- Он говорил с вами о разводе по телефону? Как он мог поступить так холодно и бесчувственно? - Ей хотелось зарыдать от такой нечуткости Эндрю.
Она коснулась плеча Роба, чувствуя, как напружинены его мускулы.
- Мы хотим выслушать и твою сторону, - сказал Роб.
Мою сторону. Твою сторону. Так это и начинается - развал семьи. Внутри у Лес защемило от боли за себя и за детей.
- Он сказал вам, что нашел другую женщину? - Глаза ее застлали слезы, когда по смущенному и болезненному выражению, появившемуся на лице сына, она поняла, что он это знает.
Увидев ее слезы, Роб шагнул к матери, обнял ее и прижал к себе. Зарывшись лицом в ее волосы, он гневно пробормотал, еле выговаривая слова:
- Как он мог так с тобой поступить, Лес? Грязный сукин сын… - Он не докончил, задохнувшись от ярости.
Но это не имело значения. В первый раз за все это время Лес почувствовала, что ей стало немного спокойнее. Она закрыла глаза, ощущая, как напряглось тело Роба в попытке вобрать в себя ее боль. Лес еще крепче обняла сына, нуждаясь в его защите и утешении, и тихо заплакала. Прошло несколько минут, прежде чем она медленно высвободилась из объятий Роба, вытирая с лица слезы и старательно стараясь не замечать его покрасневших глаз.
- Может, мне следует спросить, что он вам сказал? - тихо сказала Лес.
- На самом деле не особенно-то много, - ответила Триша. - Просто, что он встретил другую женщину и что вы оба решили развестись. Естественно, он надеялся, что мы его поймем. Иногда случается так, что браки распадаются, сказал он.
- Это происходит постоянно.
Но только с другими, подумала Лес. Она никогда даже представить себе не могла, что это приключится с ней самой.
- Ты с ней встречалась? - спросила Триша.
Она казалась непривычно сдержанной. Из них двоих спокойным бывал обычно Роб.
- Да.
- И как она выглядит?
- Молодая и красивая. - Лес приложила все усилия, чтобы не позволить ревности повлиять на ответ. - Она - юрист, так что у нее и вашего отца есть много общего.
- Может быть, если бы ты проявляла больше интереса к его работе, ничего этого не случилось бы. А так твои застольные беседы сводились главным образом к таким захватывающим темам, как последний благотворительный базар, - произнесла Триша с притворно невинным видом, и это уязвило Лес не менее, чем само замечание.
- Я пыталась говорить с ним о его работе, но, когда он пускался в технические подробности, я переставала что-либо понимать. Представляю, как он уставал постоянно объяснять мне всякие мелочи, - Лес сознавала, что в голосе ее звучат оправдывающиеся нотки.
- Ты должна была постараться выучиться всему… - недовольно пробормотала дочь вполголоса.
Как она упорно желает возложить всю вину за то, что произошло, на одну лишь мать! Да еще в таком болезненном для Лес вопросе…
- Так ты считаешь, несмотря на то, что меня лично совершенно не интересует юриспруденция, мне нужно было изучать законы только затем, чтобы доставить твоему отцу удовольствие? - с вызовом спросила Лес. - А не кажется ли тебе, Триша, эта мысль слегка старомодной? Да, всякий брак связывает двух людей, живущих вместе… Но у каждого из них есть своя индивидуальность, свои личные склонности. Дело вовсе не в том, чтобы один из супругов навязал свои увлечения другому. Можно делиться интересами, но не заставлять жену или мужа полюбить их.
- Лес права, - встал на сторону матери Роб. - Я не могу себе представить ничего более скучного, чем вечер, проведенный в беседах об исках, апелляциях и судебных процессах.
Триша вскочила со стула во внезапном порыве нетерпения.
- Может быть! Но мне кажется: если мужчина счастлив дома, он не отправляется на поиски другой женщины, которую он мог бы полюбить. Я просто хочу понять, что было неладно. Что в твоем поведении заставило его уйти?
