На следующей неделе был опубликован очерк Санчи о книге графа Малатесты. Какой волнующий момент – увидеть свою статью в журнале, подписанную своим именем, и только язвительные реплики Элеоноры несколько портили настроение. Можно было сколько угодно говорить себе, что Элеонора просто завидует, но от этого не становилось легче.
Однако в эту неделю произошло одно событие, заслонившее все связанные со статьей переживания.
Утром в среду у стола Санчи остановился Тони Брайтуэйт.
– Привет, детка! Какие у тебя сегодня неотложные дела?
– Никаких особенно важных, – взглянула на Тони удивленная Санча.
– Прекрасно, – заметил он, привычно пристраиваясь на углу стола. – С разрешения твоего дяди хочу спросить, не желаешь ли ты сделать со мной еще один репортаж. Я отправляюсь сейчас в Перукку.
Изумленная Санча уставилась на Тони.
– Что такое… или где… эта самая Перукка?
– Небольшое курортное местечко, дальше по побережью. Не очень знаменитое, но его охотно посещают в это время года. На этой неделе там устраиваются гонки на моторных лодках.
– Гонки на моторных лодках? – повторила Санча, на которую сообщение Тони произвело впечатление. – Вероятно, довольно опасный вид спорта.
– Возможно. Но опасность не велика, если соблюдать осторожность. Во всяком случае, мне поручено сделать фоторепортаж, а ты можешь, как предложил твой дядя, поехать со мной и собрать материал для очерка.
Прикусив нижнюю губу, Санча размышляла. Дядя, вне всякого сомнения, старался использовать свое влияние, чтобы, по возможности, отвлекать ее от горестных дум, и она была ему благодарна, но как на это посмотрит Элеонора?
Когда Санча поделилась некоторыми своими мыслями с Тони, тот энергично замотал головой.
– Элеонора неохотно мочит ноги и не любит моторные лодки. Как и все животные из породы кошачьих, она предпочитает твердую почву!
– Хорошо, – улыбнулась Санча. – С удовольствием поеду с тобой. Когда мы отправляемся?
– Через пятнадцать минут, – ответил Тони, спрыгивая со стола. – Только соберу свое снаряжение и в путь!
– Какая жалость, что я не в брюках, – пробормотала Санча с огорчением, оглядывая свою короткую плиссированную юбку.
– Совсем наоборот, – заметил Тони, и Санча рассмеялась. Как чудесно хотя бы на один день вырваться из стен редакции, и она еще раз с благодарностью подумала о дяде, который заботился о ней.
На речном трамвайчике они добрались до гигантского гаража, где стоял спортивный автомобиль Тони, и оттуда направились в Перукку, следуя на юг по берегу Адриатического моря, спокойная поверхность которого сияла в лучах яркого солнца. Дорога была довольно оживленной, встречалось множество крестьянских повозок и медленно двигающихся грузовых автомашин, и поэтому на базарную площадь Перукки Санча и Тони въехали лишь около полудня.
Повсюду стояли машины, которые резко выделялись на фоне многочисленных признаков бедности. Вывешенное для просушки белье терлось о запыленные крыши автомобилей, бесцеремонно занявших некоторые дворы вокруг деревенских хижин. В придорожных канавах играли местные дети, швыряя камни в наиболее роскошные автомашины. Скроив гримасу, Тони втиснул свой автомобиль между стареньким потрепанным "седаном" и грузовиком, от которого сильно несло навозом.
Когда Тони и Санча выходили из машины, за ними внимательно наблюдали местные ребятишки, и Тони бросил им несколько мелких монет на мороженое.
– Быть может, это побудит их пощадить мою машину, – вполголоса сказал он Санче, и она молча кивнула, удивленная совершенно безучастным отношением местных жителей к выходкам своих отпрысков.
