От его хмурого вида не осталось и следа, когда он открыл дверь и выпихнул меня в коридор.
– Только не говори мне, что ты этого не знаешь. Иначе я потеряю всякую веру в человечество. Ты же не хочешь нести за это ответственность.
– Я знаю, что я симпатичная – то есть я не то хотела сказать. – Господи, какую чушь я несла. Я замотала головой. – Положим, я не считаю себя уродиной.
– Вот и хорошо. Наконец мы это выяснили. – Потянув за ремень моей сумки, он повел меня в сторону лестницы. – Осторожно, здесь дверь. Она коварная.
Я пропустила мимо ушей его подколку.
– И при чем здесь моя внешность?
– Ты спросила, почему я так добр к тебе. Так вот, тут выгода взаимная.
До меня наконец дошло, и я остановилась на верхней ступеньке.
– Ты хочешь сказать, что добр ко мне, потому что я симпатичная?
– И потому, что у тебя карие глаза. Я обожаю большие карие глаза. – Он засмеялся. – Видишь, я самый заурядный парень. Послушай, это очень хорошо, что ты красивая. Твоя красота пробуждает во мне самое лучшее. Мне даже хочется поделиться с тобой своим печеньем.
Я уставилась на него.
– Значит, будь я уродиной, тебе было бы плевать на меня? – Кэм повернулся лицом ко мне. Даже стоя на ступеньку ниже, он был выше меня ростом. – Я бы относился к тебе точно так же, даже если бы ты была уродиной.
– Ладно, проехали.
Коварная усмешка скользнула по его полным губам. Он опустил голову и прошептал:
– Просто я бы не стал угощать тебя печеньем.
Я скрестила руки на груди, пытаясь отвлечься от того, как близко к моему было его лицо.
– Я начинаю думать, что печенье – это кодовое слово для чего-то другого.
– Возможно. – Он снова дернул за ремень моей сумки и уверенно шагнул вниз, заставляя меня спуститься на одну ступеньку. – И только подумай. Если печенье – кодовое слово, что бы оно ни означало, но оно было у тебя во рту, дорогая.
Одна моя половинка забеспокоилась, но что же другая? Из моей груди вырвался смех, сдавленный и хрипловатый.
– Ты действительно…
– Удивительный? Необыкновенный? – Он вскинул брови, словно ожидая подсказки. – Непредсказуемый?
– Я бы сказала, странный.
– Черт, если бы только я был способен на чувства, которые могут ранить.
Я усмехнулась, поймав себя на том, что мне нравится эта шутливая перепалка.
– Тогда, наверное, это хорошо, что у тебя нет чувств?
– Думаю, да. – Он спустился еще ниже и остановился на лестничной площадке. – Тебе лучше поторопиться, иначе опоздаешь на следующую пару.
О боже! Он был прав.
Кэм засмеялся, увидев мой испуганный взгляд, и отступил в сторону, когда я помчалась вниз по ступенькам.
– Черт, если бы ты так же быстро бежала за моим печеньем, я был бы самым счастливым парнем.
– Заткнись! – бросила я через плечо, уже преодолевая следующий пролет лестницы.
– Эй! – крикнул он мне вслед. – Разве ты не хочешь узнать, что скрывает кодовое слово "печенье"?
– Нет! Боже, нет!
Его смех стоял у меня в ушах, пока я бежала по коридорам.
Глава 5
– А у тебя прелестная квартирка, – сказала Бриттани. Она сидела на моем диване с раскрытым, но так и не прочитанным учебником истории. – Я бы с радостью сбежала из общежития. Моя соседка храпит, как банши.
Я устроилась между журнальным столиком и телевизором, до сих пор не понимая, как так получилось, что после занятий Бриттани и Джейкоб оказались у меня в гостях. За обедом мы говорили о том, что было бы неплохо собраться вместе и обменяться конспектами по истории, и кто-то предложил сделать это в моей квартире. Кажется, это была идея Джейкоба, и вот теперь они оба находились здесь. Ни о каких занятиях никто и не помышлял.
Я была на взводе и чувствовала себя неуютно. Уже очень давно я не принимала гостей. Дома меня окружали лишь родственники, а в мою спальню заходила только женщина, которая у нас убиралась. Я была настоящим изгоем не только в городе и школе, но и в собственном доме. Но до той злосчастной вечеринки на Хэллоуин все бывали у меня, а уж девчонки из студии, можно сказать, не вылезали. Тогда со мной еще дружили и я занималась танцами. До той вечеринки все в моей жизни было как у всех.
