Пенни страшно захотелось влепить ей пощечину. Нужно не забыть в следующем письме написать Мэгги, что учить одних лишь девочек и работать в исключительно женском коллективе противоестественно. Так очень быстро можно сойти с ума. Пенни, похоже, лишится рассудка прямо сейчас. Она с трудом сдерживалась, чтобы не наброситься на девочку.
- Сколько тебе лет, Лэсси? - поинтересовалась она нарочито сладким голосом.
Та подозрительно глянула из-под своей гривы, как будто это был вопрос с подвохом.
- В каком смысле? - спросила она.
- Отвечай, это нетрудно.
- Мне пятнадцать, - неохотно призналась Лэсси.
- Хорошо. В этом возрасте ты, наверное, уже способна понять, зачем тебе велели сюда явиться. Из-за чертовой сценки или по какой-то другой причине, будь она неладна. Скажи, почему ты здесь, не задерживай нас обеих до ночи.
Лэсси смотрела на нее с неподдельной тревогой. Кажется, учительница потеряла самообладание.
- Все дело в чертовой сценке, - выругалась она от души, зная, что ее не будут журить за бранное слово, раз учительница употребила его первой.
- Ну и что ты натворила? Не пошла на репетицию?
- Угу.
- Какая же ты бестолковая! Несмышленая, недалекая девчонка, не видящая ничего дальше своего глупого носа. Пришла бы на репетицию, и дело с концом. Теперь тебе придется сидеть и полчаса писать какую-то ерунду. И завтра тебя тоже не оставят в покое, а, наверное, заставят вырядиться пастухом, или ангелом, или кем-нибудь еще. Черт возьми, почему ты не подчинилась и не сделала то, что тебе велят, как все мы делаем каждый проклятый год просто потому, что так проще жить?
Пенни никогда раньше не видела глаз Лэсси: сейчас в них достаточно отчетливо светился живой огонек. Она глядела заинтересованно и в то же время испуганно.
- Да, видимо, так все и будет, - уныло промямлила она.
- Будь уверена. Ладно, иди сюда, сегодня я отвечаю за бунтарей, за сжигание юных дев, протестующих против системы.
- Что-что? - спросила сбитая с толку Лэсси.
- Да ладно, не бери в голову. Я не лучше тебя. Встретимся в зале.
Она пошла собирать свои пособия и вдруг заметила мисс Холл. Пожилая женщина сидела в учительской у окна и смотрела на мокрые ветки.
- Простите меня за этот срыв, - сказала Пенни.
- Я ничего не слышала. А что случилось?
- Я накричала на Лэсси Кларк.
- Интересно, зачем ее родители завели ребенка, если хотели собаку, - неожиданно произнесла мисс Холл.
- Возможно, она сама придумала себе это имя.
- Нет, ее всегда так звали, по крайней мере последние девять лет. Я помню, что когда она была в младших классах, то считала его идиотским.
Пенни удивилась. Мисс Холл раньше не имела обыкновения предаваться воспоминаниям, связанным с учениками.
- Господи, в любом случае это трудный ребенок, независимо от того, как ее зовут, - ответила Пенни. Голос ее был грустным, не таким, как обычно.
- Это из-за Рождества, - вздохнула мисс Холл. - Оно всех повергает в уныние. Будь моя воля, я бы совсем его упразднила.
Пенни, в душе которой шевелились те же чувства, все же подумала, что следует возразить.
- Ну не скажите, мисс Холл, дети-то радуются.
- Такие, как Лэсси, не радуются.
- Эту ничто не удовлетворит, ни весна, ни лето, ни осень, ни зима.
- Я считаю, что в Рождество всем особенно тяжко, потому что мы слишком многого ждем от него, а оно не в состоянии соответствовать нашим ожиданиям, - сказала мисс Холл.
- Вы говорите, как Скрудж, - заметила Пенни с улыбкой, чтобы ее реплика не показалось критической.