- Я не знаю, - резко ответила Лес. - Почему ты не спросишь об этом своего отца? Тогда ты сможешь рассказать мне, чтобы я не продолжала ломать над этим голову.
- Подозреваю, что вся беда в твоей идее спать в раздельных спальнях, - сказала Триша.
Лес ударила ее по щеке.
- Ты зашла слишком далеко, юная леди. Твои замечания становятся слишком бесцеремонными.
И тут она увидела след от пощечины на лице дочери и сама ужаснулась тому, что только что сделала. Гнев ее прошел так же быстро, как вспыхнул. Триша - совсем еще молода. Нужно прощать девочке юношескую безапелляционность. А вот ей самой, взрослой женщине, следовало бы лучше сдерживаться, а не бросаться на детей с кулаками.
Когда Триша повернулась, взяла свою сумку и пошла к двери, Лес какое-то мгновение не могла ни двинуться, ни произнести хоть слово.
- Триша… - Она смотрела, как дочь задержалась, не оборачиваясь, возле двери. - Однажды ты спросила меня, теряла ли я что-либо в своей жизни. Думаю, что теперь могу ответить на твой вопрос. Я потеряла иллюзии. Никто не живет "счастливо до самой смерти"… даже Кинкейды. Пожалуйста… Я не хочу терять тебя.
Триша медленно повернулась и посмотрела на мать.
- Ты не потеряешь меня, Лес. Но я должна увидеться с ним. Он мой отец, и я люблю его так же, как и тебя.
- Конечно.
Лес понимала Тришу, но это не могло заглушить грызущего ее страха. Триша всегда была "папиной дочкой". Это нечестно. Несправедливо. У Эндрю есть Клодия, а она, Лес, осталась одна. Ей нужны дети. Теперь только они - ее семья. А он заводит новую.
Триша в нерешительности замялась у двери.
- Роб, ты едешь со мной?
- Нет.
После того как Триша ушла, Роб подошел к Лес и остановился рядом, застенчиво и неловко засунув руки в карманы слаксов.
- Я не могу встречаться с ним сейчас. Единственное, чего мне хочется, это избить его.
Он побрел прочь, опустив голову и еле слышно шепча про себя:
- Мерзавец. Грязный, развратный негодяй…
Роб ушел, а Лес долго стояла в одиночестве посреди комнаты, затем тряхнула головой и подошла к бару, где оставила свой стакан.
Этим же вечером Лес готовила на кухне пиццу, чего не делала уже много лет. Всю прислугу в доме она отпустила на выходные, чтобы побыть с Робом и Тришей наедине. Раскладывая анчоусы поверх натертого сыра, она спрашивала себя: была ли это такая уж удачная мысль - затеять пиццу? Напоминание о более счастливом времени, когда они жили все вместе, вчетвером. Она положила готовую пиццу на полку в холодильник - как только Триша вернется, можно будет сразу же поставить пирог в печь.
Лес вышла из кухни, чтобы присоединиться к Робу, сидевшему в патио, и тут услышала голос Триши. Она не собиралась подслушивать, но вместе с тем и понимала: ни один из них не будет говорить свободно об отце в ее присутствии.
- Он хочет поговорить с тобой, Роб. Можешь ты, по крайней мере, хотя бы позвонить ему? - убеждала Триша.
- Не буду я, черт возьми, звонить ему. И я не понимаю, как ты можешь иметь с ним хоть что-нибудь общее после того, как он вот так ушел от Лес!
- У него были на то причины.
- Знаю я эту причину. Пригожая маленькая засранка, которая в два раза моложе его.
- Роб, но ты даже в глаза ее не видел. Ты не думаешь, что стоит подождать осуждать его хотя бы до тех пор, пока ты не посмотришь на них обоих? - возразила Триша, затем голос ее сделался задумчивым. - Я никогда не представляла, что он может выглядеть настолько счастливым. Он постоянно улыбается и смеется - а ведь дома с ним это бывало очень редко. Всякий раз, когда он смотрит на нее, лицо у него просто сияет. Он любит ее, Роб. Думаю, она понравилась бы даже тебе, если бы ты решился с ней увидеться.
