Шарон хотелось, чтобы они оба перестали орать у нее над ухом и куда-нибудь исчезли. Перед глазами плыли мутно-красные круги, лоб и виски разрывались от тупой боли, а о том, что может значить эта жуткая резь где-то внутри, она вообще старалась не думать.
- Роберт… Робби… Где ты?
Шарон не замечала, что говорит вслух, пока озабоченно вглядывающийся в нее толстяк не поинтересовался с дурацкой непосредственностью:
- Кто этот Роберт?
- Ее муж, - резко ответил Фрэнк. - И не хотел бы я быть на вашем месте, приятель, когда он узнает, что случилось.
Шарон трясло от шока, когда наконец подъехали "скорая" и полиция.
- Прости, девочка, - извинился врач, здоровенный мулат с седеющими висками, осторожно помогая вытащить Шарон из машины. Он не разрешил ей встать и настоял, чтобы она легла на носилки. - Мы не могли проехать из-за дорожных работ, чтоб их… Что именно произошло? - Шарон слышала, как этот добродушный верзила разговаривает с Фрэнком, видела, как он нахмурился, когда полицейский сообщил, что от удара машина пролетела некоторое расстояние.
Но когда врач снова подошел к Шарон, в глазах его была спокойная уверенность. Он мягко сказал:
- Лучше всего отвезти вас туда, милая, где смогут верно оценить ваше состояние.
- Я поеду с вами… - начал Фрэнк, но Шарон покачала головой.
- Нет, не нужно, я не хочу с тобой, - давая волю своему настроению, потребовала она. - Пусть Роберт… - Глаза Шарон наполнились слезами, ее била дрожь.
Неважно, что со мной. Главное, что с моим ребенком?! Ей хотелось что есть мочи кричать об этом. Но врач настойчиво спрашивал, что именно и где ее беспокоит. Острая боль, которую она почувствовала вначале, отступила, но малыш почему-то совершенно не давал о себе знать, и затишье это казалось Шарон зловещим. Она, измученная бессонными ночами, когда движения ребенка не давали ей заснуть, сейчас молилась - пусть, ради всего святого, он шевельнется!
Дорога в больницу заняла, казалось, целую вечность. За это время ее дважды тошнило, и Шарон заметила, что врач и молоденький санитар обеспокоено поглядывают друг на друга. Медсестра, которая оформляла на нее карточку в приемной, была очень внимательна и пообещала связаться с родителями, одновременно уверяя ее, что карапузы, доношенные до такого срока, гораздо крепче, чем обычно думают.
- Давайте сначала разберемся с вами, миссис Дуглас, - сказала она, приглаживая растрепанную гриву Шарон, когда они остались вдвоем в уютной одноместной палате. - Сотрясение мозга, конечно, исключено, но все-таки вас приложило изрядно… Здесь болит?
Шарон, даже не замечавшая до того последствий ушиба, потрогала свой висок и поморщилась, почувствовав, что пальцы ее стали липкими от крови.
Когда приехали родители, она, чистенькая и опрятная, уже лежала в постели, плотно укрытая одеялом.
- Здравствуй, дорогая! Как ты? - устремилась к ней Мэри.
- Я в порядке, - успокоила ее Шарон. - Ребенок…
Она увидела, какими тревожными взглядами обменялись ее родители, и еще сильнее заволновалась.
- Мне говорят, что не надо волноваться, что лучше всего отдохнуть… Но я уже так давно его не чувствую… и еще эта ужасная боль… Я хочу, чтобы Роберт пришел, - грустно сказала она.
- Фрэнк старается разыскать его, милая, - попыталась успокоить ее мать. - Он уехал от Майкла Купера, прежде чем Фрэнк связался с ним. Но мы непременно найдем его…
Вторая половина дня прошла как в тумане. Обследования, тихие беседы врачей, из которых она ни словечка не могла расслышать, только усиливали ее тревогу. Малыш все не двигался, и она опасалась, что с ним что-то случилось… С ней. С дочерью Роберта…
Снова полились слезы. Родители хотели было остаться с Шарон, но она отправила их домой. Она хотела видеть Роберта. Только Роберта.