Вместе с другими зрителями, которые непрерывно подъезжали и беспечно оставляли свои автомобили, где попало, Тони и Санча по узким улочкам прошли на пристань. В гавани, обычно заполненной рыболовецкими судами, сейчас находились только гоночные лодки; оглушительный рев мощных моторов разносился далеко по воде. Стартовая и финишная линии располагались между двумя молами порта, и именно в этих пунктах скопилось больше всего народу. Набережная была украшена флагами, цветами, разноцветными лампочками и представляла такой резкий контраст с внешним видом деревни, что Санча, не удержавшись, ахнула от изумления.
Криво усмехнувшись, Тони посмотрел на Санчу.
– Хотелось бы знать, – заметил он, – кто извлекает наибольшую выгоду из всей этой шумихи. Что-то не видно, чтобы она как-то влияла на жизнь самой деревни.
– Но зрелище великолепное, разве не так? Никак не ожидала увидеть что-либо подобное!
Пожав плечами, Тони начал готовить фотоаппаратуру.
– А теперь за работу. Отсюда я сделаю несколько снимков, а затем мы перейдем вон туда. – Тони указал на каменную дамбу, выступавшую в море на несколько сот футов. – С того места лучше видно. А после обеда я постараюсь отыскать двух-трех парней, участвовавших в гонках, у которых ты сможешь взять интервью.
– А где мы будем обедать? – спросила Санча, сдвинув брови.
– Предоставь это мне, дорогая, – ответил Тони, многозначительно похлопывая по висящей через плечо сумке.
– Я обо всем уже позаботился.
– Пикник! Как чудесно! – воскликнула Санча весело.
– Обожаю пикники, а ты?
– Конечно, но он будет несколько иного качества, чем обед в ресторане "Скарлатти" в обществе графа Малатесты.
Щеки Санчи мгновенно стали пунцовыми.
– Откуда тебе известно, где мы обедали?
Тони взглянул на небо, потом, пробуя, поднес к глазам фотоаппарат и взглянул сквозь объектив на окружающий ландшафт.
– Ты, вероятно, шутишь, – ответил он наконец. – Неужели ты всерьез думаешь, что можешь пообедать у Скарлатти и остаться незамеченной! Кроме того, наш брат журналист редко посещает подобные заведения!
– Понимаю, – пробормотала Санча, отворачиваясь.
Тони пожал плечами и занялся фотографированием, а Санча нерешительно вертела в руках свой репортерский блокнотик. Ей уже следовало записывать первые впечатления, но почему-то внезапно пропал всякий интерес к этому заданию. Небрежно брошенные слова Тони с мучительной ясностью воскресили в памяти все предшествующие события, и в который раз она ломала голову над тем, почему граф не дает о себе знать. Очевидно, она начала ему надоедать, и ее наивность, которая сперва интриговала, утратила свою привлекательность и новизну.
Усилием воли Санча отогнала эти мысли. Она приехала сюда работать, и не было смысла вести себя иначе. Эдуардо, возможно, действительно думал о ее душевном благополучии, когда предложил ее кандидатуру Тони, но он также ожидал от нее очерк, не уступающий по качеству статье, посвященной книге графа Малатесты.
Санча вновь с интересом посмотрела вокруг себя. Было бессмысленно всякий раз терять самообладание и впадать в панику, заслышав имя графа.
Следовало, не мудрствуя лукаво, признать: от нее ему нужно было лишь то, о чем говорила Элеонора, и она должна радоваться, что его планы не осуществились и она сохранила свою девственность.
Когда они расположились на нагретой солнцем каменной дамбе, настроение Санчи уже заметно улучшилось. Она успела зафиксировать в блокноте несколько интересных наблюдений и была уверена, что с помощью великолепных фотографий, на которых Тони удалось запечатлеть наиболее интересных представителей собравшейся толпы, ей удастся создать требуемый фон для более технических аспектов статьи. Журнал "Парита" стремился заинтересовать как мужчин, так и женщин, и поэтому каждая статья должна была включать материал, удовлетворяющий вкусам обоих представителей рода человеческого.
