* * *
Задний двор у Беки оказался величиной с Трансильванию. Это было отличное место, где можно было прятаться, играть в монстров и есть столько свежих яблок, сколько может уместиться в желудке ученицы третьего класса.
Я стала единственным ребенком в классе, который не бил ее, не отворачивался от нее и не обзывался. К тому же я начала пинать всех, кто пытался ее обидеть.
Короче говоря, Беки стала моей трехмерной тенью, а я - ее лучшей подругой и телохранителем. Так оно продолжалось и до сих пор.
Когда я не играла с Беки, то проводила время, запоем читая романы Энн Райс. Губы я красила черной помадой, ногти - черным лаком, а поношенные армейские башмаки начищала черной ваксой.
Мне было одиннадцать, когда наша семья поехала на каникулы в Новый Орлеан. Матери с отцом вздумалось поиграть в блэк-джек в плавучем казино "Фламинго", а Недотыка тянуло в океанариум. Я, со своей стороны, тоже точно знала, что мне хочется увидеть. Это был дом, где родилась Энн Райс, исторические здания, которые она восстановила, и особняк, который называла теперь своим домом.
Я завороженно торчала перед железными воротами мегаособняка, построенного в готическом стиле. Мама, которая не отпускала меня от себя ни на шаг, стояла рядом со мной. Над головой ощущалось движение воздуха, казалось, будто черные вороны машут надо мною крыльями, хотя, скорее всего, их там не было. Жаль, что туда нельзя прийти ночью - было бы чем полюбоваться. Несколько девочек, одетых точно так же, как и я, стояли по ту сторону улицы и делали снимки.
Мне до смерти хотелось подбежать к ним и сказать: "Давайте дружить. Будем вместе гулять по кладбищам".
Впервые в жизни я ощутила принадлежность к некоему сообществу. Да и вообще, ощущения были еще те. Ведь я оказалось в городе, где гробы не зарывали глубоко под землю, а ставили один на другой - смотри сколько хочешь.
А что за публика! Там было полно ребят с разноцветными ирокезами. Да и вообще, куда ни глянь, самые разные крутые фрики, кроме разве что Бурбон-стрит. Там у туристов был такой вид, будто они только что прилетели из Занудвилля.
Неожиданно из-за угла выкатил лимузин, да такой черный - я в жизни подобной черноты не видела. Водитель, ясное дело в черной шляпе, открыл дверцу - и из машины вышла она!
Я охнула и остолбенела, время словно прекратило свой бег. Да и как иначе, ведь мне посчастливилось воочию увидеть ее - своего идола, своего живого кумира Энн Райс!
Она сияла как кинозвезда, готический ангел и небесное создание. Ее длинные блестящие черные волосы, перехваченные золотым обручем, ниспадали на плечи, на ней была длинная, струящаяся шелковая юбка и волшебно, упоительно вампирский темный плащ.
Я буквально онемела, да и вообще от потрясения едва не лишилась чувств.
К счастью, с моей мамой такого не случалось никогда.
- Можно моей дочке получить ваш автограф?
- Конечно, - прозвучал сладостный голос королевы моих ночных приключений.
Я подошла к ней, не помня себя от счастья, на подгибающихся ногах, как будто коленки растопило солнце.
Мало того что моя мама выудила из сумочки наклейку и получила на ней автограф, так готическая звезда еще и встала рядом со мной, с улыбкой обняв меня за талию.
Энн Райс согласилась со мной сфотографироваться!
Я никогда в жизни так не улыбалась. Она, вероятно, улыбалась так миллион раз. Она этого момента, может, никогда и не вспомнила, но в моей памяти он сохранился навсегда.
Почему я не сказала ей, что люблю ее книги? Почему не сказала, как много они значат для меня? Почему не высказала своего восхищения ее несравненным мастерством?
