– Маленькая? Она так быстро увеличивается, что скоро будет размером с теннисный мяч. – Он с трудом сглотнул. На самом деле боль очень быстро успокаивалась. Прикосновение ее руки, массирующей ему голову, было подобно целительному бальзаму. Их пальцы вновь соприкоснулись. Возможно, шишка на его голове и увеличивалась, но Мэта терзало сознание того, что нечто другое в иной части его тела определенно увеличивалось. Учитывая интимность позы, в которой они лежали, она тоже должна была это почувствовать.
Их взгляды встретились и замерли. Оба остро ощущали тяжесть ее мягкой груди, прижатой к его мускулистому и широкому торсу. Они лежали вместе, она сверху, живот к животу, бедро к бедру… И ни один из них не двигался. Они не осмеливались.
– Кейла. – Он прошептал ее имя сиплым, с хрипотцой голосом, который прозвучал для нее так волнующе, что глубоко внутри ее все напряглось от острой и жгучей боли. Его темно-синие глаза сверкали голодным блеском.
Его взгляд возбудил ее. Она легко, едва касаясь, пробежала дрожащими пальцами по его широким скулам вдоль остро очерченной линии подбородка. Она до боли остро ощущала, как набухает его возбужденная мужская плоть, а в ответ на это внутри нее самой медленно, подобно сиропу, распространяется тепло. Она почувствовала, что его руки обнимают ее, и их прикосновение казалось таким естественным, таким правильным, что она не ставила под сомнение даже его право на это, не говоря уже о том, что не пыталась остановить его.
– Безумие какое-то, – проворчал он. У него голова шла кругом, так сильны были охватившие его нетерпение и вожделение, так неистово он реагировал на нее. Зачем, зачем ему нужно было так сильно желать ее? Он никогда не был рабом сексуальных потребностей; многие годы он направлял все свои силы и энергию на дело. Никогда ни одна женщина не была близка к тому, чтобы пробить брешь в стене его сдержанности, ни одна женщина до Кейлы Макклур, в которой сошлось все, чего он хотел, и все, что он презирал. Мучительный парадокс. – Я сошел с ума с той ночи, когда встретил тебя, – вздохнул он.
Кейла попыталась быстро придумать остроумную реплику, язвительное или смешное замечание, чтобы смягчить напряженность. Но в голове была пустота. Она была способна лишь смотреть в его темно-синие глаза, зная, что в ее собственных отражается такой же голод.
Это было неизбежно. Их уста соединились, словно повинуясь внутреннему порыву. Ее тубы раскрылись под натиском его дерзкого и настойчивого языка, позволяя ему проникнуть к ней в рот. Их поцелуи, повторявшиеся снова и снова, были глубокими, горячими и собственническими. Кейла льнула к нему, впившись ногтями в его спину, ее горячий и нежный рот был во власти его настойчивых губ. Время и место утратили всякий смысл под влиянием пьянящей страсти. Так же как были забыты война, которую вели они с Мэтом, их взаимные клятвы держаться в стороне друг от друга и положить конец тому, что было между ними, если там что-нибудь и было на самом деле.
Но оно там уже было, как тлеющий огонь, вспыхивающий отдельными искрами, тихо и незаметно, пока вдруг не разгорится жарким пламенем, превращаясь в пожар, слишком сильный и слишком неистовый, чтобы его можно было погасить.
Глава седьмая
Позже в тот же вечер, когда она вела машину домой, в Вашингтон, во время сильного ливня с ураганом, Кейла задавалась вопросом: что бы произошло, если бы, поглощенные одним из этих пылких, затяжных поцелуев, они не услышали голоса прямо за дверью, а затем звук вставляемого в замок ключа? Если бы их с Мэтом не прервали, чем бы логически завершились эти голодные поцелуи?
Хоть и стыдно было это признать, Кейла понимала, что не стала бы противиться. Она просто не смогла бы остановить Мэта. Слишком далеко она зашла, ее здравый смысл и самообладание были подавлены неистовой страстью, которую без всяких усилий пробудил в ней Мэт. А он? Разве смог бы он остановиться? Таким образом, дело совершенно определенно закончилось бы в постели.