Шарон закрыла глаза, нашептывая его имя, скрестив руки на животе. Если бы она тогда вот так ее обхватила, то защитила бы… Она была бы невредима, грустно думала Шарон.
Дверь палаты отворилась. Нет, это был не Роберт.
- Фрэнк… - тихо, не скрывая разочарования сказала она, опираясь спиной на подушки. - Где Роберт? Ты смог с ним связаться?
- Пока нет. - Фрэнк попытался улыбнуться, но Шарон видела, как он встревожен. - Не беспокойся.
Он старался успокоить ее, поглаживая ее руку, но, слабая от шока и страха, Шарон отдернула ее, сердито попросив:
- Не надо, не надо… Я не тебя хочу видеть, а Роберта.
Она горько расплакалась. Краем глаза она заметила, как Фрэнк звонком вызвал медсестру, как та неожиданно появилась и как они шептались о чем-то. Шарон вся обратилась в слух.
- Вы должны понять… Она очень хочет видеть своего мужа, - объясняла медсестра Фрэнку. - Ее состояние и так нестабильно, к тому же мы весьма обеспокоены состоянием плода.
- Честное слово, я делаю все возможное, чтобы разыскать его, - услышала она срывающийся голос Фрэнка. - Брат уже должен был вернуться. Бог знает, куда он запропастился.
Шарон закрыла глаза. Куда же, куда он исчез? Как нарочно… Ему не было дела до того, что с ней стряслось. Если с ребенком что-нибудь случится, он даже не узнает, и она потеряет их обоих. А без них никакого смысла в ее жизни не было. Она чувствовала себя совершенно несчастной.
- Врачи хотят, чтобы я ушел, - по-медвежьи растопырив руки объяснил ей Фрэнк, отвечая на короткий кивок медсестры и поднимаясь.
Шарон не волновало, уйдет он или останется. Без мужа ей все равно было одиноко. Всегда будет одиноко. В какой-то момент Шарон вроде бы заснула. Она знала, что медсестра дала ей какое-то успокоительное. "Чтобы ребенок отдохнул", - твердо сказала та, когда строптивая пациентка пыталась возразить.
Сейчас, открыв глаза, Шарон поняла, что головная боль и тошнота, которую она чувствовала прежде, прошли, но тело ее было напряжено и болело, а висок болезненно саднило.
В комнате было темно, но, повернув голову, она поняла, что Фрэнк здесь, стоит в дверях, и что, вероятно, именно его появление разбудило ее.
- Шарон… - начал Фрэнк, но она отвернулась от него.
- Уходи, прошу тебя… - тихо сказала она. Когда он закрыл за собой Дверь, Шарон всхлипнула. - Робби… Робби, где ты? Я так тебя люблю… - шептала она. - Я так вас обоих люблю, - прибавила она, прикоснувшись к своему все еще спокойному животу. - Робби…
- Да, Шарон. Я здесь.
Она была поражена, услышав его голос, и так быстро повернула голову, что поморщилась от боли.
- Роберт?! - повторила она недоверчиво. Шарон не могла отвести глаз от его темного силуэта, словно боясь поверить, что он действительно здесь. - Где ты?.. Как?.. - начала она, задрожав, когда он сел рядом с ней.
- Фрэнк оставил для меня сообщение дома, - начал он с обычным бесстрастием, но внезапно чувства его вырвались наружу, он не контролировал больше свой голос. - Боже мой, Шарон, я никогда не прощу…
- Фрэнк не виноват, - быстро предупредила она. - Это была авария, он… - Ее била дрожь, она в тревоге теребила одеяло, пока Роберт не взял ее за руку.
- Ты замерзла, - сказал он, но Шарон покачала головой, прекращая разговор о себе.
- Роберт, наша малышка… - Ее губы задрожал и. - Я больше не чувствую, как она ворочается. Они говорят мне, чтобы я не беспокоилась и что с нею все в порядке, но как это может быть, если она не шевелится? Робби, я так боюсь за нее… - беспомощно прошептала она. - Наша девочка… такая маленькая, такая беззащитная, и я так люблю ее.
- Фрэнк мне сказал, что ты велела ему уйти, что тебе нужен только я. Это правда?
- Да. - Шарон приподняла голову и неопределенно спросила: - Где ты был?
