Откинувшись на спинку дивана, я снова уставилась в телевизор, не сознавая, что грызу ногти. На самом деле я даже не видела, что происходит на экране, и очнулась, когда фильм уже закончился и Кэм поднялся, чтобы поставить новый диск. Я уговаривала себя не думать о телефонном звонке и о голосовой почте. После первого звонка я стерла из памяти телефона все сообщения, даже не прослушав их. Я снова задумалась о том, не сменить ли номер, но для меня это означало принять свое поражение. Я до сих пор не могла понять, кто открыл на меня охоту. Это не мог быть Блейн, хотя почему я была так уверена? Кто бы это ни был, я воспринимала это как интернет-троллинг. Просто не связывалась.
Рука Кэма вдруг оказалась на моем запястье, и я резко вскинула голову. Он смотрел на меня, а не на экран телевизора.
– Что? – спросила я, и мой взгляд упал на его пальцы, сомкнувшиеся на моей руке.
– Вот уже десять минут ты грызешь ногти.
Так долго? Боже, это отвратительно.
Он опустил мою руку, но не разжал пальцы.
– Что случилось?
– Ничего, – ответила я. – Просто смотрю фильм.
– Не думаю, что ты его смотришь. – Наши глаза встретились, и мое сердце остановилось. – Что происходит?
Я попыталась выдернуть руку, и он отпустил ее.
– Ничего. Смотри кино.
– Ну да, – пробормотал он, но больше не возвращался к этому разговору.
Наши шутливые комментарии звучали все реже, и я почувствовала, как смыкаются мои веки. Я отчаянно моргала, но каждый раз было все труднее открывать глаза. Кэм заерзал, и я уселась поглубже, ближе к нему. Я прижималась к нему боком, сознавая, что надо бы отодвинуться, но он был таким теплым, мне было так уютно, и лень было шевелиться. К тому же он, казалось, был не против такого сближения. Иначе бы он отстранился или оттолкнул меня?
Должно быть, во время второго фильма я все-таки задремала, потому что, когда открыла глаза, мне показалось, что телевизор как будто переставили. До меня медленно дошло, в чем дело, и я ужаснулась.
Я лежала, свернувшись калачиком, головой на коленях у Кэма.
Если точнее, на его бедре.
У меня перехватило дыхание, сердце учащенно забилось, а глаза распахнулись во всю ширь. Я чувствовала какую-то легкую тяжесть на своем бедре, по ощущениям и форме это была рука – рука Кэма. Он что, спал? О боже, как же все это произошло? Неужели я отключилась, и теперь Кэм вынужден сидеть на диване, потому что я спала на нем?
Ладно. У меня было два варианта действий. Я могла скатиться с дивана и броситься в спальню, а могла поступить по-взрослому и проверить, спит ли он.
Удивительно, но я решила быть взрослой и медленно перевернулась на спину. И это был самый неудачный ход, потому что стоило мне пошевелиться, как его рука соскользнула с бедра мне на живот.
Боже правый…
Теперь его рука лежала чуть ниже моего пупка, и пальцы касались пояса спортивных штанов. Это было так близко, слишком близко к запретной территории. Ледяной ком застрял в моей груди, но в другой половине тела происходило нечто совсем другое. Трепетная дрожь разливалась теплой волной, спускаясь все ниже. Как это возможно – ощущать холод и жар одновременно?
Шевельнулся его большой палец, и я закусила губу. Должно быть, он просто вздрогнул во сне? Но вот его палец снова пришел в движение, на этот раз выписывая медленные, ленивые круги у моего пупка. О, черт. Мой пульс подскочил до заоблачных высот, и стало нечем дышать. Его палец продолжал двигаться, и я уже не могла терпеть боль, которая разрывала мое тело. Незнакомое чувство казалось великой несправедливостью, оно не должно было родиться во мне.
Но оно родилось.
