ожидают, когда глупая жирная утка (или овца?) прокрякает (проблеет) свою предсмертную песню. Еще, поди, и посмеиваются, наблюдая, как она неловко преодолевает нехилый забор.
Между прочим, а с чего она решила, что Глеб все еще здесь? Может, он и был, да давно ушел домой - запираться от Луны, людей, оборотня и одной надоедливой писательницы. Ну, ничего не случится, если она еще немножко прогуляется по стройке. Променад перед сном, так сказать... Чтобы крепче спалось.
Или приснились кошмары, ага! Как она идет вдоль забора, замирая при каждом шорохе, и Луна светит, точно ледяной прожектор, а тени жирные, густые, глубокие... А разговоров, звука шагов людей и шума проезжающих машин по ту сторону забора все меньше и меньше... Кажется, что этот самый проклятый забор являет собой непреодолимую преграду между ней и окружающим миром. Между мистикой и реальностью.
Между смертью и жизнью.
...Ну-ну, зачем так уж? В вас говорит неиссякаемая фантазия, госпожа писательница, в которую вы до того готовы поверить, что просто описаетесь от любого лишнего шороха со стороны четко обрисованного Луной недостроя. Кстати, почему в книгах не пишут и в фильмах не говорят о намоченных или обгаженных штанах главных героев? Или они само собой разумеются? Или у них, наоборот, попросту отсутствует эта физиологическая реакция, потому что они именно герои?
Так, подбадривая себя размышлениями на тему правды жизни в творчестве, Мила пошла на третий - законно окончательный круг. Во всех сказках (да и в религии, впрочем) говорится о том, что три - число священное. Завершающее. Домой, домой. В теплую безопасную постельку... под все замки и запоры...
Да. Три - число решающее, поняла Мила, медленно поворачивая голову навстречу выскользнувшей из тени глыбе мрака.
Этого запаха просто не могло здесь быть.
Он, конечно, сумасшедший, но не настолько же! И запахи его преследуют, да, перед полнолунием - особенно. Хотя на этот он запал до полнолуния... ну и запал, но это ж не повод, чтобы чувствовать его даже на стройке!
Глеб явился сюда уже второй раз. Первый - как только ушел от Милы. Тогда еще только начало смеркаться. Облазил почти всю стройку, все обнюхал. Теперь если появится новый запах - учует. Ни того, ни магов в засаде не обнаружил. Или их просто не было?
В ИМФ ему объясняли, что оборотни магическими способностями не обладают. Способность к "смене облика", которые люди издревле приравнивают к колдовству, таковым не является - это нечто вроде мутации. Последнее сравнение, помнится, вогнало Глеба в длительную депрессию - здра-асьте, пожалуйста, он еще и выродок к тому же! С каким-нибудь нарушенным генетическим кодом...
Но как же тогда тот отвел глаз боевым магам, сидевшим в засаде? Глеб наблюдал таких магов в действии... и искренне желал себе не то чтобы с ними не сталкиваться, но даже никогда их больше не видеть. Или все-таки волшебники чего-то не договаривают?
Или попросту недопонимают?
Глеб вернулся, когда совсем стемнело. Выбрал стратегически выгодную с его точки зрения позицию - верхний этаж, весь недострой как на ладони. Уселся и стал ждать. Не то чтоб он был уверен, что тот непременно сегодня сюда заявится. Просто это последняя ночь, когда Глеб мало-мальски себя контролировал. Последняя, когда он мог хоть что-то сделать. Он сидел на виду у ночи, полностью открытый лунному свету - тот жарил кожу сильнее южного полуденного солнца, быстрее гнал в венах кровь, ускорял, торопил время... Вдох-выдох... врешь, сука, сегодня я еще не твой... Вдох-выдох... Вдох...
И Глеб ощутил запах, которого просто не могло здесь быть.
А через несколько мгновений увидел ее.
Еще пару минут Глеб мог только материть ее, себя, Луну и весь этот гребаный свет. Эта... она, значит, сказала, будет сидеть дома и ждать окончания полнолуния. Ждать ... его! А сама ... обходит дозором эту ... стройку, выманивает этого ... того ... Рева... чтоб ты... сдох! Твоих ... рук дело! Да чтоб вы ... все ... сдохли! ... ... и ...!
Глеб медленно, как минутная стрелка, поворачивался, наблюдая за Милой. Та шла вдоль забора, ведя по нему рукой, иногда приостанавливалась, словно прислушиваясь. Глеб искусал себе все губы. Уже не обращая внимания, что зубы у него ненормально острые... для человека... и что руки его стремительно покрываются черной лоснящейся шерстью; что пальцы, сжимаясь-разжимаясь, оставляют глубокие царапины в плите перекрытия. Сейчас он спустится, схватит и утащит ее домой. И пошли они все - тот, Рева, боевые маги!..
Глеб бесшумно скользнул по полуобрушенному пролету лестницы. Двигался он уже практически на четвереньках.
Зверь был огромен, красив.
Ужасен.
Огромная тяжелая голова, опущенная к земле, из-за чего казалось, что он горбится. Мощные лапы с когтями как у кошки - зверь выпустил их, то ли демонстрируя, то ли... разминаясь? Черная шкура, казалось, усыпана инеем - так искрилась и переливалась она при свете Луны. Почти полной Луны...
С чего она взяла, что это именно тот?
А вдруг они с Глебом пропустили один день (одну ночь), просчитались? А вдруг Глеб сорвался - перекинулся раньше - и ушел-то сегодня, потому что этого и боялся. А она за ним поперлась... идиотка, как он и говорил...
Зверь смотрел на нее неотрывно, маленьких темных глаз почти не было видно под выпуклыми надбровьями. Гипнотизировал? Прикидывал, с какой части лучше начать ее обгладывать?
Или ждал с ее стороны хоть каких-то действий - крика, бега, падения в обморок?
Мила стояла неподвижно. Только шевельнула сухими губами - или просто подумала:
- Глеб, ты?..
Зверь двинул прижатыми ушами. Поднял голову, точно собираясь выть на Луну. Но на вой это совершенно не походило - казалось, дунули в неслышные трубы, и звук, не улавливаемый слухом, пробрал все ее тело насквозь. Передернувшись, Мила обхватила себя за плечи, словно защищаясь. Да где же эти чертовы маги?!
Зверь качнул головой туда-сюда, точно маятником, - чисто медведь в зоопарке - и вдруг замер.
Второй появился так же бесшумно, выскользнул - тень из тени. Поменьше, полегче, но все равно ростом с хорошего теленка. Тоже черный, но просто черный - безо всякой флуоресценции. Мила попятилась, переводя взгляд с одного на другого. Ну, по крайней мере, Глеб теперь точно здесь...
И что, это тебя очень утешает?!
Оборотни не обращали на нее никакого внимания. Смотрели друг на друга. Осталось ли у них сейчас хоть что-то человеческое - от чувства, разума, памяти? Глеб так и не ответил ей тогда. И уж тем более не скажет теперь...
Звери медленно двинулись по кругу, бесшумно скаля зубы, пригибаясь - для прыжка? Мила оказалась внутри этого круга. Она старалась не шевелиться, лишь краем глаза наблюдая за исчезающей за ее спиной черной светящейся фигурой. Где же маги...