Только когда фильм кончился, она заметила, что на мобильнике ждет непрочитанное сообщение, как выяснилось, от Джейн. Должно быть, опять что-нибудь насчет собаки. За прошедшие два дня Коко получила несколько посланий от сестры – с напоминаниями о доме, собаке, садовнике, сигнализации, приходящей уборщице. Как только начнутся съемки, у Джейн не останется ни сил, ни времени слать эсэмэски каждые пять минут. Новое сообщение оказалось длиннее предыдущих. Джейн предупреждала сестру о какой-то подруге, которая должна провести у нее в доме выходные. У Коко мелькнула мысль попросить гостью посидеть с собакой, а тем временем съездить к себе домой, но она не рискнула, подумав, как взбесится Джейн, если узнает о побеге и попытке переложить обязанности на чужого человека.
Сообщение гласило: "Наш друг Лесли прячется от чокнутой бывшей подружки, которая грозит убийством. Скорее всего появится завтра или в воскресенье, пробудет несколько дней. Где найти спрятанный ключ и как отключить сигнализацию, знает. Спасибо. Целуем, Джейн и Лиззи". Коко что-то не припоминала никаких Лесли среди подруг Джейн и Лиззи. Не из Лос-Анджелеса ли будущая гостья? Имя Лесли звучало экзотичнее, чем имена большинства подруг Джейн – умных, творческих, но в целом довольно консервативных дам средних лет, поддерживающих длительные и устойчивые отношения с близкими людьми и вряд ли способных связаться с шизофреничкой, склонной к убийствам. Но если беглянка Лесли знает код и сумеет найти запасной ключ, беспокоиться не о чем. Коко включила следующий фильм и уснула только часа в три ночи. На следующий день ей предстояло выгулять всего двух собак, да и то лишь после полудня, поэтому она рассчитывала выспаться.
Проснувшись в десять в залитой ослепительным солнцем спальне, выглянула в окно, увидела, как целый флот парусных яхт готовится к регате, и чуть ли не до слез пожалела, что она не в Болинасе. Пожалуй, стоило бы съездить домой, прогулять собак по пляжу и проверить почту.
Коко с наслаждением потянулась, выпустила собак в сад и оставила дверь открытой, чтобы, набегавшись, они могли вернуться, а затем направилась в кухню поискать чего-нибудь съедобного. За два дня, проведенных в доме Джейн, у нее так и не нашлось времени купить припасов. Мысленно делая выбор между остатками вчерашней китайской еды и замороженными вафлями, найденными в морозильнике, она вдруг вспомнила, что забыла поставить привезенные из китайского ресторана упаковки в холодильник. Коробочки по-прежнему стояли на столе у раковины. Пришлось удовлетвориться вафлями. Коко положила их в микроволновку, нашла сироп, обернулась и увидела, что Джек, взгромоздив на столешницу лапы, с довольным видом пожирает китайскую еду. У пойманного с поличным отбирать было почти нечего, а острую говядину давать псу явно не стоило. Коко отогнала Джека, который оскорбленно гавкнул, потом уселся возле кухонного стола и все время, пока Коко завтракала, не спускал с нее глаз. Салли сидела рядом и, судя по виду, тоже рассчитывала на подачку.
– Свинтусы вы все-таки, – сказала собакам Коко.
Ее длинные волосы, ниспадающие на спину, отливали медью, она сидела на кухне, одетая в любимую фланелевую ночнушку с сердечками и розовые шерстяные носки, потому что ночью у нее вечно мерзли ноги, и походила в таком наряде на подростка. Собаки провожали внимательными взглядами каждую вафлю, которая исчезала у нее во рту.
– М-м, вкуснятина! – поддразнила их Коко и рассмеялась, заметив, с какой надеждой мотнул головой Джек. – Неужели китайской еды было мало? Имей в виду, обжорство до добра не доводит.