- В Италии. На пути в Тоскану… на виллу.
- Как?.. Почему?..
- Ты не единственная, кто позволяет себе навязчивые фантазии, - уклончиво произнес он. - Вся разница между нами в том, что у меня куда больше опыта в этом отношении.
- Фантазии? Какие фантазии?
- Обычные… Ну, например, что женщина, которую я люблю, тоже меня любит… что она хочет меня… и ночью, в нашей общей постели, она поворачивается ко мне и просит взять ее, любить ее сейчас и всегда…
Шарон слушала его с болезненным напряжением.
- Кто она… эта женщина? - дрожащим голосом спросила она. Роберт любит кого-то еще. Почему она никогда не думала… не понимала? - Я ее знаю?
- О… Да, еще как знаешь, - с какой-то загадочной улыбкой признался он. Шарон заметила, что он смотрит не на нее, а куда-то еще. На ее живот.
- Малышка! - вдруг радостно вырвалось у нее. - Она шевельнулась… Робби, она шевелится, с ней все хорошо, она… - даже сейчас Шарон не могла заставить себя произнести слово "жива", ибо это означало признаться, в том, чего она страшилась.
- Робби!.. - Она держалась за его руку, счастливые слезы текли по ее лицу.
- Почему ты хотела видеть меня, а не Фрэнка? - спросил он, накрывая рукой ее живот.
- Ты… Ты - мой муж, - промолвила Шарон, не в силах заставить себя взглянуть на него. - Отец моего ребенка. Нашего ребенка.
- И… что ж из этого, моя маленькая? - Глаза Роберта лучились, словно небо ранним тосканским утром.
Он как будто не верил Шарон. Он все смотрел на ее живот, и, возможно, поэтому она нашла в себе силы для окончательного признания:
- Я… ведь люблю тебя. Ты у меня один… Но только не притворяйся, пожалуйста. Не нужно разыгрывать передо мной роль безупречного мужа. Я больше не девочка. Я знаю, что такое по-настоящему любить кого-то. Если ты хочешь, чтобы я… освободила тебя и ты мог бы уйти к ней… к той женщине, которую ты любишь… Тогда я сделаю это. - Шарон замолчала и отвернулась к стене, закусив губу, чтобы не расплакаться, не быть слишком жалкой.
- Уйти к ней? Но я уже с ней, - мягко откликнулся Роберт.
- Уже с ней? - Сердце у Шарон тяжело забилось. Она возмущенно переводила взгляд с закрытой двери на него и обратно. - Ты… Ты дошел до того, что не постеснялся прийти с ней даже сюда?..
- Ох, Шарон! - Он расхохотался так, что едва не опрокинулся вместе с креслом на пол. Потом внезапно замолчал, подошел к окну, а через несколько секунд уже стоял перед ней на коленях, целуя пальчик за пальчиком, сначала на правой руке, потом - на левой.
- Ты единственная, кого я люблю, кого всегда любил. Ты и в самом деле так слепа, что ни разу не замечала?
- Ты любишь меня? Но этого не может быть… Ты всегда так сердился на меня, и я…
- Потому, что только так я мог защитить себя, спрятаться от боли, которую испытывал от того, что у тебя один Фрэнк был на уме. Я в тебя влюбился почти тогда же, когда ты - в него.
- Но если ты любишь меня, почему?.. - Шарон запнулась, вдруг покраснев.
- Что почему?
- Почему ты так вел себя после… после?.. Почему был так холоден со мной после того, как мы любили друг друга? Ты же видел, как сильно я хотела тебя. Я думала, ты… я думала, что ничего не значу для тебя как женщина, что я противна тебе…
- Противна мне? - перебил он. - Шарон, если бы ты знала, что я почувствовал, когда ты сказала, что хочешь меня. Ты даже не знаешь, как близок я был той ночью к тому, чтобы признаться тебе во всем… до конца. Но я не мог выбросить из головы, как ты говорила мне, что хотела бы, чтобы на моем месте был Фрэнк… что ты думала, что тогда, в первый раз, это Фрэнк… - Роберт уткнулся головой в одеяло, как пес, выражающий преданность своей хозяйке. - Я перестал спать с тобой, потому что у меня не было выбора. Я знал, что это только вопрос времени, что когда-нибудь мое самообладание оставит меня и я скажу тебе, что я чувствую. Я не мог возложить на тебя эту ношу после всего, что я сделал.
