После легкого обеда она пошла прогуляться в сад, но пошел мелкий дождик, и ей пришлось вернуться. Как раз в этот момент пришел посыльный с коробкой для нее. Она отнесла ее наверх, задаваясь вопросом, что на этот раз для нее приготовил Наварр. Оказалось, что это самый изысканный комплект шелкового белья, какой она только видела в жизни. На губах ее заиграла мечтательная улыбка при мысли о возможностях, которые открывал этот более интимный подарок. Интересно, это приглашение? Может, ей надеть это белье и встретить его в нем, когда он приедет домой из аэропорта? Она рассмеялась в голос.
Но эта мысль не шла у нее из головы до самого вечера. Может, достаточно будет просто поговорить с ним, чтобы окончательно выяснить отношения и все исправить. Но Наварр очень подозрительно относится к женщинам, и просто так говорить с ней он не станет. Нужно как-то его подтолкнуть.
Она приняла душ с ароматным мылом, а потом густо накрасила ресницы и губы. Когда она увидела на себе изысканное светло-зеленое белье, она чуть оробела. Да, живот у нее было видно, но это ведь его ребенок и, судя по всему, он ждет его появления на свет с нетерпением. Поверх белья она накинула черный шелковый плащ, надела сапоги и вышла из спальни.
В аэропорте Наварр, который как раз разговаривал с экономическим обозревателем о недавней покупке корпорации Сэма, с изумлением увидел вдруг ждущую его жену. Такое развитие событий стало для него полной неожиданностью. По правде говоря, он немного переживал за последний свой подарок. Боялся расстроить хрупкое равновесие, достигнутое в их союзе. Он в жизни не чувствовал себя так неуверенно в общении с женщиной. Он извинился перед журналистом, подошел к жене, и она тут же лучезарно ему улыбнулась. Какая же она красивая.
- Наварр, - сказала Тоуни и взяла его под руку.
- Мне нравится этот плащ, малышка, - пробормотал он и поймал себя на том, что и не думал, что плащ может быть таким сексуальным. Короткий, из-под него виднелась ее коленка и чуть-чуть бедро, а еще на ней были невероятно длинные узкие сапоги на высоких каблуках.
Она подняла на него лучистые голубые глаза:
- Я думала, тебе понравятся сапоги…
- Они мне нравятся, даже очень, - тяжело выдохнул Наварр, раздумывая, что у нее под плащом. Когда она садилась в лимузин, разрез сзади на плаще слегка распахнулся, и он замер, когда на сотую долю секунды увидел приоткрывшиеся светло-зеленые трусики у нее на круглых ягодицах.
В машине Тоуни, положив ногу на ногу, стала расспрашивать его о Лондоне. Но он глаз не мог оторвать от ее ног.
- Ты должна знать, что выглядишь просто сногсшибательно.
- Мне нравится это слышать, но ты давно уже ничего такого мне не говорил… и не смотрел так, - мягко сказала она.
- День нашей свадьбы должен был быть идеален, вместо этого все пошло наперекосяк, и виноват в этом я. Я не хотел ничего от тебя требовать. Не хотел рисковать. Боялся тебя оттолкнуть.
Тоуни вдруг взяла его за руку:
- Я никуда от тебя не денусь!
- Мне многие так говорили в детстве, а потом нарушали обещания, - сказал Наварр с потрясшей ее до глубины души искренностью.
- Ну ты же мог хотя бы… дотронуться до меня, - с трудом сказала Тоуни. - Я не против.
- Откуда мне было это знать?
Он поднял руку, чтобы погладить ее по скуле, и она уткнулась лицом в его ладонь:
- Теперь знаешь.
- Ты так не похожа на всех женщин, которых я встречал в жизни. Я не хотел все испортить, - хрипло признал Наварр, а Тоуни откинула голову назад, приглашая его к поцелую, и он откликнулся на это приглашение с такой жадностью, что она одобрительно застонала. Наварр выпрямился и улыбнулся. - Я не смею тебя касаться, пока мы не приедем домой. Я как динамит рядом с зажженной спичкой, - простонал он. - Слишком много времени прошло, я так завелся.