Я нервно теребила браслет на запястье. Мне было приятно видеть у себя ребят, потому что наши посиделки были обычной студенческой жизнью и к тому же напоминали о прежних временах. Просто для меня все это было… непривычно.
Джейкоб вернулся с кухни с пакетом чипсов в руке.
– Хватит о квартире. Только не обижайся, она действительно хорошая, но меня больше интересует печенье Кэма.
Я взяла пригоршню чипсов из пакета.
– Лучше бы я тебе ничего не рассказывала.
– Но ты уже рассказала, так что давай дальше, – ответил он с набитым ртом.
Бриттани хихикнула.
– Мне не терпится узнать, что стоит за словом "печенье".
– Возможно, его член. – Джейкоб плюхнулся на подлокотник дивана.
– Боже мой, – сказала я, загребая еще чипсов. Мне нужно было подкрепиться для предстоящего разговора.
Бриттани кивнула.
– Тогда понятно, почему он не стал бы угощать печеньем уродину.
– Не думаю, что он это имел в виду, – сказала я, запихивая в рот чипсы. – Давайте все-таки вернемся к нашим конспектам по истории…
– К черту историю. Возвращаемся к члену Кэма, – сказал Джейкоб. – Ты понимаешь, что, если "печенье" означает его член, выходит, он был у тебя во рту?
Я поперхнулась и схватила банку содовой. Лицо мое горело.
– Теоретически рассуждая, так оно и есть, – добавил Джейкоб, ухмыляясь, как законченный придурок. В следующее мгновение он спрыгнул с дивана. – Не знаю, как ты умудряешься с этим справляться, Эвери. Если бы я жил рядом с ним, то меня было бы не отодрать от его двери. И я бы сожрал все его печенье. Ням-ням.
Я покачала головой.
– Можешь жрать его печенье, никто тебе не запрещает.
– Ох, милая, если бы он замесил тесто для меня, я бы вымазался им с ног до головы.
Бриттани закатила глаза.
– Представляю это зрелище.
– Я одного не пойму: как так получается, что ты не запала на его печенье?
Я открыла было рот, но Бриттани покачала головой и сказала:
– Я не думаю, что "печенье" означает член. Скорее, яички и все такое.
Джейкоб громко расхохотался.
– Тогда получается, что его яйца теоретически побывали у тебя во рту! Блин, это какая-то грязная выпечка.
Я изумленно уставилась на своих приятелей. Неужели такие разговоры в порядке вещей?
– О боже, пожалуйста, давайте прекратим говорить о членах и яйцах, иначе мне его печенье больше в рот не полезет.
– Нет. Серьезно. Как тебе удается держать удар? – Джейкоб взгромоздился на спинку дивана, словно огромный кот. – Он явно флиртует с тобой.
– И что? – ответила я и снова потянулась за чипсами.
Джейкоб растерялся.
– Что?
Бриттани закрыла учебник истории и бросила его на пол. Похоже, наши занятия закончились.
– Джейкоб ведет себя, как сексуально озабоченная тетка лет за тридцать, поэтому не может понять, почему тебе не хочется прокатиться на бесплатном велосипеде.
Я взглянула на Джейкоба, и он просто пожал плечами и сказал:
– Очень верное наблюдение.
– Даже мне трудно это понять. Кэмерон действительно хорош собой, – продолжила Бриттани. – И я никогда не слышала, чтобы девчонки говорили о нем гадости, так что, должно быть, он никого не обидел.
Не зная, что сказать, я опустилась в черное круглое кресло возле телевизора. Объяснять им, что стоит за моим странным поведением, мне совсем не хотелось.
– Я не знаю. Просто меня все это не волнует.
– Ты же не бесполая? – спросил Джейкоб.
Я выразительно посмотрела на него.
– Нет.
Он съехал со спинки дивана и подсел к Бриттани.
– Тогда почему тебя это не волнует?
Запихнув в рот оставшиеся чипсы, я попыталась придумать ответ, который не обнаружил бы во мне фригидную ханжу. Но разве я не была-таки фригидной ханжой? Или душевнобольной, как считали некоторые? Как бы то ни было, при мысли о мужских гениталиях меня прошибал холодный пот.
Вот и сейчас я просто взмокла от напряжения. Чипсы вызывали изжогу. Я подумала о том, что надо будет выпить "Тамс". Перед глазами вдруг встали строчки из вчерашнего письма.