- Что ты сделал?
- Я был с тобой, хотя и не сомневался, что на самом деле ты хочешь не меня… Я ведь давно не мальчик… и легко воспользовался твоей невинностью, ты же и сейчас не знаешь, как элементарно предохраняться. Я сделал это однажды и не в силах был противиться тому, чтобы повторить… понимая при этом, что лишь увеличиваю вероятность того, что у тебя будет ребенок.
- По-моему, я догадывалась… - в задумчивости промолвила Шарон. - Было что-то такое… Предчувствие…
- Я не собирался ставить тебя в положение, когда ты вынуждена была бы выйти за меня замуж. Правда, я всегда помнил, что такая возможность остается, но никоим образом не пытался воспользоваться этим. И тогда я начал убеждать себя, что мы сошлись по воле судьбы, что тебя действительно тянет ко мне, даже если сердце твое на замке… И что каким-то образом я рано или поздно найду способ доказать: ты не могла испытывать ко мне такое сильное физиологическое влечение без того, чтобы хоть немного не любить меня…
- Я наверное, уже любила тебя… Даже до того, как мы занимались любовью… - нерешительно сказала Шарон. - Когда была маленькой… До того… Ты всегда был… Я тебя тогда больше любила. Но почему-то когда я стала взрослеть…
- Все проходят через детские увлечения, - мягко произнес Роберт.
- Не понимаю сейчас, как я могла принять то, что я чувствовала к Фрэнку, за настоящую любовь, - встрепенулась Шарон. - Когда я оглядываюсь назад…
Она замолчала, потому что Роберт наклонился и поцеловал ее.
- Мне надо… сейчас. - Она трясла его за руку, прервав поцелуй.
- Что такое?
- Я хочу домой, - докончила она неуверенно. - Пожалуйста, Робби, уговори их отпустить меня домой… С тобой…
- Ты уверена? - тихо спросил ее Роберт. Он обхватил ладонями ее лицо и вновь поцеловал, обняв так, словно не мог позволить ей уйти. Для Шарон это было как чудо.
Теперь, когда она узнала правду, ее поразило, сколь долго длилось неведение. Любовь, на которую она уповала в мечтах, была все эти годы, рядом, здесь, в каждом прикосновении, в каждом взгляде. С внезапной мудростью Шарон осознала, что любовь можно передать не только словами.
Оглядываясь назад, Шарон понимала, что вовсе не удивительно, что она так отзывалась физически на ласки Роберта, когда они впервые занимались любовью. Ее тело уже знало правду, которую ее разум упорно и немного по-детски отказывался замечать. Не было никакого смысла даже сравнивать свои чувства к мужу с тем, что она испытывала прежде к этому… Фрэнк!..
Она грустно посмотрела на Роберта.
- Я отвратительно вела себя по отношению к твоему брату, - вынесла окончательный приговор Шарон.
- Это точно, - без всякого сочувствия отозвался Роберт, словно речь шла о ком-то совершенно постороннем.
- Как ты думаешь, у них с Джейн все будет в порядке? - с тревогой спросила Шарон. - Ведь теперь она хочет ребенка…
- Фрэнк и Джейн любят друг друга, в этом нет сомнений. Они найдут способ так или иначе уладить свои отношения.
- Я так рада, что ты здесь, - прошептала Шарон, когда он наклонился, тщательно оправляя одеяло. - И твоя дочка тоже. Ох, Робби, если бы что-нибудь случилось…
- Не надо, ладно? - попросил он почти с мольбой. - Если бы что-нибудь случилось с тобой, не знаю, как бы я смог жить.
Медсестра только неодобрительно прищелкнула языком, войдя в палату и обнаружив пациентку в объятиях мужа.
- Я хочу домой! - резво обратилась к ней Шарон.
- Ну, не знаю… - Медсестра с упреком покосилась на Роберта. - Вам надо отдыхать, миссис Дуглас.