На мгновение Кейлу обдало жаром. И она неловко заерзала на сиденье, крепко вцепившись в руль. Она с трудом прогнала прочь волнующие фантазии и стала вспоминать то, что в действительности произошло, когда они с Мэтом, охваченные страстью и, забыв обо всем, лежали на твердом деревянном полу.
Сквозь дверь донеслись веселые женские голоса и смех, и Кейла мгновенно узнала один из них – голос своей сестры. Она оторвалась от Мэта и вскочила на ноги, дрожа от неудовлетворенного желания.
– Это Кристина! – хрипло воскликнула она. Мэт застонал и медленно сел, как раз в тот момент, когда открылась парадная дверь.
Вошла Кристина и еще две женщины. Кейла стояла перед ними взъерошенная и дрожащая, ее рот распух от пылких поцелуев Мэта, а он, ошеломленный, сидел на полу со стеклянными глазами.
– О, дорогая! – в смятении воскликнула Кристина. – Я не хотела, я никак не думала, что… – Она сделала выдох и опять затараторила: – Понимаешь, уже в ресторане я обнаружила, что забыла бумажник. Разве не глупо с моей стороны? Сегодня вечером, меняя сумки, я забыла положить его, и поэтому мы с Лоррейн и Дианой решили…
– Кристина, к чему этот лепет, – мягко перебила Кейла.
– Ну разве я виновата? Я ужасно расстроена! Кейла, Мэт, мне ужасно жаль, что я вот так ворвалась к вам.
Мэт медленно поднялся на ноги. Прекрасно отдавая себе отчет в происходящем, Кейла понимала, что Мэта вовсе не радует, что три лоббиста застали его – ну, не совсем на месте преступления, но что-то вроде того. Она чувствовала себя обязанной дать ему возможность сохранить лицо, сгладить ситуацию и устранить всеобщую неловкость.
– Ты ничему не помешала, Кристина. Мэт упал, споткнувшись, и едва не разбил голову о твой стеклянный кофейный столик. К счастью, он не пострадал, но ему… э-э-э… потребовалось немного времени, чтобы прийти в себя.
Слишком поздно Кейла заметила холодное неодобрение в его глазах и сардоническую усмешку, искривившую его губы. Она почти читала его мысли: вот вам имиджмейкер в действии, искажающий правду, чтобы помешать людям разобраться в ситуации; прирожденная лгунья, не имеющая понятия об искренности, которая даже с собственной сестрой-близнецом не может быть честной! Это не так! – хотелось ей возразить. Я не такая!
Но Мэт уже спешил к двери, словно ему не терпелось убежать отсюда – и от нее? Он обернулся, задержавшись ровно настолько, чтобы вежливо попрощаться с Кристиной и ее подругами. В сторону Кейлы он не удосужился даже взглянуть.
Кейла пробормотала что-то насчет того, что ей нужно собрать свои вещи, и заторопилась из гостиной, отклоняя приглашения трех женщин присоединиться к ним и пообедать вместе. Она покинула квартиру Кристины и спешно отправилась домой, в округ Колумбия.
И вот теперь она здесь, за рулем, в дождь, на темной автомагистрали между штатами, по радио тихо звучит грустная песня об утраченной любви. Нахмурившись, Кейла выключила его и поставила кассету с записью жуткой, леденящей душу детективной историй с убийством. Это явно больше соответствовало ее настроению, чем песня о любви. Любовь была тайной, которой ей следовало остерегаться, а секс – опасностью, которой она не хотела себя подвергать. Что касается Мэта Минтира…
Кейла сглотнула. В нем, казалось, воплотилось все это: любовь и секс, тайна и опасность. Она уже давала клятву раньше, но опять решительно и горячо повторила ее. Больше она его не увидит, а если по какому-то неудачному стечению обстоятельств их пути все-таки пересекутся, она не заговорит с ним. Она, конечно, и близко к нему не подойдет и не позволит себе остаться с ним наедине. Она не смеет так рисковать.