Покончив с вафлями, Коко встала, чтобы убрать кленовый сироп в холодильник. Несколько капель оставили липкие потеки на стенках бутылки. Следовало бы вытереть ее, как наверняка поступила бы Джейн, но Коко пообещала себе непременно сделать это в другой раз. В ближайшее время Джейн все равно не явится с инспекцией, а Коко еще предстояло принять душ и прогулять двух чужих собак. Она почти донесла до холодильника бутылку, с которой срывались редкие капли, когда запах сладкого сиропа вскружил Джеку голову. Сорвавшись с места, он выбил бутылку из рук Коко. Бутылка ударилась о гранитные плитки, разбилась вдребезги, по полу растеклась ароматная лужица. Коко и опомниться не успела, как Джек ринулся к ней и принялся лакать сироп, в котором сверкали осколки стекла, а Салли вдруг вспомнила, что ее предки были пастушьими собаками, забегала по кухне кругами и залаяла. Пытаясь оттащить Джека за ошейник, Коко нечаянно наступила в лужу и выпачкала носки в сиропе, огромный пес отпихнул ее и сбил с ног. Внезапно оказалось, что Коко восседает на полу в луже сиропа, а Джек возмущенно облаивает ее. Ему хотелось сиропа, а ей не пустить его в лужу, чтобы он не порезался битым стеклом. Ночная рубашка и носки были безнадежно перемазаны, сладкая жижа непонятным образом попала даже на волосы. Коко расхохоталась, с трудом поднялась под лай собак и оттащила мастифа. И только тут обнаружила, что всю эту сцену наблюдает неизвестный мужчина. В шуме и суете даже собаки не сразу заметили его, а когда наконец увидели, залились лаем, и Коко пришлось хватать за ошейники сразу обеих. Словом, в доме воцарился полный хаос, и незнакомец, кажется, испугался.
– Что вы здесь делаете? – строго спросила Коко. Мужчина в джинсах, водолазке и кожаном черном пиджаке ничуть не походил на грабителя, а каким образом проник в дом, Коко понятия не имела.
Вся в сиропе, она смотрела на неизвестного, а тот с трудом сдерживал улыбку при мысли о только что увиденных акробатических номерах. Эта девушка с длинными взлохмаченными рыжеватыми волосами, в ночной рубашке и носках, перепачканных сиропом, походила на укротительницу львов. Она держала за ошейник басовито лающего бульмастифа, а австралийская овчарка все-таки вырвалась и опять забегала кругами, ни на секунду не переставая лаять. В кухне стоял сладкий запах сиропа, перемазанные волосы девушки приобрели стеклянный отблеск. Незваный гость не мог не заметить, насколько она симпатична и молода, с виду не старше восемнадцати лет.
– А тортами у вас не кидаются? – спросил незнакомец и подмигнул. – Жаль, если я пропустил самое интересное. Люблю такие зрелища. Между прочим, я к вам на несколько дней, на правах гостя – или беженца.
Он предъявил связку ключей в доказательство, что проник в дом законным путем. Не может быть! Сестра писала, что приедет женщина. И ни словом не упоминала, что ее друг – мужчина. Или это она, Коко, все перепутала? Внезапно Коко поняла, что гость говорит с британским акцентом, присмотрелась и чуть не вскрикнула. Невероятно. Это просто немыслимо. Она бредит или спит. Этого человека она два дня подряд видела на гигантском экране в спальне сестры!
– О черт… Боже… не может быть! – выпалила она. Только теперь все встало на свои места. Лесли. Не женщина – мужчина. Лесли Бакстер, кинозвезда, всемирно известный сердцеед из Англии. Как могла сестра не предупредить ее о том, кого следует ждать? Коко покраснела до слез, еле осмеливаясь взглянуть на гостя, а тот улыбался, и глаза его смеялись совсем как на экране. Фильмы с этим актером Коко пересматривала десятки раз, а вот теперь столкнулась с ним нос к носу.
– Увы, это действительно я, – виновато произнес он и обвел взглядом разгромленную кухню. – Кажется, здесь следует навести порядок.
Коко кивнула, на миг растеряв все слова, потом все же взяла себя в руки.
– Вы не могли бы вывести из дома собак? – спросила она, указывая на открытую дверь в сад. – Чтобы я прибралась здесь.
– Мог бы, – смущенно отозвался он, – но, если честно, собак я боюсь. Если вы уведете их, я разыщу "гувер" и приведу кухню в порядок.