Однако врач, складная, моложавая блондинка, вызванная по настоянию Роберта, более благосклонно отнеслась к просьбе Дугласов. Не было никаких обстоятельств, препятствующих выписке. Если в домашней обстановке жена не будет волноваться, то муж может рассчитывать на очаровательный сюрприз к Рождеству, - заверила их блондинка, шутливо погрозив пальчиком.
- Не беспокойтесь, мэм, не будет… - уверил ее Роберт, прибавив вполголоса для Шарон: - Даже если для этого мне придется самому лежать с ней в постели.
- Больше никаких деловых поездок? - строго осведомилась Шарон у супруга минут двадцать спустя, когда он осторожно усаживал ее в машину.
- Никаких, - торжественно заверил Роберт. - С сегодняшнего дня этим займется Фрэнк.
- Бедная Джейн!
- Ну, может быть, не все свалится на него, - смилостивился Роберт. - Но сам я в будущем смогу работать вне дома, только если моя законная жена будет неукоснительно сопровождать меня во всех деловых поездках.
- При одном условии, - насмешливо добавила Шарон.
- А именно? - поинтересовался Роберт, приподняв брови. Лицо его приняло прежнее высокомерное выражение.
- Глава компании и его переводчица должны останавливаться в одном номере и спать в двуспальной кровати, - промурлыкала Шарон. - Все, разумеется, во имя экономии, босс…
- Конечно, - покладисто кивнул Роберт, а потом со строгостью добавил, подметив, как жена на него поглядывает: - Надеюсь, пострадавшая не забыла, что ей полагается отдыхать?..
Эпилог
Кэтрин Дуглас родилась за четыре дня до Рождества, как раз вовремя для того, чтобы ошалевший от радости отец смог забрать жену и дочь домой - провести вместе их первый семейный праздник.
- Она прекрасна! - восхищался Роберт в сочельник, наблюдая, как Шарон кормит их малышку. - Но все же… не так прекрасна, как ты.
Шарон звонко рассмеялась:
- Ах, мистер Дуглас, совсем недавно говоря обо мне, вы реже всего употребляли слово "прекрасна", - напомнила она ему. И снова засмеялась, потому что Кэтти запищала, протестуя против вероломства папаши, прервавшего ее обед, чтобы поцеловать маму. Но смех Шарон скоро утих, поскольку она самозабвенно отозвалась на чувство, которым был проникнут его поцелуй.
- Знаешь, я хотел девочку именно потому, чтобы на свет появилось твое маленькое воплощение, - взволнованно прошептал он, и Шарон, услышав это признание, ощутила на глазах слезы. Она поняла, как сильно ее муж желал - всегда желал - ее любви.
У нее на груди переливалось ожерелье из розовых жемчужин. Роберт подарил ей это украшение в честь рождения дочери. В числе же подарков, полученных ничего не подозревающей Кэтти от ее тетушки Джейн, был и серебряный браслет ручной работы - необычный узор сплетенных цветов и лент, совсем как в букете невесты.
Сегодня от неугомонной супруги Фрэнка доставили изящную корзинку с цветами, искусно подобранными также с явным намеком. Столько времени, казалось теперь, прошло с тех пор, как она поймала подвенечный букет Джейн! А ведь в действительности это было всего десять месяцев назад.
"Я сочла не совсем уместным напоминать о прошлом, когда вы с Робертом поженились, хотя и сама не знаю, почему, - нацарапала Джейн в сопроводительной записке. - Но теперь как раз вовремя. Теперь ты - настоящая мать семейства. А ведь ты была самой упрямой…"
Шарон лукаво улыбалась, когда полчаса назад показала это послание Роберту.
- Да, со мной судьбе удалось такое чудо провернуть, но Линда, как ты догадываешься, орешек покрепче. Она убежденная противница брака. И все же наша курочка Джейн по-своему права. Кто знает… быть может, на свете еще не было девчонки строптивее меня.
- Ммм, - протянул Роберт, заключая ее в объятия после того, как она уложила Кэтти обратно в кроватку. - Сейчас я намерен заняться куда более интересными вещами, чем обсуждение того, как тетя Джейн использует суеверия.
- Какими же? - кокетливо поддразнила его Шарон.
- Иди-ка сюда, я тебе покажу…
И она, заливаясь смехом, подчинилась своему мужу, своему единственному повелителю и… рабу.