Они сидели под ласковыми лучами солнца, наслаждаясь запасенными Тони холодным цыпленком, салатом и белым вином, и Санча чувствовала себя почти довольной. Так продолжалось до тех пор, пока под ними, в непосредственной близости от дамбы, не проплыла роскошная прогулочная лодка, почти яхта. На корме сидела в крошечном бикини загорелая девушка, которую Санча знала слишком хорошо. То была Янина Румиен.
И мгновенно улетучилось все ее новообретенное спокойствие, и она с напряжением стала всматриваться в других мужчин и женщин, находившихся в лодке.
Однако графа Малатесты среди них не было. Никто не походил на него ни смуглостью, ни красивой стройной внешностью.
Тони уловил произошедшую с Санчей внезапную перемену, когда она не сразу ответила на его вопрос, и, заметив ее сосредоточенный взгляд, устремленный на лодку, он с удивлением воскликнул:
– Да ведь это же Янина Румиен, не правда ли?
Санча нашла в себе силы сперва отхлебнуть вина и только потом ответить.
– Да, это – Янина Румиен, – подтвердила она.
– Но графа нет?
– Нет… – покачала головой Санча.
– Скажи, какие у тебя отношения с графом? – поинтересовался Тони, доставая сигарету и прикуривая от зажигалки. Все это время он не спускал с Санчи глаз.
– У меня с графом нет ничего общего, – возразила она, пожимая плечами.
– Не верю, Санча, – состроил гримасу Тони. – Быть может, я недостаточно опытен, но и родился я не вчера. – Тони сильно затянулся. – В тот день, когда мы собирались вместе пообедать и он остановил нас… Когда вы отправились в ресторан "Скарлатти"… Он вел себя не так, будто ты для него ничего не значишь!
Санча смущенно поежилась.
– Честное слово, Тони, мне нечего рассказывать. Мы пару раз были вместе в различных ресторанах. Обсуждали… его книгу.
– И это все? – с сомнением посмотрел Тони. – Хорошо, хорошо, Санча, не стану настаивать, но, ради Бога, будь осторожна. Всякому, кто связывается с графом Малатестой, рано или поздно быть в беде.
– Ты хочешь сказать, в подземном каземате! – попыталась пошутить Санча, однако Тони не рассмеялся, а только сочувственно погладил ее по руке и возобновил наблюдение за лодкой, которая приближалась к пристани.
Сощурившись, он глядел на происходящее, и Санча, следуя его примеру, сосредоточила внимание на пришвартовавшейся лодке.
Но вот ее губы искривились, как от боли. На причале стоял и помогал Янине сойти на берег высокий мускулистый человек, одетый во все черное, с обширной лысиной, блестевшей на солнце.
Тони взглянул на Санчу почти в то самое мгновение, когда и она узнала высокого мужчину.
– Паоло, – констатировал Тони, вздыхая.
– Да, – ответила Санча, судорожно сжав пальцами край бортового камня дамбы. – А там, где Паоло, недалеко и граф. – Ирония не смогла полностью замаскировать дрожь в ее голосе.
– Проклятье! – произнес Тони сердито, гася сигарету. – Проклятье и еще раз проклятье!
– Что за вульгарные выражения! – проговорила Санча, с трудом поднимаясь. – Пошли, нужно продолжать начатую работу.
– Ты так полагаешь? – с раздражением взглянул на нее Тони. – Или тебе лучше остаться здесь, а я дам тебе, когда вернусь, всю необходимую информацию?
– Не выйдет, Тони, – отрицательно покачала головой Санча. – Я должна выполнить задание.
Тони крепко стиснул челюсти и потом проговорил:
– А тебе не приходило в голову, что отсутствие графа на лодке объясняется его личным участием в состязании?
– Не может быть! – уставилась на него Санча, как бы заранее отвергая такое предположение.
– А какие еще могут существовать причины? Я лично очень удивился, увидев Янину одну. Гонки на моторных лодках – развлечение, по-видимому, все-таки не в ее вкусе. Если, конечно, она не вложила в этот вид спорта круглых денежных сумм.