"Лгунья".
Я покачала головой.
– Меня не интересуют эти отношения.
Джейкоб засмеялся.
– Никто не говорит, что они также интересуют Кэма. И никто не предлагает тебе: "Нагибайся, детка, вау-вау".
Бриттани смерила его взглядом.
– Это ты сам придумал?
– Да. Слова мои. Хочу заказать себе футболку с таким принтом. – Джейкоб ухмыльнулся. – В любом случае, я лишь хочу сказать, что Кэм – это такая возможность, которую не стоит упускать.
Я решила, что пора закрывать тему.
– Почему мы вообще об этом говорим? Так получилось, что мы посещаем один и тот же курс, и он живет в соседней квартире…
– И вы с ним в паре до конца семестра, – добавила Бриттани. – Очень романтично, гулять по ночам и смотреть на звезды…
Я напряглась.
– Никакой романтики.
Ее брови взметнулись вверх, и она провела рукой по коротким прядям своих светлых волос.
– Не занудствуй, Дебби Даунер.
Я закатила глаза.
– Я лишь хочу сказать, что совсем не знаю его. И он не знает меня. Это просто флирт. Ты вот даже сравнила его с бесплатным велосипедом. Возможно, он такой и есть. Милый и дружелюбный парень. Вот и все. Так, может, мы забудем об этом?
– Ну все, вы меня утомили, – вздохнул Джейкоб, и Бриттани показала ему язык. Сверкнул пирсинг-гвоздик, и я поморщилась, представив, как это больно. – И к чипсам нужен соус сальса.
– В нижнем шкафу! – крикнула я, но он уже был на кухне и хлопал дверцами.
К моему великому облегчению, мы больше не говорили обо мне и моих несуществующих отношениях с Кэмом. С каждым часом мне становилось все уютнее в их компании, и нам даже удалось снова открыть учебники по истории – правда, ненадолго. Ближе к девяти вечера они засобирались уходить.
Бриттани остановилась у двери и вдруг бросилась ко мне. Прежде чем я успела опомниться, она повисла у меня на шее и чмокнула в щеку. Я остолбенела.
– В пятницу будет грандиозная вечеринка, – улыбнулась она. – Обязательно приходи.
Я вспомнила, как Кэм говорил, что будет занят в пятницу, и, поскольку вечеринки были его стихией, видимо, туда он и собирался. Я покачала головой.
– Не знаю.
– Не будь букой, – произнес Джейкоб, открывая дверь. – С нами можно классно отдохнуть.
Я рассмеялась.
– Не сомневаюсь. Хорошо, я подумаю.
– Договорились. – Бриттани помахала мне на прощание. – До завтра.
На лестничной площадке Джейкоб начал тыкать пальцем в дверь Кэма, виляя бедрами и задницей. Я закусила губу, чтобы не расхохотаться. Он продолжал ёрничать, пока Бриттани не схватила его за воротник и не спустила с лестницы.
Улыбаясь, я закрыла дверь на замок. С уборкой я управилась довольно быстро, и можно было ложиться спать. Впрочем, из этого ничего не вышло, потому что сна не было ни в одном глазу, и, поскольку ноутбук и почта стали для меня табу, я села смотреть повторы "Охотников за привидениями", пока меня не убедили в том, что в моей ванной хозяйничает полтергейст. Выключив телевизор, я поднялась с кресла и занялась самым ненавистным делом.
Я ходила из угла в угол, как это часто делала в своей спальне дома. Было очень тихо, так что я могла различить случайные звуки и шорохи, доносившиеся из соседних квартир. Я сосредоточилась на них, не позволяя себе думать ни о чем другом. Сегодняшний вечер был слишком хорош, и мне не хотелось его портить. Да и вообще последние два дня прошли замечательно, если не вспоминать о том, как я врезалась в Кэма. Все складывалось неплохо.
Я остановилась за диваном, только тогда осознав, что делаю.
Рукав рубашки был задран, и мои пальцы обхватывали левое запястье. Медленно, осторожно, я подняла пальцы, один за другим. На коже виднелись бледно-розовые отметины, оставленные браслетом. В последние пять лет я снимала браслет только на ночь и когда принимала душ. Эти следы уже, наверное, не сойдут никогда.
Как и рваный шрам, который прятался под браслетом.
