- Все, приготовленное на костре. - Что?
- Овощные кебабы, печенная в золе картошка, горячие сосиски из фасоли и на десерт… жареный алтей.
Рик и Холли уселись на старом бревне возле костра и принялись за туристский обед, согнув колени и касаясь друг друга плечами. Они засиделись за десертом, ловя музыку огня, нежно сопровождавшую их трапезу. Но так продолжалось недолго. Вскоре их аппетит переключился с еды совсем на другое: занявшись поцелуями, они стали пробовать на вкус друг друга.
Первым начал Рик, попробовав губами гибкую линию ее шеи. В этот раз она надела маленькие серьги, которые не встали барьером на его пути, хотя серебряные дельфины и виднелись в мочках ее ушей. Рик относительно легко, обойдя сережки, добрался до нежной кожи вокруг ушей, чуть пощипывая ее губами.
Холли вздрогнула. Внутри у нее все запылало, а ведь он еще даже и не поцеловал ее по-настоящему! После долгой ночи любви ее влечение к нему не уменьшилось. Напротив, стало только сильнее.
Значит, ее не просто влекло к нему. Дело обстояло гораздо серьезней. Ей хотелось ухаживать за ним, если он вдруг заболеет, хотелось сделать так, чтобы он никогда больше не чувствовал себя одиноким, хотелось, просыпаясь утром, видеть рядом на подушке его лицо.
Откинувшись назад, он смотрел ей в глаза. Интересно, подумала она, может ли он прочесть ее мысли, и не сделала ни малейшего усилия, чтобы скрыть их. Отблески костра, еще добавили дьявольского огня в лукавую улыбку Рика, когда он медленно начал расстегивать пуговицы на ее сиреневой блузке с круглым вырезом.
- От нашего костра мне становится тепло, - сказал он. - А тебе?
- От НАШЕГО костра мне становится тепло, - повторила она, скользя рукой по ширинке его джинсов. - Разве тебе не жарко?
Он в ответ утвердительно прорычал.
- Тогда тебе надо бы снять рубашку. - Она принялась помогать ему, и, когда они оба коснулись пуговиц, их пальцы переплелись.
Холли уже заранее расстелила недалеко от костра спальные мешки. Им не составило труда перебраться со старого бревна на более удобное ложе. Рик переполз вслед за нею на мягкие мешки и принялся соблазняюще исследовать своим языком кремовую нежность ее груди. С его помощью она стянула алые джинсы и потом вернула ему любезность - помогла избавиться от его джинсов.
Лежа рядом с ним, Холли рисовала на его груди дорожную карту из невидимых шоссе. Запад - восток. Право - лево. От ключицы на юг к пупку.
- Пуговка на твоем животе глубоко уходит внутрь.
- Я хочу быть внутри тебя, - прошептал Рик.
- И что же тебя останавливает?
- Это… - Он стал снимать с нее и швырять через плечо ее черное атласное белье.
- И это… - Она тоже побросала через плечо его белье, а потом помогла вложить инструмент в презерватив.
И наконец он вошел в нее. В самую глубину… Он поднимался и опускался. Все глубже, глубже…
- Ты порочный, - восторженно промурлыкала Холли.
- Ух-ух.
- Мне нравится, когда мужчина немного порочен, - задыхаясь от наслаждения, пробормотала она.
- Только немного?
- Много… Ох, Рик… да! Да! Вот так, вот так!
- Ты опять командуешь, - проворчал он.
Она улыбнулась и с соблазнительным сладострастием крепче обвилась вокруг него.
- Ты жалуешься?
- Никогда!
Наслаждение становилось таким сильным, что Холли не могла сосредоточиться, чтобы говорить. Она могла только ловить ртом воздух. Холли взвивалась вверх и опускалась, будто лист, подхваченный вихрем, когда их тела вместе плавно заскользили в безмолвном, но глубоко лиричном ритме. И наступил момент, когда она взлетела ввысь, паря в экстазе. Это случилось, когда он проник вглубь так, что коснулся дна, и тогда она немедленно достигла кульминации, и звезды с небес осыпали ее.
* * *
- Не могу поверить, что мы занимались любовью на свободе, под открытым небом, - промурлыкала Холли световые годы спустя.
- По-моему, ты говорила, что это не свободная земля, а частная собственность.
- Неважно, все равно у меня это первый опыт.
- У меня тоже, - признался Рик. - И должен сказать, меня теперь удивляет, почему раньше я никуда не ездил с палаткой.
- Дело не в палатке, - упрекнула она его, нежно ударив по руке. - Дело в особе, которая рядом с тобой.
- Это бесспорно. Рядом со мной совершенно необыкновенная, невероятно сексуальная и творческая особа.
- Твой комплимент напомнил мне, что я никогда не рассказывала тебе о четырех ступенях творчества. Или говорила? Не строй такую гримасу, я уверена, что ты получишь удовольствие от этого урока. Вообще-то лучше, если я покажу, чем расскажу. Первая ступень - усилие. - Холли поцеловала его все еще разбитые суставы пальцев, запястье с тыльной стороны, локоть и плечо.
- Ты имеешь в виду усилие вроде этого?.. - Сначала он отбросил ее волосы, падавшие на лицо, потом позволил своим пальцам пропутешествовать по ее щеке, спуститься по подбородку к шее и ложбине между грудями.
- Вот-вот, - хрипло подтвердила она и с шумом втянула воздух, когда он зубами куснул ее голое плечо.
Он ощупывал ее, будто, превратясь в слепца, отыскивал на ней написанные шрифтом Брайля секреты жизни. Ямочку позади колена, подъем ее голой ступни, каждый поворот углублений и изгибов тела - все Рик изучил и оценил.
Желание быстро вспыхнуло в нем, и, обеспечив защиту, он вошел в нее, когда она сидела, наклонившись над ним.
- Ступень вторая, - она приподнялась, - разбег.
Застонав, он потянул ее вниз.
- Ступень третья - проникновение в глубину, в самую суть. - Она наклонилась над ним, убрала с его лба волосы и с откровенной жадностью поцеловала, ее язык начал дуэль с его языком, " подражая эротическим толчкам, продолжавшимся в другом месте. - И наконец… разработка, - прошептала она.
- Об этом я позабочусь, - прорычал Рик, переместившись так, что они оба теперь лежали на боку. Подняв ее согнутую ногу, он положил ее себе на бедро. Их новая позиция принесла еще больше наслаждения, каждый толчок теперь проникал в невероятную глубину.
- Такой разработки для тебя достаточно?
- М-м-м. Я знала, что ты творческий тип. Быстро все схватываешь.
- Быстро? - Он снова повернулся, она оказалась под ним, и ускорил темп. - Вот так?
- Да, я так люблю! - задыхаясь, шептала она. - Я сейчас… Я сейчас…
- Я знаю, что ты любишь, - лукаво улыбнулся он.
- … буду кричать!
Он позволил ей. Вокруг не было никого, кто мог бы услышать ее женский крик удовлетворения или чуть позже его мужской вопль завершения.
Немного позже, когда Холли набрала в легкие достаточно воздуха, чтобы наконец снова выговорить полное предложение, она убрала с его глаз темную прядь волос и прошептала:
- Я люблю тебя.
Потрясенный до глубины души, Рик посмотрел ей в глаза. Лицо у нее раскраснелось от чувственного удовлетворения, взгляд был мечтательный и нежный.
- Нет причины выглядеть таким ошарашенным, - ласково упрекнула она его. - Все в порядке. Тебе вовсе не обязательно что-нибудь говорить. Просто я не очень хорошо умею сдерживать свои эмоции.
Без лишних слов и движений Холли прижалась к нему и минутой позже уже крепко спала в уютном коконе их соединенных спальных мешков.
Но не все было так просто для Рика, который долго лежал в темноте, держа ее в своих руках, будто защищая. Он не мог понять, почему он считал, что это будет несложный случай. У него еще в жизни не было ничего сложнее.
На следующее утро, когда Рик проснулся, Холли уже встала. До него приглашающе доносился запах свежего кофе. А он боялся, что она заставит его пить один из своих травяных чаев. Выпив кружку черного кофе и сполоснувшись в горном ручье, Рик совершенно проснулся. После ночи, проведенной на земле, джинсы выглядели хуже некуда, и надеть их было невозможно. Поэтому он надел чистые, которые привез про запас. Узкие брюки цвета хаки. Закатав рукава белой рубашки, Рик был готов смотреть в глаза миру - и женщине, которая сказала, что любит его.
Она сидела на одеяле изогнувшись, как сухой крендель.
- Что ты делаешь? - спросил он, садясь рядом и вытягивая ноги.
- Свою утреннюю йогу. - Холли сделала заключительный успокаивающий выдох. - Я уже закончила.
- Хорошо. Ты слишком далеко. - Он подтянул ее к своим коленям так, что она села лицом к нему На его раздвинутые ноги. Темно-синие узкие брючки обтягивали ее, словно вторая кожа, а красная майка очаровательно следовала за всеми линиями тела.
Обвив руками его шею, она наклонилась вперед и поцеловала его. Это было красноречивое выражение щедрости ее любви, и она ощутила ответную страсть в его поцелуе. Ликуя, она чуть подвинулась и улыбнулась сначала ему, а потом голубому небу, слегка испещренному высокими перистыми облаками.
- Разве не прекрасный день? Самый красивый день в мире. Нам даже подарен сислеевский день. Настоящий Сислей.
- Сислей?
- Сислей. Французский художник-импрессионист, знаменитый своими красивыми небесами.
- Ты так много знаешь об искусстве, правда? Холли кивнула.
- Один из моих самых любимых предметов в школе, к величайшему отчаянию отца. Он не одобрял мой выбор. Для него искусство - пустая трата времени. А отцу не нравится пустая трата времени. Время должно приносить деньги. Я всегда была для него большим разочарованием. Помню, однажды он сказал мне: "Почему ты не можешь быть хорошей дочерью и больше помогать мне? Дочерью, которой я мог бы гордиться".
Рик беззвучно, но яростно выругался.
- Это было очень давно, - продолжала Холли. - Уже прошел почти год, как умерла мать, значит, мне было лет девять. В те дни я мечтала о большой семье и даже написала нескольким кузинам, пытаясь установить связь. Не получилось. В конце концов я оставила всю родню в покое и создала собственную семью - семью по своему выбору. - Поняв, как странно звучат ее слова, Холли поправила себя: - В действительности я не просто оставила их. А то получается, будто семья - это товар, который можно бросить или оставить, словно бутылку молока или кусок хлеба. Я была достаточно удачлива, чтобы порвать все связи со своей семьей в широком смысле слова, и очень благодарна судьбе за это.
Заметив задумчивое выражение его лица, Холли решила, что Рику неловко слушать ее разговоры о семье, когда он к тому же не имеет собственной, и быстро изменила тему, спросив, как ему приготовить яйца на завтрак.
Пока она суетилась, разжигая костер, Рик вспомнил одну из первых фраз, которую Холли сказала ему: "Больше всего на свете ненавижу ложь". Она сказала ему об этом в первый же день, как он приехал во "Внутренний взгляд". Теперь ему казалось, будто это было ужасно давно. Как много изменилось. Но кое-что осталось прежним. Вроде того факта, что она не знает правду о нем. Не знает, кто он на самом деле.
Рик должен открыть ей правду. И очень скоро. По крайней мере он уже разорвал сделку с ее отцом в проклятом телефонном разговоре прямо перед тем, как Холли кинулась под грузовик и чуть не погибла. Рик надеялся, что этот факт, может быть, заставит Холли понять, что он не такой уж плохой, несмотря на то что лгал ей.
Но он не мог позволить себе испортить необыкновенное время, которое они проводят вместе. Рик хотел - нет, ему было необходимо - укрепить связь между ними, прежде чем он скажет ей правду. Еще несколько часов. Это все, чего он просит. Всего лишь несколько часов.
Счастливое время пронеслось чересчур скоро, и вот уже пора возвращаться во "Внутренний взгляд", а Рик еще не сказал Холли правду. После завтрака он предпочел целовать ее, а не разговаривать, и кончилось тем, что они снова любили друг друга. Он понимал, что с его стороны это эгоистично, но боялся рисковать и подвергать опасности то, чем они вместе наслаждались. Не мог рисковать драгоценными минутами.
Всю дорогу Рик пытался найти подходящий момент, чтобы исповедаться перед ней. Но не успел подвернуться удобный случай, как они уже оказались перед въездом во "Внутренний взгляд". А нужных слов он так и не нашел.
Чарити кинулась им навстречу, едва они подъехали.
- Я так рада, что вы вернулись! - приветствовала она их.
- Что случилось? - озабоченно спросила Холли. - С малышкой все в порядке?
- С ней все хорошо, - ответила Чарити.
- Тогда в чем дело? - успокоившись, улыбнулась Холли. - Ксерокс опять жует бумагу? - Холли чуть-чуть решила подразнить Чарити, зная, что она единственная, кто магическим прикосновением может заставить машину работать.
- Нет, не то.
- Компьютер перестал работать?
- Нет, - вздохнула Чарити. - Но кто-то, назвавшись мистером Ричардом Поттером, сейчас позвонил и сказал, что он хочет знать, что здесь происходит!
Глава десятая
Все пропало, Рик понял это в тот же момент, как услышал слова Чарити.
- Очевидно, произошла какая-то ошибка… - начала было Холли.
- Холли, мне надо поговорить с тобой, - настойчиво сказал Рик.
- Конечно, только дай я сначала выясню это недоразумение.
Схватив Холли за руку, Рик потянул ее в сторону.
- Это не недоразумение. Ну, понимаешь, это… Черт возьми, я не Рик Поттер, Холли.
- Что?
- Поттер не моя настоящая фамилия. Я - Рик Данбар.
- Ну и что? - Холли его фамилия ничего не говорила. - Почему ты решил назвать себя мистером Поттером?
- По-моему, нам лучше объясниться без свидетелей, ты не находишь? - Рик кивнул головой в сторону Чарити, к которой подошла еще и Скай.
- Скажи человеку, который ждет ответа, что я перезвоню ему позже, - повернулась Холли к Чарити. А потом предложила Рику: - Пойдем поговорим в моем коттедже. В чем дело? - спросила она, даже не дожидаясь, пока за ней закроется дверь.
- В твоем отце, - прямо начал Рик. - Он нанял меня, чтобы я нашел тебя и доставил к нему.
Холли опустилась на кушетку, иначе бы упала.
- Что ты сказал? - проговорила Холли дрожавшим от напряжения голосом.
- Я частный детектив. Моя фамилия Рик Данбар. Я выследил тебя здесь.
- Не верю! - Холли покачала головой, будто сомневалась, правильно ли поняла его слова. - Мой отец предложил тебе выследить меня, словно какого-то зверя?
- Я бы не воспринимал это так…
- Конечно, ты бы не воспринимал. Конечно, ты только выполнял приказы. Мой отец большой мастер отдавать приказы. - Холли почувствовала, как внутри у нее что-то сжалось и высохло. Ее окатило волной стыда. - А спать со мной тебе тоже приказал отец? Это тоже было частью грандиозного плана? Ты думал, что сумеешь соблазнить меня, а потом уговорить вернуться к отцу? Что ты способен обвести меня вокруг пальца и я послушно поплетусь за тобой к папе, как и полагается хорошей маленькой девочке?
- Нет, нет! Все не так! - проревел Рик. - Твой отец не имеет никакого отношения к тому, что я занимался с тобой любовью.
- Неужели ты надеешься, что я поверю этому?
- Это правда. Послушай, я уже давно собирался тебе сказать…
- Конечно, ты собирался. В этом одна из проблем, Рик, когда лжешь. Потом уже никто не верит, что б ты ни сказал. Если я чему-то научилась за прошедшие годы, так это тому, что люди никогда не бывают подлыми только в чем-то одном. Бесчестность и обман повторяются снова и снова. Но это не повторится по отношению ко мне. Все кончено. Сейчас уже можешь больше не играть.