– Понимаю. Об этом я не подумала, – глубоко вздохнула Санча.
Тони поднялся и положил руки девушке на плечи.
– Ну что ж, малыш, как решила? Спокойная жизнь здесь или прорыв в лагерь противника?
Санча улыбнулась. Реплики Тони всегда вызывали у нее улыбку.
– Я иду с тобой, – сказала она твердо. – Я его нисколечко не боюсь.
– Неужто? – лукаво взглянул на нее Тони. – А мне показалось другое…
– Не пора ли идти? – перебила она резко, смотря в землю.
Нагнувшись, Тони сложил остатки трапезы в сумку, потом выпрямился, и они направились по дамбе к пристани, где скапливались зрители.
Глава восьмая
Только ближе к вечеру Санча вновь увидела Янину, и на этот раз она была не одна. В ярко-красных брюках и в желтом бюстгальтере – верхняя часть ее обычного купального костюма, – она льнула к графу Малатесте, держа его под руку; в глазах нескрываемая радость и удовлетворение. Граф был одет в кремовые брюки из замши и синий спортивный свитер без воротника. Незатянутая спереди почти до пояса шнуровка позволяла видеть густую поросль на его груди. Санче, которая весь день с тревогой наблюдала, как граф, выглядевший опытным и ловким в своем резиновом комбинезоне и защитном шлеме, участвовал в гонках, он казался воплощением мужского превосходства, и ей следовало ненавидеть его – по крайней мере, так думала она – за то, что он нарушил спокойное течение ее жизни.
Санча поспешила укрыться среди зрителей, заполнивших всю прилегающую к гавани территорию, и надеялась, что Тони не станет сразу ее искать и громко выкрикивать ее имя. Во многих отношениях день был для Санчи удачным, и ей не хотелось его испортить. Тони сумел заарканить некоторых гонщиков, которым Санча смогла задать интересующие ее вопросы.
При этом Тони тщательно избегал заезды с участием графа Малатесты. Теперь все было кончено, и людская масса вокруг Санчи изнывала от жары.
Граф и Янина прошли мимо и растворились в толпе, направляясь к своим автомашинам, и ослабевшая Санча прислонилась к стене, ожидая, когда объявится Тони. Он подошел через несколько минут и сказал:
– Ну что, поехали?
– Да, – кивнула она. – Но не могли бы мы побыть здесь еще немного, пока не рассеется народ.
– И когда граф Малатеста уедет, не так ли? – коротко спросил он.
– Да, ты прав, – вздохнула Санча. – Ты их тоже видел?
– Разве их можно не заметить? – проговорил Тони, накидывая ремешок экспонометра на шею. – А эта Янина довольно премиленькая особа.
Санча почувствовала, как кольнуло под сердцем, и промолчала. Она не знала: была ли жестокость Тони умышленной или же проявлением желания быть правдивым. Но в любом случае – и Санча не могла это скрыть от самой себя – мысль о том, что Янина сейчас с графом, причиняла ей страдание.
Санча и Тони медленно пошли к автомашине, когда большинство других автомобилей уже исчезли с базарной площади. Поднявшийся легкий ветерок ласково обдувал разгоряченные щеки Санчи, играл прядями ее серебристых волос. Тони как раз с шутками и смехом помогал Санче приводить в порядок прическу, когда впереди – там, где узкая улочка выходила на площадь, – показался мужчина высокого роста и могучего телосложения. Даже не видя обширной лысины на массивном черепе, можно было, не боясь ошибиться, назвать его имя. Проходя мимо, он буквально сверлил Санчу взглядом, но не произнес ни слова, и у Санчи было такое ощущение, будто вместо нежного приятного бриза на них пахнуло ледяным холодом.
Тони вздохнул и взял ее за руку.
– Пойдем, – сказал он. – Я знаю один загородный ресторан, где готовят сочные бифштексы. Не согласишься ли ты пообедать со мной, прежде чем возвращаться в редакцию?