Я сделала глубокий вдох, но это ничуть не помогло расслабить мышцы или снять напряжение, нарастающее во мне. Я уже знала, что если посмотрю вниз, то увижу напрягшиеся соски, проступающие сквозь тонкую ткань рубашки. С каждым вздохом они все сильнее терлись о кружево лифчика. Мне отчаянно хотелось быть девушкой, которая знает, что с этим делать; той девушкой, которую, наверное, и хочет Кэм. Девушкой, к которой он привык.
Но я была совсем другой.
Я подняла взгляд и посмотрела на Кэма.
Он запрокинул голову на спинку дивана, и я видела его профиль. На линии челюсти темнела легкая щетина. По лицу блуждала еле заметная улыбка. Сукин сын.
– Кэм.
Открылся один глаз.
– Эвери?
– Ты не спишь.
– А ты спала. – Он повернул ко мне голову. – И я тоже задремал.
Его рука по-прежнему накрывала мой живот и уже казалась мне невероятно тяжелой. Одна моя половинка хотела сказать ему, чтобы он убрал от меня свои лапы, но вслух заговорила другая:
– Мне очень жаль, что я заснула.
– А мне нет.
Я нервно облизала губы, не зная, что еще сказать, поэтому ограничилась дежурным:
– Который час?
Его взгляд упал на мой рот, и я замерла в напряженном ожидании, которое оказалось очень сладким.
– Уже за полночь, – ответил он.
Мое сердце бешено колотилось.
– Ты даже не посмотрел на часы.
– Я просто знаю такие вещи.
– В самом деле?
Его глаза покрылись поволокой.
– Да.
– Какой удивительный талант. – Я сжала руку в кулак. – Во сколько ты уезжаешь утром?
– Будешь скучать по мне?
Я скорчила рожицу.
– Я не поэтому спрашиваю. Просто из любопытства.
– Я сказал родителям, что буду к обеду. – Свободной рукой он собрал пряди, упавшие мне на лицо, и задержался в моих волосах. – Так что, наверное, выеду часов в восемь-девять.
– Так рано.
– Да. – Он гладил меня по голове, и я снова закрыла глаза, наслаждаясь полным расслаблением. – Но ехать недолго.
– И вернешься только в воскресенье вечером?
– Совершенно верно, – пробормотал он, и я почувствовала, как всколыхнулась его грудь от глубокого вздоха. – Ты уверена, что не будешь по мне скучать?
Мои губы чуть дрогнули в усмешке.
– Для меня это тоже будут каникулы.
Он ухмыльнулся.
– Жестоко.
– Неужели?
– Но я знаю, что ты врешь.
– Уверен?
– Да. – Он опустил руку, и я почувствовала, как его пальцы потерлись о мою щеку. Я тотчас открыла глаза. Он улыбался, глядя на меня сверху. Но это была не самая широкая улыбка с ямочкой. – Ты будешь скучать по мне, но не признаешься в этом.
Я ничего не сказала, потому что пыталась не думать о предстоящих четырех днях. А потом его пальцы стали вычерчивать линию моих скул, и я уже вообще ни о чем не думала. Они спустились ниже, подбираясь к подбородку. Я затаила дыхание, когда палец завис над моей нижней губой.
Он склонил голову набок.
– Я буду скучать по тебе.
Мои губы раскрылись.
– Правда?
– Да.
Я закрыла глаза, сдерживая подступившие слезы. Я никак не могла понять, почему его слова так тронули меня, но это произошло, и в какой-то миг я призналась самой себе, что не хочу, чтобы он уезжал. В глазах защипало еще сильнее.
Мы снова замолчали, тишину нарушало лишь тихое гудение телевизора. Его пальцы вычерчивали контур моей нижней губы, даже не касаясь ее, но каждый штрих приближал это прикосновение. Мне стало интересно, коснется ли он моих губ, если я мысленно захочу этого.
Наверное, я захотела.
– Ты разговаривала во сне, – сказал он.
Я резко открыла глаза. К черту эти прикосновения.
– В самом деле?
Он кивнул.
О боже. У меня внутри все оборвалось.
– Ты меня разыгрываешь? Клянусь всем святым, если это розыгрыш, я тебя поколочу.
– Я тебя не разыгрываю, дорогая.
Я резко вскочила, и он сразу убрал руки. Я села и повернулась лицом к нему. Мое сердце колотилось, но уже совсем по другой причине.
– И что я говорила?
– Да ничего особенного.
– Так уж и ничего?
Опустив голову, он потер руками лицо.
– Просто бормотала что-то. Я ни слова не разобрал. – Он посмотрел на меня. – Это было так мило.
Сердцебиение успокоилось, как только страх ослабил свою хватку. Одному богу известно, что я могла наговорить во сне. Бросив взгляд на часы, я увидела, что уже начало четвертого.
– Черт бы тебя побрал с твоим талантом угадывать время!
Кэм лишь пожал плечами.
– Наверное, мне пора домой.
Я открыла рот и тут же его закрыла. Что я должна была сделать? Попросить его остаться? Предложить переночевать на диване? Оригинально. Я сомневалась в том, что ему интересны вечеринки из категории "детям до тринадцати".
– Будь осторожен в дороге, – наконец произнесла я.
Он поднялся, а я уставилась на опустевший диван.
– Буду.
А потом он наклонился, словно повинуясь порыву, мне неведомому, и прижался губами к моему лбу.
– Спокойной ночи, Эвери.
Я закрыла глаза, сжимая кулаки.
– Спокойной ночи, Кэм.
Он дошел до двери быстрее, чем я спрыгнула с дивана.
– Кэм?
Он остановился.
– Да?
Набрав в грудь воздуха, я заставила себя произнести правильные слова.
– Я замечательно провела этот вечер.
Кэм задержал на мне взгляд, а потом улыбнулся. Ямочка появилась на его левой щеке, и мои губы тоже растянулись в улыбке.
– Я знаю.
Глава 12
Отшвырнув учебник истории на край кровати, я плюхнулась на спину и закрыла глаза ладонями. Был только четверг, а мне уже хотелось выть от отчаяния.
Пожалуй, следовало заняться уборкой.
Я широко зевнула.
На тумбочке защебетал мой сотовый, и я перекатилась на бок, хватая трубку. Было страшновато смотреть на экран, поэтому я подглядела одним глазком. Как будто мне стало бы легче, если бы звонил какой-нибудь знакомый чувак.
Но мои опасения были напрасны.
Присев на кровати, я прочла эсэмэску от Кэма. Всего два слова – и на моем лице уже играла идиотская улыбка.
"Скучаешь по мне?"
Я ответила: "Нет".
Его реакция была почти мгновенной.
"Если бы ты была Пиноккио, твой нос уже перерос бы границы штата".
Скрестив ноги, я прислонилась к спинке кровати: "Пиноккио? Твоя начитанность впечатляет".
"Ха. Ты меня ранила. Глубоко".
"Кажется, ты хвастал, что чувства тебе неведомы?"
"Я лгал. Меня переполняют чувства к тебе".
Я не успела ответить, как вдогонку примчалось: "Когда я лгу, у меня отрастает кое-что другое".
Я громко рассмеялась: "Спасибо, что поделился сокровенным".
"Всегда пожалуйста. Просто держу тебя в курсе дела".
"Ты можешь держать это при себе". Нервно покусывая губы, я дописала: "Добрался до дома?"
Прошло несколько минут. Я неотрывно смотрела на свой телефон.
"Да. Родители осыпают меня лаской. Ты могла бы у них поучиться".
"Думаю, внимания тебе и так хватает".
"Я жадный".
"Мне ли не знать".
Медленно тянулись минуты.
"Что делаешь?"
Я снова заняла горизонтальное положение.
"Читаю".
"Зануда".
"Недоумок".
"Спорим, ты скучаешь по мне".
Моя улыбка уже не умещалась на лице.
"Спорим, тебе сейчас есть чем заняться".
"Нет".
И тут же: "Кто это???"
Я нахмурилась.
"Извини, моя сестра стащила у меня телефон".
Я тотчас успокоилась.
"Похоже, у тебя крутая сестренка".
"Да. Временами. Она еще жаднее меня. Должен бежать".
Я ответила: "Поговорим позже".
Остаток дня тянулся мучительно долго, и к девяти вечера я уже подумывала о том, чтобы принять снотворное. Но из гостиной снова донесся щебет телефона. Бросив зубную щетку в раковину, я рванула как сумасшедшая и замерла, когда увидела сообщение.
"Приглашаю тебя на свидание".
Я рассмеялась, забыв о том, что рот полон зубной пасты, и все кончилось тем, что я перемазалась, как младенец.
– Господи, я чокнутая.
Умывшись, я села писать ответ Кэму.
"От того, что это пришло эсэмэской, суть не меняется".
"Я все-таки решил попытать счастья. Что делаешь? Я обыгрываю отца в покер".
Представив его в кругу семьи, я улыбнулась.
"Готовлюсь ко сну".
"Жаль, что меня нет рядом".
У меня глаза на лоб полезли. Что он себе позволяет?
"Ты голая?"
"Нет!!! Извращенец".
"Черт. По крайней мере, у меня есть воображение".
"Это все, что тебе светит".
"Посмотрим".
"Ты точно ничего не увидишь".
"Пропускаю мимо ушей. Ладно. Пора идти. А то отец отшлепает".
"Спокойной ночи, Кэм".
"Спокойной ночи, Эвери".
Я еще долго прижимала к себе трубку, а потом понесла ее с собой в спальню. В последнее время я отключала звук телефона на ночь – кто мог знать, когда НЕИЗВЕСТНОМУ вздумается звонить. Но в тот вечер я изменила привычке.
На всякий случай.
* * *
Воскресное утро померкло без Кэма, без его яиц вкрутую, крошечной сковородки и аппетитной выпечки. Я проснулась рано, как будто внутренний будильник ожидал знакомого стука в дверь. Конечно, не дождался, и это было вдвойне обидно, потому что в субботу от Кэма не пришло ни одной эсэмэски. Я решила, что он весело проводит время с семьей и друзьями.
Я пыталась не скучать по Кэму, внушая себе, что он просто друг, но, как бы мне ни хотелось, чтобы рядом были Брит и Джейкоб, я не скучала по ним. Выходит, дружба бывает разной.
Доставая из кухонного шкафчика коробку с хлопьями, я поморщилась от отвращения. Я бы не отказалась от черничных кексов. Но пришлось давиться хлопьями. Я домывала чашку, когда зазвонил телефон.
Я поспешила в гостиную и едва не споткнулась, когда увидела, кто звонит.
Мама.
О черт.
Телефон надрывался, пока я раздумывала, отвечать или сразу вышвырнуть его в окно. Хотя, конечно, следовало бы узнать, в чем дело. Мама и отец никогда не звонили сами. Видимо, все-таки была важная причина. Внутренне сжавшись, я ответила:
– Алло.
– Эвери.
Все тот же голос – сдержанный, официальный, холодный голос миссис Морганстен. Я с трудом подавила желание выплеснуть на нее самые отборные ругательства, от которых завяли бы ее идеальные уши.
– Привет, мам.
Повисла долгая пауза. Я уже подумала, не ошиблась ли она номером. Наконец она заговорила:
– Как Западная Вирджиния?
"Западная Вирджиния" прозвучало так, будто речь шла о какой-то венерической заразе. Я закатила глаза. Иногда мои родители забывали, откуда сами родом.
– Все хорошо. Ты уже встала?
– Сегодня воскресенье. Тео настоял на бранче с твоим отцом в клубе. Иначе я бы не поднялась в такую рань.
Тео? Я плюхнулась на диван, открыв рот от изумления. Черт возьми, ведь Тео был отцом Блейна. Мои родители, какие же они… мерзавцы.
– Эвери, ты здесь? – В ее голосе промелькнули нотки раздражения.
– Да. Слушаю тебя. – Я схватила подушку и положила ее на колени. – Вы собираетесь на бранч с мистером Фицджеральдом?
– Да.
И это было все, что она сказала. Да. Как будто в этом не было ничего особенного. Фицджеральды расплатились с Морганстенами, меня заклеймили позором как лживую шлюху, но все приличия были соблюдены, и они могли спокойно продолжать встречаться за бранчем в своем клубе.
– Как учеба? – спросила она, но чувствовалось, что разговор ей уже наскучил. Наверняка в это же время она бродила по интернет-ссылкам в поисках новой косметической процедуры. – Эвери?
Как же это достало.
– Учеба – отлично. Западная Вирджиния – супер. Все тип-топ.
– Не говори со мной в таком тоне, юная леди. После всего, что ты нам устроила…
– Я вам устроила? – Похоже, мы жили в параллельных мирах.
– И до сих пор устраиваешь, – продолжила она, словно и не слышала меня. – Уехала бог знает куда, поступила в какой-то задрипанный университет в Западной Вирджинии, вместо того чтобы…
– С этим университетом все в порядке, мама, как и с Западной Вирджинией. Вы оба родились в Огайо. Ничем не лучше…
– Я бы предпочла об этом забыть. – Ее скорбь была вселенской. – Собственно, по этому поводу я и звоню.
Слава тебе господи, спасибо, Пресвятая Богородица.
– Тебе необходимо приехать домой.
– Что? – Я прижала подушку к груди.
Она вздохнула.
– Ты должна прекратить истерику и вернуться домой, Эвери. Ты уже все доказала своим дурацким поступком.
– Дурацким? Мама, мне было противно находиться там…
– И кто в этом виноват, Эвери? – Хладнокровие ей изменило.
От удивления я потеряла дар речи. Она не в первый раз выступала с подобными заявлениями. Не то чтобы они били насмерть, но ранили глубоко. Я выглянула в окно, медленно качая головой.
– Мы хотим для тебя только лучшего, – снова завела она старую песню. Как ей удавалось нести такую чушь, сохраняя надменность? – Мы всегда этого хотели, и в твоих же интересах вернуться домой.
Я попыталась рассмеяться, но смех застрял в горле. В моих же интересах вернуться домой? Да эта женщина просто спятила. От одного разговора с ней мне уже начинало казаться, что и я сумасшедшая.
– Здесь кое-что происходит, – добавила она и выразительно кашлянула. – Тебе надо вернуться.
Как часто я делала то, чего хотели мои родители? Пожалуй, слишком часто, но на этот раз я не собиралась уступать. Возвращение домой было все равно что сунуть голову в мясорубку, а потом недоумевать, почему так больно. Я сделала глубокий вдох и открыла глаза.
– Нет.
– Что? Я не расслышала! – Голос матери перешел в визг.
– Я сказала, нет. Домой я не вернусь.
– Эвери Саманта Морган…
– Мне пора идти. Было приятно пообщаться с тобой, мама. Прощай. – И я нажала отбой, прежде чем она успела сказать что-то еще. Я положила сотовый на журнальный столик и выждала какое-то время.
Прошла минута, две, пять минут. Со вздохом облегчения я рухнула на диван. Тряхнула головой, пытаясь очухаться после этого разговора. Моя мать сошла с ума. Я закрыла глаза и потерла виски. Ничего себе, начало воскресного утра.
Внезапный стук в дверь был еще одним потрясением.
Вскочив с дивана, я поспешила к двери, недоумевая, кого это принесло. Было еще слишком рано, и вряд ли кто из моих друзей успел вернуться. Черт, на часах еще не было и девяти, так что и для визита серийного убийцы время неподходящее.
Я встала на цыпочки и заглянула в глазок.