- Проклятие! Это была не игра, Холли!
- Но с моей стороны - игра. Я хотела дать тебе урок. Ага, теперь твоя очередь удивляться, да?
- О чем ты говоришь?
- Не у тебя одного была тайная программа. Я подумала, вот подходящий случай, чтобы женщина поучила мужчину кое-чему, сбила немного спеси.
- Ты говорила, что любишь меня. - Рик страдальчески сощурился. - Так это тоже была ложь?
- А ты решил, что у тебя монополия на обман? - не сдавала позиций Холли.
- Ты же никогда не лжешь, Холли. Ты сама мне говорила.
- Мужчина, которому я сказала, что люблю его, не существует в реальности, только в моем глупом воображении. Потому что я никогда не могла бы любить человека, который сделал то, что сделал ты, Рик. Я никогда не могла бы любить пройдоху и мошенника, который готов за деньги на все.
- Не могла бы? Но всего часа два назад, дорогуша, ты производила впечатление чертовски искренней. - Голос у него вибрировал от ущемленного мужского самолюбия.
- Тогда я не знала правды, - с такой же яростью бросила она. - Сейчас знаю. Надеюсь, отец хорошо заплатил тебе. Определенно, ты честно отработал каждое пенни! Это все, что я могу сказать.
Рик бросил на нее такой взгляд, что мог бы прожечь сердце насквозь, если бы сердце Холли уже не разбилось вдребезги.
- Правильно, леди. Некоторым из нас действительно приходится зарабатывать себе на жизнь. Мы должны деньги зарабатывать, потому что не родились с серебряной ложкой во рту. Вы можете все, что хотите, говорить об обидах бедной маленькой богатой девочки, но ваши проблемы - чепуха по сравнению с бедами в мире вокруг вас. Есть люди, которые живут на улице в картонных коробках. Вот у них настоящие проблемы. А вы тешитесь своими скудными иллюзиями, не видя дальше собственного носа.
- Может быть, если бы я видела дальше собственного носа, я разглядела бы, каков вы есть, - парировала Холли.
- А может быть, вы и видели, каков я есть, - фыркнул Рик, повернулся на каблуках и вышел, хлопнув дверью.
Звук этот заставил Холли вздрогнуть. Словно разбитое стекло, злость разлетелась на мелкие осколки. Оцепенение, навалившееся на нее, когда он первый раз сказал, что послан ее отцом, прошло. И сейчас ничего не осталось, кроме боли и отчаяния.
Рик бросил сумку на заднее сиденье, не позаботившись даже застегнуть ее. Скорей уехать отсюда! Едва он ступил на эту землю, кроме неприятностей, ничего его здесь не ждало.
Он уже приготовился было сказать Холли, что позвонил ее отцу и отказался от этого дела, когда ее слова о том, что она играла им, как дураком, заставили его замолчать. Слава Богу, он не признался, какой он безмозглый дурак. Дурак ценой в десять тысяч долларов! Гонорар, который он выбросил ради нее. Не говоря о многом другом, чем он готов был ради нее пожертвовать. Такими бесценными вещами, как независимость и даже, может быть, сердце.
Рик захлопнул дверцу машины, повернулся и чуть не налетел на Азию. Великолепно. Только этого не хватало. Она улыбнулась ему. Но он не ответил на ее улыбку. Его не одурачить. В женщинах рано просыпаются женские инстинкты, такие девицы, как Азия, вползают в сердце, а потом приплясывают там. Еще пятнадцать лет, и она устроит тот еще хаос в сердце какого-нибудь несчастного простофили.
- Я должна идти на горшочек, - объявила Азия.
- У всех свои проблемы, малышка, - не моргнув глазом ответил Рик.
Она дернула его за брюки. Он чуть не сказал ей, чтобы она не распускала свои маленькие грязные лапы, как девочка вдруг обняла его руками за ногу. Задрав свое ангельское личико вверх, она просто сказала:
- Ты мне нравишься.
Потом отпустила его и запрыгала дальше, унося с собой маленький кусочек его сердца.
- Ты справишься с этим, малышка, - пробормотал Рик. - И я тоже.