- Нет, это правда. Есть ли человек, который в День подарков чувствует себя таким же счастливым, как в сочельник? Ни ребенок, ни взрослый после не радуются прошедшему Рождеству.
- Это звучит слишком мрачно.
- Ну а ты, маленькая веселушка? С тех пор как ты здесь работаешь, ты во всем видела светлую сторону, даже когда ее не было. Но разве я не права? И у тебя канун праздника, когда ты чего-то ждешь, будет счастливее, чем день после наступления Рождества.
Пенни никогда раньше не вела подобных бесед с неприступной мисс Холл. Определенно, в Рождество в людях открываются если не лучшие качества, то по крайней мере неожиданные.
- По иронии судьбы в моем случае День подарков будет лучше, потому что Рождество будет позади и мне не придется сидеть в одиночестве, волнуясь и ожидая его конца. Но я согласна с вами в том, что вы говорите о других людях.
Мисс Холл смотрела на нее внимательно, и Пенни показалось, что в ее глазах блеснули слезы.
Пенни столько лет мужественно держалась, что сейчас ее просто покоробило от мысли, что кто-то может ее пожалеть или проявить хоть тень сочувствия.
- Нет-нет, я не хочу, чтобы вы меня жалели, - поспешно сказала она.
- У меня нет времени тебя жалеть, Пенни. Мне так жаль себя, что в моей душе не хватает места ни для кого другого.
Пожилая женщина была так подавлена, что Пенни, собиравшаяся пойти присмотреть за девочками, которых оставили после занятий, и уже взявшаяся за ручку двери, задержалась на пороге.
- Могу ли я чем-то помочь?.. - Она колебалась. Мисс Холл всегда была такой резкой и язвительной. Даже теперь, после того, как призналась, что чувствует себя несчастной, она наверняка в штыки встретит любое проявление теплоты и симпатии.
Но в облике мисс Холл не было прежней самоуверенности. Казалось, она собирается что-то сказать, в чем-то открыться.
- Нет… спасибо… очень любезно с твоей стороны. Но тут совершенно ничего не поделаешь.
- В любых обстоятельствах можно что-то поправить, - произнесла Пенни с деланым оптимизмом, как будто разговаривала с ребенком.
- Тогда почему ты не можешь исправить свое положение и превратить свое Рождество в веселый праздник, вместо того чтобы сидеть и ждать, когда оно кончится? - Старая учительница говорила участливо, а не злобно. Этот вопрос ни в коей мере не прозвучал оскорбительно.
- Думаю, есть что-то, чего я просто не хочу менять. И мне приходится принимать все, что является результатом моего выбора.
- Да, это разумно. Если ты знаешь, что при желании все можно изменить, тогда я согласна с тобой: действительно, в любых обстоятельствах можно что-то предпринять. - Мисс Холл кивнула, как будто была довольна, что ей удалось выставить логику Пенни в немного смешном свете.
- А что же в вашем случае? - Пенни почувствовала, что проявляет неслыханную дерзость. Она вступила на опасную дорожку.
- В моем случае все не решается простым выбором. Скорее речь идет о том, что мне следовало сделать много лет назад, а точнее, чего не следовало делать. Но оставим меня на минуту. Эта бедная угрюмая девочка, Лэсси… Наверное, у нее практически нет выбора.
- Она могла быть чуть любезнее, - покачала головой Пенни.
- Да, но это никак не повлияет на ее Рождество. Будь она вежливой или невежливой, в праздник будет все как всегда.
- Откуда вы знаете?
Никто никогда не слышал, чтобы мисс Холл обсуждала учеников. Она всегда держалась так, будто у них не было никакой частной жизни за стенами школы.
- Как обычно, из сплетен. Ее родители разводятся, мама беременна от другого мужчины, папа уже переехал к другой женщине. Им обоим совершенно не нужно, чтобы в праздники перед ними мелькало мрачное лицо дочери, которую они назвали Лэсси.
- И что же она будет делать?
- А что она может сделать? Везде требовать как можно больше внимания, заставлять всех чувствовать себя несчастными и виноватыми. Эта стратегия работает. Сколько бы она ни старалась быть пай-девочкой, это не поможет ей добиться того, чего она по-настоящему хочет, а именно вернуть себе прежнюю семью, родных, надежный и уютный дом.
В голосе мисс Холл звучало такое сочувствие, такое понимание! Пенни снова решилась заговорить о личном:
- Я уже говорила, что на Рождество буду одна. Может, я могу к вам зайти, или, может, нам где-то встретиться… или…
Она не могла позвать ее к себе, потому что вдруг Джек как раз в это время выкроит для нее полчаса. Если он увидит старую училку в квартире Пенни, то от ярости утратит дар речи. Но, по крайней мере, она может попробовать заглянуть к старушке в ее огромный дом с террасой попозже, вечером, когда Джек вернется к себе, где, как она считала, у него было семейное гнездо (он-то описывал это как пустую игру, в которой он должен участвовать ради детей, пока те не подрастут и не смогут понять его).
- Нет-нет, спасибо. Это очень любезно с твоей стороны.
- Вы это уже говорили. Почему же нет? Почему я не могу вас навестить? - Теперь Пенни говорила с раздражением.
Потому что меня там не будет. Мой дом больше мне не принадлежит. Его пришлось продать.
- Я вам не верю! Где же вы теперь будете жить?
- В общежитии.
- Мисс Холл, вы шутите?
- Если так, шутка получилась невеселая.
- Но почему? Я слышала, этот дом всегда был вашим, там жили ваши отец и дед. Почему же пришлось его продать?
- Чтобы расплатиться с долгами. Я играю, я заядлый игрок. Хотелось бы мне сказать "была игроком", но, как и алкоголики, мы всегда должны говорить о своем недуге в настоящем времени.
- Но вы же не останетесь в общежитии… навсегда.
- Может, и не придется. Когда завершится сделка купли-продажи, возможно, останется некоторая сумма, и я смогу купить себе скромное жилье.
- Как все это ужасно! Я и представить себе не могла вас в таком положения.
- Ну, об этом никто не знал. Никто, кроме моей группы поддержки и, конечно, тех людей, которым я должна. Они-то слишком хорошо все знают. Но в школе никто не должен об этом проведать. Не думаю, что директор проявит благодушие и понимание даже по случаю праздника. Я бы предпочла, чтобы это осталось тайной.
- Да-да, конечно, - уверила ее Пенни.
- Всегда можно придумать какую-то историю для прикрытия: мол, я продаю дом, картины и старинную мебель, потому что мне тяжело содержать все это хозяйство.
- Мисс Холл, а вы играли на скачках или в карты?
Та улыбнулась.
- А почему ты спрашиваешь?
- Наверное, потому, что все это кажется мне настолько фантастичным, что я хочу свести беседу к бытовым подробностям. Да и вы будете меньше расстраиваться.
Мисс Холл это понравилось. Она скривила рот в усмешке.
- Ну, чтобы это тебе показалось совсем уж фантастичным, позволь сообщить, что это была железка.
- В клубе?
- Да, в роскошном клубе в часе езды отсюда. Там никто меня не знает. Теперь я тебе рассказала все.
Пенни поняла, что должна уйти. Прямо сейчас. Без церемонных прощаний. Без уверений в сочувствии. Просто закрыть за собой дверь.
В зале Лэсси уныло сидела за партой. Одна.
- Оставь это и иди домой, - сказала Пенни.
- Я не могу, я должна доделать. Вы же сами сказали, что глупо не выполнять то, что положено. Лучше я не буду повторять свои ошибки.
- Ты права. Я просто думала, что ты хочешь домой.
- Незачем туда идти, все равно там никого нет, - ответила Лэсси.
- Прямо как у меня, - отозвалась Пенни с усмешкой.
- Да, но вы сами это выбрали, да и потом, вы - старая.
- Нет, я этого не выбирала и я не старая.
- Извините, - Лэсси выдавила из себя полуулыбку.
- Тогда продолжай, а я пока кое-что обдумаю.
Пенни сидела в большом классе, который они называли залом наказаний. Перед ней была Лэсси Кларк, корпящая над сочинением на тему "Изменения в нашем районе", которое никто даже читать не будет. Его писали только в качестве наказания.
А Пенни тем временем стала думать о своей матери и отчиме. Даже если бы она хотела поехать на Рождество к ним, сейчас было бы уже поздно собираться. Да она и не хотела. Это бы удивило и испугало их, а ей бы навеяло слишком много воспоминаний о том, каким был этот дом, когда был жив папа, когда она была маленькой и в жизни не было никаких проблем.
Время было упущено, и отправиться в путешествие в страну, где нет Рождества, а только залитые солнцем бассейны, пальмы и ломящиеся от яств столы, уже не получится.
Но спасти Рождество еще можно, если она примет важное решение. Если она позволит себе открыть в сердце некоторые окошки, которые Джек закрыл. Она захлопнула их из слепой любви к нему. Но это не было настоящей любовью, а всего лишь увлечением. Она просто боялась его потерять.
Она продумала все не спеша, спокойно, без эмоций. Так будет лучше для всех, но будут и трудности - глупо не признаваться себе в этом.
Не должно быть никакой жалостливой атмосферы. Не может быть и намека на то, что это что-то вроде салуна "Последний шанс". Если Пенни устроит все это, она и пальцем не двинет для того, чтобы сохранять мир между холодной и резкой мисс Холл и угрюмой, обидчивой Лэсси. Она сделала глубокий вдох и посмотрела на подростка, сидящего за партой перед ней. Это ей померещилось или девочка действительно убрала волосы за уши? Ее лицо если и не оживилось, то по крайней мере показалось вполне открытым.
- Лэсси, - позвала она.
- Вы все обдумали? - спросила та.
- Да, и я хочу тебе кое-что предложить. От твоего решения многое зависит, поэтому выслушай меня до конца.
- Хорошо, - согласилась девочка.
Она выслушала. Потом воцарилось молчание.
- У вас большая хорошая квартира? - спросила она.
- Нет, не очень хорошая. Я никогда не старалась привести ее в порядок. Понимаешь ли, я не думала, что задержусь здесь надолго. Но там есть гостевая спальня с диваном для мисс Холл, а ты могла бы принести спальный мешок и лечь в гостиной. Там есть телевизор - можешь смотреть сколько хочешь, только не включай на полную громкость. А я буду в своей комнате.
- До Рождества еще десять дней, - произнесла Лэсси равнодушно.
- Да. Ну и что? - Пенни не знала, радоваться ей или злиться, что ребенок принимает все как некую данность. Наверняка она не каждый день получала приглашение провести Рождество с двумя учительницами.
- Я имела в виду, что мы можем прибрать в квартире, навести лоск, может быть, кое-что покрасим, поставим елку и попробуем приготовить что-то вкусное. Хотя я понимаю, что все мы не мастера в таких делах, - заявила Лэсси.
- Не надо, - Пенни не смогла сдержать улыбки.
- А у нее есть какие-нибудь деньги? - Лэсси махнула головой в сторону учительской.
- Нет, не думаю, но у меня хватит. Особо роскошествовать не будем.
- Мне, наверное, дадут немного, так что я их принесу. Думаю, мои будут рады от меня избавиться.
- Знаешь, Лэсси, ты не сможешь жить у меня все время. Это только на Рождество.
- Ничего, мы же с вами именно этого и хотим друг от друга, - ответила девочка.
- Пойду предупрежу мисс Холл. Уверена, что она согласится.
- Если откажется, значит, совсем сошла с ума, - глубокомысленно заметила Лэсси.
Мисс Холл выслушала предложение бесстрастно. Пенни задумалась, не слишком ли много в мире людей, которые так буднично все воспринимают.