Лес больно резануло то, как Триша описывает новоявленную семью своего отца. Эндрю и Клодия наслаждаются безоблачной идиллией, а она испытывает адские муки. Ненависть и зависть мешались в ее душе с горечью. Это несправедливо. В каждом расторжении брака бывают победители и проигравшие, и в этом разводе она проиграла - ее молодость ушла, а уверенность в себе разрушена.
- Я не желаю выслушивать все это дерьмо! - сердито воскликнул Роб.
Послышался скрежет металлических ножек стула о плиты, которыми выстлан внутренний дворик, затем звук шагов. Роб направлялся в дом.
Еще секунда, и Лес будет обнаружена. Она быстро шагнула вперед и предстала перед их глазами. Увидев мать, Роб остановился и быстро оглянулся назад, на Тришу, словно спрашивая: слышала Лес их разговор или нет?
Лес усилием воли постаралась изобразить на лице радостное выражение.
- Триша, если бы я знала, что ты вернулась, я бы поставила пиццу в печь, - сказала она, подходя к детям. - Надеюсь, ты голодна. Я приготовила громадный пирог.
- А ты не хочешь спросить, как там дела у па? - хмуро спросила Триша. Ее досада на Роба перекинулась теперь и на Лес.
- Почему бы тебе не попридержать рот на замке, Триша! - вспылил Роб. - Она сама спросит, если захочет!
Вспышка тут же погасла. Сердитое выражение на лице Роба сменилось задумчивым, и юноша большими шагами двинулся к дому, словно сбегая с поля боя.
- Я не голоден, - бросил он на ходу.
- Роб, не уходи, - позвала Лес, и Роб неохотно вернулся, ссутулившись и понурив плечи.
- Ну, так ты хочешь узнать? - вызывающе переспросила Триша.
Лес уступила.
- Как он там?
- У него все отлично. И у Клодии тоже. Я знаю, что тебе, как и Робу, это покажется предательством, но она мне понравилась.
- Я так и думала, что она тебе понравится, - Лес было мало радости от того, что она оказалась права. - Они сообщили тебе свою новость? - спросила она с преувеличенной небрежностью.
- Да.
Триша ответила так спокойно, что Роб насторожился:
- Что за новость?
- Па хотел рассказать тебе о ней сам, но поскольку ты не собираешься с ним встречаться, то, думаю, придется мне самой поставить тебя в известность, прежде чем это не сделал кто-нибудь другой. Клодия беременна. Где-то в ноябре у нас с тобой появится маленький братец или сестрица.
- Наполовину братец или сестрица! - выпалил в ответ Роб. - Ничего удивительного, что он не собирается возвращаться к нам. Он уже окончательно завел новую семью.
- Это неправда, - запротестовала Триша.
- А как еще, черт побери, ты можешь это назвать?
- Не знаю. - Триша пробежала рукой по своим густым каштановым волосам. - Я настолько во всем запуталась.
- Думаю, что теперь в нашей семье остались только трое, - сказала Лес. - И это случилось так внезапно и неожиданно для всех нас.
- Тебе, должно быть, пришлось немало поспорить и повоевать с ним, - догадалась Триша.
- Можно сказать и так, - иронически признала Лес. Она чувствовала себя опустошенной и очень уставшей. - Если мы хотим сегодня поужинать, мне, пожалуй, стоит поставить пиццу в печь.
Когда она повернулась, чтобы уйти, Триша окликнула ее:
- Лес, па хочет забрать остаток своих вещей. Он спрашивает, когда лучше всего за ними приехать.
Нет, она еще не готова увидеться с ним. Лес это знала. Все еще настолько свежо и болезненно. Сейчас она испытывает к нему слишком глубокую ненависть за то, как он с ней обошелся, - за то, как он разрушил ее жизнь, а ее саму превратил в одну пустую оболочку, которая лишь внешне выглядит женщиной.
- Мы с Робом уже условились утром поехать на верховую прогулку. Почему бы тебе не позвонить ему и не сказать, что он может приехать, пока нас не будет?