– С удовольствием, – улыбнулась Санча и решительно выбросила всякие мысли о графе Малатесте и его прелестной спутнице из головы.
И все-таки, несмотря на героические усилия, она не могла не думать о графе, плохо спала в эту ночь и проснулась, как только за окнами забрезжил рассвет.
Погода в тот день явно подкачала. Непрерывно моросящий дождь к обеду очистил от прохожих площади и переулки. Пассажиры судов, курсирующих по вздувшимся каналам, были одеты в плащи, на головах пластиковые шляпы и капюшоны. В обеденный перерыв Санча осталась в редакции, решив, если понадобится, работать весь день – лишь бы к вечеру хорошенько утомиться.
Но в половине второго, в помещение, где работала Санча, неожиданно вошла Мария, вернувшаяся с обеда: на лице выражение беспокойства. В мокром макинтоше, с которого на пол летели брызги, она торопливо приблизилась к столу Санчи и прошептала:
– Выйди в коридор, Санча. Мне нужно тебе кое-что сообщить.
– В чем дело? К чему такая таинственность? – спросила Санча, следуя за подругой.
– Что ты сказала? – переспросила Мария, не разобравшая слова, но лишь досадливо мотнула головой, и продолжала: – На улице граф Малатеста. Хочет тебя видеть.
Санча устало прислонилась к стене коридора.
– Что ты сказала? – переспросила теперь уже удивленная Санча, – Откуда… откуда тебе известно?
Оглянувшись по сторонам и убедившись, что поблизости никого нет, Мария сообщила:
– Сперва я встретила его, когда пошла обедать, но не придала значения. Подумала, что он, возможно, собирается поговорить с твоим дядей насчет статьи. Но когда я возвращалась, то увидела его на прежнем месте, он остановил меня и спросил, где ты. Я ответила, что ты, как и положено, работаешь, и тут он попросил вызвать тебя.
– Но ведь он должен знать, – беспомощно развела руками Санча. – Я не могу сейчас к нему выйти, даже если бы и хотела.
– Граф очень сердит, – заметила Мария участливо.
– И насквозь промок!
– Ах, Мария! Что мне делать?
– Не знаю, – неуверенно посмотрела Мария. – А как тебе самой хотелось бы поступить?
– Я просто в растерянности. Я… он вчера был в Перукке. Меня он не заметил, но я видела его… с Яниной Румиен. Элеонора утверждает, что она его любовница. Вдобавок она еще и наследница огромного состояния. Очень благоприятное сочетание для него и… разваливающегося дворца, – закончила Санча с горечью.
– Мне кажется, тебе следует оставить всякую мысль о графе, – тихо сказала Мария, кладя руку на плечо Санчи. – несмотря на все его очарование и привлекательность!
– Думаешь, я этого не понимаю? – вздохнула Санча.
– Тогда в чем дело?
– Спасибо за информацию, Мария, – выпрямилась Санча.
– Что ты намерена предпринять?
– Ничего, – ответила Санча, берясь за ручку двери, ведущей в рабочее помещение. – Абсолютно ничего!
Но она все-таки не удержалась и подошла к окну, выходящему на улицу.
Сквозь покрытое дождевыми каплями стекло Санча увидела пустынную площадь и мокрые камни ограды фонтана.
Когда Санча в этот вечер вышла из редакции, было уже довольно темно; с беспокойством оглядевшись, она заспешила через зеленый скверик перед зданием в сторону площади. Дождь лил, не переставая, и на улице не было ни души, кроме одинокого мужчины, который стоял в дверях соседнего магазина и читал газету. Но поскольку он был выше графа и шире в плечах, да еще и в шляпе, то Санча не обратила на него особого внимания. В очереди на речной трамвайчик она оказалась последней. Когда он подошел, все, толкаясь, заспешили, стараясь поскорее укрыться под его навесом от дождя. Но как только Санча сделала шаг вперед, кто-то невидимый схватил ее сзади за руку и не успела она вскрикнуть, как очутилась в тени какого-то старого здания.
Другая рука зажала ей рот.