Коко выслушала его и рассмеялась – ее развеселило и само предложение, и слово "гувер": точно так же называл все пылесосы Йен, какой бы марки они ни были. Правда, Лесли Бакстер говорил с британским акцентом и, видимо, не подозревал, что с пролитым сиропом не справится ни один пылесос в мире.
– Лучше не надо, – посоветовала Коко и позвала за собой собак. Те нехотя подчинились, а Лесли невольно попятился. Спустя минуту Коко вернулась без собак. Она собрала стекло бумажным полотенцем и стянула носки, чтобы не поскользнуться еще раз. Хорошо еще, что никого не угораздило порезаться битым стеклом. Затем она принялась собирать клейкое месиво девственно-чистыми, белоснежными, новехонькими кухонными полотенцами Джейн. Лесли пытался помогать ей. Он закапал сиропом свои элегантные ботинки из шоколадной замши, Коко перемазалась с ног до головы, но ее помощник прятал улыбку и сдерживал смех.
– Вы не горничная, это ясно, – светским тоном заговорил Лесли, пока они старательно подбирали размазанный по полу сироп, а гора полотенец росла. – Видимо, вы подруга Джейн и Лиззи?
Он созванивался с Джейн, и хотя она ни словом не упомянула, что в доме кто-то есть, вряд ли незнакомка промышляла грабежами со взломом. Может, просто забрела в гости. Переночевала здесь в смешной рубашке с сердечками, решила как следует подкрепиться и в довершение перевернуть дом вверх дном.
– Я присматриваю за их собакой, – объяснила Коко, поправила волосы и оставила на них очередной след сиропа.
Лесли попробовал снять его полотенцем. Не замечать, как она хороша, было невозможно, он с превеликим трудом сохранял невозмутимый вид. Застиранная старенькая ночная рубашка облепила стройную фигуру, придавая незнакомке соблазнительный вид.
– Джейн написала мне, что приедет друг по имени Лесли, но не объяснила, что речь идет о вас. Ну я и решила, что кто-то из ее подружек-лесбиянок спасается от разъяренной бывшей… – Она вдруг сконфузилась, сообразив, что наговорила лишнего, и вдруг заметила на щеке собеседника синяк. – Ой, простите, я зря болтаю… Словом, я думала, вы женщина.
– А я вообще не ожидал застать вас здесь, – признался он, в свою очередь, выпачкав волосы в сиропе. Волосы у него были темно-каштановые, почти черные, а глаза – пронзительно-синие. Он уже успел заметить, что у нее зеленые глаза. – В сущности, вы наполовину правы. Я и в самом деле спасаюсь от разъяренной бывшей, просто я не женщина и не лесбиянка. – Лицо его снова стало виноватым. – А вы? – вдруг спросил он.
– Хотите знать, не спасаюсь ли я от бывшей? Нет, я же объяснила – присматриваю за собакой. Ох… – Коко не сразу сообразила, что он имеет в виду. – Нет, к лесбиянкам из числа подруг Джейн я не принадлежу. Я ее сестра.
Едва она произнесла эти слова, он заметил внешнее сходство, но сестры вели себя и одевались настолько по-разному, что ему и в голову не пришло бы, что они в родстве, особенно когда он увидел Коко сидящей в луже кленового сиропа, одетой в смешную старую ночную рубашку и отгоняющей двух заливающихся лаем здоровенных псин. Встреча с незнакомкой его удивила, с собаками – напугала. Не на такой прием он рассчитывал, когда Джейн разрешила ему пожить в пустующем доме. Лично он выбрал бы другое слово. Назвал бы дом каким угодно, только не пустующим.
– Как это вам посчастливилось попасть в собачьи няньки?
Сестра Джейн заинтриговала его. Почти весь сироп был уже убран, хотя ноги липли к полу, словно намазанные суперклеем.
– В этой семье я паршивая овца, – смущенно улыбнулась собеседница, и он рассмеялся. От смущения она похорошела, казалась совсем юной, и грудь, к которой липла ночная рубашка, так и притягивала взгляд.
– И чем же вы заслужили репутацию паршивой овцы? Напивались до беспамятства? Увлекались наркотиками? Выбирали в друзья не тех парней? Вылетели из школы?
По возрасту она годилась в выпускницы, но он сообразил, что в школе она не учится.