Тоуни усмехнулась, отведав этой новоприобретенной женской власти, и с любопытством спросила:
- Сколько времени прошло?
На лбу у него залегла складка.
- Ты знаешь сколько.
- Хочешь сказать… я была твоей самой последней любовницей? Когда мы были вместе тогда в Лондоне? И с тех пор никого больше не было? - изумилась Тоуни.
Наварр грустно усмехнулся:
- Меня всегда больше заботило качество, чем количество, дорогая. Я уже вышел из того возраста, когда с женщинами спят только из интереса.
Тоуни поняла, что он имеет в виду. Даже по завершении их скоротечного романа он не завел другую любовницу. Не встретил никого, кого по-настоящему бы захотел. Для Тоуни это было огромным комплиментом, ведь у него такой выбор. И если верить его словам, у него не могло быть даже случайного романа с Тией Кастелли. Может, он ее когда-то любил и сохранил в душе нежное отношение к ней?
Ее правда удивило его длительное воздержание. Тоуни встретилась с ним взглядом и поверила ему на этот счет на все сто процентов. Она испытала облегчение, а потом отчаянно разозлилась на себя за то, что не спросила его о Тии раньше. Она замкнулась в собственной гордости, будучи ужасно несчастной. Какая же она трусиха. Трудно, конечно, будет любить столь сдержанного и замкнутого человека, но надо ей научиться справляться и с этой стороной его натуры.
В огромной спальне, которую она привыкла занимать одна, она позволила ему расстегнуть на себе плащ. А потом он его распахнул и жарким взглядом окинул ее изгибы, едва прикрытые его подарком.
- Мне придется тоже начать что-то тебе покупать, - застенчиво сказала она, когда Наварр уложил ее на кровать и стал осторожно расстегивать ей сапоги.
- Нет, вот это и есть мой подарок, - выдохнул Наварр, зарылся лицом в ложбинку между ее грудями и провел рукой вверх по бедру к туго натянутому треугольнику материала у нее между ног.
От первого же его прикосновения все ее нервные окончания напряглись почти до боли. Ведь прошел не один месяц с тех пор, как они были вместе. На комплект белья, который помог им сблизиться, внимания они почти не обратили, а рубашку Наварра Тоуни вообще разорвала в порыве страсти. Она провела руками по его плоскому и твердому животу, а потом и еще ниже, к недвусмысленному свидетельству его возбуждения. Он резко втянул воздух в грудь и запротестовал, утверждая, что слишком возбужден, чтобы вынести ее прикосновение.
- Хочешь сказать, что тебя только на один залп хватит… как у рождественской хлопушки? - совершенно серьезно спросила его Тоуни.
Наварр расхохотался:
- Где ты была всю мою жизнь?
Он еще раз страстно ее поцеловал, а дальше события развивались в бешеном темпе. Он пытался заставить ее подождать, чтобы сделать из их надолго отложенной первой брачной ночи событие. Но она не хотела ждать. Она крепко сжимала его в объятиях и сцепила стройные ноги у него на талии. У нее были определенные ожидания, и она вела себя непривычно властно. Он пытался заняться с ней любовью медленно и нежно, она хотела сделать это быстро и жарко. И она ласкала его, ерзала и шепотом увещевала его до тех пор, пока не получила то, что хотела. Он жаждал ее так же отчаянно. И тело ее восторженно откликалось на его любовь. А после она лежала в его объятиях, наслаждаясь его прикосновениями. Он все не отпускал ее, как будто поверить не мог в то, что только что произошло. Он погладил ее по руке, а потом проложил дорожку из поцелуев у нее на шее. И она вдруг почувствовала себя королевой.
Когда он поднялся с кровати, она запаниковала и ухватила его за запястье:
- Ты куда?
Наварр взялся за телефонную трубку:
- Закажу еду, малышка, нам обоим нужно подкрепиться, чтобы не потерять темп.
- А потом? - спросила она, все еще ощущая тепло в самых сокровенных уголках своего тела.