Наверное, от потрясения я лишилась дара речи. Зато потом я, не умолкая, верещала от восторга, снова и снова расписывая эту сцену перед папой и Недотыком в нашем гостиничном номере с завтраком, включенным в оплату проживания. Он был обставлен под старину и выдержан в розовых пастельных тонах.
Это был наш первый день в Новом Орлеане, но я уже засобиралась домой. Кому нужны дурацкий океанариум, французский квартал, джаз-оркестры и карнавальные бусы Марди-гра после встречи с ангелом-вампиром?
Целый день прошел в ожидании того, когда будет обработана пленка, а в результате оказалось, что моя фотография с Энн Райс не проявилась.
Мы с мамой вернулись в гостиницу огорченные, особенно я. О причине случившегося оставалось лишь гадать. Ведь по отдельности мы обе на снимках получались.
Возможно, две столь пламенные любительницы вампиров вместе просто засвечивали пленку, а может, это было своего рода мистическое напоминание о том, что мне, простой девчонке с завиральными мыслями и увлечениями, не место рядом с блестящей писательницей, автором бестселлеров.
Впрочем, всему можно было дать и очень простое объяснение. Может быть, все дело в том, что моя мама - никудышный фотограф.
3
Чудовищная мешанина
Сегодня мой день рождения, сладкое шестнадцатилетие. Нет, как вам нравится этот прикол?! Разве не все дни рождения должны быть сладкими? И чем, спрашивается, шестнадцатый слаще прочих? По мне, так все они должны быть классными.
А вот для нашего Занудвилля мой шестнадцатый день рождения, похоже, ничем не отличался от всех прочих дней.
Начать с того, что этот придурок Недотык заорал с утра пораньше:
- Эй, Рэйвен, вставай! Ты ведь не хочешь опоздать? Пора в школу!
Как могут двое детей у одних и тех же родителей быть настолько разными?
С трудом выбравшись из постели, я натянула черное хлопчатобумажное платье без рукавов и черные туристические ботинки, после чего подкрасила свои довольно полные губы черной губной помадой.
На кухонном столе меня поджидали два пирожных, выпеченных из белой муки, одно в форме единички и другое в форме шестерки.
Указательным пальцем я собрала с пирожного-шестерки сахарную глазурь и облизала палец.
- С днем рождения! - Мама поцеловала меня и вручила пакетик. - Это, вообще-то, на вечер, но можешь открыть и сейчас.
- С днем рождения, Рэйв, - присоединился к ней папа и чмокнул меня в щеку.
- Ручаюсь, ты понятия не имеешь, что мне даришь, - поддразнила я папочку, взяв пакет.
- Зато я уверен, что это стоит уйму денег.
Я потрясла легкий пакетик в руке, а когда там что-то задребезжало, в изумлении уставилась на именинную оберточную бумагу. Неужели это ключи от машины, от моего собственного "бэтмобиля"? В конце концов, это мой шестнадцатый день рождения!
- Мне хотелось подарить тебе что-нибудь особенное, - с улыбкой сказала мама.
Я взволнованно разорвала упаковку и приподняла крышку коробочки для украшений. С ее дна на меня уставилась нитка светящихся белых жемчужин.
- У каждой девушки должны быть жемчужные бусы для особых случаев, - заявила мама, сияя.
Сама она, когда была хиппи, носила бисерные любовные фенечки и, видимо, считала нитку жемчуга корпоративной версией чего-то подобного. Я выдавила кривую улыбку, пытаясь скрыть разочарование, пробормотала "спасибо" и крепко обняла обоих родителей.
Первым моим порывом было убрать бусы обратно в коробочку, но у папы с мамой сделались такие физиономии, что мне пришлось срочно их примерить.
- На тебе они выглядят шикарно.
Мама светилась.
- Приберегу их для действительно особого случая, - заявила я и упрятала-таки подарок в коробку.
Прозвучал дверной звонок. Пришла Беки с маленьким черным подарочным пакетом.
- С днем рождения! - воскликнула она, когда мы вошли в гостиную.