Лес понимала, что поступает трусливо, но ее это не волновало. Она не хочет видеть своими глазами, как он счастлив без нее. А ей, как видно, еще очень долго придется испытывать горечь и разочарование.
- Кстати, - сказала она, - я изменила сроки нашей поездки в Европу. Мы уедем сразу же, как только вы оба сдадите выпускные экзамены. Думаю, к тому времени мы все успеем приготовиться к долгому отпуску.
- Как ты считаешь, он приедет к нам на экзамены? - спросил Роб сквозь тесно сжатые зубы.
- Не могу даже представить, чтобы он мог их пропустить.
- А ее он привезет с собой?
- Не знаю.
- Если привезет, то я…
- …то ты, Роб, поступишь точно так же, как я, - прервала его Лес, преодолев тупую боль внутри. - Будешь вежливым и станешь вести себя как цивилизованный человек.
Но оказалось, что сделать это нелегко. Когда в зале, где проходила торжественная церемония, выпускной класс шел по проходу между креслами, Лес с немалыми усилиями заставила себя стоять рядом с Эндрю и Клодией. Клодия выглядела такой молодой и сияющей, а Эндрю просто светился от счастья. Лес удалось даже сказать им пару вежливых слов и удержаться, чтобы не наговорить большего. Она подождала, пока счастливая парочка поздравит Роба, и только после этого сама подошла к сыну. Вся эта неловкая сцена повторилась и на актовом дне у Триши. Как это отличалось от того, что предвкушала Лес всего еще несколько месяцев тому назад, - не было никаких праздничных обедов, никаких громадных сборов всей родни. Детей поздравляли раздельно и напряженно.
Бракоразводный процесс прошел стремительно и без всяких осложнений. Они быстро договорились о разделе имущества - ни одна из сторон не хотела биться за него и затягивать необходимые формальности. Заключительные документы о разводе были подписаны всего за неделю до того, как Роб получил свидетельство об окончании школы. А вскоре так называемые друзья Лес сообщили ей, что Эндрю и Клодия назначили дату своей женитьбы. Все, что она смогла сделать, - улыбнуться, кивнуть и притвориться, что ей совсем не больно.
Часть II
Глава 9
Поле для поло в виндзорском Грейт-парке выглядело как нельзя более по-английски - трава подстрижена и причесана так, словно над ней потрудился прилежный парикмахер.
Лес сидела на легком плетеном стуле на краю поля и наблюдала за игрой, разворачивающейся на фоне Круглой башни Виндзорского замка. Соломенное канотье и солнечные очки закрывали ее лицо от палящего июньского солнца. Погода стояла превосходная. Над головой сияло чистое голубое небо, а легкий ветерок шевелил листья деревьев в соседнем парке.
Лес подняла мощный бинокль и сфокусировала его на группе всадников, скачущих к дальним воротам. Она увидела, как Роб проводит удар. Белый шарик полетел в сторону ворот.
- Уверена, что твой сын со временем станет даже лучшим игроком, чем его дед, - заметила Фиона Шербурн, когда всадники медленно поскакали к центру поля. - Генри держит в страшном секрете, что в его команде "Севен-Оукс" играет один из Кинкейдов. Стратегия, как он это называет.
Лес посмотрела на свою английскую подругу, у которой они гостили вот уже больше двух недель. Та сидела рядом с ней, держа спину безупречно прямой и ухитряясь в то же время казаться совершенно расслабленной и непринужденной. Фиона была лет на десять старше Лес, но нежная, свежая кожа на ее лице выглядела тугой и юной. За то время, что они были в Англии, Лес не раз и не два исподтишка разглядывала границу каштановых волос подруги, отыскивая хотя бы намек на шрамы от пластической операции, но либо они были очень хорошо скрыты, либо их вообще не было.
- Я рада, что Генри доволен. Роб очень волновался, что ему придется играть в команде более сильных, чем он, игроков, - сказала Лес, глядя на поле, где с новой силой разворачивалась игра.
- Волновался - это еще не то слово, - вмешалась Триша. Устав сидеть без движения, она встала со стула и засунула руки в большие карманы своей зеленой юбки. - Он так дергался от страха, что может забыть какие-нибудь несущественные различия в правилах, что чуть не свел меня с ума. - Девушка пожала плечами - Пойду-ка я прогуляюсь и посмотрю, кто здесь сегодня есть. Королевская фамилия находится в своей резиденции в замке. Кто знает? Может быть, мне удастся столкнуться с каким-нибудь принцем.
Фиона посмотрела ей вслед.
- Мне было интересно, долго ли она усидит рядом с нами? Ты заметила, молодежи всегда хочется сделать что-нибудь эдакое самостоятельное.
- В ее возрасте мы все были такими. - Сама Лес охотно включалась в бесконечный круговорот прогулок, верховых и пеших, бесед за чайным столом и приемов, которыми были заполнены их дни с тех пор, как они приехали в Англию. Эта безумная суета, казалось, как нельзя более подходит к тому тихому безрассудству, которое овладело ею после развода.
- Просто удивительно, как Роб и Триша выросли за эти три года, что мы не встречались. Они уже практически взрослые. Во всяком случае, нет сомнений, что сами они в этом уверены, - улыбнулась Фиона.
- Пожалуйста, не напоминай мне об этом. - Казалось, весь мир сговорился даже на минуту не дать забыть Лес о ее возрасте.
- Дорогая Лес, - Фиона по-прежнему улыбалась, но теперь ее улыбка стала заговорщицкой. Она наклонилась поближе и дружески положила руку на запястье подруги. - Знаю, что тебе нужно… Я скажу тебе имя своего доктора.
Это замечание подтвердило подозрения Лес о том, что Фиона поддерживает молодую внешность не без помощи опытного хирурга, но предложение вовсе не показалось ей соблазнительным. Для нее косметическая хирургия была еще одним подтверждением суетности и тщетности всего, что ее окружает. Выражаясь иными словами, это означало: для того, чтобы тебя любили и восхищались тобой, ты должна выглядеть молодо.
- Все, что мне нужно, - это что-нибудь покрепче и похолоднее, - ответила она.
- Вот это уже звучит гораздо веселее, - Фиона подняла руку в перчатке и пошевелила пальцами, подзывая служителя в униформе, маячившего на заднем плане. Когда тот мигом оказался рядом, Фиона потребовала, чтобы им обеим принесли чего-нибудь выпить из бара, встроенного в "Роллс-Ройс".
- Я говорила тебе, что получила от Генри приказ? В субботу вечером на приеме шампанское должно литься рекой. Уверена, что он надеется напоить команду соперников допьяна. Первоначально я назначила дату этого приема на воскресенье, чтобы иметь возможность чествовать победителей турнира, но Генри хочет провести его накануне финального матча. Все это входит в его арсенал психологического оружия. Он готов на любые расходы, лишь бы выиграть чемпионат по поло. А все, что он получит, - серебряный кубок, чтобы добавить его к тем, которые уже стоят у него.
- Сомневаюсь, что смогу когда-нибудь понять, почему люди так чествуют молодость, красоту, успех… и победы в турнирах по поло, - улыбнулась Лес, но улыбка ее была отравлена горечью.
- Лес, ты становишься ужасно циничной.
- Думаю, что уже стала.
Вокруг зубчатых крепостных стен Виндзорского замка раскинулись восемнадцать сотен акров лугов и деревьев, образующих виндзорский Грейт-парк, который соединяет с замком обсаженная вязами аллея, известная как Лонг-уок. И здесь же, в Грейт-парке, находятся и спортивные поля для поло.
Триша шагала вдоль боковой линии поля, направляясь туда, где возле запасных лошадей собрались всадники и конюхи. У нее не было никакой особой цели - ей просто хотелось размяться.
Если говорить в общем, то поездка в Англию превзошла все ее ожидания. В прошлый свой приезд сюда она была совсем еще ребенком, но сейчас она совершенно свободна и может идти туда, куда хочет, и делать все, что ей вздумается.