- Мы вместе примем душ, и я останусь… на всю ночь? - Наварр посмотрел на нее с надеждой, и она поняла, что не сможет его разочаровать, да и сама она не хотела его отпускать.
- И если посреди ночи тебе захочется меня разбудить и запрыгнуть на меня… - за ужином протянул Наварр.
К его огромному сожалению, Тоуни не разбудила его, чтобы он мог доказать, что ничего общего не имеет с рождественской хлопушкой. Она сладко спала в его объятиях и проснулась поздно утром, потянулась, счастливо вздохнула и провела рукой по пустой кровати рядом с собой. Наконец-то она убедилась в том, что у их брака есть будущее. И только когда она выбралась из кровати и побрела к ванной, она заметила, что он сидит в кресле.
- Господи, я тебя не заметила… Как же ты меня напугал! - Тоуни ахнула и потянулась за халатом, все еще немного стесняясь тех изменений, которые внесла в ее фигуру беременность. - Почему ты до сих пор дома?
- Я ждал, пока ты проснешься.
- Что случилось?
- У тебя сотовый уже пару часов звонит то и дело… Твои сестры, родные, наверное, хотят с тобой связаться… Я не взял трубку и телефон твой выключил, потому что сам хотел тебе сказать, что произошло…
- Мне сначала нужно в туалет! - Тоуни бросилась туда как мышка от кошки. Она не хотела ничего знать. Не хотела слышать плохое. Впервые за долгое время она проснулась и почувствовала, что она в безопасности, что все хорошо, что она счастлива. И как можно так быстро отбирать у нее надежду?
Глава 11
Подготовившись к очередной катастрофе, Тоуни вышла, вся бледная и напряженная: - Кто-то умер? Моя ба…
- Черт побери… Нет, ничего такого! - поспешно заверил ее Наварр.
Тоуни снова задышала, медленно и глубоко. Она молчала, хоть ей и хотелось кричать, закатить истерику, чтобы только не слышать плохих новостей. Только не сейчас. Она испугалась, что он скажет нечто такое, что разрушит их брак.
- Я виделся с Тиа, когда был в Лондоне. Она сняла номер в гостинице, и я ее там навестил. Вчера английский таблоид опубликовал статью, в которой говорится, что мы были в номере наедине больше часа, а еще фотографии, где мы отдельно заходим и выходим.
Тоуни так напряглась, что у нее все мышцы заболели.
- Ты ходил с ней в отель… Ты это признаешь?
- Я не стану тебе лгать на этот счет.
- Знаешь, нормальный мужчина стал бы встречаться с секретаршей или коллегой с пяти до семи по вечерам и тайком заниматься с ней сексом. Нормальные люди себе таких любовниц заводят, а не имеют всемирно известную кинозвезду! - дрожащим голосом сказала Тоуни. Сбылись самые худшие ее опасения. Ей стало физически плохо, и она не знала, что делать.
Наварр внимательно следил за ее в высшей степени выразительным лицом. Сам он тоже побледнел.
- Тиа не моя любовница и никогда ею не была. Мы с ней друзья, и мы просто пообедали у нее в номере, и все. Папарацци ее в покое не оставляют, снимают каждый ее шаг. А ей надо тщательно хранить репутацию ради своей семейной жизни и карьеры…
- Ну хватит уже о ней. Как насчет твоей семейной жизни? - прямо спросила Тоуни.
Он реально думает, что она в это поверит? За идиотку он ее принимает, что ли?
В дверь спальни постучали. Наварр проглотил готовое сорваться с губ ругательство и пошел открывать. Раздался голос охранника Гаспара, и Тоуни опустилась на кровать. Ноги у нее были как ватные, голова кружилась, к горлу подступала тошнота. Она подумала, что это все от нервов. Не будет она в обморок падать. Ну переспал ее муж с Тиа Кастелли, и, похоже, не раз. Ну спит он с ней уже пару лет.
Наварр закрыл дверь и провел пальцами по волосам, пытаясь собраться с мыслями.
- Что хотел Гаспар?