- Спасибо. Тебе не стоило ничего мне дарить.
- Ты это твердишь каждый год, - насмешливо фыркнула она, вручая мне черный мешочек. - Кстати, умрешь, но не догадаешься, что я видела, - заявила подружка, понизив голос. - Во дворе особняка разгружался фургон.
- Не может быть! Кто-то наконец въехал туда?
- Наверное. Мне удалось увидеть только грузчиков. Они втаскивали в дом дубовые письменные столы, дедовские часы с боем и огромные упаковочные ящики с пометкой "Грунт". Вроде бы у новых хозяев есть сын-подросток.
- Ага, из тех, что на свет родятся в штанах цвета хаки, - хмыкнула я. - А его родители наверняка какие-нибудь зануды из "Лиги плюща". Остается надеяться, что они не станут переделывать особняк и выгонять оттуда пауков.
- Точно. А еще сносить ворота и ставить белый забор из штакетника.
- И пластикового гуся на передней лужайке.
Мы обе смеялись как сумасшедшие, но я не забыла запустить руку в мешочек.
- Уж раз тебе стукнуло шестнадцать, то я решила купить для тебя что-нибудь особенное.
Я вытащила черный кожаный шнурок с амулетом из сплава олова со свинцом в виде летучей мыши!
- Вот это класс! - завопила я на весь дом и тут же повесила амулет на шею.
Мама взирала на меня из кухни с явным неодобрением.
- В следующий раз мы просто дадим ей денег, - сказала она моему отцу.
- Жемчуг! - прошептала я Беки, когда мы выходили из дома.
* * *
В спортзал я заявилась в черной футболке, шортах и своих армейских ботинках - это вместо белой майки, таких же трусиков и кроссовок. Я никогда не могла понять, какой смысл в белой физкультурной форме? Разве белый цвет помогает добиться лучших спортивных результатов?
- Рэйвен, у меня нет желания и сегодня отсылать тебя к директору. Почему бы тебе хоть раз не устроить мне передышку и не надеть то, что положено, - нудил мистер Харрис, учитель физкультуры.
- У меня сегодня день рождения. Может быть, вам в честь этого события стоит дать передышку мне?!
Харрис уставился на меня, не зная, что и сказать.
- Так и быть, но только сегодня, - наконец согласился он. - И не потому, что сегодня твой день рождения, а потому, что у меня нет охоты отсылать тебя к директору.
Мы с Беки захихикали и направились к трибуне, где дожидался наш класс.
Тревор Митчелл, мой детсадовский главный враг и его закадычный друг, проныра Мэтт Уэллс, пошли за нами. Оба такие из себя прилизанные, богатенькие, правильные футболисты - короче, снобы. Они считали, что выглядят классно, но меня мутило от их самоуверенности.
- Сладкое шестнадцатилетие, - принялся куражиться Тревор, явно подслушавший мой разговор с мистером Харрисом. - Как чудесно! Пора любви, как думаешь, Мэтт?
- Так оно и есть, дружище, - поддержал его Мэтт.
- Слушай, а до меня дошло, почему она не носит белое. Это ведь цвет невинности, верно, Рэйвен?
Парень он видный, тут уж не поспоришь. Красивые зеленые глаза и прическа идеальная, как у модели. У этого типчика имелась девчонка на каждый день недели. Он был, что называется, плохой мальчик, к тому же богатенький плохой мальчик, одним словом, зануда.
- Эй, приятель, а с чего ты взял, что я не ношу белое нижнее белье? Впрочем, ты прав. Есть причина, по которой я ношу черное. И что, не слабо тебе выяснить, какая именно?
Мы с Беки уселись на дальнем конце трибун, а Тревор с Мэттом так и остались стоять на дорожке.