Я убрала руку. Короткий темно-розовый зигзаг тянулся вдоль запястья прямо над веной. Это был глубокий порез стеклом от фоторамки, которую я разбила после того, как первый снимок стал всеобщим достоянием.
Я сделала это в самую тяжелую минуту своей жизни, и это не было игрой. Такая же участь ожидала и правое запястье, если бы горничная не услышала звук разбитого стекла.
На фотографии была я со своей лучшей подругой; той самой, которая в числе первых повернулась ко мне спиной и прошептала слова "шлюха" и "обманщица".
Тогда мне хотелось только одного: покончить с этим раз и навсегда. Мне казалось, не может быть ничего хуже того, что случилось со мной, с чем согласились мои родители, и что пришлось пережить потом. В считаные месяцы моя жизнь разделилась на до и после. Беда в том, что, когда вся школа встала на сторону Блейна, я уже не верила, что может существовать какое-то после.
А что теперь? После оказалось возможным и бесконечным, но стыд медленно сжигал меня изнутри, когда я смотрела на шрам. Самоубийство ничего не решало, и в любом случае моя смерть обернулась бы их победой. Я усвоила этот урок сама, поскольку врачебная помощь даже не рассматривалась. Мои родители, скорее, согласились бы отрезать себе ноги, чем страдать от стыда за свою дочь, которая пыталась покончить с собой, а потом лечилась у психиатра. Немало денег перешло из рук в руки, чтобы сохранить в тайне мое пребывание в больнице.
Видимо, моим родителям было спокойнее жить со знанием того, что их дочь – "лживая шлюха".
Но мне было больно видеть следы собственной слабости, и я бы не пережила унижения, если бы их увидел кто-то еще.
Громкий смех из коридора привлек мое внимание – это был смех Кэма. Я непроизвольно повернула голову в сторону кухни. Таймер на плите показывал час ночи.
Я опустила рукав рубашки.
– Ты не можешь пропустить это в пятницу? – спросил женский голос. За стеной он звучал слегка приглушенно.
Последовала пауза, а потом заговорил Кэм:
– Ты же знаешь, что не могу, дорогая. Может быть, в следующий раз.
Дорогая? О! Я услышала их шаги, удаляющиеся вниз по лестнице.
Я бросилась к окну. Поскольку моя квартира была угловой и выходила окнами на парковку, мне оставалось только ждать. И вот они появились – Кэм с оголенным торсом и девушка.
Высокая длинноногая брюнетка в модной джинсовой юбке. Это все, что я смогла разглядеть из окна, пока они шли к машине. Девушка споткнулась, но устояла на ногах, и Кэм подхватил ее. Они остановились позади темного седана. Я чувствовала себя извращенным вуайеристом, подглядывая за ними, но оторваться не могла.
Кэм что-то сказал и засмеялся, когда девушка игриво толкнула его в плечо. В следующее мгновение они обнялись, и он отступил назад, махнул ей на прощание и зашагал обратно к дому. На полпути он взглянул на окна нашего этажа, и я, как дура, отскочила назад. Он не мог меня видеть. Нет, ведь в квартире было темно.
Я посмеялась над собой и успокоилась, только когда услышала, как хлопнула дверь в коридоре.
Облегчение теплой волной разлилось по моему телу, расслабляя напряженные мышцы. Увидев его с другой девушкой, я… обрадовалась. Это полностью подтверждало, что Кэм – обаятельный, безобидный бабник, который любит угощать печеньем симпатичных девчонок и держит дома черепаху по имени Рафаэль. И это было здорово. Для меня – так лучше не придумаешь. С этим я могла бы справиться, потому что от советов Бриттани и Джейкоба я уже начинала дергаться.
Возможно, мы с Кэмом могли бы стать друзьями. Меня это вполне устраивало, хорошо было иметь много друзей, как раньше.
Но, когда я забралась в кровать и лежала, уставившись в потолок, на какой-то миг, очень короткий, мне почему-то захотелось представить себе, что Кэм проявляет ко мне мужской интерес. С нетерпением ждет встречи. Волнуется каждый раз, когда смотрит на меня, когда случайно соприкасаются наши руки. А что было бы со мной, если бы я влюбилась в него или в другого парня? С таким же нетерпением ждала бы свиданий, первых поцелуев и всего, что бывает потом? Наверное, это было бы приятно, решила я. Совсем, как раньше.
Пока Блейн Фицджеральд не растоптал мои счастливые мечты.