Наварр со свистом выдохнул:
- Он пришел мне сказать, что Тиа приехала.
- Сюда? Она здесь? - не поверила своим ушам Тоуни.
- Мы поговорим внизу и разрешим этот вопрос раз и навсегда, - мрачно пообещал Наварр. - Извини, что впутал тебя в эту историю. Мне очень жаль.
- А уж как Тиа пожалеет, когда я до нее доберусь. И как она только могла сюда явиться?
- Ты подумай - моя любовница не пришла бы в дом, в котором живет моя жена…
- Просто любовница, может, и не пришла бы, а такая королева драмы, как Тиа Кастелли, еще как пришла бы! Я сейчас оденусь и спущусь… А ты не думай и близко к ней подходить без меня! - яростно бросила ему Тоуни, роясь в ящиках в поисках одежды.
"У него роман", - с ужасом подумала она. А ведь вчера ночью они были так близки, так счастливы. И все же сначала он принадлежал Тиа. А на ней женился лишь потому, что она была беременна. Или просто хотел собственную жизнь устроить, ведь и Тиа тоже замужем. Похоже, Наварр твердо намерен поддерживать отношения с ними обеими - с женой и любовницей.
- Зачем она приехала во Францию? - сурово спросила Тоуни Наварра, пока они спускались по лестнице.
- Вот сейчас и узнаем.
В коридоре стоял целый набор светло-голубых дорожных чемоданов. Прозрачный намек. Как только они вошли, Тиа в черном обтягивающем платье тут же разразилась длиннющей тирадой.
- Пожалуйста, говори по-английски, - попытался успокоить ее Наварр. - Давайте все спокойно обсудим.
- Люк меня вышвырнул - он ничего и слышать не хочет! - по-английски крикнула Тиа и бросилась на шею Наварру. - Что мне делать? Что же мне теперь делать?
Тоуни, которую полностью игнорировали оба участника этой сцены, сжала зубы.
- Ну здесь ты остаться не можешь, - громко сказала она.
Тиа медленно подняла голову с груди Наварра и посмотрела прямо на Тоуни:
- Это ты мне?
- В этом доме тебя не ждут, - с тихим достоинством сказала Тоуни.
Тиа отступила на шаг и полностью сосредоточилась на Наварре:
- Ты что, позволишь ей так со мной разговаривать?
- Тоуни моя жена, и это ее дом. И если она не хочет, чтобы ты жила у нас, учитывая весь этот разразившийся в Лондоне скандал, который и на моей репутации тоже, кстати, отразился, боюсь, тебе придется ее послушать.
Тоуни чуть-чуть расслабилась.
- Ты должен меня ставить на первое место - да что с тобой такое? - бросила ему в лицо Тиа.
- Я ставлю на первое место свою семью. Надо было мне раньше это сделать, - тихо и спокойно парировал Наварр. - Позволь мне рассказать Тоуни правду о наших отношениях, Тиа…
- Нет… Ты не можешь ей сказать… Не можешь!
- У нас нет выбора, - заявил Наварр.
- Не говори ей. Я ей не доверяю…
- А я доверяю. - Наварр сделал шаг к Тоуни, она с секунду поколебалась, потом позволила ему взять себя за руку. - Тоуни стала частью моей жизни. И ты не можешь ее игнорировать и вести себя так, как будто она пустое место.
- Если ты ей скажешь, если поставишь под угрозу мой брак и мою карьеру только ради того, чтобы сделать ей приятное, я никогда тебе этого не прощу! - со все возрастающей яростью прорыдала Тиа.
- Твой брак уже под угрозой, но это не значит, что и мой тоже надо пустить под откос. - Наварр крепко обнял Тоуни за плечи. - Тоуни… Тиа моя мать, но это большая тайна, которой нельзя делиться ни с кем за пределами этой комнаты…
- Твоя м-мать? - с трудом выдавила из себя Тоуни. - Бога ради, она слишком молода, чтобы быть твоей матерью!
Наварра такое заявление, похоже, позабавило.
- Тиа намного старше, чем выглядит.
Тиа замерла от возмущения:
- Я была почти ребенком, когда тебя родила.