– Хуже. Меня отчислили из школы права, а это тяжкое преступление, к тому же моя работа – выгуливать чужих собак. Я живу в старом доме на берегу. Меня считают хиппи и чудачкой, довольствующейся малым, – с усмешкой заключила она. Оценка гостя прозвучала так забавно, что и в собственных словах Коко не нашла ничего обидного. Сказанное показалось ей шуткой.
– А по-моему, в этом нет ничего плохого. Должно быть, в школе права была тоска смертная. Прогулки с чужими собаками – да, рискованное занятие, вашей смелости можно позавидовать. Кстати, я тоже был паршивой овцой. Бросил колледж, чтобы поступить в театральное училище, и отец чуть не убил меня, но теперь я зарабатываю больше, чем получал бы, став банкиром, так что он меня простил. Просто наберитесь терпения, и со временем ваши родные ко всему привыкнут. Или пригрозите написать о них книгу и выложить всю их подноготную. Или тайком сделать шокирующие снимки и продать их в газеты. Шантаж порой бывает кстати. И потом, я не понимаю, чем плохо жить на берегу. Люди платят целые состояния за дома на побережье в Малибу, и все считают их респектабельными, даже завидуют. Нет, никакая вы не паршивая овца, вы меня не убедили.
– Зато мои родные в этом даже не сомневаются, – заверила его Коко.
– Вот насчет хиппи не знаю, в таком виде не разберешь, – указал он на ночную рубашку Коко, и она вдруг заметила, что тонкая ткань мало что скрывает. – Лучше снимите ее, оденьтесь как обычно для прогулок с собаками, – рассудительным тоном посоветовал Лесли. – А я найду швабру и попробую смыть эту жуткую липучку.
Он принялся открывать шкафы один за другим, нашел чулан со швабрами и обернулся, радостно улыбаясь. Коко отметила его чувство юмора и почти застенчивое выражение лица, с которым он смотрел на нее. Никто из знакомых ей кинозвезд так себя не вел.
– Хотите есть? – вежливо осведомилась она, и он рассмеялся.
– Только, умоляю, не надо сиропа! Вы в нем почти выкупались. Кстати, с чем вы его ели? – заинтересовался Лесли.
– С вафлями, – откликнулась с порога Коко.
– Жаль, что мне не досталось.
– В холодильнике есть еще полкочана салата, – сообщила она, и он снова рассмеялся.
– Нет уж, лучше я воздержусь. Попозже привезу какой-нибудь еды. И сиропа специально для вас.
– Спасибо!
Он налил воды в ведро, а Коко взбежала наверх, оставляя за собой цепочку клейких следов. Вскоре она вернулась, одетая в джинсы, футболку и кроссовки. Ее волосы были еще влажными после душа. Лесли сварил кофе и предложил чашку Коко, но она отказалась.
– Я пью только чай, – пояснила она.
– Чая я не нашел. – Лесли с усталым видом опустился на стул. Похоже, последние дни выдались для него беспокойными, синяк на щеке казался совсем свежим.
– У нас кончились все припасы. На обратном пути что-нибудь прихвачу. Мне пора на работу, но по субботам я выгуливаю всего двух собак.
Его лицо стало заинтересованным, словно Коко назвалась заклинательницей змей.
– Вас когда-нибудь кусали? – серьезно спросил он.
– За три года всего один раз, да и то истеричная чихуа-хуа размером с чашку. А большие псы почти всегда бывают добродушными.
– Кстати, как вас зовут? Ваша сестра не познакомила нас. Мое имя вы знаете, а я ваше – нет.
– Мама назвала нас в честь двух своих любимых писательниц. Джейн – в честь Джейн Остен. Меня – в честь Колетт, но так меня никто не зовет. Я Коко. – Она протянула руку, и Лесли с радостным удивлением пожал ее. Собеседница его очаровала.
– Колетт вам больше подходит, – задумчиво отметил он.
– Обожаю ваши фильмы, – негромко призналась Коко и тут же почувствовала себя глупо. За свою жизнь она перезнакомилась с сотнями знаменитостей, в том числе актеров и прочих звезд, но теперь, сидя напротив Лесли за кухонным столом сестры, чувствовала себя неловко, особенно потому, что так часто смотрела его фильмы и любила их. Лесли был ее любимым актером вот уже несколько лет, но если бы ей пришло в голову признаться в этом, она сразу пожалела бы о своем решении. Теперь им вдвоем придется жить в доме ее сестры, а это совсем другое дело. Придется не только видеть его на экране, но и общаться с ним, как с обычным человеком.
– Спасибо за высокую оценку моих фильмов, – вежливо ответил он. – Среди них есть и ужасные, но попадаются и вполне пристойные. Сам я никогда их не смотрю – слишком стыдно. Всегда терпеть не мог собственную внешность, да и голос, по-моему, у меня дурацкий.
– Это качество великого актера, – убежденно заявила Коко. – Так говорил мой отец. Тот, кто восхищается самим собой, чаще всего вообще не умеет играть. Сэр Лоуренс Оливье ненавидел собственную игру.
– Это обнадеживает. – Лесли почти смущенно взглянул на нее, прихлебывая кофе. Ночи, проведенные без сна по милости бывшей подруги, брали свое, ему нестерпимо хотелось рухнуть в постель и уснуть, и он ушел бы спать, если бы не боялся обидеть Коко. – Вы были с ним знакомы?
– Он дружил с моим отцом.
Поскольку Лесли был знаком с Джейн, он знал, кто родители сестер. И прекрасно понимал, почему профессия и место жительства Коко их смущают, но вместе с тем мог понять и ее. Джейн привыкла, что с ее желаниями считаются, и Лесли, при всем своем уважении, все-таки находил ее чересчур напористой и властной. А эта зеленоглазая девушка с рыжеватыми волосами была, казалось, сделана совсем из другого теста. Она гораздо мягче, трепетнее, у нее нежная душа – это было видно по глазам и сквозило в каждом жесте.
Взглянув на усталое лицо Лесли, Коко предложила проводить его в спальню. Он с благодарностью кивнул, она первой двинулась вверх по лестнице к большой комнате для гостей, расположенной по соседству с хозяйской спальней. Коко знала, что иногда Лиз спит отдельно, когда допоздна засиживается со сценариями. Гостевая комната была просторной и красивой, с живописным видом на залив, но, шагнув через порог, Лесли уже ничего не замечал, кроме манящей кровати. Больше всего на свете ему хотелось принять душ и завалиться спать на ближайшую сотню лет – так он и сказал Коко.
– Я вернусь с покупками – на случай если потом вы захотите перекусить, – пообещала она.
– Спасибо. Все, я в душ. До встречи, – попрощался он. Коко помахала ему и сбежала по лестнице. Перед отъездом она впустила в дом собак, поспешно забралась в свой дряхлый фургон и тут же укатила. Лесли улыбался, наблюдая за ней в окно. Какая милая девушка – смешная, прелестная, неиспорченная! Словно дуновение свежего ветерка, особенно приятного после кошмара, который он только что пережил.
Глава 3
Коко заехала за тойпуделем и пекинесом, которых всегда выгуливала по субботам, пробежалась с ними, а на обратном пути заскочила в "Сейфуэй", надеясь запастись сразу всем необходимым. Самой ей вполне хватило бы салата и купленной на вынос еды, которыми она питалась последние два года, но теперь, когда в доме появился гость, Коко сочла своим долгом приготовить что-нибудь более существенное. Джейн наверняка именно этого и ждала бы от нее. Кажется, Лесли Бакстер – приятный и любезный человек. Коко еще не свыклась с мыслью, что у нее появился сосед, и жалела, что сестра не предупредила ее о том, кто именно приедет, ограничившись несколькими ничего не значащими словами: Лесли спасается от чокнутой бывшей подружки. Кто же знал, что это тот самый Лесли? Но по крайней мере на несколько дней дом оживет. Правда, Лесли боится собак, так что вряд ли он останется с Джеком на выходные, о чем поначалу собиралась попросить его Коко.
В три часа дня она вернулась с покупками, утренним выпуском воскресной газеты и журналами для гостя. Почему-то ей захотелось не просто присматривать за домом, но и взять на себя обязанности хозяйки – возможно, чтобы загладить воспоминания о неудачной встрече в лужах кленового сиропа среди битого стекла. Готовность, с которой Лесли помог Коко навести в кухне порядок, подкупила ее.