- И как ты собираешься провести свой день рождения? - прокричал Тревор погромче, чтобы все слышали, когда устроился среди одноклассников. - Небось просидишь с Беки весь пятничный вечер у телика, будешь смотреть "Пятницу, тринадцатое". Слушай, а может, тебе стоит дать объявление в службу знакомств? "Шестнадцатилетняя одинокая белая девушка-монстр ищет подходящее чудище для вечного союза".
Весь класс заржал.
Мне очень не нравилось, когда Тревор дразнил меня, и уж совсем не нравилось, когда он дразнил Беки.
- Нет, мы подумывали о том, чтобы нагрянуть на вечеринку к Мэтту, а то ведь без нас там ни одной интересной физии не увидишь.
Все малость очумели, а Беки закатила глаза, как будто хотела сказать: "Во что ты меня втягиваешь?"
На широко известных вечеринках у Мэтта мы никогда не бывали. Никто нас туда не звал, да и позвали бы - мы бы не пошли. Во всяком случае, я бы точно не пошла.
Весь класс ждал, как отреагирует Тревор.
- Конечно, можешь прийти, но имей в виду, мы пьем пиво, а не кровь!
Весь класс снова загоготал, и Тревор показал Мэтту два пальца в форме буквы "V" в знак победы.
Тут мистер Харрис дунул в свой свисток, чтобы, значит, нам всем слезать с трибун и носиться по кругу, по дорожке, на манер борзых. Мы с Беки тоже слезли и кое-как потрусили.
- Ты, часом, не спятила? - спросила моя подружка. - Как это мы туда пойдем? От них можно ждать чего угодно.
- А вот придем и посмотрим, что они с нами сделают. Или мы с ними. Это ведь мое сладкое шестнадцатилетие, врубаешься? Незабываемый праздник на всю жизнь.
4
Правда страха
Вот самые выдающиеся волнующие события, происходившие в Занудвилле на моей памяти, в хронологическом порядке.
1. Поезд, проходящий через городок в три часа десять минут, сошел с рельсов. Из вагона разлетелись коробки с рулетами "Тутси", каковые, понятное дело, были подобраны и съедены.
2. Кто-то из старшеклассников запустил в сортире фейерверк, да так, что повредил канализацию. Школу, на радость ученикам, закрыли аж на неделю.
3. На мой шестнадцатый день рождения в особняк на вершине Бенсон-хилл въехала семья, про которую тут же пошли слухи, будто это вампиры.
Вокруг самого особняка слухи и легенды ходили изначально. Люди говорили, что его построила румынская баронесса, бежавшая из своей страны после крестьянского восстания, в ходе которого погибли ее муж и большая часть семьи. Баронесса воздвигла на Бенсон-хилл новый дом, напоминавший ее старое европейское поместье всем, кроме трупов.
Она жила там с приближенными и слугами в полной изоляции, опасаясь чужаков и скопления людей, и умерла, когда я была еще маленькой. Видеть ее мне не довелось, но я играла возле ее одинокого памятника, стоявшего на кладбище. Люди поговаривали, что по вечерам она сиживала у окна на верхнем этаже, устремив взгляд на луну, и что даже теперь, когда луна полная, можно увидеть привидение, которое сидит у того же самого окна и мечтательно смотрит в небо. Для этого, мол, надо лишь взглянуть на дом под нужным углом.
После ее смерти особняк стоял заколоченным. По слухам, у баронессы имелась дочь, румынская колдунья, мастерица по части черной магии. Так это или нет, но Занудвилль эту особу никогда не интересовал. Прав на дом она не предъявляла, что свидетельствовало о ее уме.
Особняк на Бенсон-хилл, выстроенный в готическом стиле, безмерно восхищал меня, но для всего остального города был сущим бельмом на глазу. Это был самый большой дом в городе - и самый пустой. Мой отец объяснял, что это как-то связано с утверждением завещания, а Беки - тем, что в нем водятся привидения. По моему разумению, суть в том, что никто не решался поселиться там из-за обилия пыли.