- Ей тогда был двадцать один год, но она притворяется, что родила меня еще подростком, - устало пояснил Наварр. - Подробности я тебе как-нибудь в другой раз расскажу. Сейчас важно только, что она моя мать и мы с ней стараемся поддерживать связь.
Тоуни в шоке воззрилась на Тиа. Значит, ей за пятьдесят. А выглядит она на тридцать с небольшим.
- Но никто не должен это знать, - заявила Тиа. - Я лгала. У меня куча тайн. Это разрушит мою репутацию. И я не хочу, чтобы Люк знал, что его мать моложе меня…
- Я думаю, Люк это перенесет, - мягко вставил Наварр. - Ты та женщина, в которую он влюбился и на которой женился.
Тиа вздрогнула:
- Он никогда мне не простит, что я ему врала.
- А почему ты плакала в день нашей свадьбы? - спросила Тоуни.
"Не может быть! Она его мать!"
- Я что, похожа на человека, который хочет стать бабушкой? - в ужасе спросила Тиа. - Я выгляжу такой старой?
- Вряд ли тебя попросят когда-нибудь сыграть эту роль, - сухо ответила Тоуни, подуставшая от невероятного тщеславия этой женщины.
Она смотрела на Наварра и на Тиа и искала в их лицах похожие черты. И нашла. С трудом, но нашла. Значит, он такой красивый в мать.
- Я хочу прилечь. Я так устала, - пожаловалась Тиа. - Я же могу остаться теперь, когда мы все выяснили?
- Да, конечно, - подтвердила Тоуни, удивляясь тому, как такой эгоистке удалось завоевать преданность Наварра, ведь он с такой нежностью к ней относился.
- Если хочешь помириться с Люком, придется рассказать ему правду, - предупредил мать Наварр.
Тоуни предложила проводить Тиа в гостевую, но та отказалась, и это сделал Гаспар. Тоуни уже поняла, что имеет дело со свекровью, которой не нравится преданность сына жене.
Как только Тоуни и Наварр закрыли дверь собственной спальни, она сказала:
- Ну у тебя и мать.
- Когда она расстраивается, она не может сдержать эмоции. Я давно хотел тебе сказать, но много лет назад я поклялся, что никому не скажу, и она заставила меня держать слово.
- Твоя мать… - Тоуни покачала головой. - Вот уж никогда бы не подумала.
За завтраком, сразу после того, как Тоуни позвонила сестрам и заявила им, что ее совершенно не волнуют глупости, которые пишут в газетах, Наварр рассказал ей свою историю. По официальной версии, пятнадцатилетнюю Тиа заметил на улице известный режиссер. А ее первый фильм завоевал столько наград, что она тут же стала звездой. На самом деле Тиа было двадцать один год. А прессе предъявили свидетельство о рождении ее сестры. Вскоре после столь головокружительного начала карьеры она забеременела от известного режиссера. Скандальный роман с женатым человеком угрожал ее репутации, поэтому она родила Наварра тайно. Тиа поехала в Париж, притворилась собственной сестрой, родила ребенка и оставила его на воспитание сестре и ее жениху.
Тоуни нахмурилась:
- Тогда как ты оказался в детском доме?
- Я совсем не помню тетю. Я жил у нее всего пару лет. Все деньги, которые давала ей Тиа, уходили на наркотики. А когда она умерла от передозировки, меня отдали в приют. О том, что моя мать жива, я узнал только в колледже, когда мне было уже восемнадцать. Сначала со мной связался адвокат, взял с меня клятву хранить молчание…
- А потом ты познакомился с матерью. Наверное, это стало для тебя шоком…
- Может, Тиа сейчас этого и не показывает, но она умеет быть очень обаятельной. С тех пор мы встречаемся как минимум раз в месяц, а еще разговариваем по телефону и по электронной почте переписываемся. В том числе поэтому я так забеспокоился, когда подумал, что кто-то хотел мой компьютер взять. Я помог ей пережить не один кризис в жизни. Я очень ее люблю.
Тоуни кивнула: