С тех пор прошло восемь месяцев, и теперь мы хотим пожениться. В связи с этим я и еду домой. Может мне удастся отвезти на свадьбу хотя бы брата, ведь с моей стороны будут только друзья по бизнесу и никаких родственников.
Да и потом, я так скучаю по родным местам и конечно же рад возможности побывать дома, чтобы увидеться с родными и друзьями.
Ах, Скарлетт, ведь я мечтаю когда-нибудь вернуться в родное гнездо, когда-нибудь, когда будет такая возможность! И поверьте, ни дом, ни бизнес меня не остановят, я все продам и вернусь сюда!
Никогда не уезжайте из родных мест, Скарлетт, Вам этого не выдержать!
- Ах, Тонни, как я Вас понимаю.
Скарлетт постаралась вложить в свои слова как можно больше теплоты и участия.
- А как Вы поживаете, Скарлетт? Теперь Ваша очередь рассказать о себе. Как Ваш бизнес, Вы по- прежнему им занимаетесь, или Ретт Батлер поставил-таки Вас на место подобающее леди?
- Ну что Вы, Тонни, я как раз собиралась перед Вашим приходом поехать в магазин, чтобы заняться делами.
- Да неужели, Скарлетт, Вы и впрямь занимаетесь делами? Ведь Ваш муж сказочно богат!
- Дела доставляют мне удовольствие и я не прекращала ими заниматься никогда! Я, правда, продала лесопилки Эшли Уилксу, но салун и магазин по - прежнему в моем распоряжении.
- Ах, Скарлетт, Вы неисправимы! Я помню, как Френк переживал по этому поводу, а Ретт Батлер, он как к этому относится?
Скарлетт хотелось крикнуть, - никак! Никак он не относится ни ко мне, ни к моим делам, но она сказала, что он не против.
Тонни поднял бокал.
- Я хочу выпить за Френка, Скарлетт, ведь я узнал о его смерти только сегодня от мисс Петтипет. И вообще, расскажите мне обо всем, что тут происходило за время моего отсутствия.
Они еще долго сидели за столом, и Скарлетт рассказывала Тонни про общих знакомых в Атланте, про своих родных в Таре и про себя.
- Боже мой, воскликнул Тонни, - словно целая жизнь прошла с тех пор, как я покинул родные места. Скольких людей уже не стало, а особенно мне жаль эту маленькую миссис Уилкс, она была такой застенчивой и добропорядочной леди, так любила людей, даже белую рвань, даже самого ленивого негра, ах, бедный Эшли Уилкс! Как он?
- Он очень сильно переносит эту потерю и нам всем, старым друзьям и родным, приходится его утешать.
- Надо будет мне повидать его на обратном пути.
В это время часы в гостиной пробили четыре, и Тонни забеспокоился.
- Мне пора отправляться на вокзал, до поезда осталось полчаса.
- До вокзала далеко, а вдруг Вас все-таки приметят Янки? - заволновалась Скарлетт.
- Ничего, я найму извозчика.
Скарлетт окинула взглядом одежду Тонни. Это была одежда чужака, которая бросилась бы в глаза любому жителю Атланты, такую здесь не носили.
- Нет, лучше я сама отвезу Вас в своей карете. - Предложила она.
По дороге на вокзал Скарлетт рассказывала Тонни о его бабушке.
- Вы знаете, Тонни, а ведь это она посоветовала мне дать согласие на брак Съюлин и Уилла. Это было после похорон моего папы, только она меня так запутала, что я ее едва поняла.
- Да, бабуля наша была мудра, царство ей небесное, всех нас она видела насквозь, и ничего никогда не ускользало от ее цепкого взгляда.
Они подъехали к вокзалу. До поезда оставалось еще несколько минут. В это время раздался шум встречного поезда, и спустя минуту, платформа стала заполняться людьми, выходящими из него. Когда толпа немного рассеялась, Скарлетт и Тонни вышли, наконец, из кареты.
В этот момент к платформе прибыл проезд на Джонсборо, и они стали прощаться.
- До свидания, Скарлетт, передавайте привет Ретту Батлеру.
- До свидания, Тонни, передавайте и Вы привет всем своим от меня. Заезжайте ко мне снова на обратном пути.
Тонни наскоро поцеловал ей руку и направился к поезду.
Скарлетт стояла на платформе, пока он не вошел в вагон. Поезд тронулся, она повернулась, чтобы уйти и остолбенела на месте.
В нескольких шагах от нее стоял Ретт. Он был в сером кашемировом пальто с пелериной и черной шляпе, которую тотчас же снял, приветствуя изумленную Скарлетт и направился прямо к ней.
- Добрый вечер, миссис Батлер, я вижу, что Вы очень удивлены моим появлением, но я не упал с неба, а всего лишь несколько минут назад сошел с поезда. Ваша карета привлекла мое внимание, и я терпеливо выжидал, пока Вы попрощаетесь с молодым человеком, отправляющимся, по всей видимости, в Джонсборо.
А теперь, позвольте попросить Вас оказать мне любезность и доставить домой, если я, конечно, не нарушу Ваших планов.
Сердце ее учащенно забилось, кровь прилила к лицу, она сделала шаг и обнаружила, что ноги ее предательски дрожат.
- Откуда, откуда же Вы приехали? - спросила она, подавляя волнение.
- Из Чарльстона от родных, - сказал Ретт и видя полнейшее ее замешательство, взял под руку и повел к карете.
Скарлетт бессильно опустилась на сидение и перевела дух. Ретт поздоровался с кучером и разместился напротив нее.
- А кто этот молодой человек, которого Вы провожали? - спросил он, - что-то я его не припомню.
- Это Тонни Фонтейн.
- А, это тот куклусклановец, который прирезал подонка янки, как, бишь, его?
- Уилкерсон.
- Да, Уилкерсона, а потом благополучно улизнул в Техас. И что же он тут делает, хочет попастьсться янки?
- Он едет к родным, домой, а потом опять возвратится в Техас. У него там свой бизнес и дом. Тонни собирается жениться и хочет получить благословение брата.
- Смелый молодой человек, ведь у него, при случае, могут быть большие неприятности, даже не смотря на то, что наши доблестные демократы стоят теперь у власти.
- Он просил передать Вам привет.
- Спасибо, премного благодарен.
Ретт улыбнулся, и слегка повернув голову, окинул ее оценивающим взглядом.
А мое отсутствие, надо отметить, пошло Вам на пользу. Вы прекрасно выглядите, моя дорогая! Или это благодатная земля Тары так возродила Вас?
О! - Пронеслось в голове у Скарлетт. Этот комплимент Ретта приятно удивил ее, заставив щеки зардеться еще больше.
- Да, я уезжала в Тару ненадолго, сразу после похорон Мелани.
- Как там дела?
- Хорошо! Уилл прекрасно справляется с делами.
- А как здоровье Мамушки?
- Она жалуется на боли в спине и ноги у нее совсем отказывают. Иногда по ночам ей бывает так плохо, что она вовсе не спит и призывает маму, чтобы та поскорее забрала ее к себе.
- Да, это очень печально, ну тут уж ничего не поделаешь. Очевидно и нам, если мы доживем до такого возраста, придется испытать нечто подобное. А как дети?
- Нормально, Уэйд отлично учится и гордится своими успехами.
Скарлетт вспомнила про свой разговор с Уэйдом и опустила глаза. Нет, она не станет рассказывать об этом Ретту. Ведь ему теперь, в сущности, до этого нет дела. Если она не интересует его, то и ее дети тоже. Ведь Ретт, наверняка, спросил про детей из вежливости и еще потому, что надо же о чем-то спрашивать.
- А как себя чувствует Эшли Уилкс? Надеюсь, он пришел в себя?
- Да нет, у него совсем опустились руки. Его приходится уговаривать и утешать как ребенка. Лесопилками он занимается через силу и такая работа не приносит хороших результатов.
- И Вы, конечно же, с большим энтузиазмом выступаете в роли опекуна.
- Да, мне приходится этим заниматься, ведь я обещала Мелани, позаботится о нем, но делаю это совсем без энтузиазма.
Ретт засмеялся.
- Что тут смешного? - обиделась Скарлетт.
- Я смеюсь оттого, что Вы, как заботливая наседка, вынуждены всю жизнь опекать этот орнаментальный экземпляр, хотя, в сущности, у Вас и своих дел по горло.
Скарлетт пристально посмотрела на Ретта, стараясь разглядеть выражение его лица после этих слов. Что на нем могло отразиться, насмешка, досада, сарказм? А вдруг в глубине души, даже сам того не сознавая, он все еще ревнует ее к Эшли?
Боже, какое это было бы счастье! Но она не успела ничего разглядеть. Карета резко повернула в сторону, послышался какой-то пронзительный визг, ржание лошадей, ругань кучера Пола, и от сильного толчка Скарлетт полетела со своего места прямо на Ретта.
Его тоже отбросило на спинку сидения, но он все же успел протянуть руки, пытаясь схватить падающую Скарлетт. Его попытка не увенчалась успехом, а Скарлетт, наткнувшись на его колени, проскользнула мимо рук и ударилась подбородком о подлокотник сидения.
От резкой боли заныли все зубы, и спустя несколько мгновений она почувствовала во рту соленый вкус крови. Ретт в тот же момент быстро поднялся со своего места, усадил ее на сидение, а затем одним прыжком выскочил из кареты.
Скарлетт услышала, как Пол рассказывал ему про какого-то большого черного дога, который бежал, сломя голову через дорогу и его чуть не растоптали их лошади.
- Бедный пес, мистер Ретт, он бежал, что есть мочи, видно кто-то его напугал или побил. Как я еще успел вовремя придержать лошадей, а не то они бы его растоптали, уж это точно. И все же бедняге немного досталось. Молли, правда не сильно, задела его задним копытом.
Скарлетт рассекла губу с внутренней стороны. Из нее текла кровь так сильно, что она не успевала ее сглатывать. Как назло у нее не оказалось носового платка и пришлось вытирать кровь руками. Несколько капель уже попало на ее кружевной воротничок, и она сидела раздосадованная, прижимая то одну, то другую руку к губам. Спустя некоторое время в карете появился Ретт, и увидев ее окровавленные руки, опустился перед ней на корточки.
- Ну-ка давайте посмотрим, что у вас там такое, - сказал он, доставая носовой платок.
А потом он аккуратно вытер ей лицо, словно заботливый взрослый мужчина маленькой девочке. Руки его, такие большие и сильные, были сейчас очень нежными и совершенно не причиняли ей боли. Он перевернул платок на другую сторону, сложил его вчетверо и приложил к окровавленным губам Скарлетт.
- Подержите-ка платок еще минут пять, кровь скоро должна остановиться.
- Пол, трогай! - крикнул он кучеру, и карета покатила вперед. Прикосновение рук Ретта к ее лицу живо воскресило в памяти приятные воспоминания. Руки Ретта, боже! Как не хватает ей их, - таких ласковых, когда они перебирали ее волосы, таких властных, когда они притягивали ее к себе для поцелуя, таких сильных, когда они поднимали ее словно перышко и таких вот заботливых как сейчас. Господи, чего бы только она не отдала теперь, чтобы они вновь принадлежали ей!
Когда они вошли в дом, Ретт сам распорядился насчет ужина и поднялся к детям, а Скарлетт переоделась и привела себя в порядок. Она посмотрела в зеркало на свою распухшую нижнюю губу и нашла, что она не испортила ее лица, а даже наоборот, став ярче, придавала ему гораздо большую привлекательность. Успокоенная таким открытием, она спустилась в столовую. Ретт уже сидел за столом. Он налил себе и Скарлетт бренди.
- Ну что же, выпьем за встречу после долгой разлуки, как и подобает примерным супругам, раз мы таковыми еще являемся, - сказал он, поднимая рюмку.
Скарлетт молча выпила.
- Как поживала Атланта за время моего отсутствия, есть ли какие-нибудь интересные новости?
- Да нет, все как обычно, разве что у миссис Мерриуэзер знаменательное событие, она открыла новую булочную. А в целом ничего такого за это время не произошло.
- И вот так вся жизнь, Скарлетт, заметьте, в целом ничего особенного в ней не происходит за период от рождения до смерти, - сказал Ретт, и горестно улыбнувшись, поднял рюмку.
От выпитого бренди привычное тепло побежало по жилам, и Скарлетт почувствовала себя более раскрепощенной. До сих пор она старалась не встречаться глазами с Реттом. Чувство скованности, владевшее ею с момента их встречи, никак не могло покинуть ее, и только теперь понемногу исчезало.
Глядя на Ретта уже смелее, она отметила, что он был в хорошей форме. Мешки под глазами и одутловатость лица исчезли, и лишь лоб прорезала глубокая морщина, ставшая за это время гораздо ярче, чем прежде, придавая лицу задумчивое серьезное выражение.
Через одежду угадывались плотные мышцы и ей, как всегда, показалось совершенно неуместным его атлетическое тело, втиснутое в костюм, щегольски разодетого денди.
А он уже давно следит за собой. По крайней мере, не пьет как раньше, после смерти Бонни. Конечно, разве мог он столько пить, находясь у своих родных. А может, он завел себе возлюбленную и теперь старается ради нее держать себя в хорошей форме?
- Почему Уэйд смотрел на меня как-то странно? - спросил Ретт, перебивая ее мысли, - что Вы ему рассказали?
Ей совершенно не хотелось говорить про Уэйда, ведь тогда надо будет объяснить Ретту почему она солгала сыну, и она нашла в себе силы, не моргнув глазом сказать, что ни о чем не разговаривала с ним. И все же Ретт посмотрел на нее подозрительно.
Скарлетт хотелось спросить, надолго ли он приехал и какие у него планы, но она не решалась. А вдруг он скажет, что уезжает совсем скоро, а ей этого ох как не хотелось и она решила, что лучше ничего не знать, чем расстроиться вот так сразу. Она спрашивала Ретта о здоровье миссис Батлер и о Розмари, стараясь поддержать беседу.
- Мама часто хворает, у нее больные почки и давление скачет периодически, сердечные боли тоже не дают покоя. Я нанял хорошего доктора, и он теперь серьезно займется ее лечением.
Розмари живет как и все незамужние дамы ее возраста. Она старается быть добродетельной этакой матроной, а в тайне мечтает о замужестве и детях, и это вполне естественно. В последнее время ей пришла в голову идея восстановить работу на наших рисовых плантациях и она ей одержима, так же как и Вы своей Тарой. Мой брат отказал ей в помощи, понимая всю бесполезность этого гиблого дела, хоть сам до войны и занимался этим довольно успешно.
Вот южане! Ни одной янки не пришло бы в голову носиться верхом на лошади по заброшенным полям. Она ищет негров, обшаривая все встречные лачуги, в которых еще живут рабы, оставленные на произвол судьбы своими обнищавшими хозяевами на плантациях. Это те бедняги черномазые, которые так и не смогли приспособиться к новым условиям жизни и податься в город на заработки.
Я дал денег на эту ее затею, и она теперь, обуреваемая жаждой деятельности, воплощает ее в жизнь. Но, скажу наперед, стараясь не ошибиться, что ничего у нее не получится. Не обладает она таким запалом как Вы и дело это ей не по зубам, так что плакали мои денежки, ну, да и Бог с ними, в конце концов.
- А, почему бы Вам не помочь ей и самому не заняться этим делом?
- Мне? - Ретт засмеялся.
- У меня достаточно денег, чтобы эти рисовые плантации навеки канули в лету и я спал спокойно не обуреваемый тревожными снами о навозе и семенах. Да и какой из меня плантатор? Даже если я и займусь этим делом в угоду Розмари, то уж точно буду, по словам нашей Мамушки, мулом в лошадиной сбруе.
- И Вы все это время гостили у родных? Вырвался у Скарлетт давно вертевшийся на языке вопрос.
- Нет конечно же, я был у них всего три недели.
Скарлетт не решалась спросить, где он был все остальное время, пугаясь резкого отказа отвечать на этот вопрос вообще, хоть любопытство и не давало ей покоя. Их разговор имел довольно мирный характер, и нарушать этот мирный его ход ей совсем не хотелось.
- Да, Ваши тетушки обе в добром здравии. Они наведывались к маме и просили меня передать Вам огромный привет. Тетя Полин даже собиралась как-нибудь приехать к Вам в гости, чтобы повидать внучатых племянников. Она уж не надеется, что Вы сами привезете к ней детей.
- Только тетушки Полин с ее вечными нравоучениями мне и не хватало, - подумала Скарлетт.
Когда тарелки опустели, Ретт откланялся и, пожелав ей спокойной ночи, удалился в свою спальню.
Скарлетт ничего не оставалось, как последовать его примеру.
Горькая досада охватила ее, когда она поднималась к себе в комнату по лестнице. Ей так хотелось побыть с ним подольше, ведь она ждала его каждый день, а он вот так просто откланялся и ушел.
Хотя чего, собственно, ей было ждать и на что надеяться? Да, он приехал, но это вовсе не означало, что приехал к ней! Он просто сдержал свое слово и показался в Атланте, как и обещал. А что касается его отношения к ней, тут, по всей видимости, ничего не изменилось, и Ретт считает, что они теперь чужие люди. В свое время она оттолкнула его от себя, обидев до глубины души, а теперь пожинает плоды.
Но ведь она так ждала его, снедаемая тоской и разлукой! Только бы он скорей приехал, думала она, только бы приехал. И вот он дома, а радости от этого у нее никакой нет!
Ничего страшного, уговаривала она себя, не стоит падать духом! Ведь Ретт приехал не на один день, и вполне возможно, что она, каким-то образом, переменит их отношения. Во всяком случае, она будет надеяться на это! И все равно, досада глодала ее всю ночь, и она почти не спала.
Ретт пробыл в Атланте около трех недель. С утра он обычно уходил из дома, не докладывая ни о чем Скарлетт. Иногда приходил к обеду, а иногда задерживался до ужина или еще дольше. Когда им приходилось вместе сидеть за столом, Ретт рассказывал городские новости, и вообще вел себя спокойно и уравновешенно. Если раньше он был эмоционален, умел отпустить какую-нибудь пикантную шутку или поострословить, зачастую грубовато, то теперь ничего такого с ним не происходило. Отчуждение его было настолько сильным, что Скарлетт вскоре это начало угнетать, и после нескольких дней его пребывания, она поняла, что никаких перемен в лучшую сторону не произойдет и уже с меньшей охотой ожидала его появления дома к обеду или ужину.
Напряжение, которое царило во время этих церемоний, не давало ей чувствовать себя спокойной и расслабленной, она не испытывала никакого удовольствия от еды и находилась в подавленном состоянии.
Ретт никогда не заговаривал с ней первым, а на ее вопросы отвечал кратко, давая понять, что совсем не расположен к подобным беседам. Если речь касалась каких-то совместных домашних проблем, связанных с ведением хозяйства, оплатой по счетам, или обсуждением меню на неделю, он терпеливо выслушивал ее, затем давал пару незначительных советов, а в целом, рекомендовал поступить так, как ей больше нравится, или как она сама считает нужным. Он никогда не раздражался и не злился, не делал ей замечаний и не интересовался ее проблемами.
Иногда Ретт являлся домой не один, и если раньше, до смерти Бонни, он приводил в гости кого-нибудь из представителей старой гвардии, то теперь в их доме вновь стали появляться бывшие его дружки - янки. Ретт мог часами играть с ними в покер, разбавляя это занятие выпивкой, и до Скарлетт, одиноко лежащей в своей просторной кровати, уже далеко за полночь, доносился гул веселых мужских голосов.
Она задавалась вопросом, - какова теперь ее роль в их отношениях и как вести себя с Реттом? Ответа не находилось, и нервы ее напрягались, все больше и больше с каждым днем.
После того, как Ретт ушел в тот страшный осенний день, наглухо отгородив себя от нее захлопнувшейся дверью, Скарлетт, сходя с ума от бессилия и горя, безотчетно жила надеждой, что обязательно его вернет, думая, что непременно найдет способ, как это сделать. Ей казалось, что стоит только Ретту приехать в Атланту и ее мучениям настанет конец. Скарлетт надеялась, что когда он будет находиться дома, рядом с ней, она, пусть не сразу, а постепенно, маленькими, но верными шагами, проторит дорожку к его сердцу.