- Да, - в конце концов сказала она. - Это будет очень хорошо. Я рада, что ты сказала ей о моем затруднительном положении. Ведь я же тоже рассказала тебе о ее неприятностях. Так что мы квиты. Единственная проблема в тебе.
- Что вы имеете в виду? Почему во мне? - Пенни была так возмущена, что едва могла говорить. Она предлагает этим двум неустроенным особам свой дом для встречи Рождества, а ее вдруг считают проблемой.
- Ну, наверняка у тебя есть мужчина, причем женатый, - сказала мисс Холл без всякого осуждения. - И поскольку ты не имела возможности обсудить свои планы с ним, не окажется ли, что ты потом пожалеешь, что позвала нас? Или он обидится, или по какой-то другой причине выяснится, что этого не следовало делать? - Мисс Холл задала вопрос так нейтрально, как будто спрашивала, не найдется ли еще печенья к утреннему кофе.
- Нет. Такого не произойдет. Ни в коем случае, - ответила Пенни.
- И ты не обязана делать это каждый год, дорогая. - Мисс Холл была столь предусмотрительна. - Ты такая добрая и хорошая, и запросто может обнаружится, что ты постоянно подбираешь сирых и убогих, вместо того чтобы найти себе полноценного человека, которого ты сможешь полюбить.
Это было сказано мягко и с большой теплотой, и в то же время Пенни знала, что должна ответить сухо и деловито.
- Очень любезно с вашей стороны, - она улыбнулась. - Разумеется, вы правы, это разовое мероприятие, только на Рождество, после этого мы все исцелимся и будем готовы продолжать каждая свой путь.
Ох, сколько всего надо будет написать Мэгги. А вот Джеку сказать практически нечего. Потому что он и так поймет, что все это не пустой жест, не попытка добиться большего внимания с его стороны. Это знак того, что она выздоравливает и уже недалеко до полного исцеления.
Сто миллиграммов
Перевод И. Крейниной
Даже если остаться в гостях у матери Хелен от Рождества до самой Пасхи, она все равно будет жаловаться: слишком рано уезжаете. Так что в этом году решено было проявить твердость - приехать в воскресенье вечером и уехать в четверг. Четыре ночи и почти четыре полных дня под крышей родительского дома - вполне достаточно. В этом году они встретят здесь уже десятое Рождество. И надо бы избежать всех промахов предыдущих лет, заранее составив список того, что можно и чего нельзя делать.
Во-первых, холод. В мамином доме они всегда ужасно мерзли. Но на этот раз они подарят ей газовый обогреватель со сменными баллонами. И баллоны тоже купят, чтобы она не сетовала, что эксплуатация прибора обходится недешево и нужно покупать для него топливо. А еще надо набрать побольше теплой одежды и захватить по два термоса на каждого. Нельзя позволять себе прилюдно трястись от холода или каким-либо другим образом склонять ее к тому, чтобы она подключилась к центральному отоплению.
Далее - вопрос выпивки. В спальне они устроят собственный мини-бар, замаскировав его под обычный чемодан. Им ведь понадобится больше алкоголя, чем скрывается в недрах материнского буфета. Однако пить придется потихоньку, незаметно. Мама отлично подмечает красные глаза, трясущиеся руки, симптомы повреждения печени, даже не существующие на самом деле.
А еще все эти мамины советы и рекомендации! Надо выслушивать их спокойно, с вежливой миной. В этом году ей не удастся их спровоцировать и втянуть в споры, которые заведомо невозможно выиграть. Просыпаясь утром с красными от мороза носами - еще бы, если ты ночевал в спальне, напоминающей эскимосское иглу! - они будут повторять про себя, а потом напоминать друг другу: "Вообще-то мама не очень стара, но она всегда смотрела на мир глазами пожилого человека. Она уже не изменится, поэтому измениться должны мы. Нельзя позволять причинять нам боль". Это придется повторять как мантру. И тогда, конечно, все пройдет хорошо.