До чего же это унизительно. Да еще когда речь идет о мужчине, который открыто ее не выносит. Но Кейла смело посмотрела правде в лицо. Как она часто говорила своим клиентам: слабости – следует выявить и признать, прежде чем их можно будет сгладить или (что предпочтительнее) искоренить. По злой иронии судьбы, ее слабостью оказался Мэт Минтир. Ну что ж, она это выявила, она это признала. Сейчас она вычеркнет его из своего сознания и из своей жизни.
Март месяц начался с неистовой снежной бури, вдохновляющей метеорологов повсюду пользоваться избитой фразой "ворвался как лев". По устоявшейся традиции, они предсказывали, что месяц "уйдет тихо, как овечка", с теплой и приятной погодой. Но это обещание было слабым утешением для жителей, переживающих буран, который навалил снежные сугробы в три фута высотой вдоль большей части Восточного побережья. Вашингтон, округ Колумбия, не был обойден.
Вооружившись лопатой и еще несколькими необходимыми инструментами, Кейла, изнемогая от усталости, трудилась, откапывая свою машину на стоянке… и во время работы упала в глубокий обморок. Когда она очнулась спустя несколько минут, все еще испытывая головокружение и слабость, то обнаружила, что сидит в снегу, куда упала, потеряв сознание, а рядом с ней валяется скребок для льда.
Она подтянула колени к подбородку и положила на них голову. Нет причины волноваться, успокаивала она себя. Она усердно поработала, убирая снег почти двадцать минут на голодный желудок. Она торопилась разделаться с этой работой и утром не стала тратить время на еду.
И все же ей на ум внезапно пришла мысль, что возможна и другая причина ее обморока. Опасный вирус, поражающий в течение двадцати четырех часов, который свирепствовал в городе. Ее помощница Джолин подхватила его тремя днями раньше и, выйдя на работу, напугала ее рассказами о головокружении и тошноте. Повеселев, Кейла решила, что она могла заразиться от Джолин, поскольку у нее определенно кружилась голова, и хотя ее и не стошнило, но несколько мутило.
Конечно, одно из двух: перенапряжение или вирус. Только поэтому она впервые в жизни потеряла сознание. Именно так! И это никак не связано с тем, что у нее на неделю задерживаются месячные – впервые в жизни. Ее охватила безудержная паника. Не может быть, чтобы она забеременела!
Перед ее мысленным взором возник образ, ясный и отчетливый: Кейла увидела себя сидящей в своей квартире после той ночи, когда они с Мэтом Минтиром предавались любви с неистовым безумством, не думая о последствиях. Она забудет об этой ночи, как будто ее и не было, дала она тогда себе клятву.
И что же? Она не забыла. С тех пор она думает о Мэте каждый день, хотя он и не пытался связаться с ней со времени своего поспешного бегства из квартиры Кристины однажды вечером несколько недель тому назад. Но если ее разум не хочет забыть, то, возможно, этого не желает Всевышний? Возможно, Господь Бог решил – замыслил! – оставить ей постоянное напоминание о той ночи? Маленький агукающий и барахтающийся комочек, появления которого можно ждать через девять месяцев после той страстной ночи.
Кейла громко застонала. Ребенок! Что же ей делать, если она беременна? Она поклялась никогда больше не разговаривать с Мэтом Минтиром. А он, безусловно, способствовал тому, чтобы она сдержала клятву.
За последний месяц она несколько раз побывала в Харрисберге и не делала секрета из своего пребывания в городе. Они с Кристиной дважды видели Люка Минтира и обменивались небрежными приветствиями, но со стороны Мэта не было попыток встретиться или навестить ее. Все правильно, он же не хочет иметь с ней ничего общего; он даже предпринял специальный визит на квартиру Кристины, чтобы сообщить это Кейле, – тот самый визит, который завершился страстными объятиями и поцелуями на полу!
Кейла быстро отогнала прочь мысли об этой сцене. В течение дня ей удавалось не думать о Мзте. А вот ночью, когда ее система обороны ослабевала, его образ незаметно подкрадывался, заставляя ее метаться в постели и наполняя страстным стремлением к чему-то, к кому-то…
Она пыталась оградить себя от этих ночных острых приступов тоски и одиночества; если бы только ей это удавалось – длинными холодными ночами.