Конечно, особняк всегда восхищал меня и притягивал как магнит. Это был не дом, а мечта, как у других девчонок домик для Барби. Не счесть, сколько раз взбиралась я в темноте на холм в надежде увидеть привидение, хотя внутрь забралась только один раз, когда мне было двенадцать лет.
Была у меня смутная надежда как-то закрепиться там, превратить старый дом в место своих игр и застолбить его в этом качестве, украсив ворота табличкой: "Недотыкам вход воспрещен". Однажды ночью я перелезла через кованые железные ворота и по петляющей подъездной дорожке подбежала к крыльцу.
Особняк был воистину великолепен. С его стен, как падающие слезы, свисали гроздья плюща, краска облупилась, черепичная крыша выщербилась, мрачное окно чердака наводило страх. Деревянная дверь высилась как Годзилла, высокая, массивная и запертая.
Я обошла вокруг дома.
Все окна были заколочены длинными гвоздями, но я заметила несколько болтающихся досок в цокольном этаже, попыталась их расшатать и оторвать, но тут услышала голоса, поэтому присела за кустами. Мимо вразвалочку прошла компания старшеклассников.
Почти все они были поддатыми, а один сильно трусил.
- Брось, Джек, мы все это делали, - наперебой хвастались они, подталкивая к особняку парня в бейсбольной шапочке. - Всего-то и делов, что залезть туда и прихватить что-нибудь на память.
Я видела, что Джек Паттерсон нервничает. Это был симпатичный парень из тех, которые проводят время на баскетбольной площадке, забрасывая мяч в кольцо, или кружат голову девчонкам. Он явно не относился к тем героям, которые тайком лазают в дома с привидениями, чтобы покрасоваться перед приятелями.
Джек приближался к особняку с таким видом, будто уже видел привидение.
Неожиданно он оглянулся на кусты, за которыми я пряталась. Я взвизгнула, а он пронзительно вскрикнул. Я подумала, что нас обоих кондрашка хватит, но припала к земле, надеясь, что эта шайка меня не обнаружит.
- Надо же, еще внутрь не забрался, а визжит, как девчонка, - подначил Джека кто-то из парней.
- Валите отсюда! - заявил Джек. - Я ведь в дом один пойду - так? Ну и валите, не мешайте.
Он подождал, пока остальные убрались, а потом кивнул, и было ясно, что этот кивок относился ко мне.
- Черт побери, девчонка, ты меня напугала! Что ты здесь делаешь?
- Я живу здесь и потеряла ключи. Просто хочу вернуться домой, - пошутила я.
Паренек улыбнулся.
- Ты кто?
- Рэйвен. А тебя я уже знаю, вот. Ты Джек Паттерсон. Твой отец владеет универмагом, моя мама покупает там выпендрежные сумочки. Я видела, как ты работаешь за кассой.
- Ага. То-то я смотрю, у тебя знакомое лицо.
- А почему ты здесь?
- На спор. Мои друзья решили, что здесь живут привидения. Мне нужно пробраться внутрь и прихватить что-нибудь в качестве сувенира.
- Вроде старой кушетки?
Он снова улыбнулся.
- Ага, дурилка картонная, какую-нибудь фигню. Без разницы. Только туда все равно не забраться…
- А вот и можно забраться!
Я показала ему шатавшиеся доски на окне цокольного этажа.
- Ты полезешь первой, - сказал он, подталкивая меня вперед дрожащими руками. - Ты поменьше.
Я легко пролезла в окно.
Внутри было действительно темно, даже для меня. Я с трудом разглядела сплетения паутин. Мне тут очень понравилось! Повсюду высились штабеля картонных коробок, и пахло в подвале так, словно он пребывал в запустении с сотворения мира.
- Давай лезь! - позвала я.
- Не могу. Я застрял.
- А ты постарайся. Ведь не хочешь же ты, чтобы тебя нашли с торчащей наружу задницей?
Я приложила все свои силы, потянула Джека и втащила. Наконец, к моему облегчению, парень пролез. К моему, но не его.