К третьей неделе марта Кейла заметила и другие признаки, которые нельзя было оправдать физическими упражнениями натощак или вирусом с подходящими симптомами. С замирающим сердцем она незаметно сунула в корзину комплект тестов для определения беременности, прикрыв сверху какими-то необязательными покупками. Вернувшись из магазина домой, она убедилась, что у нее не хватает духа даже вскрыть роковую коробку.
С грустью вспомнила Кейла, что, когда они с Кристиной росли, все отмечали ее независимость. Она и впрямь была более храброй и сильной, чем сестра. Но вот теперь независимая, храбрая и сильная Кейла растерялась. Она чувствовала, что ей необходим кто-то, кому бы она могла доверять и на кого могла бы положиться, опереться.
Телефонный звонок к Кристине воскресным непогожим утром с мрачным небом, затянутым облаками, свел близнецов вместе в тот же день. Присутствие Кристины ободрило Кейлу, и она рискнула воспользоваться тестом.
– О, Кейла! – Кристина изумленно смотрела на результаты, ее глаза выражали волнение и озабоченность. Она перечитала инструкцию, вновь посмотрела на результаты и вновь несколько раз воскликнула "О, Кейла!". Так или иначе, ее неподдельная тревога помогла Кейле. Она уже почувствовала себя менее одинокой, более сильной и храброй. Более самой собой. – Ты его оставишь? – тихо спросила Кристина, беря Кейлу за руку.
– Да. – Кейла постаралась сдержать слезы, которыми мгновенно наполнились ее глаза. – Даже несмотря на то, что какая-то часть моего существа напугана до смерти, другая моя часть, большая, радуется и хочет иметь ребенка. Моего собственного ребенка! Это будет внук или внучка наших мамы и папы, их частичка, продолжающая жить и после их ухода.
– Ты всегда любила детей, – задумчиво сказала Кристина. – Я вспоминаю, как подростком ты устраивалась присматривать за детьми. Я считала эту работу ужасной пыткой, а ты никогда не упускала случая заняться этим.
– Я знаю, что смогу быть хорошей матерью, Кристина. Я знаю, что смогу позаботиться об умственном, духовном и физическом развитии ребенка… Что меня беспокоит, так это финансовая сторона. Доходы моего агентства с трудом покрывают зарплату Джолин и мою, плюс накладные расходы. Ничего не остается даже на рекламу, которая бы содействовала привлечению новых клиентов, так что я не питаю особых надежд относительно расширения моего бизнеса в ближайшем будущем.
– Помнишь, о чем всегда говорила Пенни? – Кристина уставилась в пустое пространство. – "Беременная женщина – зависимая женщина, а ни одной женщине не следует рассчитывать на поддержку своенравных и непостоянных мужчин".
Кейла сделала гримасу.
– Что ж, мне и не нужен мужчина, который бы содержал меня и моего ребенка. Я сделаю это сама. Я справлюсь, Кристина.
– Будь спокойна, Кейла. Ты всегда можешь рассчитывать на меня – и на Бойда тоже. Переезжай в следующем месяце вместе со мной в Атланту. После нашей свадьбы ты сможешь жить с нами, родить ребенка, и мы будем одной счастливой семьей.
– Очень мило с твоей стороны, но Бойд не захочет, чтобы с ним и его молодой женой жила беременная свояченица. Молодоженам нужно пожить одним. Брак и без того достаточно рискованное предприятие, чтобы с самого начала обременять его дополнительной ответственностью! Как бы то ни было, у меня здесь агентство, которым я должна руководить.
– Пожалуйста, подумай об этом, Кейла. Ты знаешь, что я всегда буду рада принять тебя.
– Независимо от того, как к этому отнесется Бойд?
– Если он не захочет помочь моей сестре, значит, он не тот человек, за которого я его принимаю, и, естественно, не подходит мне.
Вот, уже начинается, мрачно подумала Кейла. Я как клин, вбиваемый между Кристиной и Бойдом. Это несправедливо! Она не позволит, чтобы ее собственное легкомыслие лишило сестру шанса на счастье.
– Я не изменю своего мнения. Мне будет хорошо и здесь, в Вашингтоне, и мы сможем навещать друг друга. – Поскольку ее сестра выглядела крайне обеспокоенной, Кейла обняла ее и сумела изобразить широкую уверенную улыбку. – Все будет в порядке, Кристина. Если я нарисовала слишком удручающую картину, то это только потому, что я… Ну, я пока еще не совсем привыкла к этой мысли. Но я привыкну. Я не первая женщина, с которой это случилось, и не последняя. Мы с ребенком справимся. Мы даже будем счастливы, я обещаю. И я хочу быть уверена в том, что и вы с Бойдом тоже будете счастливы.
Кристина внимательно наблюдала за ней.
– А как насчет Мэта Минтира?
– А что насчет него? – едва слышно спросила Кейла.
– Кейла, он отец ребенка. Самое малое, что он тебе должен, – это алименты на ребенка в течение ближайших восемнадцати лет. А он к тому же производит впечатление человека, который не откажется платить.
– О да, он чрезвычайно благороден, – язвительно заметила Кейла. – Я могу это подтвердить.
Кристина не поддержала ее сарказма.
– Я тоже так думаю. У него репутация честного человека, что является большой редкостью в нынешней политике. – Она изобразила улыбку. – Твое финансовое положение будет не таким мрачным, как ты себе представляешь, если тебе будет помогать Мэт.
– Кристина, я скажу Мэту Минтиру о ребенке только в тот день, когда Атлантида поднимется из океана. Это мой ребенок. Что касается меня, то я считаю, что у него нет ни прав, ни обязанностей в отношении его. В любом случае они ему ни к чему, – сурово добавила она. – Мэт Минтир посчитает ребенка, родившегося у политического имиджмейкера, чем-то вроде дурного предзнаменования. Не говоря уже о том, что незаконнорожденный ребенок мог бы погубить его карьеру.
– Ммм… не говоря уже о том… – Вид у Кристины был очень глубокомысленный. – А что, если ты не права, Кейла? – настаивала она. – Предположим, что на первое место он поставит ребенка, а не свою репутацию политика, и признает ответственность за него? Что тогда? Разве справедливо лишать твоего ребенка отца? Мы росли без отца, и нам его ужасно не хватало, помнишь?
– Это потому, что мы знали и любили его до десятилетнего возраста, Кристина. А мой ребенок совершенно не будет знать своего отца, и невозможно скучать по тому, чего у тебя никогда не было. Ты должна обещать мне, что не расскажешь ему, Кристина. Ты должна обещать!
– Не волнуйся так, это тебе вредно. Я… я обещаю.
– Поклянись! Поклянись, что не расскажешь Мэту Минтиру о ребенке!
– Клянусь, что не расскажу Мэту Минтиру о ребенке, – без всякого выражения повторила Кристина.
Позже в тот же вечер Кристина вернулась в Харрисберг после бесчисленных заверений со стороны Кейлы, что она прекрасно себя чувствует, ничуть не страдает от одиночества и что тут же позвонит, если захочет, чтобы сестра была рядом.
Неделя тянулась медленно, без особых дел. Большая часть работы Кейлы была связана с выборами, но никто из ее клиентов, за исключением Элены, не баллотировался на майских и июньских предварительных выборах. Хотя обычно она избегала присутствия на различных официальных мероприятиях, связанных со своей работой, – все эти обеды и легкая светская болтовня были коньком Кристины, а не ее, – Кейла все-таки побывала вечером в четверг на банкете, посвященном радио и телевидению. Она хотела послушать прославленного диктора, автора легендарных политических речей, и он не разочаровал публику, почти целый час развлекая ее историями и шутками.
Она вернулась домой вскоре после десяти и припарковывала машину на ближайшей стоянке, когда столкнулась с Арлин Галлахер, которая жила в квартире на втором этаже. Они вместе вошли в здание.